Химера

Зимой по Хогвартсу гуляли сквозняки, дребезжа в оконных стеклах, завывая в щелях закрытых дверей и застывая инеем на каменных стенах. Хуже всего приходилось студентам Слизерина — в подземельях даже жарким летом было прохладно, а зимой на низких сводах потолков появлялись остроконечные сосульки, угрожающе качающиеся при беге. Поэтому почти единственными радостями, которые дарили им надежду, были постоянно горящий камин в гостиной, вокруг которого подобно саламандрам вились ребята с младших курсов, согревающее заклинание, которое не давало замерзнуть на долгих переходах с одного класса в другой, и отдельная ванная комната в спальне каждого курса, благодаря которой почти все опаздывали к началу завтрака и первые занятия. Выходить из-под теплого душа в объятия сквозняков и холода не хотел никто, даже не замечая барабанящих в дверь соседей по спальне, которые тоже хотели согреться. Ближе к ночи ситуация становилась не в пример лучше: к двенадцати, самое позднее — в час — студенты уже расходились по кроватям, чтобы кинуть преисполненный ненависти взгляд на заведенный на семь утра будильник и лечь спать. Поэтому очереди в душ почти не существовало. За исключением мужской спальни шестого курса Слизерина, где именно к полуночи только начиналось вялое движение. — Озеров, давай там быстрее! Ты что, решил в русалы податься? — Сэм, поправив полотенце на плече, несколько раз ударил кулаком в деревянную дверь, когда звук льющейся воды прекратился. Проглотив заковыристое пожелание в свой адрес, он усмехнулся богатым познаниям Ромы в английском мате и уселся на ближайшую кровать. — Я же минут на десять, в отличие от тебя! — Он еще быстро сегодня, — в защиту Ромы заметил Энтони, праздно валяющийся на своей постели в окружении горы мандаринов, от части которых остались одни лишь шкурки. Засунув в рот половину мандарина, Моррис покосился на свои наручные часы и невнятно сказал: — Двадцать минут против обычных сорока. — Слушай, ты бы завязывал с мандаринами, а? — покосившись на него, посоветовал сидящий на полу Мартин, тасующий карты. Еще два сокурсника рядом с ним согласно закивали, едва сдерживая смех. — Ты каждый год ими обжираешься как не в себя, а потом клянчишь у Помфри лекарство против аллергии. Каждую чертову зиму, что я тебя знаю, без исключений! — Зачем же отходить от традиции? — риторически хмыкнул Энтони, принимаясь чистить новый мандарин, отвлекаясь только на то, чтобы почесать начинавшую зудеть шею. — Как тебя только от них не воротит? — ненароком вслух пробормотал Сэм, мученически вздыхая и снова стуча в дверь ванной. — Ты уже килограмма полтора точно выжрал. — Сам не знаю. Зато смотри какой я от них добрый! — в подтверждение своих слов Моррис кинул ему почищенный мандарин. — Ты от них дурной, — в тон ему ответил Мартин, начиная раздавать карты для новой партии в покер. Стоящий по ту сторону двери и опирающийся руками об раковину Рома, прекрасно слышавший их разговор, усмехнулся. Подняв голову на запотевшее зеркало, он провел по нему рукой, чтобы увидеть хоть что-то. В глаза тут же бросился переливающийся всеми оттенками лилового и бордового кровоподтек на шее. Повезло еще, что его можно будет спрятать воротом рубашки: пару сантиметров выше, и пришлось бы искать другой способ сокрыть следы своих похождений. Рома с хитрой улыбкой потер шею со стороны засоса и не удержался — улыбнулся глумливее и пошлее, вспомнив события после последнего матча по квиддичу. Подаренное кольцо Лизе понравилось до немого восторга, и она решила отблагодарить его. Как умела: до искусанных губ, сбитого дыхания и эйфорического головокружения. Повернувшись вполоборота к зеркалу, Рома сменил усмешку болезненной гримасой, осторожно проведя пальцами по саднящим длинным царапинам на спине, которые уж точно не сойдут так быстро. Впрочем, решает Рома, услышав дружный гогот однокашников по ту сторону двери и сдергивая свою футболку с вешалки, им совершенно не нужно знать подробности его личной жизни. Когда он выходит, чуть морщась от стойкого запаха мандаринов в воздухе, и проводит ладонью по мокрым волосам, зачесывая их пятерней назад и потеснясь в сторону от ураганом залетевшего в ванную Сэма, который слишком долго ждал своей очереди, его однокурсники веселятся: Мартин режется с другими в покер, безбожно проигрывая, а Энтони решает побыть философом. — Вот что есть мандарин? — задумчиво декламирует Моррис, вертя бедный фрукт в пальцах. — Маленькое солнце в нашей жизни, спасающее от зимних и холодных дней мрачного существования. Концентрированное в восьми идеально симметричных дольках счастье, которое быстро превращается в зависимость. — Эк тебя понесло, — суша волосы полотенцем, качает головой Рома. — Второй килограмм начал, Тоха? — Как ты меня назвал? — удивленно переспросил Энтони, отрываясь от своего увлекательного геноцида цитрусовых. — Ну Энтони… Антонио… Антон… Тоха, вот, — Рома доходчиво продемонстрировал цепочку ассоциаций, не видя ничего странного в своих словах. — Могу что-нибудь другое придумать, если хочешь. Могу еще Тосей или Тоней называть, но это бабские имена. — Хочу что-нибудь великое! — патетично заявил Энтони, садясь на своей кровати и демонстративно вскидывая руку. — Например… например… — Король всея цитрусовых, — саркастично подсказал Мартин, проворачивая ловкий ход в партии, которую он все равно уже проиграл. — Или же бог аллергии. Ты бы реально завязывал с мандаринами, Моррис, я тебе серьезно