Дольче вита, Италия!

Паром, конечно, не тот. В этом мы убеждаемся, когда все туристы, прибывшие с нами, уже пристроены по машинам в отель, а гида с табличкой нашей местной фирмы и в помине нет. Итальянцы называют остров на свой манер – Ишья. И гордо сравнивают её с Ибицей, на которой мне так и не удалось побывать в туре на Майорку. Чего-то меня это сравнение слегонца напрягает. Ладно, мы хотя бы на том острове, судя по названию причала. - А я предупреждал, вас, Слава. Ну, прямо как сердцем чувствовал! - Нудит сзади Бернес Львович. – Так что, видите, не только я могу доставить всем проблемы! Надо было быть внимательнее. Ну вот, и плыл бы сам в порту, чтобы посмотреть номер парома. Это хрень в Италии фиксируется на «носу» судна и сбоку. А стоят они торцом, в который загружаются не только люди, но и автомобили. И я, что, как баклан, должен был смотаться туда-обратно по воде или по воздуху?! Сам бы смотрел внимательнее. Один из водителей, в микроавтобусе которого стихийно организовался серпентарии из старушенций, и есть еще свободные места, давит на нас заинтересованного косяка. Подлетаю к нему. Называю отель. Сую деньги. Он качает головой. Улыбается. Отводит мою руку с евро, чуть задерживая её в своих пальцах и слегка поглаживая. Что-то мужская половина жителей Искьи мне с ходу начинает напоминать замашки киприотов. И указывает на место рядом с собой. Вов. Какие у него красивые глаза. Кобальтово-голубые. Лучистые. С загнутыми вверх чернушими ресницами. И еще – он неожиданно хорошо знает английский. Начинаем трепаться ни о чем, пока едем. Узнав, что мы из Петербурга, водитель еще больше оживляется и взахлеб принимается рассказывать, как однажды ездил в круиз по северным странам Европы с заходом к нам. «Бьтифул! Екселент!Питер! Вау!» - восторженно восклицает он после каждого слова рассказа и как бы случайно хлопает меня по коленке или задевает рукой. На дорогу он тоже почти не смотрит. Среди старушенций зреет кипеж. - Нет, вы только посмотрите на этих итальянских пройдох! – не выдерживает одна из них. – Подсадил к себе местного. Возит его бесплатно, и нас вообще ноль внимания! Мы сейчас точно проедем! Разворачиваюсь с ухмылкой к серпентарию. Ника с Ильей еле сдерживаются, чтобы не заржать в голос. - Дамы, наш водитель рад сообщить, что скоро мы прибудем в первый отель «***». Температура за бортом составляет… - Падла итальянская, ты где так по-русски шпрехать-то научился? – шипит старая Баба Яга с обязательной советской еще химией на огненно-рыжих волосах. – За наш счет едешь, ведь! - Мои прелестные попутчицы, уверяю вас, Слава такой же русский турист, как и вы, - галантно вступается за меня Бернес Львович. – Какая у вас …оригинальная причёска, вам так идёт этот изумительный цвет! То, что меня принимают за местного – неудивительно. Мои кожа очень быстро загорает, и семи дней в экскурсиях уже более чем достаточно, чтобы совсем не напоминать известное изделие синявинской птицефабрики, на которое походят петербуржцы, если долго не выезжают на море. - …так вот температура воздуха двадцать девять градусов, днём ожидается около тридцати четырёх, воды – двадцать шесть, что, называется, парное молоко. - А вы точно уверенны, что он не итальянец, молодой человек? Чего он так обо всем знает? – продолжает подозрительно косится на меня спутница бабы Яги на отдыхе, старуха Шапокляк. - А вы, напомните, в каком отеле остановитесь? Меня, кстати Верой Леонидовной зовут, а вас? - Разве я что-то говорил про него? – пугается настойчивости старушенций Бернес Львович. – Очень приятно. Ну, просто очаровательно, Вера Леонидовна! Вероятно, Слава