***
…- А теперь такая загадка! – продолжала я развлекать хоббитов. Путешествие было невероятно скучным. Но я знала множество загадок, и теперь привычно подрабатывала аниматором. Веселила хоббитов. Боромир и Гимли делали вид, что эти детские забавы недостойны внимания «крутых мужчин». Поэтому грели уши с самым независимым видом. Леголас, судя по его умудренному виду, знал ответы всех загадок всех миров. Мы играли в старую, как мир, игру «да-нет». Мне нравилось в моем мире возиться с малышней моего двора. Я помнила каждого ребенка по имени, таскала их на спине, играла с ними разные игры. От воспоминаний сердце защемило. Надеюсь, Сережка не дергает Наташу за косички, Соня и Света помирились, а Виталик вернул машинку Володьке. Я, отгоняя нахлынувшую грусть по своему миру, снова обратила внимание на повизгивающих от нетерпения хоббитов. - Ну, слушайте. Дворецкий принес королю и королеве по стакану воды. Король выпил воду залпом, и с ним ничего не случилось, а королева пила воду медленно и маленькими глоточками. Она умерла. Почему? - Стаканы и налитая вода была одинаковой? – первым спросил Фродо. Я кивнула. - Важно, что это были король и королева? - Неа. - А то, что принес воду дворецкий? – Боромир не выдержал горделивого молчания и влез в нашу игру. А сначала фыркал на нас: «Дети!». Вообще, он оказался абсолютно беззлобным ворчуном. Нет, сначала его серьезно раздражало присутствие «особы слабого пола», но когда смирился с тем, что барышня таки да, напросилась с ними, кажется, успокоился и вредничал иногда только по привычке. Я отрицательно качнула головой на вопрос Боромира. Вдруг Арагорн приотстал от идущего впереди Гендальфа, прислушался к нашей беседе. - В воде было что-то? – спросил Бродяжник. В его глазах было странное напряжение – словно он боролся сам с собой, - яд? - Неа, - мне стало интересно. Наш «мистер Ледяная Статуя» выглянул из своей скорлупки. - А какие-то добавки, вроде ягод или… - он оставил вопрос открытым, все и так прозрели. Леголас, слушая нашу игру, усмехался – готова поспорить, он знает эти загадки, но не хочет портить кайф остальным. Фродо первым выкрикнул: - Там был лед? – я кивнула, и Сэм, перебив хозяина, договорил, - у короля ядовитый лед просто не успел растаять! - Точно! За веселой беседой идти было легче. К вечеру я чувствовала себя бодрой и напросилась первой дежурить. Боромир высказался в духе: «Толку-то от тебя, вместо дежурства будешь тут косички плести!» Я отозвалась: «Слушаюсь, мой генерал, непременно заплету!». После чего все улеглись, и вскоре уснули. Вернулась с охоты моя Грр. Устаиваясь у меня под боком, теплой, мохнатой подушкой, она послала мне мысленно волну любви и доверия. - Одна ты меня любишь, моя хорошая, - неожиданно растрогалась я. - Ему тоже нравишься! Не может сказать, черный ошейник пьет силы. - Какой еще ошейник? – насторожилась я. - Посмотри, можешь помочь! – ответила Грр, зевая и устраиваясь поудобнее. Вот теперь я бесшумно подобралась поближе к Арагорну, осторожно отвела в сторону пряди темных волос, чуть ослабила шнуровку рубашки. Мелькнула мысль: «Не проснулся бы кто, за маньячку примут…». При свете луны блеснул кулон-слезка. Я прикоснулась нему кончиками пальцев. Руку пронзило холодом. Так вот что подарила своему избраннику Арвен – передатчик их темной магии! Азог говорил, что от дунадан и энергии за их верность можно получить намного больше, чем от обычного человека. Я приподняла кулон, пытаясь понять, как расстегнуть этот поганый «черный ошейник». Вдруг кристалл скользнул по моей ладони и