Химера

Если еще вчера все происходящее казалось Жене каким-то странным и даже кошмарным сном, то на следующий день оно стало не менее удручающей реальностью с окружающими ее людьми, которые не понимали ее и, в свою очередь, не были понятыми ей. Французским худо-бедно владела только одна Гермиона, как оказалось, имеющая очень дальних родственников, живущих где-то в пригороде Парижа и каждый год приглашающих семейство Грейнджер к себе в гости. За гриффиндорскую старосту Женя схватилась как за последний шанс получить хоть какую-то информацию о школе и предметах. Поэтому с утра спустившись в гостиную уже переодетой и собранной, она начала лихорадочно озираться по сторонам в поисках Гермионы, вчера перед сном успевшей дать обещание помочь Жене с адаптацией в первые дни. Та терпеливо ждала у выхода в коридор, приветливо махнув наконец увидевшей ее Жене. Поздоровавшись в ответ, она по немного недовольному виду старосты поняла, что вдобавок к компании Грейнджер она получила уникальную возможность познакомиться вживую с мальчиком-который-выжил и его лучшим другом. — На самом деле, — когда они вышли из гостиной, начала Гермиона, изо всех сил стараясь говорить правильно и по возможности сокращать длинные паузы между отдельными словами, — это отличная… эм… возможность улучшить знание языка. Кстати, — она обернулась на озирающуюся по сторонам Женю, — как ты… планируешь учить английский? — Ну, — она поправила сумку на плече и нерешительно ступила на движущуюся лестницу, — мне купили учебник, а за практику волноваться смысла нет. Да и МакГонагалл меня вчера познакомила с близнецами. Рома английский тоже кое-как знает, поэтому мы будем с ним заниматься вместе. Так даже легче будет. — Рома? — не сразу догадалась Гермиона, показывая на другую лестницу, на которую им нужно было перейти. — А, это тот, кого вчера на Слизерин… отправили? — Да-да, — подтвердила Женя, обрадованная тем, что повторять предыдущую фразу не придется, а то с самого утра их диалог с Гермионой больше походил на сурдоперевод: с широкими и сбивчивыми жестами и львиной долей отчаяния и решительности. — Надо будет сейчас с ним поговорить, а то другой возможности не предвидится. — Но он же слизеринец! — тут же вспылила гриффиндорка, с горящими от возмущения глазами воззрившись на недоумевающую спутницу. — И что? Да и его же только вчера распределили… — Но ты… слышала, что сказала… Шляпа? — в этот раз паузы были растянутыми: то ли Гермиона от обуявших ее эмоций не могла собраться, то ли она попросту не могла вспомнить отдельные слова или хотя бы придумать к ним синонимы. — С английским у меня не очень, как ты помнишь, — выдавила мрачную улыбку Женя, заставив гриффиндорку стушеваться и сбавить свой воинственный настрой. Подъехавшая к ним лестница избавила от затянутого и немного неуютного молчания. — Что ему прямая дорога на Слизерин, — уже отчего-то тише пересказала Грейнджер, глядя себе под ноги. — А все слизеринцы… Они… — она подняла растерянный взгляд на новенькую. — О-они не очень хорошие люди. — Ох, — изобразила замешательство Женя. — Спасибо за совет, я буду осторожнее. И мило улыбнулась, понимая, что если бы она уже давно не знала Рому, то после такого предостережения вообще бы навряд ли подошла к нему даже по необходимости. А она прекрасно знала его, чтобы сделать очевидный вывод, что ему будет очень трудно прижиться в новом коллективе не только потому, что к нему не сразу потянутся остальные — он сам не захочет чужой компании. Поэтому, придя вместе с Гермионой в Большой зал на завтрак, Женя не видела смысла откладывать разговор, отметив, что Рома сидел в гордом одиночестве и нехотя водил вилкой по остаткам своего завтрака. — Доброе утро, — с мягкой улыбкой поздоровалась на русском Женя, подойдя к нему. Он обернулся, и она не удержалась, позволяя губам растянуться