просто спросил обо всем у водителя. Именно так я собственно и сделал, чтобы скоротать время в пути и получить в тоже время полезную информацию. - Нет, все-таки это явно какой-то его знакомый! И высадит он его сейчас явно первым, а нас будет катать кругами! - Да уверяю же вас, мои прекрасные дамы, такого точно не случиться. Улыбаясь водителю, прошу его отвезти своих «клиентов» побыстрее, пока они не заклевали нас совсем. Он сочувственно цокает языком, врубает бешеную скорость и радио с трансляций футбола. Старушенции пораженно немеют. Они еще не сталкивались с тем, как итальянцы водят, а мы уже этот шок пережили. Одна за другой и с нескрываемым облегчением обитательницы серпентарии покидают автобус. Нас с Никой и Ильей высаживают в самом конце, когда Бернес Львович уже отправляется в свои апарты. - Чао! – машет мне рукой водитель и … посылает воздушный поцелуй. - Я сразу заметила, что он на меня запал! Всю дорогу мне глазки строил! – довольно выдыхает Добрынич. – Вот, Славка Батькович и Илья Павлович, чтоб вы, мужики, делали без меня. Так бы и торчали там на пристани. - Конечно, Ник. Спасибо тебе, - выкручиваюсь из ситуации.- Пошлите, коллеги, на ресепшн. Конечно, правильно говорить «пойдемте», но это тоже одна из наших общих шуток. После жары в небольшом вестибюле почти холодно. А гостиничка –то скромная. И совсем не такая, как на фотографиях в туристическом каталоге. Бассейн вообще крошечный, с какой-то подозрительно мутно-зелёной бурлящей жижей, в которой неторопливо отмокают… одни итальянские старики в резиновых чепчиках. И пахнет как-то подозрительно тухлыми яйцами и, пардон, нестираными носками. - Слав… это еще что за вонючее болото?! – разгоняется с благодушного настроения на визг по примеру итальянцев Добрынич. – Вот это твоя твёрдая «трешка»?! Ты, что, в жопу пьяный её выбирал? - Ника… ну, мало ли что. Слава, ты уверен, что нас именно туда привезли? – хмурится Илья, косясь из вестибюля на крошечный садик внутреннего двора из трёх деревьев, за которым уже начинается дорога. Точнее, пешеходная улица с кучей магазинчиков.– И где вообще хоть кто-то из персонала? Посрамленно и в охренении молчу. Привезли-то туда. Только и в каталоге, и на отзовиках в интернете о гостинице писали как об уютном семейном заведении, в котором часто любят отдыхать сами итальянцы и практически не бывает назойливых немцев с крикливыми поляками. Теперь, кажется, понимаю, почему – не бывает. А о жутковатом на взгляд и нюх бассейне утверждалось, что он с лёгкой примесью «крайне полезной для здоровья минеральной воды изумительного изумрудного оттенка». - Ну, чего молчишь-то, как Лига наций? Скажи уже хоть что-нибудь! Это опять из-за банкротства твоей турфирмы гребной?! Так, да?!– набрасывается на меня Добрынич. – Злыдень, ты мне с этой поездкой все нервы стреплешь! Что-то Ника нервная какая-то последнее время. Её вопли перекрывают крики на итальянском, в холл влетает растрепанная молодая женщина, за ней гонится парень с собранными в пучок волосами на затылке и выбритыми висками. Немая сцена. Парочка нервно переглядывается и тут же натягивает на лица улыбки. И жестами приглашает нас к столу, где сзади располагается полка с ключами… лежащими в открытом для всех доступе. Взять их может любой желающий, заглянувший с улицы. У Добрынич опять отваливается челюсть от такой небрежности. Протягиваем экскурсионные ваучеры. Сначала откуда-то вызванный портье, тоже в практически домашней одежде (вообще никакой формы), относит наверх вещи Ники и Ильи. Затем наступает моя очередь. Меня ведут куда-то как раз мимо вонюченького бассейна