"Мне не нужна твоя жалость..."

Дэн вновь оглянулся назад. За ним гнались те три наркомана... С ножами в руках. Они приближались всё ближе, норовя растерзать его на мелкие клочки. И вот кто-то из них догнал его и ударил между лопаток, всю спину пронзила острая режущая боль. Бродяга упал на колени, а на него накинулись наркоманы, зверски раздиравшие его кожу и разбрасывавшие её по улице кровавыми лоскутками. Он отчётливо слышал свой крик, хоть и чувствовал жжение в горле... Крик боли и ужаса. Клоки одежды, вырванные волосы, плоть... Всё смешалось, всё... Кончено. Он широко раскрыл глаза и провёл вспотевшей ладонью по локтю. Сердце колотилось, как бешеное, дыхание сбивалось, словно парень пробежал стометровку на самой быстрой скорости, какую мог выжать. Долбанный сон! Долбанные наркоманы с ножами! Сам виноват, что коробку нашёл именно там, где находился чёрный вход в притон. По ночам всегда стояли эти люди, могли вытащить его на улицу, избить, отобрать все деньги... Чёрт бы их побрал! Хорошо, что он сейчас может отбиться от них гитарой... Стоп! Что-то не так! Почему так приятно ноет спина? Почему не холодно? Дэн поводил пальцами по поверхности, на которой он лежал... Ткань. Кремового цвета. Пахнет порошком. Над головой не серое лондонское небо, а потолок. Какого чёрта тут произошло?! Где он?! Где коробка, гитара и наркоманы? Пришлось сесть. Голова слегка кружилась, но Дэн смог рассмотреть место, в котором он оказался. Нежно-голубые стены, большое окно, на котором развевалась лёгкая почти прозрачная штора; небольшой шкаф, комод и письменный стол из какого-то дерева приятного красноватого оттенка, на комоде ещё какая-то лампа стоит, похожая на цветок или маленький огонёк, но сложенная из янтарных круглых камушков, и несколько плюшевых игрушек; на стене висит телевизор, сам Хауэлл лежит на кровати под одеялом кремового цвета. Так, надо вспомнить, что случилось... Он дома? Нет, дома его комната совсем другая. Дэн посмотрел на прикроватную тумбочку и увидел стакан с водой, две таблетки и записку. Взяв бумажку дрожащими руками, бродяга прочитал следующее: "Я оставил тебе аспирин, если голова заболит, когда ты проснёшься. –Фил.". Фил? Надо вспомнить... Точно! Дэн же залез в жилой дом, а Фил, этот недоумок, из-за которого Хауэлл не может теперь вернуться в коробку, оказался слишком добрым и затащил его к себе домой. Может, это не так и плохо... Хауэлл проглотил аспирин и опустился на подушку. Краем глаза он заметил на своих ладонях пластыри россыпями. Трещины на коже... От холода, от влажности, от гитары. Фил их заклеил? Наверное. Интересно, на пятках тоже? Дэну пришлось сесть и посмотреть на ноги. Точно, и на пятках триллионы пластырей. Плечо слегка заныло... Да, рана от ножа, только забинтованная. Ну да, эту Фил обработал, Дэн помнил это своим спутанным полусонным сознанием. Когда бродяга в последний раз хотя бы лежал на кровати? В ночлежке не считается: там все нары заняты, приходилось спать в углу, подложив пальто под голову. В коробке тоже особо не растянешься... Значит, только дома. Такое странное ощущение спустя два года проснуться на мягком матрасе под тёплым одеялом, ещё и тонуть в подушках. Отсюда вообще не хочется вылезать. Но надо, наверное. Дэн всё-таки встал на ноги, уцепившись рукой за тумбочку. Каждая мышца отозвалась тянущей болью. Во всём виноваты отвратительные сны и жизнь в коробке. Бродяга вышел в коридор и по инерции дополз до ванной, набрал в руки прохладной воды и выплеснул себе на лицо и на шею, чтобы окончательно проснуться. Мозг начал работать хотя бы на три четверти—оставшаяся четверть хотела послать всех к чёрту и пойти завалиться спать навечно. Но Дэн преодолел своё желание и зашёл на кухню, где увидел Фила, пьющего кофе и смотревшего в окно. Услышав тихие, почти крадущиеся шаги, Лестер обернулся и увидел своего нового сожителя. Улыбка сама собой появилась на лице. -Доброе утро... Даже день, наверное,-усмехнулся Фил,-Ты хорошо себя чувствуешь? -Сколько времени?-спросил Дэн каким-то глухим убитым голосом, стоя в дверях. -Десять, почти одиннадцать. Ты сутки проспал,-Лестер пожал плечами,-Садись, не бойся. -Ты ко мне заходил?