Глава 5. Слово Реддлу II
23 июля 2017 г. в 17:22
Письма от Тома, невиданная раньше забава. Гермиона их ждала как Рождества, а после того как читала появлялась после рождественская грусть, от того что до следующего раза ещё так долго ждать. Письма были смешными, остроумными, и так походили на Тома. Иногда он писал две три строчки, иногда три страницы и постскриптум на конверте.
"Мы в Орландо! Все хорошо! Оскар передаёт привет!"
И только через месяц длиннющее описание скучнейшего похода в какой-то богом забытый лес. Гермиону смешили такие письма, ни о чем, а короткие расстраивали почти до слез.
А ещё её глодала изнутри паранойя, страшная и неведомая сила, заставляющая думать, что Том делает крестражи, попадает под дурное влияние или увлекается в неизведанную ему тёмную магию. Месяц от месяца все труднее было сидеть сложа руки, и сообщив Тому новый адрес, Гермиона вернулась во Францию. Сменила там управляющего, который уже давно жаловался, что ему тяжело справляться с отелем, и начала ждать возвращения сына.
В начале сезона приехала Коррин, чтобы отдохнуть перед началом стажировки в Ежедневном пророке, где она должна была занять должность фотографа. Подолгу они гуляли по пляжу, как когда-то Гермиона гуляла с маленьким Томом, а теперь под руку с ней шла "невеста сына". И снова все смотрели с завистью. Стареющие бывшие соседки были поражены, как хорошо и молодо выглядит мать взрослого сына. Она не скрывала средину в волосах, морщин у глаз и ушедшую уже стройность и подтянутость. Может от этого она и казалась моложе? А в Марселе любили казаться моложе, чем есть.
Завидовали, кроме прочего, и невестке. Красавица Коррин покорила общество, дамы шикали на своих не таких симпатичных невесток и разочарованно поджимали губы, а Гермиона старательно делала вид, что не понимает в чем дело. Тем временем стоило выйти на прогулку, Коррин в белом летнем наряде с фотокамерой, Гермиона в её льняных платьях и с платком на кудрявых волосах, и тут же выходили следом соседки с дочерьми и невестками, будто рыбки которым кинули в аквариум еду.
Коррин получала от Тома почти такие же письма, то короткие, то длинные. И если Гермиона опасалась, что сын увлёкся темными искусствами, то Коррин вовсю страдала от подозрений насчёт вейл и иностранок-колдуний. Стоило ей узнать о новом месте его путешествия, как она принималась расхваливать качества девушек из этой страны во всех деталях и подробностях. У этих такие чудные волосы, а у тех глаза, а эти прирожденные певицы. "Ах, зачем я ему?" - восклицала она порой и мчалась в свою комнату, под недоуменным взглядом горничных.
Гермиона почему-то точно была уверена: Коррин не о чем переживать. Том её любит. Но сама убедить себя в том же не могла, как это впрочем часто бывает у людей. Учила Коррин как не страдать, а самой и двух дней не хватало, чтобы не уйти в одиночку на берег, чтобы там предаваться своим пугающим раздумьям.
- Гермиона? - Коррин встала в дверях комнаты, где Гермиона сидя на постели почти в голос рыдала. - Можем мы поговорить?
Снова пришло два письма. Одно Коррин, одно Гермионе. У Коррин что-то милое и короткое, а у Гермионы:
"Мы в порядке. Не волнуйся. В Албании!"
- Коррин, я немного... Не в настроении.
- Я вижу что с вами. Можем мы поговорить?
- Что ты видишь?..
- Вы боитесь. И читаете между строк.
Коррин милая, сообразительная, но проницательной её Гермиона никогда не считала. Девочка как девочка, а тут чудеса такие.
- Коррин, это не страшно, я просто...
- Я вижу, что вам куда хуже, чем мне, - она вошла, наконец, в комнату и села на край кровати. - Вы же думаете, что он делает там что-то плохое? Да? Я знаю, что вы так думаете, и я хочу спросить вас. Если так, то что же, вы ему не доверяете? Вы же знаете его как никто другой!
- Я знаю.