во второй внутренний корпус по бесконечным лестницам. - Фитнесс! – орёт портье и мотает головой в сторону «болота». – Спа! Да от такого «фитнеса» со «спа» здоровый коней двинет. Это я еще не знаю, что меня ждёт с местной «изысканной и по-домашнему вкусной кухней, которая способна учесть пожелания гостей всех национальностей». Когда мы заселяемся, она, слава тебе Господи, еще не функционирует в полный рост. - Ер рум! – тычет мне чемоданом, чуть не сшибая меня, в узком коридоре на последнем этаже «бой», прищёлкивая пальцами и намекая на чаевые. – Кондишен – сри! Рефрижираф – пей! Смокинг – хер! - Чего?! – хрению от собственных «перспектив» бытия: «сри», «пей» и х*р покуришь, потому что в крошечной комнате я не вижу даже …малюпусенького балкона. «Специально обученное место», то бишь, пепельницу, я замечаю на подоконнике, уже когда расстроенный портье исчезает. Но по моим понятиям чаевые тоже надо хоть чем-то заслужить. Чемодан сразу занимает треть комнаты, организованной так, что кровать видно прямо со входа. Беру стул и сажусь к распахнутому окну, чтобы в тоске закурить. Оно выходит в еще один внутренний двор, на такие же номера, но из него хотя бы немного видно огромную гору с потрясающей зеленью. Еще один шок испытываю в туалете, совмещенном с ванной. Унитаз стоит у …самого окна, ванна в глубине. Занавесок – извечное «х*р». Нет, ну, я, конечно, понимаю, что некоторые страдают эксгибиционизмом, но я-то – нет! А с обитателями соседнего корпуса при желании можно поздороваться за руку. Если у Ники с Ильей такое же в номере, что через час, когда мы должны встретиться и пойти на море, меня в этом самом море точно утопят. Сегодня мы решили никуда не мотаться и просто спокойно отдохнуть после стольких скачек по экскурсиям. Пристраиваю кое-как покрывало на окно в комнате задумчивости, лёзу под душ, памятуя о злосчастных шнурках. В дверь кто-то опять мощно долбится. Да что ж такое, е-мое! - Кто там?! – ору из-за двери. - Ужина! – загадочно доносится оттуда. Фига - ж себе, да неужели в таком отеле доставка трапезы в номера? Да и на часах-то далеко не вечернее время. Открываю дверь. За ней стоит колоритный громадный мужик в поварском белоснежном колпаке и переднике. - Я Паскуале. Шеф-повар. Сэр что будет есть на ужина? Я говорить свободно по-русски. Надо делать выбор сейчас, - гордо сообщает мне он и протягивает меню. Ну, надо же, какой настоящий европейский сервис, отвисает челюсть уже у меня. «Ну надо же…», - передразнивает меня внутренний голос. - «Слав, включи мозги, здесь что-то не так! Да еще ни в одной гостинице повар лично к тебе не приперался!» «Ну, так здесь же семейный бизнес! Все по-домашнему!», - успокаиваю вдруг откуда-то взявшийся нервяк. Открываю солидную кожаную папку и … изумленно взметаю брови на листок. Обе сразу. Про эту самую «изысканную» кухню я вам обещал рассказать, други, в начале и обязательно это сделаю. Но вот вы сами подумайте, какие ассоциации у нормального человека могут возникнуть из следующих названий блюд. Цитирую дословно. Честное слово. Я это не придумал. Эти шедевры с некоторых пор я даже начал фотографировать. «Супа из куренка левша. Супа русский веган. Супа пюре томата поперечно». Но это еще цветочки. Ягодки вижу, когда перехожу ко вторым блюдам. «Ствол молодого теленка. Перцы из Болгарии. Мясо по-свински» Чувствуете?! Поехали дальше. Гарниры. Это вообще отдельная песня песней. Здесь у повара фантазия вообще зашкаливает. «Раздраженный молоком картофель. Дикий дрис с овощами. Тещина капуста немцам». И ведь, бл*дь (извините, до сих пор полон воспоминаниями), эта гнида всегда оставлял