Химера

Валера тем временем полностью отдается битве с превосходящим по численности противником. Их больше десятка — это все, что необходимо ему знать. С пальцев срывается черная магия и удавкой затягивается на шее одного из Пожирателей смерти. Ему весело. Мимо мелькают заклинания, стеллажи продолжают обрушение, и сам Валера становится обладателем одного из крупных осколков стекла в плече. Но даже это он умудряется обернуть в свою пользу, примешивая к обычной магию крови. Впервые за долгое время он колдует в полную силу, выигрывая остальным время и встречаясь лицом к лицу с достойным противником. Пускай физическая подготовка некоторых Пожирателей оставляет желать лучшего, а часть из них пользуется одной только Авадой, встречаются и те, кто не брезгует наитемнейшими проклятиями и родовыми чарами. Трое из Пожирателей уже мертвы, двоих он лишает конечностей, и их смерть остается делом времени. И если бы эта чистокровная дрянь не туманила ему разум, то контролировать движения было бы гораздо легче, и этой длинной раны в боку можно было миновать. Над ухом проносится зеленая вспышка Авады, и Валера, не глядя, отвечает похожим по действию заклятьем, целясь в мелькнувшую фигуру Малфоя сбоку. Воздух разрезают истошные вопли раненых, хриплые обрывки заклинаний и сбитое от бега дыхание. Он упивается этим, пытаясь не выпустить главную цель битвы. Валера знает, что Малфой целенаправленно пытается перевести его внимание на нужных ему Пожирателей, чтобы остальные могли выследить детей, поэтому не жалеет сил, чтобы помешать его планам. Да, его сила в разы превосходит возможности рядового мага. Да, его выносливость позволяет не останавливаться ни на минуту и творить все новые и новые заклинания. Все это могло бы сразу же вывести его в победители противостояния, если бы где-то за одной из дверей не находились студенты, Рома с Лизой и Женей, которым он должен выиграть время. Он остается смертником, цепным псом своего государства. Все, что он знает и умеет, то, ради чего он рожден — это война. И сейчас, сражаясь с врагом, он чувствует себя в своей стихии. Рана на боку не успевает затягиваться, левая рука висит плетью из-за поврежденного осколком нерва, который не может восстановиться, пока не будет вытащено стекло, а постепенно выходящая из-под контроля магия сковывает пальцы. Все это искупляет новое упавшее бездыханным к его ногам тело Пожирателя смерти. Но ему не дают перевести дыхание, и часть сил уходит на отражение нового проклятия. Второе летит следом, и Валера еле успевает послать на него ответ. Хрипло усмехаясь, он замыкает цепь проклятия, и еще один Пожиратель падает на пол, изгибаясь в предсмертной агонии. Авада едва не попадает в цель, и попытка увернуться от нее оборачивается бьющей током болью от начавшей кровоточить еще сильнее раны в боку. Через несколько томительно долгих секунд абсолютно каждое выкрикиваемое Пожирателями заклинание становится Авадой, и они на свой страх и риск начинают окружать его, скрываясь за стеллажами. Малфой решает сменить тактику и, взяв нескольких человек на перехват Поттера, натравливает на Валеру остатки их войска во главе с Пожирателем с непривычно славянским среди всех остальных лицом. Он обрывком слышит его фамилию и не может сдержаться от усмешки. Долохов. Валера не из тех, кто вложит все свои силы в последнюю атаку, лишь бы убить как можно больше — слишком уж часто видел насколько бесмысленной бывает такая тактика. Но под шквальным огнем из непрекращающейся Авады придумать что-то другое сложно. Принцип «не убить, так проклясть» не нравится ему абсолютно, но он намерен хотя бы так утащить каждого из окруживших Пожирателей с собой. А пока он покажет им весь арсенал своих заклинаний, сколько бы силы это не выжирало. Воздух терпко пахнет кровью и еще почему-то озоном, как после недавней грозы. Только бы успеть… С губ срывается последнее слово проклятия, но Валера даже не слышит своего голоса, оглушенный нестройным хором, проскандировавшем уже сотни раз произнесенное за эту битву заклинание. Попадание под прямую и нацеленную с разных сторон Аваду рождает странные ощущения: земля словно уходит из-под ног, а тело становится непривычно легким и невесомым. Кажется, он что-то читал про то, что Авада в прямом смысле выбивает душу. Потолок разваливается на куски и сменяется тьмой. — Сильный, зараза, — сжимая палочку в дрожащих пальцах, Долохов подходит ближе, носком ботинка заставляя голову поверженного противника повернуться набок. — Тринадцать человек, пять трупов, трое калек и семь Авад одновременно на одну химеру — это даже не смешно. — Так что ты хотел, смертник же, судя по оскалу. Сынок рассказывал, что этот у них преподавателем был, — Нотт пережимает кровоточащее предплечье и облизывает пересохшие губы. — Рад, что им хоть кто-то защиту преподавал. Дикие вы, славяне. Долохов медленно переводит взгляд на товарища, вынуждая того пояснить. — Он из ваших был. Что-то птичье… Воронович, вроде. Хотя у таких химер всегда фамилии птичьи, вспомни того же Кроули, которого мы к нам переманить пытались. Кроули, конечно, этому и в подметки не годился, но даже с ним помучиться пришлось. И пошли быстрее к нашим, пока нам Люциус горячий привет через Беллу не передал. Кидая последний и задумчивый взгляд на убитого им, Долохов качает головой, пытаясь избавиться от мысли, что при других обстоятельствах тот мог стать им хорошим союзником.