говорю. Тебя завтра всего обсыпет, и ты будешь стенать и просить нас сгонять в Больничное крыло. Мы все знаем эту схему, даже не пытайся. — Я не знал, но уже поздно, — парировал Рома, в тот самый момент, когда играющие с маньячным возгласом отбросили карты. — В покер рубились? — В покер, — воодушевленно отозвался Энтони, сползая с усыпанной мандариновыми шкурками кровати, чтобы присоединиться к тут же разведенному кипишу, садясь к Мартину и с радостными воплями вместе с остальными раздавая ему щелбаны. — Шел седьмой круг, и нам начало надоедать, так как Нисбет вдувает уже третью игру подряд. — Так вы что, седьмой круг трезвые что ли играете? Я-то думал, что Тоха не просто так в философию пытается, — недоуменно спросил Рома, не глядя подхватывая было соскользнувший с кровати мандарин. — А как же ваши любимые штрафные и тому подобное? На него уставились четыре пары удивленных глаз. Потом ребята переглянулись, дружно с отвращением сплюнули, и поползли за своими заначками. — Да и сегодня Святки же, — улыбнувшись, оповестил Рома, подходя к брошенной колоде и поднимая ее. — Гадания и все дела. — Блин, хотел бы я, чтобы мне всю бодягу в жизни предсказали, — пробурчал Мартин, извлекая из второго дна собственной тумбочки на свет две бутылки огневиски и не переставая тереть красный от доброты сокурсников лоб. — Да без проблем, — хмыкнул Рома, отставляя мандарин в сторону и с интересом тасуя подобранную колоду карт. Когда на него устремились взгляды всех собравшихся, он вздохнул: — Да-да, я умею гадать. — А Лиза тоже? — спросил Энтони, пытаясь отобрать у Нисбета одну из бутылок. — Да Лиза не может сказать вечером, что наденет утром, — саркастично фыркнул он. — Она слишком для этого правильная. У нее никогда с мистикой ладить не получалось. Боится она этого всего, хотя пытается не показывать страха. Девчонка, что с нее взять. — Предскажи-ка что-нибудь? — недоверчиво прищурившись, попросил Мартин, поднимая над собой бутылку с виски так, чтобы Энтони не мог до нее дотянуться. Рома, до этого ловко тасующий колоду, достал первую попавшуюся карту и с интересом посмотрел на нее. Неожиданно он нахмурился и произнес: — Лучше бы вы мне нормальную колоду нашли, а то эта уже игранная и ей верить нельзя. Потому что в данный момент тебе, Мартин, грозит любовное приключение. А Тохе я и без карт могу предсказать сыпь на утро. — Я слышал что-то про гадания, — неожиданно сказал вышедший из ванной Сэм, пока Нисбет настойчиво и с долей опасения отбивался от жаждущего бутылку Энтони. — Давайте, раз уж сегодня Святки, устроим гадальную ночь? Тем более, раз у нас тут Трелони нашлась. Чем мы баб хуже? Даже если ничего и не сбудется, это всяко интереснее восьмого круга покера и философских рассуждений Морриса о мандаринах. Я, конечно, не против Мартину еще щелбанов поставить, но это уже надоедает. Идея была принята на «ура». Роме нашли чьи-то еще не открытые карты, оставленные прозапас. Пока он с довольным видом сидел на полу и тасовал колоду, ребята начали наводить антураж. Шторы на окнах наглухо закрыли, кто-то раздобыл связку свечей и начал ставить их куда не попадя, а Энтони торжественно избавлялся от бардака на своей кровати, скинув все целые мандарины на пол, а шкурки от них мгновенно испепелив заклинанием, отчего дух цитрусовых в комнате стал еще сильнее. Парни дружно поморщились, но окно решили не открывать, надеясь на сквозняк. — Слушай, что-то ты на Трелони не сильно похож, — скептически цокнув языком, заметил Мартин, ногой громко захлопывая дверцу тумбочки и глядя на Рому. — Может у девчонок цацки какие взять? В чем у нас эта стрекоза очкастая ходит? Юбки, юбки, юбки… Шаль, очки, само собой, и куча брюликов? Слушай, Ром, хочешь надыбаем тебе шаль какую-нибудь? — А тащи, — согласно махнул рукой Рома. Неожиданно к нему сзади подошел Энтони и, предварительно сдернув полотенце с плеч, завязал на голове какой-то шарф на пиратский манер. — Сходить с ума, так основательно! И вам советую обзавестись чем-то похожим, так как я вас тут только сегодня и совершенно бесплатно, потому что состояние Морриса походу заразно, буду учить как раскладывать карты, чтобы они нам рассказали чего-нибудь интересное. Парни воодушевленно переглянулись, и Энтони пулей выбежал из спальни раскулачивать девочек на побрякушки. Больше никто с подобной просьбой обращаться к сокурсницам не рискнул, зная, что девчонки либо заставят рассказать их, как же они докатились до жизни такой, либо будут всю следующую неделю вспоминать об этом. И только Моррис мог добиться чего угодно, заболтав сокурсниц, попутно обнеся их запасы. Рома на мгновение задумался, после чего поднялся на ноги и сдернул с кровати чью-то простыню, обмотав вокруг бедер как подобие юбки, подозревая что возможности Энтони не безграничны. — Да ты цыган! — уважительно присвистнул Сэм, оглядев его с головы до ног. Рома отобрал у Мартина еще не открытую бутылку, зубами выдернул пробку, после чего выплюнул ее на пол и сделал большой глоток. — Или алкаш, — широко оскалился Нисбет, отбирая виски обратно и с тайным злорадством глядя на поморщившегося от выпитого Рому. — Одно другому не мешает. Дверь в комнату открылась, и в спальню ворвался Энтони со следами помады на щеках и с ворохом вещей, зажатых в руках: как он настолько быстро успел обнести девчонок оставалось загадкой. И буквально в следующее мгновение незадачливый Рома был превращен в гадалку с кучей звенящих браслетов на худых