подсказки для логического понимания, если поднатаскаться. Но я пока просто смеюсь про себя над его русским. Через пару дней – уже почти что плАчу. Лучше бы этот повар не говорил по – русски. - Сэр что- нибудь выбрал? – выводит меня повар из состояния умственного ступора. Беру «томата поперечно», «перцы из Болгарии», а гарнир меня откровенно смущает, равно и загадочный «ствол теленка». «Великий» кулинар расстроен. - Сэр хуинький. Надо больше есть! Обязательно гарнира и десерт. На десерт – арбуз или конфетти, - настаивает он. - Хорошо, давайте ваш картофель и арбуз, - наконец-то выпроваживаю его за дверь. Нет, все-таки решительно уж больно оригинальные названия и блюд. Собираюсь на долгожданное море. Ника нехорошо молчит, Илья задумчиво чешет в башке и чуть ниже. - Слав, ты спросил, что такое «ствол теленка»? А то, я, вот, заказал по приколу. Но если принесут то самое, ты понимаешь, на что я... Я ж это точно сожрать физически не смогу. - А я взяла «дикий дрис». Наверное, буду с ним драться, - наконец-то отмирает Добрынич, когда буквально через два шага мы оказывается около блестящей водной поверхности. На море почти нет волн, такое оно спокойное. Ладно. Положа руку на сердце, пока что море в Италии – самое лучшее из всех морей, где я когда-либо купался. И плавают за тобой как за китом крупные и чуть помельче рыбины. - А у меня какой-то поперечный суп. Наверное, принесут не в тарелке, а в бокале, - начинаю аккуратно. Ника по-прежнему меня игнорирует. Наверное, номер у них еще хуже, чем я думал. Симпатичного спасателя я примечаю, как только докуриваю первую сигарету на пляже. Песок настолько чистый, что зарывать в него хабарик (каюсь, бывало в других странах), просто рука сама не поворачивается. Паренёк около двадцати пяти подлетает к нам первый и пристраивает на зонтик что-то типа маленького металлического ящика, в который удобно стряхивать пепел и складывать окурки. Столь умного девайса я еще нигде не видел. Перевожу взгляд на спасателя и остолбенело пялюсь на его соски. Они … слишком длинные для мужчины, просто нереально. Торчат чуть ли не пол-мизинца. Он перехватывает мой изумленный взгляд и уже азартно трясёт руку: - Гвидо! Хай! Надолго? – спрашивает он на ломанном английском. Знакомиться молодые итальянцы просто обожают. И если вы не Квазимодо мужского или женского пола последней степени, то курортный роман в Италии обеспечен. А флирт… он будет поступать греческими порциями в любом кафе, баре, ночном клубе. - На семь дней, - оживляется Никитич, косясь на торс Гвидо, живое воплощение мраморных шедевров Микеланджело. - А где здесь можно потанцевать, хорошо повеселиться и куда лучше сходить? Гвидо тут же засыпает её ответами, пялясь теперь уже в ответ на мою пачку сигарет, привезенную из России. На ней, о чудо полёта гения нашего Минздрава, «весёлые картинки» для курильщиков. На моей – самая шедевральная из них: связанные руки со следами от тушения раковых палочек. Помню, как долго веселились на одном из форумов, когда увидели такую пачку впервые в продаже. Ну, просто лучшей рекламы БДСМ в Минздраве придумать не могли. Рассматриваю украдкой подвижное лицо Гвидо. Ешкин кот, он и вправду «очаровашка- симпотяшка». Растрёпанные шикарные кудрявые волосы, серо-зелёные на море глаза с крапинкой и взглядом-поволокой, чувственный рот с забавной почти монровской родинкой над губой. А тело… так, Слав, ты при людях. Продолжая сыпать советами, он бежит к бару и возвращается оттуда с холодным пивом. - Сколько? – радостно интересуется Илья. - Сри! Гвидо подмигивает нам, отстегивает свой пояс, куда собирает дань за зонты