О чем молчал Толкиен

      Все точно по канону, хоть цитируй - «Гендальф приблизился к воротам и ударил по ним магическим жезлом. На мгновение жезл ослепительно вспыхнул, пещера наполнилась рокочущим грохотом, дрогнули под путниками каменные ступени, однако ворота остались закрытыми».       Зачем? – успела подумать я, - он поднимает этот шум? Дорога у нас теперь только через Копи, а ворота были закрыты, и закрыты надежно. Мы их еще ради интереса попинали, Гендальф что-то негромко провыл на нескольких неизвестных даже Кольцу наречии, но двери как стояли закрытыми, так и стоят.       - Ну что ж, придется идти вперед, - философски пожала плечами я, - может, орки нас и не заметят.       Я заранее приготовилась присматривать за Пиппином, что бы он нас не спалил местной нечисти. Вообще, что за поход? Почему я должна не спускать глаз с этого индивида? Его даже личностью назвать трудно! Передаю привет моей суровой, но справедливой учительнице истории и обществознания. Мы в классе в шутку называли ее: «Галадриэль, которая получила Кольцо». Уж она-то нас заставила выучить термины! Я скоро уже буду ругаться всякими там «социумами» и обзывать хоббитов «смердами» и «холопами»! Ладно, я опять отвлеклась. Это моя проблема – стоит мне испугаться или переволноваться – и все, начинаю болтать, словно горох из мешка сыплется! Или я об этом уже писала? А, неважно…       Топать по Мории оказалось скучно – пол гладкий, воздух достаточно свежий, ни холодно, ни жарко. Единственная печалька – Грр отказалась тащить мою сумку! Сказала: «Охотиться буду! Кушать хочу!» и умчалась. Что она здесь поймает? Разве что крыс... Я со скуки начала мурлыкать себе под нос: «Мория, Мория, Мы идем по Мории, Топ-топ-топ-топ-топ-топ Подземелья Казад-Дум»…       Но Гимли подозрительно начал на меня коситься, и я предпочла утихнуть. Стало еще скучнее. Хоббиты совсем приуныли, спотыкались на ровном, Фродо уцепился за мою руку и жалобно поглядывал мне в лицо. Вся его повадка напомнила первоклашку на продленке, за которым забыли прийти родители.       Вскоре я не выдержала:       - Ну чего вы на меня уставились, словно вы на похоронах, а я из гроба попросила выпить? Типа, мне тут одной скучно, - хоббиты тоненько, на разные голоса захихикали моему сравнению. А потом Фродо высказал общее хоббичье пожелание:       - А спой еще частушек!       - Еще? – я задумалась, - не, не охота. Да и вдохновение нужно, что бы их прямо на ходу переделывать.       Опять же больно грозно на нашу веселую компанию цыкнул Арагорн: «Не шуметь!». Однако я не выдержала гнетущей обстановки       - Вот я вам сейчас историю расскажу! Давно это было, лет три тыщи назад. Леголас тогда был маленький-маленький, - краем глаза я увидела, как шевелятся длинные ушки идущего впереди эльфа, - так вот приходит маленький Леголас к папе-Трандуилу. Говорит: «Папа, расскажи мне что-нибудь!». А Трандуил ему в ответ: «Хочешь, я тебе расскажу, как однажды я сражался против десяти боевых мумаков?». Леголас отвечает: «Папа, а в прошлом году мумаков было только пять!». «Сынок, ну в прошлом году ты умел считать только до пяти…»       Хоббиты сдавленно захрюкали в ладонь, Леголас с ехидным восхищением в голосе вопросил:       - Откуда? Откуда ты узнала нашу старинную семейную легенду?       - Давай еще! – захлебываясь от восторга, подергал меня за руку Пиппин.       - Сидят под меллорном Гендальф и Фродо. И спрашивает Фродо Гендальфа: «Гендальф, Гендальф, как ты думаешь, я достану во-о-он тот цветок?», «Достанешь, Фродо, достанешь…», «Гендальф, Гендальф, как думаешь, я достану во-о-он тот орех?», «Достанешь, Фродо, достанешь…», «Гендальф, Гендальф, как думаешь, я достану во-о-он ту веточку? Рогатку из нее сделать хочу…»,«Достанешь, Фродо, ты кого хочешь, достанешь…».       