Дольче вита, Италия!

Перед тем, как передать нас с Добрынич с рук на руки гиду по Помпеям, а остальную часть группы препроводить на долгожданный отдых в отель, Серджио хитро улыбается, заводит пространный и загадочный спич. Речь слишком цветиста, чтобы быть экспромтом. Но если это и домашняя заготовка, то явно редко используемая. Ошибок больше, чем обычно: — Сам не знаю — зачем. Но вы мне все очень понравились. Так что только для вас... Эту фразу в Италии, причем на зазубренном английском(!), вам будут говорить везде: в бутиках, в ресторанах, даже в обычной автозаправочной забегаловке. Вот только не советую чистосердечно верить таким словам. Потому что затем последует вталкивание самого завалявшегося товара с ближайшей полки, витрины или вешалки по якобы «скидочной», но аховой цене. А настоящая искренность у итальянцев совсем другая, и она есть. И если вы действительно им понравитесь, то этот самый товар как раз, наоборот, возникнет откуда-то из-под полы и из-под прилавка... И вообще, если вдруг человеческая симпатия возникла, то в этой стране для вас свернут и сроют в буквальном в смысле горы. А если, по каким-то только самим итальянцам известным причинам, вы попали в «чёрный список», то для вас и пальцем о палец не ударят, хоть вы их озолотите... — ...но я хочу довести следующее. По лицам некоторых своих туристов я вижу, что вы, так скажем, немного разочарованы... Наполи. Многие из вас устали за пролет, не успели адаптироваться к жаре и, конечно же, не смогли нормально поесть. Если вас утешит, то я бы тоже хотел сейчас побриться, извините, утром провожал другую группу... принять ванну, то есть, наоборот... — ...угу, а потом «выпить чашечку кофе. Будет тебе там и ванна, и кофе, и какава с чаем, поехали уже к шефу», то есть в Помпеи, — мрачно бурчу под нос, прислушиваясь к ощущениям в желудке и чувствуя себя Геной Козодоевым с отобранным, пусть не с утра, а днём шампанским. Бернес Львович бережёт от меня свой термос как зеницу ока, а скоро и вообще укатит с ним в нумера-с. Так что до своей заначки в багаже я доберусь лишь поздно вечером. И если эти номера-с у нас будут. — Слава, тебе что, совсем не понравилось? — тревожно выдыхает Серджио, как-то подозрительно блестя глазами. — Хорошо, я подумаю, как компенсировать это. Но... Это и так, и не совсем так, и мне сложно сформулировать свои ощущения. Мне понравились Наполи... но на этом и все. Просто здесь чего-то не хватает, как вишенки на праздничном торте. Я, наверное, ожидал большего или просто действительно устал, перенервничав из-за гостиницы. — ...но я умоляю вас не спешить с выводами, тем более обо всей стране сразу. Сами итальянцы говорят: наши города похожи на стайку красавиц, волею случая собранных вместе. Каждая девушка по-своему привлекательна, и у каждой имеется своя изюминка. У кого-то идеальные губы и нос, у кого-то — тонкая талия и пышные бедра или роскошная грудь и добрая душа. Но по-настоящему похитить сердце способна лишь одна красавица... как бы хороши ни были все остальные вместе взятые, и не хотелось бы провести с ними беззаботное время. Так же у вас будет и с нашими городами. И лишь один навсегда останется в сердце... — А Рим? — продолжаю бурчать воинственно. — Он как-то в эту толпу красавиц совсем не вписывается, Серджио. По определению полу. У нас всех что, нет никаких шансов с ним? — Ты хочешь сказать — с ней, Слава, — легко касается моего плеча, словно убирая невидимую пылинку, гид. — По-итальянски наша столица произносится как Roma. И это стопроцентное женское имя и женское начало. Такое же, как если его прочитать наоборот*. И есть даже статуи двух прекрасных женщин, сидящих к другу спиной и похожих как две капли воды. Так что боюсь, у тебя и вправду нет шансов... с Римом. Твою ж, налево. Он же по-английски Rome! И всю жизнь