соприкоснулся с Кольцом. У-у-у, последний раз я переживала такие «приятные» ощущения, когда попыталась лично починить поломанную елочную гирлянду и получила все 220 вольт удовольствия. Вот и сейчас тряхануло меня не хуже, чем тогда. Арагорн не проснулся, наоборот, его дыхание стало легче, он расслабился, и даже улыбнулся во сне. Кулон стал теплым в моей ладони. Я отпустила безвредное теперь украшение. Стала перебирать длинные темные волосы Бродяжника. И, задумавшись, машинально начала наплетать косички. Ага, как велел «генерал» Боромир. А когда опомнилась, было уже поздно – голова Странника здорово напоминала половую швабру. Мда, расплести это безобразие, не разбудив Арагорна, у меня нет ни единого шанса. Поэтому я предпочла растолкать его, когда подошло время следующего дежурства, залезть на нагретое место и заснуть. До утренних разборок. … Самое смешное, пожалуй, что этот бедолага не заметил модернизацию своей прически, спокойно отдежурил, разбудил Гимли и завалился спать до утра. На рассвете Арагорн некоторое время не мог понять, почему Мерри и Пиппин, только проснувшись, уже ржут как кони, вернее, как пони. Жизнерадостные хоббиты разбудили весь лагерь и теперь хохотали все. Я предпочла тихо, по-пластунски у Бродяжника за спиной уползти в кусты, а не смотреть финал этой трагикомедии. Впрочем, Леголас, которому тема явно была близка, сообщил Арагорну о его креативной прическе. Бродяжник схватился за голову во всех смыслах, только усилив веселье, и бросился разыскивать «мелкую пакостницу». Поймал и приволок на «королевский суд». Я отбивалась, кричала: «Невиноватая я, он сам мне велел!» и тыкала пальцем в Боромира. Гондорец даже рот разинул от такой подставы. Король вопросил: «Ну и кого мне убить первым?», Боромир буркнул что-то вроде: «Заставь дуру Валарам молиться…» . В конце концов, Арагорн, плюнув на месть и отпустив меня, плюхнулся на траву и захохотал вместе с остальными. На сердце у меня потеплело, теперь я видела перед собой того короля, которого знала в Ривенделле. Не поддаваясь настроению «ми-ми-ми!!!», я буркнула себе под нос: - Надо же, не думала, что он смеяться умеет… … Весь день Арагорн путешествовал с прической в стиле «юная таджичка на национальном празднике», и служил неисчерпаемой темой для шуточек. Казалось, этот смех, эта болтовня смывают последние пятна темноты с его души. Один Гендальф казался недовольным и, насупившись, поторапливал всю компанию. Видимо, ему казалось, что чрезмерное веселье мешает нашему Следопыту бдить за окрестностями. После ужина Арагорн, шипя и ругаясь, расплел три косички, оценил объем работ, и воззвал к Леголасу о помощи. Тот ответил самым жеманным голосом: - Отстань, противный, мне лениво! – Арагорн на всякий случай пересел на другую сторону костра (от автора: передаю привет Корпусу Слеш!). Я решила, что чрезмерная жестокость не к лицу юной деве и предложила свою помощь. Бродяжник покосился на Гимли, услышал в ответ: «Даже и не думай!» и с мучительным вздохом доверил мне самую ценную часть своего организма. Голову, а не то, что вы подумали, маленькие извращенцы! Впрочем, я сама наверное, извращенка, да и не маленькая! Иначе к чему бы мне, пока я любовно расплетала и разглаживала шевелюру Странника, пришло в голову старинное народное поверье о том, что длина носа мужчины в точности соответствует размерам другой, еще более важной части его тела. Я тут же начала рассматривать носы своих спутников, особенно внимательно тот, который был в непосредственной близости от меня. Ничего, такой вполне приличный нос – длинный и породистый. Нет, самый выдающийся нос был, конечно, у Гимли, но я предпочитаю мужчин высокого роста! Сосредоточив все свои усилия на том, что бы мои мысли не слишком сильно отражались на моем лице, я продолжала расплетать косички. Некоторые запутались очень крепко, и пришлось повозиться. Бродяжник морщился, когда я порой болезненно дергала его за шевелюру. Он мне, кстати, очень доверяет. Человек, привыкший всю жизнь быть настороже, не позволяет никому прикасаться к себе во сне, даже приближаться. А мне он разрешает разбирать волосы, даже не проснулся, пока я заплетала ему косички… Это, пожалуй, одна из высших степеней доверия. Чем я, интересно, его заслужила? - Девушка, сумевшая так украсить личико Арвен, сумеет продержаться пять секунд, необходимых мне, что бы проснуться, поэтому в ее присутствии я могу немного расслабиться, - смешливо фыркнул нежный голос мне в ухо. Горячий воздух обжег мне ухо, и я машинально прижалась к нему. Я, что последнюю фразу сказала вслух? - Ага… - ну вот! Вот опять! Но после получаса мучений его прическа приняла прежний вид… Ну почти прежний… Я отступила на шаг в сторону, на всякий случай приготовившись драпать и торжественно провозгласила: - Встречайте! Первый в истории афро-средиземец! И торопливо предупредила: - Кто будет ржать, получит такую же прическу. - Страшная угроза, - признал Боромир. Арагорн ощупал свои многострадальные волосы, поморщился, и сказал: - Ну не убивать же, в самом деле…Покидаем Ривенделл и косички)))
19 июля 2015 г. в 11:54
… На следующее утро мы вышли за ворота «гостеприимного» Ривенделла. Для меня это было радостью. Я надеялась, что вдали от эльфийской магии Арагорн обратит внимание на привлекательную меня. Остальные грустили и оглядывались на дворец владыки Элронда.
Я посвистывала, легкой походкой топая в середине отряда. Сумку нести мне не приходилось – я загрузила Грр-Хаши, и она теперь трусила рядом со мной. Перед началом похода я хотела стащить из Каминного Зала лютню. Видимо, Элронд догадался о моих намерениях и строго-настрого запретил ее брать. Ну и черт с ним, пусть подавится своей лютней.
Через несколько дней мое настроение опустилось глубже Марианской впадины. Почему?
Да потому, что с уходом из Ривенделла Бродяжник стал бука букой. Сам на себя не похож! Раньше с ним можно было поболтать ни о чем, он шутил, всегда с какой-то своеобразной самоиронией, словно всегда издеваясь над самим собой: «я король, и что дальше?». Он любил играть с кошкой. Он общался со мной… ну, как с другом. И я надеялась, что, избавившись от магического дурмана, он увидит во мне девушку.
Но с выходом из эльфийских владений он стал обращать внимание на меня ровно в таком объеме, как и на остальных членов отряда, ну то есть вообще никак. Реально, для него Леголас, Гимли, Боромир и хоббиты появлялись, только когда им нужно было отдать просьбу-приказ.
Он обращался без жесткой необходимости только к Гендальфу и Фродо. С магом они все время что-то там тихо обсуждали, видимо, стратегию и тактику, то есть решали, как лучше идти. Ну, а Фродо – это вообще отдельная песня. Бродяжник обращался с ним, как озабоченная курица носится со своим единственным цыпленком, только что не кудахтал. Мне удивительно было, как он его еще в кусты в одиночку отпускает – а то вдруг там злые орки, укусят нашего Фродочко за пальчик (или то, что он в кустах использует)! У меня чесался язык подбросить Страннику эту гениальную мысль, но было серьезное опасение, что он сарказма не поймет, реально будет Хранителя сопровождать туда и обратно.