запястьях и кипой каких-то странных амулетов на шее. — Красавец просто! — заржал Энтони и салютовал ему честно стащенной у зазевавшегося Мартина бутылкой. — Давай тебе псевдоним придумаем? А то что я один с кличками вечно хожу? Непорядок! — Только сегодня и только для нас гадалка Элеонор предсказывает судьбу! — театрально и нараспев объявил Нисбет, отчаянно жестикулируя и обращаясь к остальным. — Вход бесплатный, выход нет! Спешите узнать собственную судьбу по совершенно демократичной цене! — Эй, я вам не портовая шваль какая-нибудь! — оскорбленно вскинулся Рома. — Я тут типа представитель знатного цыганского рода и вообще единственный и неповторимый! А вы мне кличку шлюхи лепите! Вот обижусь, и хер вам, а не показательный урок настоящей магии. — Молчи-молчи, красавица Элеонор, — успокаивающе похлопал его по плечу Энтони и неожиданно вручил зеркало. — Давай расскажи нам про дальнюю дорогу и любовь прекрасной девы! Или нескольких дев. А лучше вообще гарем, если уж совсем гулять. — Я тебе предскажу страшнейшую аллергию на цитрусовые, сифилис и страстную ночь со Снейпом! — прошипел Рома, резким жестом отнимая из рук Морриса бутылку с виски. — Ладно-ладно, не бычься! — примирительно поднял руки Мартин. Он обернулся на смеющихся однокашников: — Так, ребят, поймали тишину и начинаем гадальную ночь! — Полночь хоть есть? — устало вздохнул Рома, вновь садясь на пол, откладывая зеркало в сторону и немного отпивая из бутылки. Получив утвердительный кивок от Энтони, вместе с остальными севший вокруг, он вновь глотнул виски и передал едва начатую бутылку остальным. — Отлично, начинаем. Кто первый желает узнать собственное будущее? Тасовать я вас учить не буду, тут особых изысков нет, несмотря на то что в этих ваших учебниках по Прорицаниям советуют на каждый расклад мешать карты определенное количество раз. — А давай я, — лениво предложил Мартин. Рома серьезно кивнул и еще раз перетасовал карты. — Снимай, — приказал он и протянул Нисбету колоду. Тот неуверенно сдвинул ровно лежащие карты и с интересом посмотрел на него. — А, кстати, на новых картах вроде как должна посидеть нецелованная девственница, нет? — любопытно спросил Энтони, начиная чистить еще один мандарин. — Они без этого правду скажут, — пожал плечами Рома, не желающий заморачиваться еще сильнее. Бегать к однокурсницам еще раз и с такой просьбой было банально лень. Он убрал сдвинутые карты в конец колоды и принялся раскладывать на полу понятную одному ему последовательность. Остальные ребята с огромнейшим интересом следили за его действиями. Из-за свеч в комнате было не очень светло и даже в таком тесном кругу мало кто мог сказать, кто сидит напротив него. Кто-то догадливый поставил рядом с Ромой пару свеч, чтобы хотя бы его было видно всем. — Чего бы тебе на них не посидеть, а? — едко поинтересовался у него Моррис, барским жестом отдавая почищенный мандарин Сэму и воровато протягивая руку к бутылке рядом с ним. — Тогда они тебе такую ахинею скажут, что всех святых выноси, — усмехнулся Рома, выкладывая последние карты в раскладе и словно невзначай отодвигая алкоголь как можно дальше от друга. — Я так похож на нецелованную девственницу?.. И вообще, не мешай, а то я тебе специально что-нибудь веселое предскажу. Вот поменяю последовательность расклада — вы же все равно разницы не поймете, — и все. — Да, на нецелованную девственницу ты точно непохож, — засмеялся Сэм, красноречиво стуча пальцем по шее. — А-то думал, что ты три дня назад с таким видом вернулся, словно обожравшийся сливок низзл. Где настолько страстную-то подцепил? — Мало ли в Хогвартсе тех, кто не прочь со мной приятно провести время? — игриво ответил Рома, но ворот футболки одернул, пока однокашники не захотели узнать подробностей. Он отложил оставшуюся колоду в сторону и в задумчивости почесал переносицу, внимательно рассматривая выложенные ряды карт. — С какого курса хоть? — продолжали допытываться парни, не желая оставлять такую тему. — Все да вам расскажи, — уклончиво хмыкнул Рома. — Со старших, я ж не педофил какой на четвертый курс смотреть. — Ты вообще осторожнее с бабами, помолвленных на старших курсах много, — предупредил Мартин, отправляя в рот несколько долек мандарина. Скривившись от кислоты, он тут же обернулся на Энтони: — Мерлин тебя за ногу, Моррис! Где ты настолько кислые взял? — Это тебе такой попался, а у меня все сладкие, — тут же нашелся он, отдавая Нисбету другой мандарин. А потом, видимо вспомнив что-то, посмотрел на колдующего над раскладом Рому: — Лиза помолвлена, кстати? Я кольцо видел. Да и многие шептаться начали — вещица-то явно дорогая. Про помолвку версий я почти не слышал, но у меня на подобные чары в украшениях сразу чуйка срабатывает. — В смысле «помолвлена»? — нахмурившись, спросил Рома, забывая про карты. Он ожидал вопросов подобного рода, но все равно растерялся от настолько прямолинейной подачи. Остальные сокурсники удивленно загалдели. — А кольцо ей я подарил. Она давно хотела, да и я лето ей конкретно испоганил, пришлось заглаживать вину. — То есть тебе не сказали, что оно помолвочное? — протяжно спросил Моррис, изгибая бровь. И тут же добавил: — Хотя можешь не отвечать, судя по твоей реакции тебе реально не сказали… И вообще, что там у нас с картами? — Давно я на обычных не гадал, если бы вы мне Таро где надыбали, я бы более подробно вам все рассказал, — поднял голову на доканчивающих бутылку парней Рома, немного сбитый с толку от