я был уверен... Нет, определённо пора завязывать в этой стране с енглишем! — Так, я сейчас ничего не упустила? — бестактно гаркает Добрынич над ухом сладко и туманно лыбящегося мне Серджио. — Опять все только для мужиков! А для нас, для девушек?! И кстати — че за намёки, почему у Славке-то с Римом ловить нечего?! — Для вас Милан — Милано, город вечного шопинга без пола и времени, — деликатно пропускает мимо ушей последнюю фразу Ники Серджио и снова погружается с головой в работу. — И кстати, о девушках! Никто не видел пару с третьих кресел справа? Я не досчитываюсь в группе двух человек. А мне надо сообщить вам ещё столько важной информации, и уже готов автобус для отправления в отель! Господа, так не пойдёт! Давайте условимся — семеро одного не ждут. Если вас нет на месте к назначенному мною времени, значит, вы считаете себя достаточно богатыми людьми, чтобы доехать к следующей точке на такси. А это очень дорогое удовольствие, уверяю вас... Девчушек я видел, они по-деловому испарились в направлении торговых улиц Наполи, пока Серджио поэтично, но совсем не по-молодёжному вещал о любви, тем более вечной. Такие потеряшки — известный бич групповых туров, из которого на них совсем не хочется подписываться. — Пойдём, нам, кажется, вон в тот микроавтобус, — тяну Добрынич за руку, — там название нашей турфирмы и подпись на русском «Помпеи». — Угум. Тебе не кажется, что этот Серджио — слегка того? — Чего — того? — Ну, что-то в нем такое есть — голубовастое. Или это во всех итальяшках? — В смысле не вонюч, не могуч, хоть и не выбрит? — Слава! Кстати, лёгкая щетина ему идёт, да и вообще он — симпатяшка. Не была я замужем и не будь тут Ильи, то я бы за ним приударила, хоть чтобы вывести на чистую воду. Видел — у него кольца на пальце нет. Да и кому это когда мешало... — Ника?! — Что? Мы в отпуске. И, уж сама не знаю почему, но он к тебе с самого начала как приклеился. Ну, вы, конечно, похожи и вся байда... Сам вижу. Но впереди ещё шесть дней совместного путешествия. ...Помпеи, несмотря на рассказы потрясающей Евгении, нам с Добрынич не нравятся. Причём не просто не нравятся, а категорически. Помпеи похожи на все мертвые города-призраки, где когда-то жили люди и вдруг куда-то исчезли. Остались лишь дома и улицы — немые свидетели того, что когда-то здесь происходило. Слишком похожие, несмотря на всю свою древность... на современные, если вдруг исчезнут жители мегаполисов? Быть может — в этом основная проблема? Три экскурсионных часа мы почти ни на шаг не отходим от Евгений и, не сговариваясь с Добрынич, сразу идем в автобус, как только гид даёт нам свободные полчаса на фотографирование. — Звездец. Я бы тоже отсюда свалила, как только эта Сивилла раскаркалась, — выдаёт Добрынич, вытаскивая походную фляжечку на двести боевых из дамского ридикюля, решительно отхлебывая и протягивая мне. Походу, при получении вещей все успели нехило так экипироваться, и только я пролопоушил момент заправки из-за Серджио. — Как думаешь, она действительно это увидела? Ну, что потом будет? — Хезе, Ник. Может, пришли они к ней не вовремя. Зелье она какое-нибудь на плиту кипеть поставила. Мужика своего трусы с носками в тазу постирать замочила... но здесь и вправду... как-то... — Жутко, хочешь сказать? Ты тоже заметил? Нее, я поняла. Это у неё интуиция женская сработала. У меня такое же было, типа предчувствуя, когда мы жилье в одной новостройке чуть не купили. А там потом бетон застройщик с вонью аммиака закатал. Ага, давай ещё по чуть-чуть. Хорошо, хоть вечер близко. Скоро в гостиницу приедем, заселимся, найдём таверну какую-нибудь и сообразим пожрать нормально. И если б в тот злосчастный вечер у Добрынич тоже проснулось «предчувствие», то мы бы затарились хотя бы хот-догами и полуфабрикатами в автолавке перед входом в туристический