***

Внутри словно что-то оборвалось, напоследок ударив концами по нервам и отзываясь резонирующим по всему телу чувством беззащитности. Секундное промедление чуть не стоило ей жизни, и только обостренные рефлексы спасли Лизу от очередных направленных на нее чар. Несмотря на все попытки Валеры избавиться от как можно большего числа Пожирателей смерти, последние все еще превосходили их числом и умениями. Джинни отделалась сломанной ногой, Невиллу разбили нос, Рон плевался кровью из отбитых легких, а рука Гермионы была наспех перебинтована обрывками мантии. Сам Гарри, не жалея себя, отбивался от вошедшего в небывалый раж Эйвери. В противоположную стену зала с множеством дверей врезалась потерявшая сознание Полумна, схватившая Оглушающее в грудь. Их окружали со всех сторон, и никто из них до сих пор не знал в какой момент и где потерялись Рома, близнецы Уизли и Женя. Они сражались в комнате со стоящей посередине каменной аркой, которую словно заволокло белой и туманной пеленой и из которой тихим шепотом вещало многоголосье. Всюду была разбросана разрушенная в щепки мебель, пол устилали осколки стекла и некогда украшавшего стены мрамора. Битва не желала заканчиваться, медленно приближаясь к кульминации. Лиза не успевала следить за происходящим, впервые в жизни полагаясь исключительно на одну магию: сходиться с ней в рукопашной никто не желал категорически, лишая ее главного преимущества. Лиза не знала, что именно колдовала: язык заплетался от усталости, тело ломило, и иногда из волшебной палочки не вылетало ни одно из произнесенных заклинаний. Она была легкой мишенью для мага — Лиза знала это. Но так и не смогла себе простить настолько досадной ошибки и дала приблизиться Беллатрисе Лестрейндж. Когда горло сковало удушающим захватом, а в подбородок уперлась волшебная палочка, Лиза рвано выдохнула, увидев, как вытянулись лица остальных студентов. Миг, и остальные Пожиратели смерти, воспользовавшись заминкой, схватили и их. — Ты проиграл, Поттер, — негромко сказал Малфой, стягивая с лица маску. — А теперь будь хорошим мальчиком, отдай мне пророчество. — От… отпустите остальных, тогда отдам! — в отчаянии выпалил Гарри. Несколько Пожирателей смерти рассмеялись. — Ты не в том положении, чтобы торговаться, Поттер, — сказал Малфой. Его бледное лицо порозовело от удовольствия. — Видишь ли, нас восемь, а ты один… Нас могло быть больше, но эта полукровная тварь перед своей смертью успела выкосить лучших из нас. — Что? — так, словно воздух из груди кто-то вышиб, спросил Гарри. Остальные студенты на миг прекратили свои попытки высвободиться и с неверием и крайним ужасом уставились на довольно улыбающегося Малфоя. — В-вы… вы убили его? — Сладкая победа, — оглушительно засмеялся Руквуд, заламывающий руки Гермионе. — Такие твари, как он, достойны только смерти. Взгляд Гарри панически метался от одного лица к другому, и сфера с пророчеством в его пальцах задрожала. Все вокруг стремительно превращалось в один из его ночных кошмаров. Смерть Вороновича. Неизвестно куда пропавшие, и может — пусть сердце настойчиво гонит прочь такие мысли, — тоже мертвые близнецы Уизли, Женя и Рома. Покалеченные друзья. И Сириус. Сириус, которого возможно где-то прямо сейчас пытает Волан-де-морт. Дайте ему проснуться. Дайте ему проснуться прямо сейчас. — Да не брыкайся ты! — с раздражением рявкнула Беллатриса, сильнее вдавливая волшебную палочку под подбородок Лизе. И обратилась к Малфою: — Люциус, она меня бесит! Я убью ее? — Валяй, — равнодушно бросил Малфой, не сводя своих змеиных глаз с мертвенно бледного Гарри и предвкушая скорую победу. — Я… я отдам его, — Поттер было понуро опустил голову, но остановился, краем глаза заметив какое-то движение за спиной Беллатрисы. — Гарри, нет! — отчаянно завопила Джинни. Гарри видел, как из-за спины Беллатрисы