такой резкой смены темы. — Принести? — предложил кто-то, приподнимаясь с места. — А давай, — согласно кивнул он, допивая то немногое, оставшееся после второго круга в бутылке. Ему было уже гораздо труднее сосредоточиться, пусть он выпил меньше всех, зная, что ответственность за развитие вечера лежит только на нем. Вдруг Рома неожиданно усмехнулся, вспомнив, как когда-то давно и будучи в хламину пьяным он гадал на первых попавшихся книгах. Куда тогда делись карты — сказать он не мог. Равно как и не мог сказать, кто был его «жертвой» и сколько лет назад имела место эта безумная затея. Помнил только то, что все предсказанное сбылось в точности, еще раз доказывая невосприимчивость дара к количеству выпитого. Дверь в спальню на мгновение приоткрылась, заставив всех сидевших недовольно прищуриться от яркого света, резанувшего по глазам. Когда вновь воцарилась темнота, Рома, очнувшись от воспоминаний, серьезно спросил: —Так, тебе же, Мартин, гадаем? Нисбет кивнул, искренне заинтересованный в дальнейшем развитии посиделки. — Вот смотри, — принялся объяснять свои действия Рома. Он взял из середины расклада карту и показал сначала Мартину, а потом всем остальным. — Это, как вы могли заметить, восьмерка пик. Она у нас обозначает выпивку и серьезный разговор. Ну, алко-пати у нас уже имеется и серьезный разговор тоже. Почему я взял карту именно отсюда? Можете считать это точкой отсчета. Возвращаемся к прошлому, потому что там можно найти ответы на некоторые косяки, которые произойдут в будущем. Он взял самую крайнюю карту слева в ряду и показал всем. Нисбет со смешанным чувством ожидал трактования, вглядываясь в ровные контуры женской фигуры и искусно выведенной масти в углу. Рома объявил: — Итак, это у нас пиковая дама. Интрига, да? Злая женщина, ревнивица и, раз ее положение в начале, мать. Мартин нахмурился и потер глаза, понимая, что Рома трактует расклад правильно. Он кинул на Нисбета заинтересованный взгляд, и продолжил, убирая карту на место: — Кстати, ничего я утаивать не буду, так что решайте сами — нужно вам это или нет… О, чем дальше, тем страньше. Рома поднял в воздух сразу две карты. Парни вытянули головы, желая как можно лучше увидеть их рисунок, освещенный дрожащим пламенем свечи. — Десятка червей и десятка пик! Несбывшиеся чаяния, разрушенные надежды и скандалы. — Слушай, как ты это делаешь? — на полном серьезе спросил Энтони, заглядывая в расклад. Для него карты оставались только цветными картинками, которые могли стоить при удачном выигрыше нескольких бутылок не самого плохого пойла. — Да так… Как-то само собой получается, — пожал плечами Рома. — Расклад, это только расклад, какой бы вам маг-экстрасенс его не трактовал. Карты лгут, карты путают, мало того, они еще и убить могут, если их серьезно воспринимать. Трактующий всегда видит несколько исходов, правда озвучивать мы обязаны только один. И, естественно, я где-то могу наврать… Так-так… Он взял в руки перевернутый пиковый туз и нахмурился. — Сильные неприятности, затяжные проблемы, — пробормотал Рома, нахмуренно вглядываясь в остальной расклад. — Да ну, ересь! Не может же такой погани быть, в самом-то деле! — Может, — тихо опроверг Мартин. Все синхронно повернули на него головы, ожидая дальнейших слов. — Еще как может. — Ладно, продолжаем. На очереди у нас настоящее, — Рома вдруг отобрал едва открытую бутылку только у было хотевшего отпить Энтони и протянул ее Нисбету. — Тут у нас радужнее. Бубновая дама — это девушка, а девятка крестей рядом с ней четко говорит, что она верна и привязана к тебе. Неожиданно Рома усмехнулся и глумливо и не совсем трезво передразнил сам себя: — А если верить самому рисунку, то она блондиночка. Парни заржали, а Мартин поперхнулся виски и закашлялся, из-за чего сидящему рядом Сэму пришлось со всей силы ударить ему по спине. — Привязана говоришь? — сипло переспросил Нисбет и прочистил горло. — Какого хрена она тогда с Вороновичем заигрывала? — Господи, Мартин, — Рома возвел глаза к потолку, на котором тени от свеч причудливо дрожали и мерцали. — Не будь идиотом, она же сама прекрасно понимала, что то, что не удалось студенткам до нее, не удастся и ей. Она придуривалась, а ты сразу в роль Отелло ударился. — Да и вообще поговаривают, что Воронович на какую-то пятикурсницу заглядывается, — рассеянно почесал в затылке Сэм, закусывая новый глоток виски мандарином. — Ты серьезно? Таких сплетен я пока еще не слышал, — с сомнением протянул Энтони, не оставив без внимания на мгновение замершего Рому. — Да и пятикурсниц красивых нынче… Грейнджер что ли или сестры Патил? Паркисон наша лицом немного не удалась, Булстроуд еще страшнее, Гринграсс если только, да и то не думаю. ОʼНил занята, Аббот на лицо дите дитем, Боунс дальше книжек не видит ничего… — Вот откуда ты всех знаешь? — удивленно спросил Сэм, пока Моррис продолжал перебирать по памяти пятикурсниц. — Я много чего и кого знаю. Но среди пятого курса реально ловить нечего, — развел руками Энтони. — Да и это ж Воронович — даже если ему кто и понравится, мы об этом ничего не узнаем. Если только из сплетен. Да и пятикурсницы… Маленькие еще. Я понимаю среди шестых или седьмых ловить, это да. — А это что значит? — когда тема быстро изжила себя, Мартин, словно любопытный ребенок, ткнул пальцем в следующую карту. — Задушевный разговор, а потом свидание. Короче, чувствую, что ты сегодня-завтра с ней помиришься, — обнадежил Нисбета Рома, с радостью уходя от сплетен. — А в будущем у тебя прямо цыганский расклад: любовь, прибыль в казенном доме и дальняя дорога, с предстоящими трудностями, которые в будущем принесут тебе счастье. Сдается мне, что ты сбежишь с ней. Ну, впрочем, посмотрим. — Я даже не знал, что так по одним картам можно всю судьбу рассказать, — удивленно захлопал глазами Мартин, беря в руки карту с бубновой дамой. Он с неожиданно детской непосредственностью спросил у Ромы: — А точно сбудется? — Если ты того захочешь — несомненно, — усмехнулся он и потянулся.