Фродо забулькал от восторга, и перешел на бодрую припрыжку. Гендальф тоже высказался по поводу происходящего, что-то на тему о том, что разные особы женского пола тоже могут кого угодно достать. А меня уже и подталкивать не надо было – следующая история на подходе! Должна же я хоть так душу отвести! Как он меня достал, этот Бродяжник. Неимоверно просто! Вот вроде ничего плохого мне не делает, но как глянет на меня с этой своей снисходительной усмешечкой – хоть волком вой, хоть в рожу вцепись! И жить не могу без рожи его ненаглядной, и тошнит, как только на неё гляну. Если это любовь, то я зрячий крот в подштанниках! И перед Боромиром стыдно – хороший парень, назвал меня своей невестой, и вроде нравится он мне, но клинит меня, как гляну на этого… брюнета.       - Ранним утром леди Арвен, - Бродяжник насторожился, - выглядывает в окошко, и видит – бежит лорд Арагорн, а за ним гонится толпа орков. Леди Арвен кричит: «Берегись, дорогой, они тебя догоняют!», а он ей в ответ: «Не волнуйся, прелесть моя, я опережаю их на два круга!»       - Я не устраиваю спортивных соревнований с врагами, - холодно отчеканил Бродяжник, пока остальные, ну кроме Гендальфа, давились смехом, - я их убиваю. Но мне не хотелось бы вас, леди, назвать своим врагом. Однако так и будет, если вы не прекратите свои пошлые шуточки!       - Ты еще не знаешь, что такое «пошлые»! – обиделась я. Но присмотревшись повнимательней, я передумала спорить даже в шутку. Лицо Арагорна казалось выточенным из камня, серые глаза сверкали морозной сталью. В моей голове крутилась только одна мысль: «Это не он! Это не может быть он!». Так, надо помолчать и подумать. Это, конечно, не мой стиль. Самые умные мысли приходят ко мне во время дружеской болтовни. Но сейчас мне не с кем это обсудить.       Хоббиты, грустно повздыхав, поняли, что продолжения банкета не будет, и некоторое время над отрядом царила тишина, разбиваемая только тяжелым дыханием. Мы очень устали, но даже усталость не могла прервать работу моего пытливого ума, и когда Гендальф, наконец, скомандовал: «привал!», я дозрела до эксперимента. Совершила несколько старательно выверенных телодвижений, что бы усесться между Леголасом и Боромиром. С самым умильным выражением лица выпросила у Леголаса его фляжечку, и, сделала вид, что любуюсь художественной отделкой этого изделия (изделие, впрочем, и впрямь было хорошо). На самом деле, я раньше эту вещицу разглядела и знала, что среди изящных узоров вплетена надпись на квенья – имя владельца. Но ведь по официальной легенде, я квенья не знаю, значит, имею право с выражением лица в стиле «наив-наив» спросить:       - А что это такое? – и услышав ответ, продолжить изображать радостную идиотку, - ой, а что, это такой эльфийский обычай – ёмкости для напитков подписывать? Вот, у Арвен тоже, я помню, на бокальчике было написано – «Арвен»!       Ага, сработало! Как только прозвучало имя эльфийской принцессы, Арагорн напрягся, даже сухарик жевать перестал (тревожный признак!). Эх, видно недостаточно я разрядила кулончик! Имечко-то, похоже, обладает собственной магией! Как Бродяжника колбасит от любого упоминания невестушки! Вот и сейчас – ушки на макушке, морда напряженная – не обидит ли кто светлое имечко его упырицы! Тем временем, Леголас подтвердил, что да, существует обычай подписывать личные вещи. Я изобразила бурный интерес и стала изучать рукоять стилета, того самого, который принес мне Леголас. Типа, забыла про Арвен и перевела тему. А сама краем глаза наблюдаю. Ага, потихоньку расслабился, сухарь доедает, на человека стал похож, а не зомби эльфийское. Ну что, пациент, диагноз поставили, будем думать, как лечить.       «- Долго нам придется идти? – спросил Фродо Гендальфа.       - Три или четыре дня, - ответил маг, - если не стрясется какой-нибудь беды»       Хоббит тяжко вздохнул. Мне самой хотелось волком выть. Впрочем, волчица-то моя чувствовала себя в подземном лабиринте вполне уверенно.       