в усмешке: — Как вижу, кое-кто добровольно выбрал себе участь социофоба? — С добрым утром. И как будто ты удивлена, — с долей раздражения ответил Рома, заметив, что многие уже в открытую смотрели на них. Слово «социофоб» было понятно из без перевода. — Да ничуть, — Женя легко пожала плечами и перешла к делу, заметив лежащий рядом с тарелкой свиток с расписанием: — Давай сегодня английским позанимаемся? А то у меня на курсе французский понимает одна Грейнджер, да и то с натяжкой. — После ужина у выхода из замка. Пойдет? Я как раз хотел посмотреть, что у них тут из себя озеро представляет. Женя согласно кивнула и удобнее перехватила сумку, направившись к столу своего факультета и по пути отметив, с каким недоумением смотрят на нее новые сокурсники. Ничего не спрашивая, Гермиона протянула расписание, подвигаясь и освобождая место рядом с собой. Дальнейший завтрак проходил в молчании: новенькая изучала расписание, не желая лишний раз перегружать старосту своими вопросами, а Грейнджер, пользуясь моментом, болтала с друзьями. Гарри Поттер у Жени не вызвал никаких эмоций: какого-то акцента на нем, как на главном герое саги, пока не чувствовалось, и он казался обычным подростком, переживающим не самый лучший этап своей жизни. Рон и вовсе показался обычным от слова совсем, разве только рыжий — единственное, что выделяло его из толпы. Знакомиться с ними и сознательно впутывать себя во что-то Женя не хотела, предпочтя этому спокойный завтрак с минимумом разговоров. Только уже перед самым уходом Гермиона окликнула ее режущим по слуху «Джейн», предлагая помощь в нахождении кабинетов. Женя радостно согласилась, напоследок обернувшись на стол Равенкло и заметив, что Лиза в противоположность Роме активно общалась с новыми сокурсниками. Тихо вздохнув, она покачала головой на обеспокоенный взгляд Грейнджер и покорно двинулась вместе с ней к дубовым дверям Большого зала. Стало быть, Лиза придумала оправдание своим шрамам, или же ее новые однокашники нашли не слишком вежливым расспрашивать, а тем более сторониться ее. Женя чуть грустно улыбнулась, вспоминая взгляды своих сокурсниц вечером в спальне, только стоило снять школьную рубашку. Да, ей повезло больше, и ее шрамы даже отдаленно не напоминали увечья Ромы, но и их хватило, чтобы поселить испуг, ужас и недоумение в глазах пятикурсниц. Недостаточно сильные, чтобы стать причиной избегания, но чересчур весомые для возникновения вопросов. Именно поэтому Женя всей душой желала быстрее выучить английский, чтобы рассказать несколько выдуманных историй о падении с велосипеда на мелкий щебень, о плачевном рейде с друзьями в чужой малинник и еще о чем-нибудь. Придумать обоснование шраму почти у самого горла — который на счастье удачно скрывался одеждой — гораздо труднее. Но пока у Жени было время, чтобы в нужный момент рассказать очередную байку и задорно улыбнуться, не дав ни единого намека, что каждое ее слово — это ложь. А пока она сидела на истории магии, пережив немалое удивление при виде призрака в качестве преподавателя, лениво пролистывала учебник английского и делала редкие пометки на листе пергамента. Нет, язык гордых британцев она все же изучала — пусть невероятно давно, но не настолько, чтобы утратить всю базу, что когда-то была у нее. Немалую помощь оказывали не только заученные песни, но и сидящие рядом сокурсники, дружелюбно указывавшие на неточности и мягко исправлявшие ошибки в составленных Женей простых предложениях. И все это рождало надежду, что она тоже приживется и станет своей. Такой, какой она сама себя придумает. На зельеварении она благоразумно не высовывалась, сидя на предпоследней парте и благословясь пропустив приветственную речь Снейпа, полную доли презрения и пренебрежения к пришедшим на урок гриффиндорцам. Женя в это время разглядывала слизеринцев, без