— Были бы у меня Таро, я бы тебе еще подробнее все расписал, тут все же обобщенно. А вообще, я хочу подношений! Однокашники, не сговариваясь, протянули Роме несколько бутылок, которые рассчитывали оставить у себя. Тот благодарно кивнул и, взяв недавно начатую, отпил чуть ли не половину под отвисшие челюсти остальных. — Ты виски как воду хлещешь, — в полном замешательстве прокомментировал Энтони. — Плевать на гадания, научи, я тоже так хочу! Ты даже ведь ни в одном глазу! — Это особая магия, — засмеялся Рома и поставил бутыль на пол. Он устало закрыл лицо рукой, облизнул губы и пробормотал: — И про «ни в одном глазу» ты явно приукрасил. Если дальше так пойдет, то через полчаса меня вынесет ко всем чертям. Давайте тоже догоняйтесь, а то одному как-то настолько пьяным быть неинтересно. Дверь в спальню открылась, заставив сидящих забурчать, требуя, что бы им вернули их любимую темноту обратно. — Я тут не только Таро надыбал, но и еще какое-то вино, — сказал вошедший, кидая в руки Роме колоду карт. — Наша Элеонор просит винца, — со смешком расшифровал протянутую ладонь Энтони. — Поделишься хоть, алкашня? — Ага, размечтался, — саркастично заявил Рома и поставил темную бутылку возле себя. — Чем похмеляться завтра собираетесь? Тем более тут градус гораздо ниже, чем в виски. А заповедь «не мешай!» дана нам свыше не просто так. Он нервно дернул запястьем, чтобы убрать мешающиеся браслеты ниже и стал внимательно рассматривать карты, ища что-то понятное одному ему. Остальные ребята с немалым любопытством следили за действиями Ромы, который, немного наклонив голову набок, изучал веер длинных карт в своих руках. — Интересные какие, — наконец сказал он, — впервые такие вижу. Они не классические, конечно, и я с такими еще не работал, но судя по тому, как у них тут меняется изображение при сохранении главной символики, это будет занимательно. — Слушай, а погадай мне! — попросил Энтони, глаза которого воодушевленно и нетрезво блестели. Ему было до безумия хотелось знать, что ждет его в будущем. — Дай я сначала на себе проверю, — хмуро осадил Рома, отдавая пергамент с расшифровкой значения арканов задумчивому Мартину, все еще обдумывающего значение выпавших ему карт, и тасуя толстую колоду. — А то они сейчас нам такого нарасскажут… Тем более, они чужие, и ими кто-то пользовался. Да и по крайней мере относительно себя я их на лжи поймать смогу. Рома быстро и умело начал раскладывать карты на полу, полустертый желтоватый от старости рисунок которых в таком полумраке только добавлял жути. Даже не зная значений, однокашники вздрогнули. Мечи, искаженные в страданиях лица и в довесок до боли намозолившая глаза фигура в безразмерном балахоне. Они могли побиться об заклад, что счастье выпавшие карты точно не сулят. Положив последний аркан, Рома криво усмехнулся, увидев расклад полностью. Миг — и рисунок на картах под отвисшие челюсти парней начинает меняться, сохраняя масти. — Ситуация… в ко-торой? Да, в которой оказа-а-а… оказался вопрошающий в начале, — отбирая лист у Мартина, поднося свечу к пергаменту и прищурено пытаясь разобрать написанное, медленно и с запинками произнес Энтони и указал на карту на вершине расклада. Сидевшие ребята переглянулись, недоуменные реакцией Ромы, которого, казалось, выпавшее веселило. — У меня другой расклад, балда, — усмехнулся он, ударив Морриса по руке, когда тот хотел взять карту, чтобы лучше рассмотреть. — Ты мне черт пойми что трактуешь, а у меня кельтский крест. И толкуется он не откуда хочется, а в строгом порядке. — А как оно трактуется? — обеспокоенно спросил кто-то, удобнее устраиваясь на полу. — У тебя же тут ужасы какие-то. — Толкуется все воистину по-китайски, — принялся объяснять Рома, указывая на карты: — сначала пятая, затем девятая. Далее все по порядку, а в конце шестая и десятая. — Ты-то сам понимаешь, что тебе тут выпало? — сверяясь с пергаментом, искренне и недоуменно спросил жующий очередной мандарин Мартин, заглядывая Моррису через плечо. — Расскажи нам. — Ладно, — достаточно нехотя протянул Рома и устало потер глаза. — Те карты, что я пока истолковал, мне, по сути, ничего нового не открыли. Хотя нет, вру, ясность они все же внесли. — Давай рассказывай! — Итак, — начал Рома, поднимая первую карту и показывая ее всем. — Это девятка Мечей. Карта в пятой позиции толкуется как причина всей бодяги, что происходит в моей жизни. На изменившемся рисунке карты был изображен сидящий человек, закрывший глаза ладонями. Над ним было занесено девять мечей, в отблеске каждого была воплощена какая-то сцена: то ссоры, то карикатурно перекошенное в маньячном оскале лицо, то вывороченная отчего-то земля вперемешку с колючей проволокой, и ярче всего выделялась черная бесформенная толпа, в которой было видно только множество холодных и надменных глаз, глядящих свысока. — Она обозначает кризис, сильное духовное и эмоциональное истощение. Это в общем. Здесь, в