центр Помпеи. И если б была нормальная еда, то я бы не влип ещё через четыре часа в идиотскую историю в итальянской гостинице, которая просто ни при каких условиях не могла произойти со мной на родине. Впрочем, молчал как убитый в этот момент и мой внутренний голос, до сих пор не простевший мне профуканные в Наполи португальские сардины... Да и кто по-настоящему знает? К первому временному жилью — остановка здесь только на одну ночь, мы подъезжаем, когда уже совсем по-южному темно, и за окном не видно ни зги. Хотя по нашим с Добрынич меркам, время совсем ещё детское. Стрелки едва перевалили за одиннадцать вечера. Посвежевший и побрившийся Серджио встречает нас в гигантское холле, в правой части которого раздаётся перезвон посуды и голоса большей части наши группы. — На ужин! Это ваш последний шанс поесть сегодня! — интенсивно машет он нам рукой. — Все остальное потом! Мы с Добрынич недоуменно переглядываемся. — Эээ... видишь ли, Серджио, мы решили не брать ужины на «эскурсинку», — начинаю я аккуратно первым, — и подумали, что... — Не станем травиться хотя бы на отпуске в столовке, а будем питаться как белые люди каждый вечер в новом ресторане, — продолжает за меня громогласно Добрынич. — Где здесь ближайший? Слона съесть готова! Серджио мучительно зеленеет и смотрит на меня, как на ребенка, которому сейчас предстоит долго и нудно объяснять элементарные вещи из раздела «небо голубое», а «Земля — круглая». Следом — с очередным нехорошим предчувствием — зеленею и я. — Так, что ещё не слава Богу?! Открытие четвёртое и шоковое для любого русского — рестораны в Италии есть, вот только работает большинство из них ровно до одиннадцати вечера. Точнее именно до этого времени в общепите принимаются заказы, а дальше, особенно в небольших городах, лавочка успешно схлопывается, и вы кукуете с пустым желудком до утра. А если вы хотите что-нибудь особенное, то на дверь могут указать и за полчаса до «дедлайна». Короче, речи о том, чтобы в лучших отечественных традициях решить завалиться куда-нибудь тёплой компанией в два ночи, приехать в заведение на такси и душевно просидеть до утра, здесь не идёт. Даже, если опять же, вы вывалите перед владельцем заведения чемоданчик с евро, но при этом лично не дружны с хозяином. — Что?! — В номере в холодильниках, конечно, будут какие-то закуски. Но не советую их брать. Все меню только на итальянском, и к примеру чипсы там будут стоить около пятидесяти евро, мини-колбаски — около семидесяти. Это же элитный отель бизнес класса — подарок от нашей фирмы на первую ночь в Италии. Так что, боюсь, придётся потерпеть до завтра. Чипсы за пятьдесят евро — спасибо, я однозначно потерплю до утра! Спасибо за такой подарок от фирмы. Лучше б мы остановились в какой-нибудь обшарпанной тройке, а не в этом действительно роскошном теперь здании, а до этого — бывшей фабрике. Вообще, итальянские отели — это отдельная тема. Они либо очень дорогие, либо очень дешёвые, среднего не дано, и, похоже, совсем не соответствуют моим представлениям о «звездности». То, что в Испании, Греции считается добротой «трешкой» здесь вам выдадут как минимум за пять звезд. А такой, как у нас сегодня — это уже почти президентский уровень. С соответствующими ценами. Ну, а если вы рискованно согласитесь на ту самую «трешку», будьте готовы к тому, что жить придется в помещении размером примерно с чулан, и с метровой душевой кабиной вместо ванны, совмещённой на этом же одном «квадрате» с комнатой задумчивости. Пока Добрынич ругается с Ильей, вышедшим из номера, чтобы её встретить и проводить на ночёвку (а с учётом гигантской площади отеля заблудиться здесь очень легко), Серджио продолжает загадочно улыбаться мне. И заговаривает, только когда пара удаляется, продолжая обсуждать, почему и кто не закупился едой. — Слава, помнишь, я