показались знакомые иссеченные шрамами руки. Рома сделал небольшой шаг вперед, показываясь из тени, и Поттер вздрогнул от спокойствия и холода, отразившихся в его глазах. Он не успевает понять, как Беллатрисе Лестрейндж — самой опасной Пожирательнице и правой руке Волан-де-морта — до смешного бесхитростно и легко сворачивают шею. Следом на пол падает сраженные заклятиями близнецов Уизли Руквуд и Мальсибер, державшие Гермиону и Джинни. С громким воем опускается на колени Эйвери, и Гарри замечает только по-паучьи расставленные пальцы плачущей Жени. И вдруг высоко над ними распахивается еще одна дверь, затем другая, и в комнату вбегают еще пять человек: Сириус, Люпин, Грюм, Тонкс и Кингсли. Малфой оборачивается и поднимает палочку, но Тонкс уже шлет Оглушающее заклятие прямо в него. Гарри не дожидается попадания его в цель, сразу бросаясь с платформы вниз, чтобы не мешать. Пожирателей смерти сбивает с толку внезапное появление членов Ордена, которые, перепрыгивая со ступени на ступень, принимаются осыпать их заклятиями. В неразберихе ярких вспышек и падающих тел Гарри замечает отползающего в сторону Невилла: он уворачивается от очередного красного луча и кидается на пол рядом с ним. Перед ними взметается фонтанчик каменной крошки и появляется выбоина — Невилл еле успевает судорожно отдернуть руку. Парни пытаются ретироваться из гущи боя, но внезапно схватившая за шиворот и поднявшая Гарри над землей рука рушит любые планы. Он с испугом вцепляется свободными пальцами в ворот рубашки, пытаясь ослабить захват или хотя бы расстегнуть пуговицы, но противник сжимает ткань в кулаке сильнее. — Отдай мне его, — рычит Гарри в ухо чей-то голос, — отдай мне пророчество… Сквозь выступившие на глазах слезы он смотрит на Сириуса, сражающегося с одним из Пожирателей смерти в нескольких шагах от него. Кингсли дерется сразу с двумя и не замечает даже собственных ран, а Тонкс, почти не останавливаясь, шлет лучи заклятий вниз в Руквуда — никто, кажется, не видит, что Гарри умирает. Он направляет палочку в бок невидимому врагу, но не находит сил произнести заклинание, а тот свободной рукой уже тянется к кулаку, в котором Гарри сжимает пророчество. — А-а-а! Неизвестно откуда на них обрушивается Невилл. Он тоже не может произнести слова заклятия и вместо этого с силой ударяет палочкой в глазную прорезь капюшона, скрывающего лицо Пожирателя смерти. Взвыв от боли, тот мгновенно отпускает Поттера. Освободившись, Гарри мигом разворачивается и сипло гаркает: — Остолбеней! Пожиратель смерти падает на пол, и его маска соскальзывает, являя Макнейра, который когда-то едва не убил Клювокрыла. Один глаз у него заплывает и наливается кровью. — Спасибо! — кричит Гарри, оттаскивая Невилла в сторону, чтобы освободить дорогу Сириусу и его сопернику, сражающимся так яростно, что их палочки становятся сверкающими пятнами. Потом Гарри чувствует под ногой что-то круглое и твердое и едва не падает — в дрожь бросает от мысли, что уронил пророчество, но потом он видит, как по полу, вращаясь, скользит волшебный глаз Грюма. Его хозяин лежит на боку с окровавленной головой, а сразивший его колдун уже заносит палочку для смертельного заклятия — это Долохов, с лицом, искаженным гримасой свирепого ликования. От очередного, и наверняка смертельного удара, Грюма спасает Женя, вступившая в схватку с Долоховым. — Ох, и куда такая малышка лезет в серьезную битву? — посылая в нее проклятие, язвительно интересуется Пожиратель. — Тут серьезные дяди дерутся, юная леди. Гарри не слышит, что с ненавистью отвечает Долохову Женя, видит только, как у того вытягивается в удивлении лицо. А в следующее мгновение она сокращает между ними расстояние и, пользуясь своим ростом, бьет Пожирателю под дых выставленной палочкой. От вида зажатого и окровавленного кулака с