частности, прекрасно видно страхи и переживания, которые, так или иначе, меня сейчас беспокоят. — И… это реально? — тихо спросил Сэм, с каким-то страхом глядя на абсолютно не вяжущееся с значением карты равнодушие Ромы. — Как сказать. Оно было, — неопределенно хмыкнул он и пожал плечами, но было явно видно, что выпавший расклад ему не понравился. Он положил девятку Мечей на место, взял другую карту и показал ребятам, часть из которых уже лежала на полу не в силах больше сидеть: — Карта в такой позиции показывает то, что, грубо говоря, «выявит» саму проблему и будет на нее влиять. В моем случае это Старший аркан, Влюбленные, к тому же перевернутые. На твоем бы месте, — сказал Моррису Рома, — я бы в эту «инструкцию» вообще не совался. Карты надо «читать» и чувствовать, глядя на них, а не в подсказку. Тем более, что тут и так все слишком явно. При виде изображения однокашники предсказуемо вздрогнули. Юноша и девушка, глаз которых нельзя было увидеть из-за закрывших их белой у него и красной у нее повязок. Оскалившись в явной ненависти, они вцепились друг другу в горло, тщась задушить. Над ними висел какой-то туманный лик, закрывший лицо руками. — А тут все равно нет перевернутого значения, — стушевавшись, пожаловался Энтони, переворачивая пергамент в надежде увидеть продолжение толкований. — Да? — разочарованно откликнулся Рома и вздохнул, поворачивая карту к себе. — Ну и ладно. Запомни — это поганая инструкция, раз тут нет перевернутого значения. — Что вообще эта карта тебе обещает? — Ненависть, — едва слышно, но четко заявил Рома, не сводя взгляда с карты, зажатой в побледневших пальцах. Он положил ей на место и произнес: — Разрушающую, нездоровую и всепоглощающую ненависть, причина которой появилась слишком давно. Не скажу, что эта карта и в таком значении была неожиданной, но я очень хотел верить, что она явит себя иначе. Прежде чем взять следующую, он пояснил: — Первая карта расклада говорит о том, что я прекрасно осознаю в этой ситуации. А у меня это Король Мечей, ха. Король, который должен был быть Королевой. Было тяжело надеяться на что-то лучшее, но видит небо — я пытался. Рома резким жестом поднял карту с пола и показал притихшим парням. Король Мечей был ничем не лучше своей предшественницы. Посреди изображения стояла фигура человека, к немому удивлению всех — девушки с короткими волосами и в солдатской форме, на глаза которой съехала корона и которая прочно держалась двумя руками за воткнутый в землю меч, словно готовясь поднять его. — Мерлин, они точно правду говорят? — воскликнул Сэм, отпивая виски, бутылку которого тут же отобрал Мартин. — Даже судя по изображению тут ничего хорошего нет. — А не будет ничего хорошего, — пробормотал Рома, внимательно разглядывая карту. — Абсолютная слепость относительно принятых решений, жизнь «здесь и сейчас» и, как всегда, чистая агрессия. Ребята вздрогнули и переглянулись: им было ясно, что только Рома точно понял, что предсказал сам себе. — А ты еще мне говорил, что у меня слишком много погани в раскладе, — со смешанным чувством напомнил лежащий Мартин, прижимаясь щекой к полупустой бутылке. — Они точно правду говорят? — Без сомнения, — нахмурившись, холодно произнес Рома. — И ты понимаешь, о чем они, да? — вкрадчиво спросил Энтони, вглядываясь в пергамент с расшифровкой. — Самое смешное, они даже тут пишут, что эти девятка и Король представляют собой редкостную дрянь. Да Мечи вообще сами по себе погань, как я понял. Конфликты, раздоры и тому подобное. Не то что Пентакли и Кубки… Только вот у тебя их тут почти нет. — Слушай, а ты точно нормально колоду перетасовал? — спросил Сэм, заглядывая в расклад. — Не может же такая бодяга тебе светить в будущем. — Хотелось бы верить, но я слишком хорошо вижу, что они не врут, — мрачно подтвердил Рома, поднимая следующую карту на всеобщее обозрение. — Вторая позиция говорит о каких-то факторах, которые повлияют на ход событий. Старший аркан, Повешенный. Скованность, заточение, зависимость. Неожиданно Рома запнулся при перечислении, и с большей осознанностью повторил: — Зависимость. Однокашники в замешательстве промолчали, разглядывая изображение карты в неясном освещении трепыхающейся свечи. — Ты же сам говорил, — с надеждой вспомнил Мартин, — что видишь несколько значений. Может, второе более позитивное? — Да и второй смысл не лучше, — признался Энтони, полностью погрузившись в чтение. — Завершение прежнего цикла, при котором необходима жертва, для того чтобы новый цикл мог начаться… Слушай, Ром, ты либо реально где-то накосячил, либо у тебя в жизни начинается что-то очень нехорошее. Тем более, ты же сам сказал, что карты могут врать! — Да не врут они! — вдруг рявкнул он. Рома вернул карту на место, запустил пальцы в волосы и уже тихо, на грани отчаяния: — Что же она творит!.. Мартин без лишних слов протянул Роме бутылку с остатками виски на дне. Он благодарно кивнул и залпом опустошил ее, уже жалея о том, что предложил погадать. Знал же, прекрасно знал, что не нужно гадать на себя, не нужно обнажать то, что уже и так вскоре проявит себя. Но не смог отказаться от глупой надежды, что будущее могло измениться. Рома закрыл глаза и устало провел ладонью по лицу, чувствуя, как мир вокруг начал постепенно уходить из-под ног. Ему стоило остановиться, если он не хотел провести весь остаток ночи в обнимку с ведром в призывании Ихтиандра. — Давайте и мы выпьем за то, что бы все было хорошо? — предложил