и шезлонги с пляжников, бросает рядом и с визгом летит в море. За ним тут же, как привязанная, срывается Добрынич. Илье и мне не побежать – руки предусмотрительно заняты втиснутым бесплатным пивом. Скрежет зубов мужа Ники напоминает звук от шатающего башенного крана на штормовом ветру. - Сопляк, б*ь, малолетний. Аполлон местечковый. Я этой Гниде его «сри» в раз пообломаю, если что, - шипит ревниво Илья, на автопилоте втягивая живот и набычивая бицепсы. – А здесь есть другие пляжи? Конечно, есть. Но этот мне определённо нравится. Как и Нике. Накупавшись вдоволь, лениво заглядываем в супермаркет, присоветованный Гвидо. Берём вино, оливки на развес, лёгкую закуску. Я надолго зависаю над обычной вареной колбасой. Правда, по 10 евро. «Ну, ладно, ладно. Если что котикам отдашь», - благодушествует после шикарного моря внутренний голос. Котов на Искье не очень много. Не как в Греции, но все-таки они есть и такие же замордованные полуголодной жизнью. В номере после напряжённого переезда, купания и вина отрубаюсь в сон и просыпаюсь практически к самому ужину. Под дверью – записка. «Надентье брюлы и платье, если вы прекрасный Дам. Кавалер надо иметь храк». Загадочного «храка» у меня с собой точно нет, потому надеваю то, что в чемодане, хотя и с расчётом на вечернюю прогулку. Когда вхожу в «ресторан», Илья и Ника уже сидят за столиком с нашими именами и ошарашено смотрят по сторонам. Вокруг – половина тех самых итальянских стариков, что отмокали с утра в ядерного цвета жиже. Они все разодеты в пух и прах, а на дамах, как на новогодних ёлках, все переливается от «брюлов»: крупной искусственной бижутерии, хоть и не самой дешёвой. Веянье ли это того поколения прекрасной половины жительниц Родины Цезаря – я так и не понял. Но реально такого количества украшений на женщинах я не видел еще ни в одной стране мира. А после этого россиянок еще смеют обвинять в ювелирной безвкусице. От ложки «томата поперечно» в раз превращаюсь в огнедышащего дракона. И, судя по изумленной реакции Ильи с Никой, со стороны напоминаю расцветкой морды отечественный огнетушитель. - Твою мать, да этот суп точно левша на мозг варил! – хмыкает Илья, брезгливо извлекая из бульона …куриную лапу с когтями. Ника, в оцепенении глядя на «русский веган», сплошь из гигантских капустных листьев, переходит сразу к «дрису». - А, ничего так! Вполне съедобно! – радостно выдыхает она. Ждём фирменного «ствола молодого теленка» и моих «перцев из Болгарии». Последние, судя по скорости подачи, и впрямь едут из исторической родины Спартака. Вокруг все интенсивно чавкают, как будто, так и надо. «Ствол теленка», когда блюдо приносят и это оказывается «обычная» крупная тефтелина, Илья пилит с таким остервенением, как будто это и впрямь столетний дуб. Я рано злорадствую. В моих перцах мясо можно разглядеть разве что под микроскопом, зато натолканы… виноградные листья. Причём с ветками. - Да он твою мать, стебется?! – выпучивается на «мясо по-свински» Добрынич, глядя на куски жира, щедро украшенные жареными апельсинами. Паскуале, обходя аплодирующих ему гостей, доходит до нас. - Русские. Добрая вчера. Вкусно? - Аааага, - затравленно блеет обычно боевая Добрынич, проглотившая в ужасе язык. - Паскуда ты, а не Паскуале. И лучше б ты по-русски не говорил, - с чувством выдыхает в мощную удаляющуюся спину шеф-повара Илья. – Короче, у нас там в номере сыр был, и колбаса копченая осталась. Мы пошли, Слав. Потому что, если я не пожру, у меня желудок в трубочку свернется. Возвращаюсь к себе в номер. Радостно кидаюсь к вареной колбасе и остаткам вина. Ну, извините, итальянские котики.