Химера

Окрестности замка сияли на солнце, как чисто вымытые. Безоблачное небо улыбалось своему собственному отражению в искрящейся глади озера, а по шелковым зеленым лужайкам изредка пробегала рябь от легкого ветерка. Наступил июнь, но для пятикурсников это ознаменовало, что экзамены наконец придвинулись к ним вплотную. Им больше не задавали ничего на дом — все уроки были посвящены повторению вопросов, которые, по мнению преподавателей, почти наверняка должны были встретиться им в билетах. Приближались экзамены, и значить это могло только одно: школа стремительно сходила с ума. Женя, наблюдая за непрекращающейся суматохой вокруг, рассеянно пыталась вспомнить, что именно она записалась сдавать. Речь шла о стандартном минимуме — сейчас она была готова расцеловать саму себя из прошлого за такое дальновидное решение, — но даже он заставлял с ужасом смотреть на расписание и гору книг для обязательного прочтения. И ладно, что для нее, пропустившей, благодаря незапланированным дням в лазарете, консультацию с МакГонагалл относительно выбора дальнейшей профессии, экзамены не значили ровным счетом ничего, но, глядя на захлестнувшую однокурсников панику, Женя не могла не поддаться ей. Пятикурсники и семикурсники начали вести себя откровенно странно: пышным цветом расцвела подпольная торговля амулетами и зельями для повышения концентрации, часть студентов начисто лишилась сна, а некоторые из-за книг в руках все чаще и чаще встречали на своем пути стены. На перемене до последней перед экзаменами трансфигурации, на которой МакГонагалл должна была сделать несколько важных объявлений, в аудитории царила непривычная тишина, когда абсолютно все пятикурсники Гриффиндора с паникой листали страницы конспектов и учебников, чтобы задать преподавателю самые каверзные вопросы билетной программы, вызвавшие у них затруднения. Женя, подперев кулаком щеку, нахмуренно вчитывалась в абзац про правила трансфигурации, но тут же отвлеклась, бросив взгляд в окно. Она невольно вздрогнула, когда дверь в аудиторию захлопнулась, и перед ней лег лист с расписанием экзаменов и правилами их проведения. — Как видите, — сказала МакГонагалл, когда студенты внимательно изучили выданное расписание, — вы будете сдавать СОВ в течение двух недель. Утренние часы отведены под письменные работы, послеобеденные — под проверку практических навыков. Практический экзамен по астрономии, разумеется, будет проходить ночью. По классу разнесся взволнованный шумок. — Далее, я должна предупредить вас, что на ваши экзаменационные принадлежности наложены исключительно жесткие Антиобманные заклятия. Использование напоминалок, а также самоотвечающих перьев, накладных манжет-шпаргалок и самоправящихся чернил запрещено, — на этих словах Женя с облегчением вздохнула, ведь свои шпаргалки она по старинке планировала писать на ногах. — К сожалению, практически ежегодно в школе находится как минимум один ученик, считающий, что ему по силам обвести Волшебную экзаменационную комиссию вокруг пальца. Могу только выразить надежду, что среди гриффиндорцев таковых не окажется. Наш новый… директор, — МакГонагалл произнесла это слово с тем же выражением, какое появлялось на лице Лизы, когда Рома в очередной раз забывал подписать ужасно срочный документ, — попросила деканов факультетов предупредить своих учеников, что мошенничество будет караться строжайшим образом — поскольку, как вы сами понимаете, ваши результаты могут бросить тень на новые порядки, установленные директором… Профессор МакГонагалл едва заметно вздохнула. Женя увидела, как затрепетали крылья ее точеного носа. — Тем не менее у вас нет причин не показать все, на что вы способны. Вам необходимо думать о будущем. — Можно спросить, профессор? — подняла руку Гермиона. — Когда станут известны наши результаты?  — В июле каждому из вас отправят сову с оценками, — сказала МакГонагалл. — Прекрасно, — отчетливым шепотом произнес Дин Томас. — Значит, до каникул можно не трепать себе нервы. Женя сильно надеялась, что никогда не узнает результаты своего позора. Уже в выходные непосредственно перед экзаменом по теории магии Женя поняла, что ей конец. Однокурсники то и дело спрашивали у нее про заклинания, о существовании которых она не имела ни малейшего понятия, а отрабатываемые ими чары то и дело заставляли ее судорожно сверяться со списком вопросов, карандашом отмечая те, которые она еще не успела повторить. Глаз дергался, руки дрожали, наружу рвался нервный смех, и Женя была готова совершенно искренне плакать над билетной программой. Поэтому из общей гостиной она сбежала, случайно придя в класс для хоровых занятий. Там оказался разминающийся игрой на рояле Рома, совершенно не имеющий ничего против компании занимающейся подготовкой к экзаменам Жени. В конце первого часа он, уставший от назойливого и едва слышимого бормотания, сжалился и, заслушав список всех вопросов и немного пораздумав, уверенно назвал ее будущий билет. — А можно что-нибудь полегче, а? — страдальчески попросила в замешательстве глядящая на билетную программу Женя. Как всегда понятной была только треть из вопросов, два из которых она даже не читала. — Я помогу, — со вздохом полным откровенной лени делать хоть что-то, сказал Рома. — Дай мне только, что именно тебе диктовать надо будет. Вместо ответа Женя с радостным визгом повисла у него на шее, клятвенно обещая вырвать все нужные страницы из учебников. За ужином накануне экзамена царила атмосфера легкой подавленности, и Женя тут же растеряла весь свой оптимистичный настрой. В голове поднялся целый ураган из сомнений и ненужных вопросов. А вдруг заклинание не сработает, и Рому засекут? Вдруг он как обычно проспит начало экзамена? Вдруг не найдет аудиторию? Вдруг… Женя в ужасе зажмурилась и замотала головой. Однако не одна она не могла взять себя в руки. Гарри и Рон почти не говорили, но ели с аппетитом так, словно это их последний ужин, бледный и сонный Невилл без устали что-то читал, Парвати с Лавандой шушукались над лежащим у них на коленях томом трансфигурации, а Гермиона то и дело откладывала нож с вилкой и ныряла под стол, чтобы выудить из сумки книгу и проверить какой-нибудь факт или цифру. Рон уже собирался сказать ей, что надо нормально поесть, иначе она не заснет, как вдруг вилка выскользнула из ее ослабевших пальцев и с громким звоном упала в тарелку. — Держите меня, — пробормотала она, глядя в вестибюль. — Неужто это они? Экзаменаторы? Гарри и Рон мгновенно повернулись на скамье и уставились в открытую дверь. В вестибюле стояла Амбридж, а рядом с ней группа очень древних на вид магов и волшебниц. Гарри с удовольствием заметил вслух, что Амбридж явно нервничает. — Может, посмотрим поближе? — предложил Рон. Гриффиндорцы кивнули и всей дружной ватагой ринулись в вестибюль. Переступив порог, они замедлили шаг и чинно прошествовали мимо экзаменаторов. Невилл шепотом поделился информацией, что крошечная сутулая ведьма с морщинистым, словно затянутым паутиной лицом, и есть профессор Марчбэнкс — самая строгая из принимающих. Амбридж обращалась к ней с большим почтением, на время оставив свою привычную манеру общения. Видимо, профессор Марчбэнкс была глуховата: она отвечала очень громко, хотя их разделяло не больше двух шагов. — Прекрасно, прекрасно добрались, мы приезжаем сюда уже далеко не в первый раз! Кстати, что-то я давненько не получала вестей от Дамблдора! — добавила она, оглядывая зал, точно надеялась, что бывший директор вот-вот появится из чулана для метел. — Где