щепкой, оставшейся от волшебной палочки, торчащего у Долохова со спины, Гарри мутит. Везет только, что из-за голода рвать ему нечем. Заклятием Малфоя Женю отбрасывает от Долохова в сторону стоящей неподалеку арки. Проезжая по полу, она тут же группируется и было вновь вскакивает на ноги, но второе посланное в нее Оглушающее бьет прямо в цель. Неловко взмахнув руками и сохраняя растерянное выражение лица, Женя падает спиной прямо в занавес стоящей позади арки. Гарри как в замедленной съемке видит, как ее тело изгибается дугой, прежде чем бесследно исчезнуть в белесом тумане. Он не понимает, что происходит вокруг. Где-то позади не на жизнь, а на смерть бьются взрослые люди. Из-за него. Сбоку Гермиона кричит во весь голос, вовремя сбитая на пол Роном — секунда промедления чуть не стоила ей жизни. Джинни, со слезами на глазах подволакивая сломанную ногу, пытается оттащить тело потерявшей сознание Полумны как можно дальше от центра боя. Близнецы Уизли вдвоем сражаются против Эйвери, и Джордж уже почти не видит ничего от стекающей на глаза крови из ссадины на голове. Из-за него. Воронович умер, защищая его. Женя попала в арку, потому что он не сумел ей помочь. Позади него грузно оседает на пол Невилл, что-то бормочущий бледными губами и не сводящий глаз с чуть колыхнувшегося занавеса арки. — Мы должны ей помочь! — обращается он к Гарри, но тут за ними возникают Сириус и Люпин, изо всех сил оттаскивающие брыкающихся подростков как можно дальше от этого места. Гарри вырывается, вопит что-то во весь голос, даже не слыша себя. Можно же попытаться все исправить! Если только Сириус с Люпиным им помогут, то он и Невилл точно придумают как вытащить Женю из этой арки. Они ведь должны справиться, должны помочь! Пинок, и шарик из руки Гарри, пролетев метров пять вправо, разбивается о нижнюю ступень. Все четверо в ужасе поднимают головы на место катастрофы и видят, как в воздух взвивается перламутрово-белая фигура с неестественно увеличенными глазами, которую не замечает никто, кроме них. Гарри смотрит, как движутся ее губы, изрекая пророчество, но среди криков и шума битвы нельзя расслышать ни слова. Договорив, фигура медленно тает в воздухе. — Уходим! — во весь голос вопит Люпин, давая знак другим членам Ордена. Но прилетевшее в его сторону заклятие вынуждает вместе с Невиллом спрятаться за одну из обрушенных колонн. Сириус с Гарри бросаются в противоположную сторону, укрываясь за сваленным барельефом. — Мы должны ей помочь, Сириус! — едва успев перевести дыхание, Гарри вцепляется в плечи крестного, ради которого и затеивалась эта «спасательная операция». Я думала, что «спасательная операция» — это что-то более динамичное, чем катание туда-сюда на лифте. Гарри истерически усмехается, глядя на Сириуса ошалевшими и отчаянными глазами. Лицо крестного из встревоженного вмиг становится непривычно суровым. Он вторит жесту Гарри, хватая того за плечи, и, чуть наклоняясь ближе, сурово говорит: — Мы не сможем ей уже помочь, Гарри. — Но… но она ведь только что была здесь! — он беспомощно оборачивается то на арку, то на крестного. — Нужно просто вытащить ее оттуда! — Гарри, — Сириус сильнее сжимает пальцы на плечах крестника, осаживая его и заставляя прекратить бессвязное бормотание. — Гарри, послушай меня. Ей уже не помочь. Все кончено. Она не вернется. Ваша задача хватать всех и бежать прочь, пока кто-нибудь еще не погиб. Слышишь меня, Гарри? Это не ваша битва. — Нельзя так, Сириус! Нельзя! — голос срывается на фальцет, и Сириус вдруг опускает голову. Гарри видит, как тот нервно стискивает зубы и рвано выдыхает. — У нас нет выхода. Бегите! — он выталкивает его в сторону вровень с ударившим в барельеф заклинанием, спасая ему жизнь. И вновь ввязывается в магическую битву с Пожирателями, собравшими последние силы для решительной атаки. Гарри