Сэм. Ребята согласно кивнули и салютовали остатками алкоголя. Плюнув на все, Рома поднес горлышко новой бутылки к губам и сделал очередной глоток. — Третья карта, — уже заплетающимся языком и с большими паузами рассказывал он. — Говорит о том, почему это вообще произошло. — О, тут мужик с нами! — обрадованно воскликнул кто-то, показывая на изображение. Ребята засмеялись, вновь салютуя Пажу Кубков, который явился в виде парня посреди оживленного маскарада. — В данном раскладе, — продолжал объяснять Рома, уже поддерживая голову рукой, — эта карта говорит о том, что я бесчувственный и эгоистичный придурок, который не ценил что имеет. А следующая карта должна объяснить, почему это так важно… И эта двойка Кубков буквально кричит собой, что я влюбленный идиот, который не может отказаться от своего прошлого. Энтони хитро улыбнулся, сверяясь со значением аркана в пергаменте и в очередной раз прикладываясь к бутылке. — Следующая карта говорит, как я сам отношусь к данной ситуации, — Рома поднял в воздух карту Императора на троне посреди каких-то руин. — В данном случае, я строгий старший брат и единственный более-менее вменяемый из нас двоих. Парни засмеялись, обрадованные уходом от темы мрака и негатива. Все же толковал будущее Рома весьма мрачно и запутанно. — Так, а эта карта говорит, как все смотрится со стороны, — он поднял карту с пронзенным в трех местах мечами сердцем на фоне грозовых туч. — Тройка Мечей являет собой не всегда хорошие эмоции и порывы, какие-то разборки и споры. Соседствующий с ней Туз Чаш, который в нашем случае выглядит как более цивильное застолье, чем у нас сейчас, говорит о моем желании быть счастливым в компании друзей и близких… Вы вообще закусываете или как? И осталась только одна карта, которая говорит нам, как все это закончится. Смех затих, а парни с испугом покосились на еще ни разу не поднятую карту. Непроглядная тьма и пустота. На ней не было ничего, кроме черного фона. — Резкие перемены и события, — в воцарившейся тишине голос Энтони казался неправдоподобно звонким и трезвым. — Короче, шли куда подальше эти Таро, и давай что-нибудь повеселее! Потому что я кажется понял, почему Трелони спивается. С такими-то раскладами реально свихнуться недолго. — Да без проблем, — усмехнулся Рома, вырывая лист из рук друга и убирая колоду куда подальше. — Несите мне тазик с водой и связку свеч! Если, конечно, сейчас кто-то сможет встать. — Уж точно не я, — пробурчал Сэм, утыкаясь лицом в пол. — Чет мне как-то не очень хорошо. — Мандарины — херовая закуска, — философски отозвался Рома, жуя подсохшую на воздухе дольку. — Тебе таз намагичить или пока не настолько плохо? Главное глаза не закрывай, а то будет еще хуже. Вишес только безвольно помотал головой, морщась от раздавшегося дребезжания, когда Мартину все же удалось превратить какое-то блюдце в таз. И нарвался на в хлам пьяного Энтони, принявшегося выяснять насколько Сэму плохо по десятибалльной шкале, и как именно он обоснует свой выбор числа семь. Когда таз с водой, половина из которой расплескалась в пути, и свечи были поставлены в середину их неровного круга, Рома достаточно кратко объяснил, в чем состоит прелесть гадания, и студенты начали развлекаться. Он от души вылил воска в тазик с водой и бодро объявил, вглядевшись в очертания получившейся фигуры: — Клыкастая ворона! — А мне кажется, что это лиса с волосатыми ногами, — скептически выразил свое мнение Мартин, вместе с Ромой нависая над жестяным тазом и с силой вцепившись в его края. — А с моего ракурса это олень, которому холодно! — возразил Энтони, тыкая пальцем в фигурку. Он отобрал свечу и сам капнул воска в воду. Через небольшую паузу он уверенно выдал: — Мешок с деньгами! — Не хочу тебя расстраивать, но это больше похоже на нечто другое, — усомнился Рома под веселый смех абсолютно нетрезвых ребят. — Улитка? — наивно полюбопытствовал Сэм, чем вызвал новую волну хохота. Студенты хватались за края таза, чтобы не упасть от смеха и выпитого алкоголя. В пьяном угаре парни видели то новые бутылки, то каких-то лепреконов и летающих мужиков на коврах. Кто-то говорил про звезду, кто утверждал, что эта странная загогулина — котел или же кольцо. Трактовки были настолько разнообразными и нестандартными, что в общем смехе негативные прогнозы сами забывались. — Так, все, — едва смог объявить Рома, сгибаясь пополам от пробирающего смеха, — место кончилось! Сейчас будем гадать по книгам, у меня где-то на кровати учебники валялись… Лучше бы нумерологию какую-нибудь. Получив требуемое, Рома сдвинул таз в сторону и положил книгу себе на колени, объявив: — С-час по очереди загадываем вслух вопрос и называем строку и страницу. — Двес-с-сти п-тнадцатая, — едва ворочая языком, произнес Энтони. Кто-то все же додумался отобрать у него бутылку. — с-мая строка снизу. — Вопрос? — удивленно подняв бровь, уточнил Рома, но Моррис помотал головой. Он пожал плечами и, открыв нужную страницу, зачитал, делая длинные паузы между словами и морщась: — «Желтый и оранжевый цвета в подобных сочетаниях обещают магу проблемы». Какой же ваш английский сложный… Энтони вздрогнул и на мгновение трезво посмотрел на Рому, словно не веря, что тот говорит правду. Он вновь пожал плечами и показал нужную страницу, где седьмая строка была точно такой, как он и зачитал. — Так, а мне… — Рома запрокинул голову и прищурено посмотрел на потолок. — Сто тринадцатая страница пятая вверху. Чем кончится вся эта ситуация? Он