обещал тебе сюрприз за твои сегодняшние мучения? Вот, — гид протягивает мне электронный ключ, — напротив твоей фамилии у меня стоит пометка «сингл», но так вышло, что сейчас все одиночные номера заняты. Даже заранее забронированные. Здесь проходит научная конференция. Так что я немного поскандалил с руководством, а здесь меня все знают... И это будут апартаменты для тебя. Но только на одну ночь... Правда, придётся немного прогуляться с вещами. Что-то ещё я должен был сказать тебе очень важное. Ладно. Завтра вспомню. Немного — это где-то минут двадцать, которые я бреду по извилистым коридорам, проклиная все на свете и пихая чемодан. Похоже, я скором пешком дойду до Рима. И я уже готов упасть спать хоть на кожаном диване в холле, когда вижу наконец заветные цифры на двери. Прикладываю ключ, толкаю дверь. Wow! Кхмм... В смысле — «Нормально, Григорий! — Отлично, Константин!» Отскребаю челюсть с пола. По-другому не выразиться. Потому что это не номер, а целая квартира на три комнаты... с гигантским джакузи. На полу в жилых помещениях пушистый ковёр, в центре второй комнаты королевская двуспальная кровать, панель телека на полстены, а рядом, конечно же, серебряная ваза со льдом и шампанским «Дон Периньон». Ешкин кот, ай да Серджио, ай да сукин сын. Удружил так удружил, мил человек! Да за такое надо срочно бухнуть, ну и тем более, первый день все-таки в Италии. Но, конечно, не этим пузырьковым золотом. Наконец-то вытаскиваю свою заначку с вискарем, быстро наливаю в стеклянный стакан, взятый в ванной, и воровато оглядываясь, краду горсть льда из вазы. Шик, блеск, благодать! Почувствуй себя Кесарем, Славка! А что — ты вполне достоин только самого лучшего в этой жизни. Так, теперь покурить на балконе, как рассказывал Серджио, отнаблюдав, чтоб рядом не было беременных, и все сегодня получилось, хоть и на пустой желудок. Да шут с ним, с ужином, поем завтра, не сошелся же на еде свет клином? И как бы я ни устал, заберусь в джакузи, хоть ты тресни. Только сначала смою грязь в душе, чтобы с кайфом оттянуться в такой-то белизне. Раздеваюсь, почти мурлыча в голос, как супердовольный котяра, и протягивая прохладный вискарь, нет, жизнь определённо начала налаживаться, и ни как в том прошлом анекдоте. И мне подходит этот отель. Застирываю брюки — в Наполи очень грязно: бывшие ещё утром белыми штанины, начиная от колена теперь почти неразличимого серого оттенка. Вешаю их на балконе. К утру высохнут с учётом даже ночной жары, а нет — так засуну в пакет и надену с утра другие джинсы. Так, ещё вискарика, хорошо пошло! Ну, за Серджио, за мой номер, за мою Италию! А теперь в душ. Включаю воду, забираюсь в ванну, и только сейчас вижу толстый шнурок, болтающийся прямо по центру стенки от потолка помещения почти до бортиков. Загадочная конструкция. У нас дома в ванной комнате установлена вытяжка-сушилка. Но там шнурок совсем незаметный и располагается он сразу за входной дверью. Вытяжка работает с едва заметным шумом, даже если вода включена. Только и надо — потянуть. Недолго раздумывая, дергаю за шнурок, чтобы проверить свою догадку. Ничего ровным счётом не происходит. Да и пёс с ним. Сегодня я настроен более чем миролюбиво. И если что-то в номере не работает, уж точно не намереваюсь скандалить. Намыливаюсь, прикрывая глаза, и снова мурлычу какой-то хит под нос. Это случается, когда я смываю башку и стою спиной к двери. Она вдруг распахивается, причём с резким хлопком. В ванну врываются два дюжих консьержа и ещё один перс в белом халате с медицинским чемоданчиком, сзади маячит эротичная медсестричка. Все четверо опять истошно орут и, кажется, обращаются ко мне. Поворачиваюсь. Тупо смотрим друг на друга теперь в полном молчании минуты три. Прикрываю на автопилоте от дамы то, что в общем-то все успели уже обозреть. Медик