труда узнав в надменном блондине Драко Малфоя, с чувством собственного величия глядевшего на поносимых преподавателем студентов. Когда на доске появился список ингредиентов для зелья, Женя не смогла сдержать облегченного вздоха: латынь она понимала гораздо лучше английского, убив не одну ночь над учебниками фармакологии. Пусть и большая часть названий, составляющих зелья, была на мертвом языке, остальная оставалась непонятной. Поэтому на свой страх и риск девушка решилась поднять руку: — Профессор Снейп, — декан Слизерина недовольно обернулся, вынуждая продолжить: — можно, пожалуйста, — если вас не затруднит, конечно, — сказать страницу учебника, где есть информация по этому зелью? — Страница сорок семь, — всем своим видом показывая нежелание отвечать и кидая убийственный взгляд в сторону Жени, произнес Снейп. Пролистав несколько страниц и с прискорбием уставившись на текст, она упаднически вздохнула. А потом решила не заморачиваться. Выбрав путь наименьшего сопротивления, Женя взяла в шкафу все необходимое и начала повторять все действия принявшейся за дело Гермионы. Та постоянно помешивала зелье и регулировала температуру огня, добрасывая различные компоненты, иногда — к огромному ужасу Жени — застывая и задумчиво хмурясь. В адовых мучениях она провела больше часа, забывая про время и все вокруг, ведь, как оказалось, смотреть за изменяющимся цветом отвара было невероятно интересно. Вздрогнув со звонком, Женя по примеру остальных налила в пробирку немного зелья и, подписав, сдала. После обеда на прорицаниях, где странного вида преподавательница что-то вещала загробным голосом, Женя продолжала чтение учебника, с радостью отметив, что некоторые слова уже выглядели знакомыми, а в памяти всплывали какие-то правила. Да и Флитвик явно сжалился над ней, выбрав книгу с максимумом иллюстраций и минимумом дополнительной информации, которая бы наверняка поставила ее в тупик. Она уже хотела продолжить свое занятие и на следующем уроке, но Гермиона со смешанным чувством объявила ей, что после прорицаний у них защита от Темных искусств. Кажется, там будет, на что посмотреть. Когда Женя вместе с сокурсниками вошла в класс, преподавателя еще не было на месте. Многие девушки пребывали в предвкушающем мандраже и никак не могли успокоиться. Кажется, только они с Гермионой были абсолютно непоколебимы: старосте было не по статусу выдавать ожидающее волнение, а Женя попросту продумывала план своих дел на урок. Грейнджер села впереди, почти на самую первую парту, которую отвоевали для себя другие девчонки, тогда как ее спутница облюбовала предпоследнюю в среднем ряду, дабы точно не попадаться на глаза новому учителю, который, как она уже знала, найдет к чему придраться. Особенно к ней. Особенно когда она будет продолжать изучать учебник и совсем его не слушать. Валера пришел в класс со звонком, заглушившим вздохи некоторых особо впечатлительных дам. Мантия на нем была расстегнута и позволяла видеть белую рубашку с черным галстуком и темные брюки, из кармана которых торчала початая пачка сигарет. Волосы, уже по обыкновению, были взъерошены, и казалось, что сам Валера нисколько не волновался, несмотря на первый учебный день в школе. В классе все старались вести себя тихо — никто не знал отношение вошедшего к дисциплине. Он подошел к своему столу и бросил беглый взгляд на замерших в ожидании студентов. Когда он поприветствовал учеников и принялся что-то рассказывать, Женя невольно оторвалась от изучения таблицы времен и подняла взгляд на Валеру. Акцент у него и впрямь был — согласные он произносил жестче и резче, чем требовалось, а шипящие были уж и вовсе немецкими. Хотя Женя прекрасно помнила, что раньше такого от него она не слышала, ну или в русском это было самим собой разумеющимся. Или просто привыкла настолько, что перестала обращать на