Пока мы отдыхали, Грр бодрым собачьим перескоком догнала нас, и принялась ко мне ластиться, ненавязчиво отпихивая Боромира. Но наш привал не затянулся – до полуночи, по словам Гимли, мы продолжали идти.       «Когда мы вступили в зал с тремя черными полукружиями арок, за которыми начинались три коридора, Гендальф серьезно задумался и признался:       - Нет, не помню я этого места, решительно не помню!»       Зато я вспомнила! Что в северной стене этого зала имеется дверь в Караульную, где находится Тот Самый Колодец. Так, дайте кто-нибудь веревку, я Пина свяжу! Место казалось удивительно неприятным, каждый звук отдавался по углам, то шепотом, то хихиканьем. Никого из хоббитов связывать не пришлось – они сами, притихшие, от усталости и страха улеглись компактной кучкой, прижавшись к мохнатой шкуре моей Грр. Волчица с самым покровительственным видом мне сообщила:       - Маленькие! Боятся. Буду охранять, - и что бы показать всю степень своего расположения, несколько раз от души лизнула спутанные кудряшки Фродо. Ну что ж, ребята в надежных лапах, а вот мне не спится. Гендальф в соответствии с каноном раскурил трубочку, витает в мыслях и клубах дыма. Арагорн и Леголас то ли спят, то ли притворяются, Гимли храпит столь свирепо, что не один враг не подберется – побоится. А вот Боромир решил разделить со мной мое бодрствование. Подобрался, сел рядышком, и «совсем-совсем незаметно» приобнял меня за талию. Ладно, коли моя Грр сегодня греет хоббитов, буду обниматься с Боромиром – все теплее.       - Не спится, моя дорогая? – его шепот щекотал мое ухо. Это было забавно и… приятно. Почему-то мне вспомнились мои кошки – обнимашки с ними вызывали такое же теплое, щекочущее чувство. Я в ответ помотала головой.       - Неуютно. Не люблю пещеры, - Гимли неодобрительно всхрапнул, - тревожно здесь.       «- Не надо тревожиться. Гендальф умеет отыскивать дорогу во тьме», - сказал Боромир, - лучше расскажи еще одну из этих своих забавных историй.       - Хмм, не всем они кажутся забавными, так что я уж лучше помолчу. У нас говорят: «не буди Лихо, пока оно тихо».       Видимо, наша тихая беседа мешала «Лиху» и оно очень недовольно заворочалось, приоткрыло глаз и всем своим видом выразило неодобрение. Боромир с некоторым вызовом в голосе заявил:       - А мне твои истории показались очень милыми и веселыми! Отличное развлечение в пути!       Видимо, для того, что бы высказать восхищение моими историями, он потихонечку поднес мои правую руку к губам и стал целовать подушечки пальцев. Я сначала смутилась, а потом меня вдруг охватило какое-то чувство, похожее на дремоту. Я расслабилась, мне стало уютно-уютно, как будто я сидела на мягком диване под теплым пледом. В этом странном полусне я не успела отреагировать, когда Боромир стащил с руки мою перчатку без пальцев. Я сама не снимала ее никогда – прятала Кольцо, а сейчас гондорец прикоснулся губами к ладони и почувствовал металл на одном из пальцев. Боромир немедленно заинтересовался:       - Что это за кольцо? – дремота тут же слетела с меня. Я напряглась, но ответила спокойно       - Это подарок подруги, - Боромир немного помолчал, потом попросил с насторожившей меня настойчивостью в голосе:       - Пожалуйста, отдай его мне! В знак своего расположения.       - Нет, - я пыталась освободить руку. Боромир крепче сжал пальцы, - отпусти, мне больно! Кольцо я тебе отдать не могу – подарки не передаривают! Это последняя память о моей лучшей подруге!       Боромир явно хотел вспылить, но потом заметил, что у нашей беседы два свидетеля – Гендальф и Арагорн наблюдали за нами с удивительно схожим внимательно-неодобрительным выражением глаз. Мой жених несколько вынужденно заулыбался, с самым светским видом последний раз поцеловал мою руку, и сказал:       - Позволь отдохнуть рядом с тобой, моя дорогая, - после чего, не дожидаясь моего ответа, улегся и повернулся ко мне спиной.       