он сейчас, не знаете? — Не имею понятия, — ответила Амбридж, бросая злобный взгляд на пятикурсников, которые застряли у подножия лестницы: Рон притворился, что завязывает распустившийся шнурок, а Дин шутливо примеривался, чтобы толкнуть его. — Но осмелюсь предположить, что Министерство магии вскоре его отыщет. — Вряд ли! — гаркнула Марчбэнкс. — Разве только Дамблдор сам захочет, чтобы его отыскали! Уж я-то знаю… сама принимала у него выпускные экзамены по трансфигурации и заклинаниям… Что он вытворял своей палочкой — я такого в жизни не видела! — М-м… да… — промямлила Амбридж. Студенты поднимались по мраморным ступеням, еле волоча ноги. — Позвольте проводить вас в учительскую. Вы ведь не откажетесь от чашечки чаю после такого путешествия? Остаток вечера прошел довольно уныло. Все пытались что-то повторить в последнюю минуту, но проку от этого было немного. Женя очень долго ворочалась в кровати, то и дело подрываясь, чтобы повторить теорию. Она бы покричала по старой студенческой традиции в окно, призывая халяву, но она понятия не имела, куда в Хогвартсе ставят оценки за экзамены, а без зачетки весь ритуал шел насмарку. Была у нее еще одна — ее личная — традиция, заведенная еще во времена недолгого обучения в университете, но подаренное на вторую годовщину свадьбы кольцо с неземной красоты аметистом было утеряно, поэтому повернуть камнем вниз было нечего. Она понимала, что не ей одной нынче не спится, но никто из ее сокурсниц не подавал голоса, и наконец мало-помалу все заснули. Наутро за завтраком пятикурсники по-прежнему почти не разговаривали между собой. Парвати бормотала под нос заклинания, и солонка перед ней судорожно подергивалась. Гермиона перечитывала «Успехи заклинательных наук» с такой скоростью, что взгляд ее казался расплывшимся, а Невилл каждые полминуты ронял нож или вилку и опрокидывал посуду вокруг. Когда завтрак кончился, пяти- и семикурсники остались слоняться в вестибюле, а прочие ученики разошлись по аудиториям. Затем, в половине десятого, оставшихся начали класс за классом приглашать обратно в Большой зал: четыре факультетских стола убрали, заменив их множеством парт, обращенных к концу зала, где находился стол для преподавателей. За ним стояла МакГонагалл, нервно сверяющаяся с длинным списком в своих руках. Когда все расселись по местам и успокоились, она перевернула большие песочные часы и объявила: — Итак, начали. У вас ровно два часа. Рядом с ними были разложены и расставлены запасные перья, баночки с чернилами и свитки пергамента. Женя с гулко бьющимся сердцем взяла свой билет — Гермиона, сидевшая на три ряда правее ее и на четыре парты ближе к преподавателям, уже строчила как сумасшедшая — и прочла первый вопрос, который ей предсказал накануне куда-то запропастившийся Рома. Из головы вылетело все напрочь. Женя судорожно выдохнула, дрожащей рукой потянувшись за пером. В конце концов, она надеялась, что никогда не узнает результат этого безумства. Над ухом пронесся легкий ветер, и она нахмурилась, почувствовав знакомый запах сигарет и видя как что-то невидимое аккуратно отодвигает чернильницу от края стола. А уже через мгновение тихий шепот на ухо начал диктовать ей ответ. — Я была бы тебе бесконечно благодарна, если бы ты прекратил комментировать формулы заклинаний, — сквозь зубы прошипела Женя, когда на седьмом вопросе Рома увлекся и на ходу решил переиначить стандартную формулу защитных чар. Рома не ответил и, как поняла Женя, подвинулся — мимо них проходил один из наблюдателей, метнувший в ее сторону строгий взгляд. — Господи, я так с ума скоро сойду, — Женя закрыла дрожащими ладонями лицо и покачала головой. Рома над ухом глумливо хмыкнул и продолжил зачитывать абзацы учебника. Два часа пролетели совершенно