Иногда жизнь очень сильно меняется

— Выпустите меня! Эй, кто-нибудь! Я ничего не сделала! Вы не имеете права меня здесь держать. Хотя они, наверное, так не думают. Что за чертов день? С утра узнала, что я «убила королеву»! Что за бред? Мне и в голову такое не приходило. Зачем мне это? Наверное, не стоило мне называть королеву стервой и ханжой на том собрании. Но, как бы я не гневалась, я бы всё равно её не убила! Даже в этом случае. Хотя её последний закон выбил меня из реальности. Но всё равно не верится, что Татьяна мертва. Ну, раз её убила не я, тогда кто? И с какой целью? И как все могли подумать, что это я её убила? Ведь одних слов, брошенных в гневе, не могло хватить для того, чтобы назвать меня убийцей!  — Откройте эту чертову решетку! Я не убивала её. Слышите? Не убивала… — последние слова уже были сродни мольбы. Я отошла от решетки в поисках чего-нибудь, чем можно было бы немного отвлечься, так как поняла, что бесполезно здесь кричать о своей невиновности. Всё равно не стражам, охраняющим меня, решать что-либо в моей ситуации: они лишь выполняют приказ. Приказ — держать меня взаперти до начала следствия. Боже, я уже ненавижу эту камеру. Да, она стерильная, чистая и всё такое, но лучше бы я сидела в камере более похожей на тюрьму средневековья. Ну там, с разными крысами и прочим сбродом. По крайней мере, могла бы за ними наблюдать и этим убивать время. Наверное, настоящим преступникам хватает только одного вида на эти тошнотворно белоснежные стены, чтобы начать раскаиваться в содеянном ими. Надеюсь, это ненадолго. Иначе я просто умру от клаустрофобии, которую скоро вызовет эта камера. Так, попытаюсь поспать — это хоть немного скоротает время моих мучений. Но спустя двадцать минут, я поняла, что поспать у меня не получится и уже думала снова попытаться уснуть, но какой-то шум за пределами камеры меня отвлёк. Я решила встать и посмотреть, что там происходит. Когда я уже подошла к двери, то ничего не увидела и не услышала. Только тишина и темнота, от непонятно почему выключенного света в коридоре.  — Эээй, что это было только что? — никто не ответил, но и до этого мне тоже никто не отвечал. Тогда что меня встревожило? Может, уже галлюцинации начались? И я хотела пойти опять лечь в кровать, но предо мной резко из ниоткуда появился парень. Всё произошло настолько неожиданно, что я отшатнулась назад.  — Не бойся, я не причиню тебе вреда, — сказал парень, пытаясь меня успокоить. Но лично я так не думала. Он появился слишком внезапно. А значит, он не человек. Такой скоростью обладает только один вид существ — стригои. Я начала всё больше пятиться назад в поисках чего-либо, чем можно было бы защищаться.  — Я же сказал, ты можешь мне верить. Я пришёл сюда не для того, чтобы тебе навредить, а чтобы поговорить. А я всё продолжала пятиться, но ничего не могла найти для защиты. А чего я ожидала, я же в тюрьме. Здесь был только журнал, который я попросила у стража, когда меня только привели сюда.  — С чего мне разговаривать со стригоем? Как ты, вообще, проник сюда? Стригои не могу проникать сквозь защитные кольца, — прорезался у меня голос.  — Я не стригой, поэтому ваши так называемые кольца на меня не действуют. Я ответил на твои вопросы? А теперь позволь… — с этими словами парень взялся за прутья и резко вырвал дверь, которая весит не меньше ста фунтов. И ещё одно доказательство того, что он стригой — огромная сила. Он поставил дверь справа от входа. А потом начал медленно, как будто идя к испуганному животному, входить внутрь, заставив меня еще больше попятиться. В итоге я оказалась прижата спиной к стене.  — Не подходи ко мне, — сказала я, зажав в руке журнал — смехотворное, но оружие.  — Да, думаю, мне действительно стоит бояться твоего оружия, — рассмеявшись, сел на кровать парень. — Ты, наверное, не знаешь, но первородного вампира «Космополитеном» не убьешь. Это тебе заметка на будущее.  — Что значит первородный? Я никогда об этом не слышала, — удивленно проговорила я, продолжая стоять возле стены, в противоположной стороне комнаты.  — Думаю, сначала мне нужно представиться. Я Элайджа Майклсон. А на твой вопрос я отвечу позже. Меня немного удручил ответ так называемого Элайджи. Странный он какой-то. Его манера разговора, кажется, не из этого века и даже не предыдущего; одет он очень официально — черный дорогой костюм и белая рубашку, скорее всего, тоже не дешёвая, волосы в аккуратном беспорядке. Нигде ни одного изъяна, ни одной складочки на одежде, ни одного пятнышка. Идеальная идеальность.  — Что с теми людьми, которые были возле камеры?  — Я внушил им спать, и они сейчас спят, Роза, — произнес парень спокойным и уверенным голосом.  — Откуда ты знаешь, как меня зовут? — задала я ему вопрос, искренне недоумевая.  — О, ты удивишься, но я знаю всё о тебе, естественно и твое имя.