под заинтересованные взгляды однокурсников открыл нужную страницу и начал отсчитывать строки. — Ага, — задумчиво произнес Рома. — «Есть какие-то перемены в брачно-семейных отношениях». Эм… И что? — Давай мне! — попросил Мартин, валяясь на полу и заложив руки под голову. — В начале по-любому введение… Так, сороковая страница, десятая сверху. Что теперь мне с моей дурой делать? — Тут… рисунок бородатых мужиков-астрологов, — усмехнулся Рома, в подтверждение своих слов поворачивая учебник к Нисбету. После еще кипы странных пророчеств, отвечающих на вопрос о последствиях такой ночи кармическим значением знака кролика или страшным годом огненной лошади на вопрос о причине пропажи второго носка, парни решили гадать по зеркалу, хоть Рома и предупреждал, что это достаточно опасно. Особенно сейчас, когда никто из них почти не может держаться на ногах без угрожающего пошатывания. Но нетрезвых ребят это предупреждение нисколько не испугало. А чтобы избежать ненужного риска, они все вместе держали зеркало и одновременно смотрели в него, пытаясь выявить при пляшущем пламени свечи какие-то силуэты. То ли невесты испугались такого количества гостей и стеснялись показываться, то ли им просто не хватило места для появления, но факт оставался фактом — образов суженных никто из парней не увидел. До определенного момента. — Я кажется, вижу! — наконец обрадованно произнес Энтони, тесня остальных. Ребята немного расступились, чтобы самим убедиться в этом, но, видимо, свою невесту видел только Моррис. — Да ты до белочки уже упился, — скептически заверил Рома, прищурено вглядываясь в темную и запотевшую гладь зеркала. Он видел только себя, хотя временами ему казалось, что черты его лица становились более женственными, и он был похож на Лизу. Подобные метаморфозы объяснить могло только количество выпитого. Как его еще не выворачивало наизнанку от почти что бутылки виски, Рома не знал сам. — Упивайся тоже, — пожал плечами Мартин и протянул ему бутылку. — Ты хоть виски хлещешь только так, до сих пор самый трезвый. — Опыт не пропьешь! — наставительно поднял палец вверх Рома и отхлебнул алкоголя. Он давно уже не чувствовал градус. И уже давно перестал думать о том, насколько же радужным будет его утро. — Никогда с тобой пить на спор не буду, — тихо зарекся Сэм, с ужасом наблюдая за падением уровня виски в бутылке. Рома, услышав это, усмехнулся. — Эй, и я вижу! — ликуя, воскликнул кто-то. — Правда, это Снейп… Раздался нетрезвый смех ребят, принявших бороться за место у зеркала. И никого не насторожил тот факт, что взбешенного декана в зеркале видели все. — Ну у тебя и невеста страшная будет! — в праведном ужасе откликнулся Рома, протягивая назад остатки алкоголя. Студенты засмеялись еще громче. — Ужасный вкус у тебя. — Да ну, не похож, — вглядываясь в зеркальный образ бледного декана, стоящего позади их компании, произнес Энтони. — Снейп не такой урод-то на самом деле! А тут посмотри: бледный как смерть, во взгляде огонь Преисподней и нервный тик!.. У-у-у, морда как у упыря! Элеонор, как думаешь, какой ужас нам сулит это видение? — Я, конечно, не наша гадалка Элеонор, — едва ворочая языком, пробормотал бледный Мартин, все же догадавшийся обернуться назад, — но отработки нам гарантирую. Ребята медленно обернулись назад себя, подозревая что-то крайне нехорошее и мысленно молясь, чтобы Снейп оказался воображаемым. Но нет, декан действительно существовал и теперь стоял перед ними, переполняемый гневом. Протрезвели все мигом. У Снейпа при виде наряда Ромы брови сами по себе поползли наверх. И пока он не успел сказать ни слова, влез Энтони: — Профессор Снейп, ну мы же тихо и у себя в спальне сидим! Да, мы немножко нарушаем правила, но… — он вскинул руки в примирительном жесте и затараторил. — Если вы снимите баллы, то это навредит факультету, а еще все обязательно будут спрашивать за что! Мы и так из кожи вон лезем, чтобы Гриффиндор обойти, тут каждый балл на счету! Мы раскаиваемся, представляете? Он обернулся на остальных и схватился за сидящего рядом Мартина, чтобы удержать равновесие от слишком резкого в пьяном состоянии поворота. И грозно свел брови к переносице, заставив остальных закивать его словам. — Оч-нь, — с важным видом подтвердил Сэм. — Прям в-ще, — зачем-то дополнил Мартин. — И мы никуда не выйдем, честно! А потом Моррис состроил честное и невинное лицо, глядя на Снейпа с такой мольбой, что ему бы позавидовал любой клянчащий еду кот из подворотни. Подхватив его задумку, на декана тут же уставились еще пять пар вымаливающих снисхождения и не очень трезвых глаз. В голову тут же закралось сравнение с брошенными котятами в коробке, но Снейп быстро отогнал его прочь. Рома честно старался сдерживать зарождающийся внутри смех. На мгновение он сравнил скептически взирающего на них Снейпа с Лизой, вспомнил про случай, когда он забыл принести ей архиважные документы, за которыми ему было лень идти, и подключил все максимально доступное ему актерское мастерство. Снейп еще недолго взирал на этот погорелый театр, а потом страдальчески закрыл лицо рукой. И поморщился на раздавшееся протяжное «пожалуйста». — Еще раз такое устроите, — на выдохе прошипел он, наставив палец на парней. Они болванчиками закивали, стремясь показать готовность идти на уступки. Снейп тяжело вздохнул, взмахнул волшебной палочкой, заставляя бутылки раствориться в воздухе, еще раз смерил их грозным взглядом и ушел, ворча что-то себе под нос.