незаметно: ровно за пять минут до окончания письменной части МакГонагалл напомнила им о времени, и многие с откровенным ужасом покосились на часы. Женя дописала последний вопрос и кинула полный недоверия взгляд на свою работу. — Да сойдет, — протянул Рома, — Грейнджер ты все равно не переплюнешь. — И не собиралась, — покачала головой Женя, косясь на лихорадочно перебирающую двенадцатый лист ответа Гермиону. — Потом мне нужен будет контроль над твоим телом. Женя застыла и медленно выпрямилась, сохраняя на лице выражение полнейшего шока. — Что? — А как иначе ты хочешь, чтобы я за тебя колдовал? — недовольно уточнил Рома, об которого дважды за время экзамена чуть не споткнулся один из наблюдателей. — Обещаю не наглеть. — Не в этом дело, — объявили конец экзамена, и ученики недовольно повставали со своих мест, поэтому на застывшую у своего места Женю мало кто обращал внимание. — Как ты собираешься это проворачивать? — Маленькое темное заклинание. — Ром, — Женя нервно усмехнулась, идя в сторону ждущих ее у выхода сокурсников, — тут любые чары глушит. Я не знаю, что ты использовал для невидимости, но твое «маленькое темное заклинание» при близком контакте экзаменатор точно заметит. Я не думаю, что у таких на одержимость глаз не наметан. — Ну… попытаемся. — Пиздец, — Женя страдальчески закрыла глаза ладонью и по атмосфере вокруг поняла, что ответила на даже не заданный вопрос стоящих рядом сокурсников. — Ну что, все не так уж плохо, а? — беспокойно спросила Гермиона, все еще сжимающая в руке свой экзаменационный билет, когда они вышли в вестибюль. — Правда, я не уверена, что отдала должное Веселящим заклинаниям, у меня просто времени не хватило… Вы упомянули про заклинание, снимающее икоту? Я побоялась, что это будет уже чересчур… а на вопрос двадцать третий… — Гермиона, — твердо сказал Рон, — что было, то прошло. Давай не будем отвечать на все вопросы по второму разу — лично мне вполне хватило и одного. У тебя как успехи, Жень? — Если я буду странно вести себя на устной части, все претензии не ко мне, — вздохнула она, отчаянно улыбаясь. — Да не думаю, что ты одна боишься напортачить… — Если я буду прям совсем-совсем странно себя вести, скажете потом Лизе, хорошо? — словно не слыша, попросила Женя, заставив остальных с недоумением переглянуться. На обед она не пошла, ведомая потянувшим ее за руку Ромой куда-то в пустой класс. Он сбросил свое заклинание и запер дверь с не особо утешительными словами: — Сейчас со всем разберемся. — Давай я просто выйду и опозорюсь, а? — слабо предложила Женя, делая шаг назад и упираясь спиной в дверь. — Ну уж нет, — упрямо нахмурился Рома и скрестил руки на груди. — Только не после того, как я два часа потратил на задиктовывание тебе этой херни. Все хорошо будет, отвечаю. Ты мне доверяешь? — Мы никогда не практиковали подобное. Вдруг что-нибудь пойдет не так? — В теории все должно пройти нормально. — Ро-о-ом? — с явной паникой на лице протянула Женя, слепо шаря за спиной в поисках дверной ручки. — Если бы все накрылось, я бы это увидел, — саркастично бросил поморщившийся Рома. — Так что давай не бойся. Ощущения, правда, могут быть не из приятных, но потерпишь. У нас и так мало времени осталось, чтобы я тут тебя еще и уговаривал — в конце концов, кому из нас двоих это надо? Поэтому заканчивай ломаться и иди сюда. — Как вообще это должно будет выглядеть по итогу? — не без опаски осторожно подошла ближе Женя. Рома уселся за ближайшую парту и жестом поманил ее за собой. — Твое сознание я из тела выбивать не буду, просто пососедствую и подоминирую немного на правах твоего хозяина. Вообще давно хотел посмотреть, что это заклинание из себя представляет, но повода не было. — Только не во время моего экзамена, я