Ну и фиг с ним, на обиженных воду возят! Тем более это мне надо обижаться – я-то думала, парень в самом деле на меня запал, он, похоже, попал «под поражающее действие» Колечка. Ага, в каноне он до Фродо домогался (о чем вы подумали, маленькие извращенцы?) мол, отдай Кольцо, отдай! А здесь за мной бегает, вернее, все за тем же Кольцом. Нда, радости и веселья эта мысль не прибавила. Мой король меня игнорит, зачарованный своей упырицей, и этому… женишку, похоже, нужна не я, а мое приданное. Эхх, никто меня саму не любит. Ну, кроме Грр.       - Я люблю! – подтвердила Луна, приоткрыв один глаз, и еще раз лизнула кого-то из хоббитов. По-моему, на этот раз подвернулся Пин.       Гендальф окинул меня таинственным взглядом и протянул:       - Ложилась бы и ты спать… Моя прелесть. От бессонных ночей у юных дев портится цвет лица.       Я чуть не зашипела. Этот… маг! Вроде и позаботился, а такое ощущение, как будто плюнул! Но спорить было бы глупо, поэтому я завернулась в плащ и прижалась спиной к Боромиру. Спать! А обо всех своих неприятностях я подумаю завтра. Однако уснуть не удалось – проснувшийся Арагорн решил тоже позаботиться обо мне, а вернее, о моем моральном облике. Приподнявшись на локте, он негромко, но с пафосом в голосе принялся мне объяснять, как недопустимо мое поведение, недостойно будущей супруги будущего наместника Гондора, ибо не подобает… Что там не подобает, я не очень поняла, так как потеряла нить рассуждений, завороженная высоким штилем и действительно красивой картиной. Арагорн лежал на боку, опираясь на локоть, черные волосы падали на плечи, черты лица были едва видны при слабом свете магического светильника, но мое воображение дорисовывало все, что я не видела и даже немного больше. По-моему, я даже начала кивать в знак согласия, но фраза: «… не подобает невесте…» перебила мое эстетическое наслаждение и я, показав ему язык, заявила самым ехидным голосом:       - Завидуй молча! – после чего улеглась, старательно зажмурив глаза. Арагорн молчал. Видимо, завидовал.       Сон не дал отдыха ни телу, ни душе. Плечо, бедро, спина – все ныло. Жестко спать на голых камнях! Гендальф, как и ожидалось, был бодр, полон энергии и имел готовый план дальнейших действий. После долгого, утомительного подъема мы вышли в просторный каменный коридор, пол которого покрывали большие плиты. Под ностальгические воспоминания Гимли о былом величии Морийского царства мы добрались до жилых пещер.       Что там писал Демиург о дневном переходе в 20-30 лиг? Лига это, что б вы знали, три мили. Почти пять километров. Вы пробежите с грузом за плечами по неровной местности сотню километров за день? А-а-а, ну если вы лейтенант спецназа, краповый берет, и ваша фамилия Рэмбо… Но я девушка скромная, на такие подвиги не способна. Да и хоббиты со своими коротенькими ножками. И Боромир заявил, что такие переходы он предпочитает делать верхом на лошади. Арагорн прокомментировал громким ехидным шепотом: «Слабак!». Поэтому, несмотря на ворчание Гендальфа, мы шли медленнее, чем он рассчитывал. В течение всего длинного перехода меня беспокоили странные звуки, напоминающие то ли шуршание, то ли шаги. Я посоветовалась с Грр, и волчица подтвердила:       - Идет за нами. Маленький, жалкий, опасный.       Упс! Про Голлума-то я и забыла подумать, а ведь он тянется за Кольцом, неважно, на чьем оно пальце. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Или может быть, озвучить проблему? Озвучила. После короткого сна. Гендальф с большим вниманием отнесся к моим словам, несколько раз переспросил, что я слышала, и согласился, что это Голлум. После чего попросил натравить на него Луну. Пусть, мол, поймает и притащит сюда. На глазах-то он безопаснее будет. Пока я размышляла над этим планом, Грр вскочила и бросилась на охоту. Скучно ей тащиться за нами по подземельям. Захотела размять лапы. Охота вышла… неудачная. Грр ловко вынюхала его, он бросился от нее удирать и выскочил прямо на наш отряд. Да, ну и урод! Но шустер. С диким визгом прыгнул на стену, просочился в какую-то щель, и был таков.       