-Хауэлл упёрся руками в косяк, чтобы не упасть от недостатка сил. -Было дело,-радиоведущий одарил бродягу самой лучезарной улыбкой, но тот лишь нахмурился. -А с руками моими что?-он посмотрел ещё раз на ладони, на которых промокли, но не отошли пластыри. -Я их замазал и заклеил... А то они очень плохо выглядели,-оправдался Лестер. -Кажется, я просил не заходить в мою комнату, придурок!-Дэн прозвучал не так свирепо, как хотел... Да и насколько свирепо может звучать тощий, как тростинка, парень, у которого выглядывает каждая кость, какая может; который замёрз, задолбался и наткнулся на наркоманов, получил рану и вдруг оказался в безвыходной ситуации, где пришлось доверится и пойти за каким-то человеком, навлёкшим на него и себя неприятности... -Прости, я помню, что ты сказал, что ударишь меня... Может, поешь? Когда ты ел в последний раз, Дэн?-Фил вновь взглянул на парня,-Присядь, ты же на ногах еле стоишь. -Нет, ничего не хочу...-пробормотал Хауэлл. -Дэн, надо поесть,-настойчиво произнёс Лестер. -Нет,-он покачал головой. -Ну... Хотя бы попьёшь? Я могу сделать тебе горячий шоколад. Кстати, у меня неплохо получается,-усмехнулся Фил. Хауэлл вспомнил, как радиоведущий пытался пригласить его к себе на чай и шоколад, как он, сидя в коридоре, думал, насколько это прекрасно—выпить хотя бы маленькую чашку горячего шоколада в такую ненастную пору... Сейчас этот шанс стал ближе. Под ложечкой даже засосало. Как трудно опять резко сказать "Нет"... Может, в этот раз и не стоит? От горячего напитка стало бы чуть лучше. -Ладно,-слабо кивнул Дэн, всё же садясь на стул. -Один момент!-Фил начал суетиться на кухне, выбирая чашку, подогревая в ней молоко и размешивая шоколад. Буквально через две минуты перед Дэном стояла целая кружка, полная его любимого напитка. Обжигающее тепло ринулось по слегка простывшему горлу и по опустевшему желудку. Было и хорошо, и немного странно от этого ощущения внутри. Фил смотрел на парня с каким-то терпением и пониманием. Особенно взгляд приковывали сильно выпирающие из-под лямок майки ключицы. Лестер с содроганием пытался представить, как этот хрупкий парнишка, похожий на нежный цветок, выживал на улице холодной осенью... Может, это было для него не в первый раз? Но всё равно... Он ведь такой тощий, так не похож на бродягу... -Что ты так на меня смотришь, чёрт тебя побери?-Дэн заметил на себе взгляд радиоведущего. В карих глазах зажглись яркие огни,-Ждёшь, что я рассыплюсь в слезах и поведаю тебе, как хреново мне живётся и как я до этого докатился? Не выйдет. Мне не нужна твоя жалость... Фил смутился. Опять он погорячился, как накануне, когда пытался взять парня за руку. Дэн ещё не готов, он даже довериться Лестеру не может полностью, потому что видит в четвёртый раз в своей жизни. -Извини, Дэн, я просто задумался...-оправдался радиоведущий,-Если у тебя есть какие-то проблемы—не стесняйся, скажи мне. -Я выгляжу так, как будто у меня проблемы?-отрешённо спросил парень, отставляя опустошённую кружку. -Ещё?-спросил Фил, кивая на посуду. -Нет...-Дэн был похож на разозлившегося котёнка: вроде бы такой милый, а хвост со всей силы бросает из стороны в сторону, и в глазах горят почти адские огоньки,—но откуда-то взялось желание показать, что он не такой отвратительный, каким кажется,-Спасибо. -А? Не за что...-улыбнулся Фил. -Так по-твоему у меня проблемы, м?-спросил Дэн тем же измотанным свирепым голосом, каким угрожал Филу. -Знаешь... Не каждый просто так на улице оказывается,-пожал плечами Лестер,-А ты не похож на человека, который по своей воле решился бы на подобное. -Какая тебе разница, чтоб тебя?-раздражённым голосом поинтересовался бродяга, потирая переносицу,-Это, что, намёк на то, что я тебе по гроб жизни должен? Нет, спасибо, лучше жить на улице, чем быть кому-то обязанным. -Нет же! Помочь тебе хочу, глупый,-повторил радиоведущий те слова, которые заставили Дэна пойти за ним. -Мне не нужна помощь, идиот. Твоя—подавно!