Такое поведение меня, мягко говоря, насторожило. Я успела, как мне казалось, узнать некоронованного короля за месяц в Ривенделле – мы часто пересекались на тренировочной площадке, да и в свободное время общались. И он был вполне обычным парнем. Искоса поглядывал на меня, размахивая мечом (а я и рада стараться - упражнялась в остроумии, как могла), фыркал моим особенно забавным ляпам, пару раз подкинул идеи, как немного упростить тот или иной прием, сам показал несколько хитрых движений, пояснив, что выучил их на Тракте. Когда на следующий день я радостно продемонстрировала эти приемчики Леголасу, тот… очень обиделся. Сказал, потирая ушиб, что приемы недостойные и подлые. Я пожала плечами и фыркнула: «Достойно или нет – если я выживу – любой прием хорош». К чему я это рассказала – когда я так заявила Леголасу, Бродяжник кивнул, подтвердил – для выживания любой прием хорош.
А сейчас…
От непонимания я стала беситься. Ну знаете, когда человек не знает, что делать, волнуется за кого-то, он свое волнение, неуверенность срывает на причине своего беспокойства. И еще… Каждый день я задавала себе вопрос: и что дальше? Что мне делать с Кольцом? Куда я пойду? Что я ДОЛЖНА сделать?
Ответов не было…
Зато была жуткая усталость, недовольство собой, волнение за короля. Фродо дергался и нервничал, все время пытаясь теребить мое старое кольцо, получал по рукам от Гендальфа: «руки прочь от кольца!», начинал хныкать. Но самое противное - жуткая кормежка. На последнее мы с хоббитами бурчали особенно активно. Боромир фыркал и с истинно мужским шовинизмом заявлял мне:
- И зачем мы тебя с собой взяли? Жалобы твои слушать?
Я огрызалась, ссылалась на хоббитов, которые тоже присоединялись к ежевечернему (вернее, ежеужинному) бунту. Как-то раз попросила вступиться за меня Бродяжника. И вот тут мне стало страшно – он просто посмотрел сквозь нас пустым взглядом и отвернулся. Я поняла бы, если бы он поддержал Боромира, заявив, что хватит нам капризничать, поняла бы, если бы он поддержал меня, укоризненно бросив гондорцу, что бы тот не придирался к девушке, но король просто самоустранился… В Ривенделле мы с Леголасом частенько сцеплялись языками. Странник обязательно вмешивался, то подначивая нас обоих и переводя назревающий скандал в шутку, то решал проблему одним мудрым советом. Вообще, Бродяжник, кажется, предпочитал действовать согласно древнему принципу у-шу: «Лучшая битва – та, которая не состоялась». А это… Не похоже, черт возьми, совсем не похоже на него!
А вот Леголас оказался совсем не той красивой куклой, расхаживающей на заднем фоне, и позволившей себе за фильм всего несколько десятков слов. Раньше я поражалась, как просто влюбить в себя девчонку – волосы подлиннее, да посветлее, благородный профиль, молчаливость, лук, что там у него еще есть на экране-то? В жизни он оказался занятной личностью. Три тысячи лет парню, а он себя ведет, как детсадовец! Когда я впервые заплела себе косичку (отросли волосы, стали мешать), так Леголас за нее дергал! Подавал дурной пример хоббитам! Да еще и бормотал себе под нос: «Мстю и буду мстить!». Не простил мне покушение на его прическу. Хотя чаще я ощущала себя под опекой мудрого старшего братца.
Черт! Опять-опять! От волнения я начинаю много говорить или думать. От думанья у меня жутко портится настроение, потому что о чем бы я ни думала, все в конечном итоге сведется к тому, что я – ничтожество. Поэтому я начинаю болтать. Но на тему, как мужчин бесит женская болтовня, сочинено множество анекдотов… Поэтому я закусила воротник, стараясь сдержать свой язык. Мне что-то ткнулось в ладонь. Сэм подсовывал мне сухарик:
- На вот, пожуй! Совсем, наверное, оголодала… - я, мотнув головой в знак признательности, с мрачным видом впилась зубами в сухарь…