Никакого Пина с камушками не потребовалось – теперь все заинтересованные жители Мории знают, где мы и что делаем. Наше спасение только в скорости. Теперь ни я, ни хоббиты не осмеливались хныкать и жаловаться. Мы бежали, бежали, час за часом, больше полусуток, а нас нагонял жуткий гул РО-О-ОК, РО-О-ОК, РО-О-ОК. Его даже не ушами слышишь, а ощущаешь всем телом, словно подземный гул метро, только в стократ сильнее, громче и страшней. Какие там назгулы – вот что вызывало иррациональный ужас, выпивало силы, заставляло в ужасе заплетаться ноги!       Я цеплялась за шерсть Грр, что бы не упасть. Ехать на ней я не могла – бедняга и так сбила на каменном полу подушечки лап и прихрамывала. Магический светильник уже не был нужен, над горами поднялось солнце, и многочисленные окна, сделанные гномами в давние времена, пропускали достаточно света. Валары, это ужасно! Легкие, казалось, изнутри посыпали жгучим перцем, хотелось разрезать грудь и вырвать их. Дыхание давно превратилось в короткие хрипы, перемежаемые кашлем, отзывающемся дикой болью в груди и боках. Живот резало так, словно неумелый вивисектор ставил на мне опыты. К горлу подкатывала тошнота, глаза заливал соленый пот, и мне казалось - оторву руку от шкуры Грр, точно рухну, и подняться не смогу. Сердце, словно безумное, отплясывало в груди джигу, а ноги превратились в свинец. Я думала – еще шаг и я упаду и умру. Но я делала этот шаг, за ним еще один, и еще…       Но в какой-то момент я поняла, что не бегу. Мы остановились. Я сложилась вдвое, поняла, что так еще хуже, с трудом заставила себя разогнуться, закашлялась. А почему мы остановились? Могила Балина… На меня нахлынуло ощущение безысходности, могильного холода. Что бы я не делала – все остается по-прежнему. Почему? Что же это такое? Демиург сказал – я смогу исправить мир, заставить перестать его крутиться между несколькими контрольными точками. Тогда почему? Почему? Неужели я, хоть и знаю, что произойдет, не смогу остановить Гендальфа, спасти его от падения в бездну? Я обессиленно осела на пол. Орки близко… Сейчас будет сражение… Луна, пытаясь меня утешить, лизнула меня в ухо:       - Все будет хорошо, человек! Мы победим этих, без воли, – я погладила ее, смогла заставить себя подняться, перекинула арбалет, взвела.       - Пусть кто-то только попробует встать у меня на пути!       И обвела всех взглядом – вы тоже меня не остановите – я буду стоять за… пусть не за добро, но за ПРАВДУ. А в чем правда? Защитить свою семью. Они давно перестали быть мне просто кем-то, просто героями книги. Они все – моя семья. И вдруг я наткнулась на взгляд Арагорна. Впервые в его глазах светилось неподдельное, настоящее уважение. Он чуть кивнул мне, словно говоря: «ты – воин. Достойный.» Этот взгляд вернул мне силы. Я помнила – так уже было во время тренировок в спортшколе. Так же было – ощущение, что я буду благодарна, тому, кто меня убьет, прекратит мои страдания. И так же – уважительный взгляд тренера – лучший результат в группе - словно воскресил меня. Я мысленно бросила Грр:       - Держишься сзади. Ранят тебя – что я буду делать?       - Ну вот еще! – фыркнула непокорная волчица, становясь рядом со мной, - убьют тебя – что мне делать? Варг неразделим с человеком.       