тычет мне в грудь, в область сердца, потом в горло и в голову. Да, с головой здесь явно у кого-то проблемы. Безнадёжно и как-то обреченно наконец выдыхает, отшвыривая с крайним раздражением чемодан: — Russo? (Русский?) — Si. What’s the hell is going on? (Да. Да что, черт побери, происходит?) Далее идёт непереводимая игра слов, но, кажется, они все вчетвером очень недовольны мной. Я тоже, мягко говоря, тяжело не врубинштейн, что это был сейчас за «ну, нафиг». Пооравшись и потыкав в друг друга пальцами, мужская часть делегации удаляется. Дверь приставляют ко входу в ванную, так чтобы я мог выбраться. Медсестричка откровенно ржёт и показывает мне жестами: «Домывайся уже, стыдоба». В состоянии прострации в нахлобученном наглухо на бедра полотенце возвращаюсь в номер. Шампанского со льдом больше нет. Помылся, е-мое. Хорошо хоть цела заначка с виски, которую я предусмотрительно припрятал в сумку. Так, все. Полтретьего ночи, а уже сегодня вставать в шесть. Баиньки. Ну, только курну разок. Выползаю почти по-пластунски на балкон, жаль, что нет под рукой каски. Больше ничего не трогаю. Окурок, озираясь, тушу в стакане с водой, а то вдруг метнешь его на асфальт, а там, откуда ни возьмись, вся пожарная инспекция Италии в твоем номере. ...И, конечно, безнадёжно и катастрофически просыпаю завтрак. Через пять минут уже надо быть в автобусе, а мне ещё необходимо собрать минимальный набор извлеченных из багажа вещей и на спринтерской скорости преодолеть расстояние в три объединённых между собой стеклянными галереями корпуса отеля. Хорошо, хоть желудок пока ещё не проснулся и не догадывается, какая подлая птица обломинго его снова ожидает. Влетаю в салон почти последним. Серджио уже там... и кажется рвёт и мечет. — Итак, господа, вчера, как минимум четверо из вас вынуждены были принимать незваных гостей в полном несмотрю... — Неглиже... — Это не меняет суть. Помните, с чего все это началось? Вы дернули за какой-то шнурочек, болтающийся перед вашим носом. О-о, походу, не я один такой умный и талантливый. — Я очень разочарован, дамы и господа. Почему, ну почему, сколько бы иностранных групп я не вел, этот идиотский инцидент происходит только с русскими?! Почему ни одной другой нации в мире не проходит в голову дернуть за что-то, чтобы посмотреть, что в итоге будет, без всякой на то надобности?! Эти шнурки, господа, в итальянских гостиницах вешаются в целях предотвращения несчастных случаев, если человеку вдруг в ванне станет плохо. Он поскользнется, почувствует головокружение, участившееся сердцебиение, да много чего может быть! И главное, это сделали в нашей группе как раз те люди, на которых бы я в жизни не подумал. Пальцем тыкать не буду, хотя это был и слоненок! Точнее, четверо слонят на левой стороне автобуса. Рядом Добрынич шаркает ножкой, скромно потупив глаза в пол. Илья демонстративно и пристально изучает что-то в окне. — Ника, колись, вы тоже — да? — И ты, Славка? Ага, прикинь. Они толпяком вломились, ну... когда мы это... сам понимаешь, чем на отдыхе люди занимаются. Да я вообще не помню, как в такой момент случайно шнурок этот хренов потянула! А этот петух вырядился вон как, нет, чтоб заранее по-русски предупредить... Вы, чего, сговорились, что ли?! Видимо, опять — да. Сегодня у нас с Серджио одинаковые голубые узкие джинсы и небрежные полосатые в тон «бобочки». Про парусиновые штаны а-ля миллионер Остап Бендер на отдыхе я вспоминаю, когда мы уже подъезжаем к Наполи. Мои штанишки так и остались сохнуть на балконе в апартаментах дорогого отеля. «Молодец, Слава. Поздравляю. Отличился во всех смыслах. Ну, и как ты себе дальше думаешь на острове богемы и литераторов Капри без кипенно-белых штанов? — мерзко ерничает отмерший от обиды внутренний голос. — Вот как ты теперь посмотришь в глаза Максиму Горькому?!»