Иногда жизнь очень сильно меняется

— Розмари, что вчера произошло? — спрашивал уже в который раз начальник стражи.  — А что, вчера что-то произошло? — начала включать дурочку я.  — Хеззевей, не гневи меня. Сегодня утром двери твоей камеры стояли возле стены, оторванные от того места, где им положено быть. Жду твоих объяснений.  — Может, ураган прошёл? — продолжала я издеваться. А что мне оставалось? Сказать, что ко мне пришёл первородный вампир и открывал мне свою душу. Что это он оторвал двери. Я бы рассказала, но тогда все будут его караулить возле моей камеры. Тогда он не сможет продолжить рассказать историю до конца. А я хочу её узнать. Когда он начал поведывать историю, я даже и слушать её не хотела, но потом эта история меня чем-то зацепила и казалась какой-то смутно знакомой. Так, как будто она взята из какой-то старой книги или же из тех фильмов, которые никто давно не смотрит.  — Хватит придумывать, Роза. Тебе кто-то хотел помочь сбежать? Потому что другого рационального объяснения я не могу этому дать. Все охранники твоей камеры спали, как убитые. Как бы мы их ни будили, у нас ничего не получалось, но когда пробило ровно восемь — они сами подорвались и сказали, что уснуть им сказал какой-то парень, а они не смогли сопротивляться этому: это было выше их сил. Каждый житель моройского мира знает, что принуждать умеет только один вид — стригои, но они не смогли бы проникнуть сюда, сквозь защитные кольца.  — Я ничего об этом не знаю. В ту ночь я рано уснула, — маленькая ложь. — Мне нечего вам сказать. Можно мне вернуться в камеру?  — Ты, Роза Хеззевей, так долго надоедала вчера стражам, умоляя их выпустить тебя хотя бы на миг из камеры, сейчас так поспешно пытаешься вернуться туда обратно. Ты точно что-то скрываешь, убийца королевы, — последние слова он прямо выплюнул. Это меня так взбесило. Следствие ещё не проводили, а меня уже заклеймили убийцей. Нет, этого я уже не могла вытерпеть. Я набросилась на этого козла.  — Я её не убивала. У вас нет на это доказательств. То, что я поругалась с Татьяной, ещё не значит, что это я её убила! — последние слова я уже прокричала. Гнев застилал мне глаза, поэтому я не заметила, как страж дотянулся до красной кнопки под столом и нажал на неё. Я поняла всё уже тогда, когда запищала сигнализация, и в комнату ворвались ещё четверо стражей. Двое из них оттащили меня от их начальника, а остальные стояли наготове, ожидая от меня чего-то плохого. Спустя минуту после того, как меня «одолели», главный страж подошёл ко мне и сильно ударил в живот. Мне было настолько больно, что я согнулась пополам, а если бы меня не держали стражи, то вообще упала бы на пол и взвыла от боли. Я всегда знала, что этот страж меня недолюбливает, но чтобы настолько…  — Доказательства у нас есть, — наклонившись ко мне, со злобой прошептал страж. — В груди её Высочества был обнаружен твой кол.  — Ты врёшь, ублюдок, — прохрипела я.  — Думаешь? А вот что я скажу, когда тебя казнят за убийство королевы, то никто не всплакнет о твоей потери — всем будет плевать. Ведь ты убийца и предательница королевства. — И за этим последовала увесистая пощечина. Она была такая сильная, что меня развернуло, а боль заглушила все мысли. Потом этот ублюдок взял меня за подбородок, повернув мою голову так, чтобы я смотрела ему в глаза, а потом с улыбкой приказал: — Говори! Тебе же лучше. Если ты думаешь, что это боль, то ты ошибаешься. Признайся, что это ты убила королеву, а иначе ты узнаешь, что такое настоящая боль. — Потом, резко встав ко мне спиной, небрежно бросил стражам: — Уведите её в камеру, сегодня она нам ничего не скажет. Но у нас ещё есть время. После этого один страж взял и, положив мою руку себе на плечо, таким способом, чтобы я могла немного опереться на него, потащил в сторону места моего заточения. Хоть это должно было помочь мне идти, все же делало боль в животе более заметной. Я не сомневалась, что на щеке, которая сейчас горит пламенем, вскоре будет синяк. Когда мы были уже у двери, парень, тащивший меня в камеру, дал знак охранникам открыть дверь и впустить нас внутрь, что те и сделали. Потом мы подошли к кровати, он бросил меня без особого энтузиазма на нее, а сам развернулся и ушел. Спустя миг после того, как он вышел, я услышала приглушенное: — Никто не должен знать, что она была у начальника. Все травмы она нанесла сама себе, пытаясь убежать из камеры.