Мы живем в доме-убийце

— Ну, ты даешь, подруга! — закидывая картошку фри в рот, усмехается Андре. — Что я такого сделала? — делаю глоток кофе со сливками. Еле теплый. Гадость. Лично я удивляюсь только тому, что до сих пор эту курицу никто на место не поставил. Теперь это место ждет пару лет реформ и революций. Отсюда я так просто не уйду. Мимо пробегает странный тощий парень со светлыми кудрявыми волосами, очень похожими на макароны, машет тощими руками и орет: — Кто-нибудь видел Джейд Вест?! Ставлю ему подножку. Он спотыкается, но, к сожалению, удерживает равновесие. Пялится на меня, поправляя уродливые очки. — Джейд, — начинает упрекать Киса, но ботаник перебивает ее. — Ты та самая, что целовала парня Камиллы? Офигеть, уже вся школа знает. Быстро же слухи распространяются. — Представь себе, — презрительно отвечаю я. — И что с того? — Меня зовут Синджин, — кучерявый садится между Кисой и Андре, прямо передо мной. От него странно воняет. Рефлекторно прикрываю нос тыльной стороной ладони. — Мне плевать. — Я слышал в женском туалете, что Камилла и ее подруги хотят отомстить тебе. Я не удивлена. Если бы какая-нибудь наглая сучка при всех сосалась с моим парнем, я просто проткнула бы ей шею или живот своими любимыми ножницами. — Все? — вопросительно выгибаю левую бровь. — Да. — В таком случае проваливай отсюда! — рыкаю я, громко ставя недопитый кофе на стол, отчего все сидящие вокруг вздрагивают. Синджин убегает прочь, чуть не перевернув наш стол с едой. — Придурок кривоногий, — бурчу ему вслед, кинув стакан в урну. Мы спокойно продолжаем обедать. — Киса, придешь ко мне сегодня. — Конечно! Говори адрес. — Роуз стрит, дом 66, прямо напротив парка. Андре давится котлетой, а рыжая роняет вилку в спагетти, забрызгав мою руку кетчупом. У обоих ступор. — Чего зависли? Откашлявшись, шоколадный произносит наиглупейшую вещь, которую только можно было сказать в данный момент: — В этом доме водятся привидения. Я не могу сдержать смех. Он ещё и с таким серьезным лицом это сказал. Умора! Какие нахер привидения? Фастфуд плохо влияет на мозг. И тут мне вспоминается запись из дневника на чердаке. Да нет, бред какой-то. — Он не шутит! Ты не читаешь «Историческую сплетницу»? — На какой ещё хлам вы подписаны? — Это правда! Практически все жильцы этого дома умирали или заканчивали жизнь самоубийством, — белки глаз у парня сейчас выпадут и покатятся по столу. — Вы сами видели этих долбаных призраков неупокоенных душ? Оба отрицательно качают головами. — Ты приходишь ко мне в семь и делаешь лабораторку со мной, ясно? Возражения не принимаются. — Может у меня? Попытка — не пытка. — Нет, — беру черную сумку с лавочки и бодро иду к своему единственному серому шкафчику. Проходит три часа. Через три урока мать забирает меня из школы. Втыкаю наушники в уши и включаю любимую песню. А если этот бред — правда? Вдруг у нас правда обитают духи? — Как дела в школе? — усталый голос мамы выводит меня из раздумий. Что же, ты сама начала этот разговор. — Ужасно. Как и в прошлой. И в позапрошлой. Вообще, что за вопрос? Как ещё может быть в этом ужасном месте? — Понятно. Поворачивает руль влево. Мимо пролетают деревья знакомого парка. И зачем только мы переехали в этот сарай? Я знаю, что дела на работе у отца идут не очень гладко, но продавать сказочный особняк и покупать это? Лучших вариантов все равно не было. Отец приходит с работы только в девять часов, а мать будет только забирать меня после уроков и уезжать обратно. Она работает в той же фирме, его зам-директором. Это очень удобно — мужа в измене на работе не поймаешь. — Когда вы купите мне машину? — плюхаюсь на диван, кидая сумку на деревянный столик перед электрическим камином. — Когда заслужишь. Сама же знаешь, что сейчас не время для таких покупок. — У вас уже тринадцать месяцев не время! В США хорошо обеспеченные родители дарят своему ребенку машину на шестнадцатилетие. — Слушай, только не надо заводить старую песню. — Да я уже даже на права сдала, еб твою мать! Ее черные шпильки стучат по полу. Передо мной появляется высокая женщина с короткими каштановыми волосами, уложенными мягкими кудрями, с леденящими душу серыми глазами в строгом черном костюме. Иногда мне даже не верится, что она — моя родная мать. Мы с ней практически не похожи. — Что ты сказала? — Я сказала «еб твою мать». — Да, именно это мне и послышалось. Входная дверь громко хлопает. Лампа под потолком вздрагивает. Наконец-то я одна.