это внимание и теперь, когда он говорил на другом языке, воспринимала только это. Неожиданно в воздух взметнулись руки гриффиндорцев, а следом посыпались и вопросы. Когда слово взяла светловолосая и миловидная девушка с розовым бантом в волосах, которая вчера представилась Лавандой, и с кокетливым видом спросила что-то под одобрительное шушуканье и смешки других девчонок, Женя осознала, что допрос однокурсники ведут явно не по теме занятия. И когда Валера, даже не думавший осаживать студентов за несвоевременное любопытство и не старавшийся показать себя строгим преподавателем, ответил ей, Женя не поленилась и пролистала пару страниц учебника вперед, услышав в ответе парня недавно прочитанную ею фразу отрицания. Многие девчонки еле могли скрыть свою радость и принялись живо и тихо переговариваться. Такое радушное отношение к ученикам поражало Женю до глубины души: она не могла себе представить, что Валера мог вести себя без привычного параноидального подозрения, проскальзывающей грубости и едкой насмешки над всем вокруг. А тут действительно как учитель начальных классов объяснял, показывал и вообще старался зарекомендовать себя «своим парнем», которому однозначно стоит доверять. И ему уже доверяли: Женя чувствовала это в атмосфере вокруг, когда мальчишки развалились на стульях, а некоторые девчонки, закинув ногу на ногу и закусив губу, начали наматывать локон на палец. А впрочем… что ей до этого, когда времена сами себя не разберут? И поэтому, когда Валера устроил перекличку, Женя только рассеянно подняла руку, услышав свое имя, чтобы не отрываться от одного из заданий, где ей нужно было повторить неправильные глаголы. И потом уже удивленно вскинула голову, понимая, что Валера никак не отреагировал ни на ее занятие, ни на нее саму, как будто она — самая обычная студентка. С одной стороны, это даже радовало, а с другой — в душу закрадывалась обида: как это она — и одна из многих? Послав подальше свои неуместные душевные метания, Женя продолжила изучать учебник, изредка отвлекаясь на голос Валеры и не в силах понять, что побуждало ее делать это. К вечеру Женя, пережившая нудную лекцию от Амбридж, где Гарри умудрился устроить небольшой скандал, уже худо-бедно начала разбираться в речи окружающих, все чаще выхватывая знакомые слова. За ужином царило приятное оживление: все обсуждали первый учебный день и делились впечатлениями. Она чувствовала себя невероятно устало и уже было подумывала отменить встречу с Ромой, но упрямство взяло свое. Она обязана как можно быстрее начать говорить на английском, иначе с каждым днем ситуация будет становиться хуже. Поэтому, наскоро поев, Женя вышла из Большого зала и, поправив свою мантию, направилась к выходу из замка. Рома уже ждал ее у входных дверей, равнодушно подперев стену и лениво скользя взглядом по проходящим ученикам. Кивнув в знак приветствия, он открыл перед Женей дверь со словами: — Часа через два стемнеет окончательно, так что нам лучше поторопиться. Выйдя на улицу, Женя поежилась от холода и чуть поморщилась, увидя на небе постепенно собирающиеся тучи, грозящие обернуться затяжным дождем. Погода Британии уже соответствовала понятию осенней, невзирая на еще зеленые деревья. Все вокруг помрачнело, посерело и, казалось, замерло. — Как первый день прошел? — обернувшись на вышедшего следом Рому, поинтересовалась она, вздрагивая от поднявшегося холодного ветра, пробиравшего до костей. — Да никак, если в общем, — он неопределенно хмыкнул, без колебаний снимая свою мантию и накидывая ее на плечи Жени. — Меня никто не трогал — и ладно. — Ты не замерзнешь? — сильнее кутаясь в большую, не по росту мантию и встревоженно глядя на него, спросила Женя. — После восемнадцатого я гораздо легче переношу холод, — невозмутимо пожал плечами Рома, мерно шагая через внутренний двор к широкой