ударяется спиной об каменную стену и выдыхает последние остатки воздуха из легких. Перед глазами все плывет, трещина на очках искажает мир, а палочка из рук отлетает в сторону. Он быстро падает плашмя, чтобы подобрать ее, не слыша иступленный крик Джинни, заметившей наставившего на него палочку Пожирателя. Гарри успевает только поднять глаза, видя нацелившегося на него Руквуда, а его пальцы едва достигают волшебной палочки, сиротливо лежащей на полу. Как в замедленной съемке он видит появляющуюся усмешку настоящего маньяка на лице произносящего первые буквы такого знакомого заклинания Руквуда. Вдох. Холодный, пропитавшийся озоном воздух до краев наполняет легкие. Гарри только сейчас понимает, как пересохло дерущее от крика горло и как раскалывается на части голова. Смотреть в глаза собственной смерти, пытаясь сжать деревенеющие и холодные пальцы на древке своей волшебной палочки. Слышать заедающий и протяжный крик, какофонию боя со всех сторон. Выдох. Тело на рефлексах дергается в сторону, уповая избежать прямого попадания Авады. Поставленное на паузу время дергается так резко, что начинает кружиться и без того потревоженная голова. Руквуда перед ним закрывает женская фигура, и его заклинание рикошетом летит в сторону еще одной колонны. Гарри поднимает взгляд на спасшего его от верной смерти человека и, спотыкаясь, пытается подняться на ноги, чтобы помочь. Хоть кому-то помочь. Запас заклинаний у Лизы крайне скуден, поэтому когда из-за спины мощным Оглушающим Гарри откидывает Пожирателя в сторону, она с облегчением переводит дыхание. И оборачивается, чтобы послать Поттеру благодарную улыбку. Она, в общем-то, всегда умела ошибаться в крайне неподходящий момент. Эта улыбка, подсвеченная зеленым светом Авады, будет сниться Гарри в кошмарах. Из мира пропадают все звуки. Из мира вокруг пропадает все, оставляя тянущую пустоту и душащее своей нелепостью недоумение. Что-то трескается. Отказывает. И рассыпается на мелкие осколки, безжалостно впивающиеся в кожу. Удавка затягивается на шее все туже и туже, вдавливая онемевший язык в небо до сведенной от усилий челюсти. Дышать нечем. Никто не обращает внимания, сражаясь в этой упрямой и суровой битве, на кон которой поставлены жизни десятков людей. Гарри не может поднять зажатую в дрожащих пальцах волшебную палочку, не сводя глаз с лежащей прямо у его ног и уже мертвой Лизы. Которая защитила его ценой своей жизни. На личном счету которой как минимум два раненых Пожирателя смерти. Она могла бы остаться в замке. Она могла бы жить. Если бы не он. Гарри поднимает глаза и встречается взглядом с замершим среди битвы на другом конце зала Ромой. Видит, как того хватает, пытаясь остановить, кто-то из взрослых. Кто-то кричит о приходе Дамблдора. Кто-то кричит от ужаса и ранений. Гарри думает, что никогда не сможет вымолить у него прощение. Гарри знает, что не колеблясь отдал бы за каждого погибшего сегодня свою жизнь. Только вот никто не позволит ему этого сделать. Отдал бы всего себя, только бы у его друзей все сложилось иначе, если бы они все остались в замке. Рома исходится на отчаянный вопль. Гарри проклинает самого себя. Гарри хочет умереть за них всех. Пытаясь вырваться из захвата удерживающих его на месте Люпина и Кингсли, Рома вытягивает руку, словно пытаясь схватить ускользнувшую жизнь Лизы. Гарри с силой вцепляется в свои волосы и с воем оседает на колени, судорожно вдыхая пропахший озоном и кровью воздух. Пространство разрезают новые и в этот раз до исступления испуганные крики. И воцарившаяся атмосфера ужаса неиллюзорно давит до звона в ушах и нехватки кислорода. Поднимая голову, Гарри видит, что у Люпина и Кингсли не было никаких шансов удержать Рому. Потому что он уже не был человеком. В абсолютной черни его глаз читается такая жажда мести и ненависть, что одной