против! — Женя передумала и было хотела метнуться обратно в сторону выхода, как оказалась притянута к парте. Пришлось развернуться и с выражением мучения на лице страдальчески посмотреть на Рому. Он перехватил ее взгляд и начал быстро бормотать слова заклинания. Ощущения и вправду были не из приятных: поле зрения резко сузилось, чтобы в какой-то момент пропасть вовсе. Но эта темнота оказалась временной, и Женя не успела по-настоящему испугаться, как зрение вернулось. Рома без движения лежал на парте, и, если бы она зашла бы в класс только сейчас, то подумала бы, что он уснул. Женя захотела было вздохнуть, но тело словно онемело. И вот теперь ей стало действительно страшно. «Да успокойся ты, — недовольно прозвучал в мыслях голос Ромы. — Все под контролем. Адски непривычно конечно видеть все с такой высоты, но думаю, что я освоюсь». «Мне это уже не нравится», — честно призналась Женя и как будто со стороны услышала собственный смешок. — Справимся, — еще более странным было слышать собственный голос, озвучивающий чужие мысли. — Сейчас я только немного колдану, чтобы на меня никто за это время не наткнулся. И пойдем сдавать эти твои экзамены. Блин, никогда даже не задумывался, что у тебя настолько хрупкое тело. Женя поняла, что рассматривает собственные руки так, словно видит их впервые. «Ром, давай без этого. Я все еще уверена в том, что это было крайне плохой идеей. Я полностью не контролирую собственное тело, поэтому у меня не будет возможности остановить тебя в случае чего. Давай провернем это так, чтобы ни ты, ни я об этом не сожалели?» — хмуро буркнула в мыслях Женя, когда как ее подвластное чужой воле тело выходило из класса и накладывало на дверь какие-то чары. «Мы с тобой сейчас идеальный симбиоз, не беспокойся. Да и я знаю тебя настолько хорошо, что по поведению вопросов у окружающих не должно возникнуть. Плюс ты можешь мне всегда что-либо подсказать». «Именно, что только подсказать. И мне это ужасно не нравится». — Все будет хорошо, — на выдохе произнес ее голос, а рука поправила сумку на плече. — Сейчас немножечко поколдуем и разойдемся. А потом уже решим, будем ли применять эту схему на других экзаменах. Оу, ты кажется есть хочешь. «Конечно я хочу есть! — раздраженно огрызнулась Женя. — Мы по твоей милости обед пропустили!.. В сумке яблоко было». У Большого зала было не протолкнуться: уже потихоньку начали в алфавитном порядке вызывать на следующую часть экзамена и те, кто дожидался своей очереди, вполголоса бормотали заклинания и отрабатывали движения палочкой, время от времени нечаянно угощая соседей тычком в глаз или в спину. Женя осторожно прислонилась к стене, жуя вытащенное из сумки яблоко. — Ты уже скоро пойдешь, — напомнил прислонившийся к стене рядом и очень бледный Невилл. — Волнуешься? — У меня уже просто нервов не осталось, чтобы волноваться, — очень правдоподобно изобразил интонации Рома. — Спасибо, что еще в самом начале иду: ожидание убивает больше всего. — Везет тебе, а я в середине, — дрожащими пальцами перелистывая страницы учебника, усмехнулся он. — Все хорошо будет, — уверенно кивнула потерявшая контроль над телом Женя. «Ты это всем сегодня говоришь?» — она не смогла удержаться от смешка. «Разговор затягивать не хочу лишний раз. Это заклинание достаточно силы выжирает, если ты не заметила». Выглянувший из Большого зала Флитвик выкрикнул новые фамилии, среди которых оказалась и Женя. Уверенно сжимая в руке волшебную палочку, она вошла во внутрь, удостоившись крайне внимательного взгляда заклинателя. «Думаешь, он заметил?». «Навряд ли. Хотя у Флитвика глаз на чары наметан. Может, само вмешательство чувствует», — равнодушно предположил Рома. — Профессор Марчбэнкс свободна, Чайка, — подсказал Флитвик, стоящий