тропе, ведущей куда-то за замок. — Да тем более сейчас плюсовая температура, пусть и ветрено. Так что нет, не замерзну. — Знаешь, — идя следом и понуро глядя себе под ноги, подала голос Женя, — я до сих пор не могу поверить, что все происходит на самом деле. Это как слишком затяжной сон. И лишь бы он не стал кошмаром. Пока это действительно как детская сказка: волшебство, магия и чудеса вокруг, но мы-то далеко не дети. — Теперь ты понимаешь, почему я не рвусь налаживать общение? — даже не оборачиваясь, спросил он, идя по одному ему известному маршруту. — Они дети, им всего шестнадцать, и они не знают жизни. Мне не интересно говорить с ними об этом странном квиддиче, мне не интересно обсуждать каких-то левых личностей вроде того же Поттера, которого, как я понял, все сейчас клеймят лгуном. Я для них другой, а они для меня слишком маленькие. — Ты же знаешь, что рано или поздно тебе придется с ними говорить об этом? — пряча замерзшие руки в рукавах мантии и любуясь на простиравшийся внизу спускающейся тропинки луг, вкрадчиво поинтересовалась она. — Знаю, — не стал отпираться Рома. — Я же не совсем социофоб, в конце концов. Просто отвык от общения с кем-то помимо вас, и мне нужно время, чтобы смириться с необходимостью этого. — Знаешь или видел? — напрямую задала вопрос Женя, глядя ему в спину. Рома немного сутулился, засунув руки в карманы брюк и даже не ежась при очередном холодном порыве ветра, приносящего с собой запах речного песка. — Видел. Не все, но достаточно, чтобы уже сейчас не ждать ничего хорошего, — он наконец остановился и оглянулся на в беспокойстве застывшую Женю. — Не будет ничего хорошего, Жень. Это не сказка и никогда таковой не станет. Мы же не умеем делать из своей свободы ничего, кроме кошмара. И это пока только предположение, а не окончательный факт. Пусть будущее меняется, но все же… — Пока я хочу пожить в сказке, — решительно заявила Женя, первой сдвигаясь с места. — Хотя бы немного. — Поэтому лучше меня не слушай, — усмехнулся Рома, протягивая ей руку и помогая спуститься с крутого склона. Где-то совсем рядом забрезжила водная гладь. Он обернулся и, приметив склонившую к воде свои ветви ель, повел туда Женю. — Тем более мы здесь не для этого. Берег был черным из-за мелкого камня, перемешанного с песком, видимо и давшего название озеру. Воды его казались непроницаемо темными, отражающими росший рядом многовековой лес. Тут было спокойно и тихо. Галька с шорохом перекатывалась под ногами, где-то вдалеке парили большие птицы, а в самом озере плескалась рыба. Рома и Женя расположились почти у самой воды, на пологом склоне, существующем только благодаря толстым корням ели, свесившей над ними свои ветви и защищающей от еще не начавшегося дождя. — Как думаешь, — после недолгой паузы вновь заговорила Женя, покачивая ногой и позволяя ветру перелистывать страницы раскрытого на коленях учебника, — мы вообще здесь надолго? — Не на несколько недель точно, — уверенно обнадежил Рома, отвлекаясь от созерцания неспокойной из-за погоды воды, покрытой мелкой рябью. Он отодвинул свою сумку в сторону и, достав книгу, обернулся на Женю: — Ты, кстати, хоть что-нибудь помнишь из раннее изученного? — Плачевно мало, — скривила ухмылку она и вжала голову в плечи от зашумевшего листвой порыва ветра. Рома, посмотрев на нее, пододвинулся ближе, позволяя прижаться к себе в поиске тепла. — Ладно, будем начинать с малого, — со вздохом предложил он, пытаясь сосредоточиться на тексте учебника и перестать отвлекаться на такую уютную для него и спокойную атмосферу озера. Женя только положила ему голову на плечо и, прижав ноги к груди, с готовностью кивнула, глядя в учебник Ромы под мерный шелест листов, с которыми играл ветер. С малого, так с малого — она совсем не против до тех пор, пока с неба не упадут первые тяжелые капли дождя.