- Тогда просто послушайте меня. Никогда в жизни, я не видела, что бы так уважали мать. Он не предаст вас. Я убеждена.
- Но ты сама переживаешь, что он кого-то найдёт. А я между прочим тоже не видела что бы он так смотрел на кого-то.
- Ну это другое... Таких как я много, а вы мать и...
- Но я ему не родная. Я его не родила, - просто пожала плечами Гермиона.
- Как? А он... Он знает?
- Конечно! Ему было уже четыре, когда это случилось. Его мать была волшебницей из древнего рода. Семья жестокая, обозлённая, а она очень несчастная.
- А отец? - красивое лицо Коррин было преисполнено интереса и сочувствия. Она хотела слушать и дальше но боялась, что Гермиона не захочет рассказывать. Она налила чай в две красивые чашки и протянула одну Гермионе.
- А отец его был очень красивым магглом. Только он бросил мать Тома беременную и без гроша в кармане!
- Какой подлец!.. - прошептала Коррин.
- Не думаю, что можно его винить, она его опоила амортенцией. А когда действие прошло он ушёл.
- От неё! Но при чем тут сын? - всплеснула руками Коррин. Она по молодости и наивности делила все на белое и чёрное.
- Я даже не уверена, что он знал про сына. А если и так... Я думаю обида была сильнее!
- И вы дали ему дом?
- Да. Дала дом. И с того самого момента сомневалась и в правильности решения и в том что я все делаю правильно.
- Сомневаетесь? Но вы же любите его!
- Конечно люблю. Но не всегда это было так просто...
- Он вас очень любит, Гермиона. Это правда. Я думаю вы верно все сделали. Знаете, я понимаю чего вы боитесь. Его характер... Я помню его на первом курсе, на втором. И сейчас он порой становится немного... закрытым. Как обиженный ребёнок. С ним порой сложно. Но я думаю вам не о чем волноваться. Его письма странные. Но он решает сейчас главную проблему в жизни. И наверное впервые он это делает без вас. Ему это нужно. Стать самостоятельным. Принять это решение. Вот и все. Ничего страшного не случится.
- Спасибо. Мне легче.
- Правда? - она просияла.
- Правда. Идём, прогуляемся?
В мае Том и Оскар вернулись. Загорелые, будто после долгого отдыха, счастливые и полные идей. Оскар заявил что займётся производством ковров-самолетов. Приволок какойто ткацкий станок и установил в сарае. Том же был молчалив и загадочен, он решил что-то, но не раскрывал карты, а мнительность Гермионы достигла своего пика, ей казалось, что он непременно станет продавцом в "Горбине и Бэркесе".
Семейный ужин объединил три праздничных события. Возвращение Тома и Оскара, помолвку Тома с Коррин и самое главное - Том собирался озвучить кем хочет стать. Он носился весь день по каким-то делам в Лондоне, получал сов и отправлял записки.
"Только не этот проклятый магазин, что угодно, только не это!"
Гермиона накрыла на стол не без помощи Коррин, одела красивое платье и спустилась к столу, где шумно что-то рассказывал Оскар.
- А вот и она! Ну что? Пора?
- Что пора? - попыталась как можно более беззаботно улыбнуться Гермиона.
- Пора мне объявить своё решение!
Сердце чаще забилось, захотелось немедленно встать и уйти. Коррин прижала сложённые ладошки к губам, она знала ответ, и лицо её было торжественным. А вдруг радуется что он будет работать недалёко от неё? Она стажируется в "Пророке", это недалёко от "Горбина". Вдруг они представляют уже как станут вместе обедать?
Том прокашлялся, а Оскар одобрительно улыбнулся. И Оскар знает, одобряет. Мог бы он одобрить такое место? Там столько диковинок из разных стран. Столько реликвий пусть и тёмных.
- Мама, Гвэн. Похоже только вы не знаете. Я решил стать целителем. Мунго берут меня на обучение с сентября! Я стану врачом!
- Ох, Том...
Гермиона обняла его и поблагодарила всех. кто пришёл на ум из почтенных святых старцев, за то что не видать Горбину и Бэркесу ее сына.