сразу за дверью. Он показал на маленький столик в дальнем углу, за которым сидела та самая глухая леди, что и общалась с Амбридж. И пробормотал: — Удачи. — Еще и глухая, отлично, — мрачно скривился Рома, неспешно идя к указанному экзаменатору. «За мимикой следи, у меня редко такое недовольное лицо бывает», — тут же осадила его Женя, и он покорно состроил на лице равнодушие. — Так, это у нас Чайка подошла? — громко спросила у нее женщина, сверяясь с ведомостью. — Она самая, — кивнул Рома и сел на стоящий боком перед столом экзаменатора стул. — Оценки у тебя, милочка… — Марчбэнкс покачала головой, откладывая лист. — Ну ладно, давай покажи мне заклинание левитации на этом стакане. — Вербально? — уточнил Рома, и Женя чертыхнулась. «Тебе не кажется, что мы с тобой невербально не сможем ничего сделать, будучи вдвоем в одном теле?» — язвительно уточнила Женя, пока экзаменатор сверлила ее взглядом. — Для начала вербально, — кивнула Марчбэнкс, пододвигая стакан ближе. — Колдуйте. — Вингардиум левиоса, — покорно вздохнул Рома, делая нужные движения палочкой. Стакан плавно поднялся в воздух, не расплескав ни капли. — Хорошо, а теперь будьте так добры, возьмите эту подставку для яйца и заставьте ее перекувырнуться несколько раз. — Нахера? «Вот именно этого я и боялась». — Что простите? — громко переспросила экзаменатор, подаваясь ближе. — А нет, это я для себя повторила, — Рома тут же изобразил на лице Жени невинную улыбку. — Сейчас сделаю. «За языком следи, пожалуйста», — взмолилась Женя. — «Она, конечно, глухая, но не до такой же степени». Рома лениво сделал взмах палочкой, и подставка не менее апатично перекувырнулась пару раз. — Хорошо, — экзаменатор сделала отметку в ведомости. — В этом году мы решили немного усложнить экзамен. Совсем чуть-чуть. Работа с формулами, совершенно простыми. Вот, посмотрите и скажите, что вы тут вообще видите. «Обычно так говорят, давая задачи для выпускников», — заметила Женя и тут же замолчала от увиденной формулы. Рома тем временем нахмурился, подумал пару мгновений, прежде чем уверенно заключить: — Что я тут вижу? Абсолютную херню я тут вижу. «Рома!» — Женя как никогда желала закрыть глаза и заплакать, но лучше — дать хорошую затрещину Роме, совершенно не заметившему внезапно пропавшую глухоту у Марчбэнкс. — Перепутаны все связки, две взяты просто с потолка и совершенно здесь ни к чему. К такому заклятию мало что ритм задолбаешься подбирать, так еще из-за сцепки вот этих символов, — он указал на нужную часть формулы, — все вполне вероятно пойдет наперекосяк. К чему такой геморрой для чар перемещения? Вычеркиваем вот это, соединяем остатки с этим, — он не успел понять как в руках оказалось перо, — зацикливаем на символе сверху и готово. Конечно, можно придумать что интереснее, но для этого нужно время. — Хорошо, — в последний раз кивнула Марчбэнкс и одарила его странной улыбкой: — можете идти. Надеюсь, мы с вами плодотворно поболтаем и на следующих экзаменах, мисс Чайка. Только уже с более профессиональной точки зрения, конечно же. Стоило ей на негнущихся ногах выйти из аудитории через другую дверь, как контроль над телом вернулся. Медленно сползая по стене на пол и не сдерживая нервного смеха вперемешку с ужасом, Женя поклялась, ловя на себе шокированные взгляды уже сдавших ребят: — Я убью его. Я убью этого придурка. И, отчаянно завыв, закрыла голову руками. На следующий день на трансфигурации они провернули ту же схему: Флитвик смотрел с еще большим подозрением, а Марчбэнкс без прелюдий начала препирательства на тему новой выданной формулы. Женя едва успевала силой осаживать входящего в раж Рому, готового до хрипоты спорить о рациональности применения некоторых символов и их постановке. Среда прошла как в тумане