-его глаза яростно сверкнули. -Дэн, успокойся. Я всё понимаю. Не буду к тебе лезть. Я просто тебе сказал, что если понадобится выговориться, то расскажи,-Фил чувствовал лёгкую обиду от слов бродяги, но при этом понимал, что тот просто не хочет делиться с человеком, которого не знает. Хауэлл промолчал. Может, не стоило так срываться? А что он лезет к нему? Ему и так непривычно, что с ним разговаривают! Впервые за два года! Обычно не двух фраз, а здесь... Целые диалоги! Некомфортно от этого... Может, стоит его попросить поменьше разговаривать? Или ничего не спрашивать у Дэна и просто рассказать о себе? Чтобы потом понять, можно ли ему открыться... А то за заботой и лицемерие может быть. -Лучше бы ты меня не "спасал" с улицы...-Хауэлл собрался уйти и закрыться в своей комнате. -Ага, не спасал!-вот это уже было обидно,-Дэн, на улице начало декабря—ты бы просто замёрз! Ещё и в плечо раненный! -Знаешь, без тебя как-то два года прожил, и ничего, живой и вполне в норме...-прошипел Дэн и ушёл в спальню. Он хлопнул дверью погромче и закрыл её на замок. Зачем он это сейчас сказал? Зачем? Эти два года были самыми отвратительными! Холодно, голодно, мимо снуют люди, которым до него и дела нет, ещё и поливают оскорблениями, как из цистерны... "Найди работу, грязный оборванец!", "Будь ты проклят!", "Чтоб ты сдох!"... И эти наркоманы, не дававшие ни дня спокойно поспать. И узкая коробка, в которой затекало всё, что могло и не могло. И холодный тротуар, на котором приходилось сидеть почти сутками, чтобы заработать хотя бы гроши, чтобы быстро забежать за кофе, чтобы не выгнали за внешний вид... Рыться в отходах человеческой жизнедеятельности ради еды. Повиноваться инстинктам, лишь бы ухватиться хотя бы за самую тоненькую соломинку жизни и проснуться на следующий день. Страдать от непроходящих трещин, мозолей... В один миг этот человек, сидящий ошарашенным словами на кухне, всё решил. Тёплая кровать, чистая одежда, еда, питьё, забота... Всё, чего так недоставало Дэну 730 дней. А он готов от этого отказаться? Ради чего? Ради жизни одному на улице, чтобы заново каждый день проходить через все круги ада? Стоило бы извиниться? Стоило, но... Как-то самому стыдно появляться на глаза Филу. Кстати, у него реально получается вкусный горячий шоколад... Даже немного отлегло: больше не першит в горле, желудку не так отвратительно живётся. Дэн прилёг на кровать и завернулся в одеяло. За окном опять сыпал снег с дождём. На секунду парень вспомнил, как это отвратительно, когда из-за осадков тебя не видно, когда холодный ветер задувает в горло и под тонкую одежду, предназначенную для ранней осени; когда в коробке трудно согреться даже от собственного дыхания. Не стоило так поступать с Филом. С ним надо дружить: больше возможности у Дэна не будет жить в хороших условиях. Если только возвращаться обратно в Манчестер. А там... Там задница, в которую не хочется ввязываться. Лишь бы Фил не обиделся. Иначе... Он ведь может выгнать Дэна под снег с дождём. Зачем ему такая нервотрёпка с парнем, который не может произнести ни предложения, не огрызаясь. Раньше у Дэна помимо гордости было хоть какое-то воспитание. Кто-то его обзывал "аристократом" за то, что он просто хорошо говорил... И какое там воспитание? Винни-Пух. Целыми дня. Самый дружелюбный и милый медведь! Куда же делся дружелюбный и милый Дэниэл Хауэлл? Его так сильно сломало улицей? Видимо, просрочка и оскорбления делают своё грязное дело... Фил сам во всём виноват! Кто просил этого болвана встревать? Какого чёрта он ходит там, куда лучше не соваться в одиночку? Дэн привык получать и выходить из схваток с героинщиками победителем. Они его не преследовали, как из-за Фила. Никогда. Пусть теперь отдувается за свой идиотизм! Сам подписался на то, что Дэна взял к себе домой. Никто не обещал, что Хауэлл подарком судьбы окажется. Замок в двери провернулся. Хауэлл нехотя повернулся лицом к вошедшему Филу... К счастью, с пустыми руками, потому что в следующий момент ему в голову прилетела подушка—единственное, что оказалось под рукой бродяги. -Я просил не заходить, придурок!-огрызнулся Дэн. Дверь сразу закрылась. Подушка так и осталась лежать на полу. Руки непроизвольно сжались в кулаки. Как же хочется ему вмазать за излишнюю заботу! Как это бесит! Лучше бы он орал на него и оскорблял... В чём прелесть Филипа Лестера? В том, что его слишком милая сущность не позволяет ему материть Дэна, как тот материт его.