Холодные камни Арнора (5-6) //Вильвэ, дед Гил-Галада//

Ужинать было необходимо в общей зале. К утолению голода это не имело никакого отношения. Он князь, он должен сидеть во главе стола и есть медленно и спокойно. Это вселяет уверенность в его людей. Он предпочел бы засунуть кусок в рот, будучи один и у себя, и запить прямо из кувшина, но он будет подносить к губам великолепный кубок в виде прозрачной раковины на высокой подставке. Всё ведь в порядке. И будет еще лучше. Его самого подают на ужин сегодня. И завтра. И вчера. Но пить он будет только воду. От вина зверь, вцепившийся когтями в сердце, не ослабит хватку – да и не хочешь ты, чтобы она ослабела. А вот силы вино отнимет. Какая-то женщина идет через весь зал. Ты вдруг понимаешь, что не помнишь ее имени, хотя должен его знать. И это очень плохо. Надо будет попросить Хэлгона, чтобы знал всех поименно и подсказывал, если что. Но сейчас надо улыбнуться ей глазами, показать, что узнал. Ей будет приятно. Вот так. – Мой князь, мы закончили первую. Она разворачивает черный шелк, в ее руках сияет Семизвездье. Ты можешь только кивнуть – медленно и благодарно. Всё остальное сделают они. Зал взрывается криками радости. Всё так. Это много больше, чем вышитая туника. Это знак того, что они – не бродяги, которым эльфы из милости дали еду и кров. Это знак того, что они – Арнор. – Хэлгон, ты надел бы… – вопрос очень прост, но задать его трудно, – чужой герб? – Твой герб, – поправляет нолдор. – Да. Я очень хотел бы, чтобы в этом эскорте был ты. Аранарт напряжен, предчувствуя отказ. И не удивлен, видя, как теперь былой аглонец хмурится, подбирая слова. Для согласия столько усилий не нужно. Что ж, значит, надо сказать это «нет» за него. – Прости. Я понимаю: твоим лордом был и остается Келегорм и смерть вас обоих не меняет ничего. – Ты не понимаешь. Нолдор глядит в сторону, будто в чем-то виноват. Но в чем? – Аранарт, об этом всё равно пришлось бы говорить. Что ж, значит, сегодня. – В чем дело? – В моей смерти, Аранарт. И в твоих линдонских союзниках. Князь пристально смотрит на него, требуя продолжения. – Это был Арверниэн, – спокойно произносит нолдор. – Теперь понимаешь? Или я должен рассказывать тебе… подробности? – Если хочешь. – Не хочу. И так всё ясно. Плохо. Очень плохо. И очень невовремя. – И что ты предлагаешь делать? – бесстрастным тоном спрашивает князь. – Прежде всего, я хочу, чтобы ты понял. Я не держу на них зла за мою смерть… они защищали свой дом, я выполнял приказ, иначе ни для них, ни для меня было невозможно. Для меня всё это в прошлом, спасибо Намо. Для них – тоже. Но я не хочу возвращать это в настоящее. А среди линдонцев есть те, кто знает меня в лицо. Они видели меня мертвым… или знают о моей смерти. То, что я здесь… снова в Эндорэ… ты понимаешь, о чем это говорит. Нет, тебе не понадобится прятать меня, как беглого преступника. Если они меня увидят… не случится ничего страшного, они поймут, что моя вина перед ними искуплена и прощена… но… – Но? – Но им будет больно меня встретить. Аранарт прошелся по комнате. Вот только отголосков Первой эпохи ему не хватало. Вот только решения неразрешенного тогда… – Так что ты предлагаешь? – повторил он свой вопрос. – Я умею быть незаметным не только в лесу, – пожал плечами разведчик. – Просто помни, что мне надо держаться подальше от линдонцев. Остальное я сделаю сам. – Ты не мог погибнуть как-нибудь по-другому?! – Аранарту хотелось кричать, но сдавленный голос прозвучал тише шепота. – Ну, в Дориате меня недострелили. А хорошего орка не встретилось… Князь зашипел сквозь стиснутые зубы. Нолдор молчал. Вина, даже отпущенная, не перестает быть грузом, который тебе нести дальше. Аранарт кусал губы, не глядя на былого аглонца. Или слово «былой» – лишнее? Смерть не освобождает эльфов от их прошлого. Нет, Хэлгон не стал в его глазах древним чудовищем – всегда было известно, что он служил Келегорму, а в общем понятно, что это значит… просто невовремя. Не готов еще и к таким сложностям. Ладно, будем это учитывать. И всё же… – Хэлгон, ну а если бы не это..? Нолдор уже открыл рот, чтобы сказать: да, конечно, я надел бы тунику с гербом Арнора – после тысячи лет службы твоей стране было бы странно иное. Вместо этого он азартно сверкнул глазами и проговорил: – А если попробовать… – Попробовать – что? – Спрятать на самом видном месте. – Хэлгон, но ты сам только что говорил… – Что линдонцы не должны меня увидеть, да, – разведчик чуть улыбнулся, подобравшийся, словно зверь перед прыжком. – Аранарт, если тебе это действительно нужно, то у меня есть идея. – И? – Возьми в эскорт тех, кто помоложе. Вели им дочиста сбрить бороды, кому есть что брить. – И ты полагаешь, это позволит не заметить одного эльфа среди одиннадцати людей? – Да, – прищурился Хэлгон. – Потому что никто не ожидает там увидеть эльфа, а мы больше доверяем нашим мыслям, чем глазам. А главное – мы не люди и не эльфы. Мы – эскорт. Смотреть будут на туники, а не на нас. Единственное лицо, которое будет всех интересовать, это твое. Поставь меня подальше от тебя. – Подальше? – Именно. Смотрят всегда в середину. Тот, кто в стороне, останется незаметен. Знаю, разум говорит обратное. Но поверь моему опыту. Аранарт покачал головой, но это был не отказ, а скорее удивление, что он соглашается на такую затею. Не время для игр в прятки. Линдонцам действительно не стоит видеть Хэлгона, особенно плохо будет, если это случится при гондорцах… Так почему же они, два разумных воина, ведут себя как мальчишки? Нет. Это не ребячество. Этот эскорт – знак того, что Арнор жив. И кому как ни эльфу, для которого эта война длится… сколько веков он здесь? – кому как ни ему быть символом непогибшего Арнора? – Хэлгон, мы действительно собираемся это сделать? …а у него лицо посветлело. Значит, мы просто обязаны сыграть в эту игру. Не будет эта игра лишней. Несмотря на то, что война. Именно потому, что война.