из-за сдачи Травологии в душной теплице — благо Женя сдавала ее своими силами, потому что Рома наотрез отказался заниматься чем-то настолько неинтересным. На четверг же была назначена сдача экзамена по защите от Темных искусств. Схема дала сбой. Женя пыталась расписать уже седьмой по счету вопрос, но Рома так и не появился. И повезло еще, что она знала добрую часть из них: в памяти то и дело всплывали обрывки сведений из занятий и сборов Отряда. На вопрос о защитных чарах Женя расписала чуть ли не целое эссе, увлекшись и придя в себя только когда до конца письменной части экзамена оставалось десять минут, а у нее еще оставались нерешенные задания. Рома не появился и к устной части, заставив Женю изрядно перенервничать. И только когда назвали ее фамилию, открывший двери Флитвик вкрадчиво поинтересовался: — Теперь, надеюсь, своими силами сдаете, мисс Чайка? По спине прошелся холодный пот, и Женя ошарашенно посмотрела на лукаво улыбающегося преподавателя. — Чары интересные были, само собой, — мимоходом пояснил Флитвик. — Но одержимость — вещь дурная, да и стиль мистера Озерова очень трудно не узнать. Особенно, когда речь заходит о применении формул. Марчбэнкс ждет от вас высокого результата. Оплошаете — все предыдущие экзамены обнулят. — С-спасибо за предупреждение, — едва слышно прошептала Женя, переводя взгляд на предвкушающе скалящуюся женщину. И медленно пошла к ней на негнущихся ногах. Стоило ей сесть на стул, как Марчбэнкс хитро усмехнулась и не удержалась от вопроса: — Ну что же мы в этот раз так волнуемся, дорогая? — Не особо приятные воспоминания о предмете, — выдавила нервную улыбку Женя, дрожащими пальцами заправляя за ухо выбившуюся прядь. — Наслышана, наслышана о вашем преподавателе, — серьезно кивнула экзаменатор. — Впрочем, до этого студенты показывали весьма высокий результат. Жду от вас еще чего-то более впечатляющего. Начнем с Щитовых чар, пожалуй? Женя с облегчением вздохнула: что-что, а Щитовые чары она знала в совершенстве. И начала, как умела, на пальцах и с живыми примерами объяснять их принцип и применение. Их демонстрация тоже не вызвала у Жени труда — часть она по привычке наколдовала невербально, и поэтому ей пришлось останавливаться и показывать их заново. — Очень хорошо, — вынесла вердикт экзаменатор. — Тогда, пожалуй, теперь перейдем на существ. Что вы думаете о боггарте? Женя со странной улыбкой посмотрела на Марчбэнкс и холодно произнесла: — Я не думаю, что это хорошая идея, профессор. Я была на войне, поэтому если вы не хотите, чтобы мой боггарт довел до истерики других, лучше не надо. В теории я вам все расскажу, но на практике это может обернуться кошмаром для окружающих. Пришлось рассказывать о мавках, но и они не вызвали у Жени проблем, стоило только вспомнить опыт общения с этими строптивыми и злопамятными дамами, пару раз в свое время обещавшими утянуть ее к себе. — И последний вопрос: расскажите, что знаете о проклятиях. Перед глазами встали сцены недавнего прошлого, и Женя нахмурилась. — Самый лучший способ проклясть — проклясть на крови. Не обнаружат. Не снимут. Плюс очень хорошо действует на дистанции, — она чуть сильнее нахмурилась, вспоминая действия Ромы. — Мне говорили, что кровь помнит, кто пустил ее. Там для проклятия даже не так много надо, пары капель хватит. Того, у кого ее взяли, не выжирает, хотя я не знаю, как это сказывается на том, кто проклинал. Да и проклятия на крови… Чаще всего они родовые, кто угодно их не наложит — слишком специфичная вещь, слишком много тонкостей. Марчбэнкс смерила ее долгим взглядом, прежде чем произнести: — Достаточно. Можете идти, мисс. Выходящая из аудитории Женя никак не могла выбросить из головы мысль, что этот вопрос Марчбэнкс попросил задать Флитвик.