ее достаточно, чтобы пожелать себе быстрой смерти. Потом Гарри расскажут, что Дамблдор на пару с Фаджем пытался обезвредить Волан-де-морта, но сейчас он не может поверить ни единому оправданию опоздавшего директора, застывшего с министром и его служащими на пороге зала. Пожиратели не могут аппарировать — это становится ясно по их яростным метаниям с раскидыванием все новых и новых проклятий в растущее число противников. Кто-то вопит что-то про обскура. Гарри кажется, что он видит все как со стороны. Он смотрит прямо в черные и мертвенно пустые глаза Ромы, но отчего-то понимает его. Тот ни в чем его не винит — он знал, что все закончится именно так. Только самому Гарри от этого ни разу не легче. Ему ни разу не легче видеть массовую смерть Пожирателей смерти: Малфою и Нотту удается аппарировать в самый последний момент, и что-то подсказывает ему, что это им стоило слишком дорого. Он не знает, чем становится Рома — кто-то сбоку упорно орет что-то про обскура, — но в глубине души радуется — кощунственно радуется, упиваясь этим мерзким чувством — смерти Пожирателей, на чьей совести были души погибших сегодня людей. Вокруг мечется что-то удушающее черное, вспыхивая красными и золотыми всполохами. От запаха озона в воздухе хочется задохнуться. Гарри кажется, что он ослеп, но пролетевшая сзади, едва не задевшая его, одна из десятков вспышек заклинаний наставленных палочек служащих Министерства, вновь озаряет нестерпимо ярким светом мир вокруг. Кажется… кто-то плачет? Кто-то трясет его за плечо, говорит, что все закончилось. Гермиона? Джинни? Кажется, рядом мелькают лица Рона и Невилла. К нему со всех ног бегут испуганные Сириус и Люпин. Гарри не видит их: он не сводит глаз с плотного черного сгустка, принимающего вновь очертания Ромы, прижимающего к себе тело мертвой Лизы так, словно не было в его жизни ничего ценнее ее. Ромы, который рассыпается прямо на глазах пеплом, даже не достигнув пола. Лампочку окружающего мира резко выкручивает на максимум. К нему со всех ног бегут люди. Люди трясут его за плечи, ошеломленно переговариваются между собой и не могут прийти в себя после увиденного. Перед ним мягко склоняется Дамблдор, спрашивает что-то, но Гарри не слышит его. Не воспринимает его. Кто-то говорит, что Волан-де-морт спасовал от потери такого количества последователей и сбежал с поля битвы. Кто-то перечисляет уже опознанные тела Пожирателей смерти, в ужасе качая головой от звучных фамилий выходцев чистокровных семей. Кто-то суетится, оказывая помощь пострадавшим. Гарри не видит этого. Не чувствует этого. Палочка, до этого зажатая в сведенных пальцах, с глухим стуком падает на пол. Его поднимают на ноги взрослые, вместе с друзьями ведут куда-то, говорят про квалифицированную помощь. Только ведут окольными путями, не через двери, в которые они входили до этого. Гарри отрешенно переводит взгляд из-под ног на лица товарищей, идущих рядом. Многие плачут, все такими же потерянными и пустыми глазами смотрят куда-то в пространство. Многие впервые в своей жизни видели смерть. На белоснежном лице идущего рядом Рона при виде статуи в главном Холле медленно появляется изломанная улыбка, которая тут же сменяется надорванным и воющим смехом. Взрослые рядом понимающе переглядываются. — Б-буду… бу-уду зна-ать… — едва можно разобрать в речи Рона. — Как… ах-хах… как вы-выглядят… ха-ха-ха… фестралы! Он так истерично гогочет, запрокидывая голову, что кто-то из членов Ордена тут же начинает поспешно искать в своих карманах пузырек с успокоительным. Как по команде следом в таком же надорванном смехе заходятся и остальные. Только одна Полумна с порыжевшими от крови на затылке волосами молчит и несоизмеримо грустно смотрит вперед, изредка шмыгая носом. Из созданного чарами окна в холле видно восходящее насыщенно-красное и яркое солнце.