И я не стала с ней спорить. В закрытые двери ударила первая волна наступающих. Несколько секунд мы провели в давящей тишине, в которой было слышны только удары орков с другой стороны, но вот, наконец, двери поддались, и орки широкой рекой хлынули в пещерку. Ну что я могу сказать? Отвратительно. Если Азог и другие ребята казались мне вполне симпатичными ребятами, те орки, что напали на нас на подходе к Мории немного походили на людей, то это… Они не похожи были ни на тех, ни на этих, ни на людей, ни на эльфов. А на кого? Пожалуй, на полных мутантов и уродов. Мне вспомнился один мой преподаватель, который любил ругаться словом «деграданты!». Вот эти подземные жители были явные деграданты! Ну, знаете, когда в замкнутом обществе нет притока свежей крови, и оно начинает вырождаться, плодить монстров, потому что брат женится на сестре? Вот примерно то. Они же в этой Мории, не выходя на белый свет, просидели три тыщи лет! О, почти рифма! Нет, это я сейчас болтаю, делюсь впечатлениями… А тогда мне было не до того – только и успевай взводить тетиву, и нажимать на курок. Я влезла вместе Гимли на гроб Балина и с высоты прикрывала хоббитов прицельными выстрелами.       В памяти в основном отложилось самое примечательное – Леголас, например. Чесслово, мне показалось, что увлекшись дракой, он и по потолку носился, обстреливая врагов. Ну, по стенам бегал точно! Машинально тогда в сражении успела сравнить Боромира и Арагорна. Боромир сражался красиво и хладнокровно, словно на турнире. Бродяжник рубился лихо и с удовольствием, постоянно используя «грязные», трактовые приемчики.       Это я так отвлекалась. Иначе бы меня просто стошнило. Кровища, кишки, вонь – желудок-то у меня не железный, не выдержал бы иначе. Но вдруг… Ой, мамочки, ТРОЛЛЬ!!! Блин, хорошо я успела за угол сбегать, иначе бы точно опозорилась, напустив в штаны… Нет, это и на экране впечатляет, но в жизни… Вашу мать-вашу мать-вашу мать, как всегда говорила одна моя подруга!!! Можно мне домой? Я реально боюсь! Здоровощий, как самый жирный из моих одноклассников. Рожа страшная, как у соседа-наркомана-алкоголика. Дубина у этого… такая, что, Илюша Муромец нервно курит в сторонке.       Короче, воплощенный кошмар! А мне весело! Адреналин, мать его! В общем, появляется ЭТО. А рожа у него глупая, ай-кью ниже уровня замерзания гелия. А я (сама, наверное, олигофренка…) вдруг понимаю, что он один в один - тот самый мой одноклассник, жирный и тупой, словно угол в сто восемьдесят градусов. И тут меня пробивает. И я начинаю РЖАТЬ! Ну просто как конь. Смотрю на него, и меня разбирает. Тролль, на что тупой, а понял, что-то не то. Обычно люди-то орут от страха, или там железками машут, а эта… Ну и тролль делает то, что обычно делает нормальное существо, если при взгляде на него окружающие начинают смеяться. Он опускает глаза, что бы убедиться, что с ним все в порядке. И тут меня вообще выносит.       И я понимаю, что в зале тихо-тихо. Все орки, все люди/эльфы/гномы/хоббиты пялятся на меня. А из-за этого меня еще больше несет. Остановиться уже не могу, хохочу до хрюканья. Орк задумчиво спрашивает у Арагорна – они с ним вроде как дрались до моего припадка:       - Больная, да?       - Уже сам не уверен, - так же задумчиво отвечает король. В этот момент тролль понимает, что его обижают. Ну не один дурак не любит, когда над ним ржут. И взревев, бросается охотиться за мной ЛИЧНО! А шкура у него такая, что мечи ее, между прочим, не пробивают! А вот стрелки из моего арбалета – очень даже. Одну я ему влепила прицельно в глаз, все еще всхлипывая от смеха, вторую – в горло. Потом пришлось драпать. А далеко ли удрапаешь в закрытом помещении, тем более что я ни разу не эльф, по потолку бегать не умею? Спас меня Фродо, честь ему за то и хвала. Но тролль на прощание махнул дубиной так, что чуть-чуть зацепил меня. Этого чуть-чуть хватило. Я впечаталась спиной в стену, и меня вырубило.       … О боже, голова трещит… Чувствую под животом что-то твердое, кто-то крепко держит меня за ноги… При этом носом меня возят по какой-то шерстяной тряпке… Мутнеющее сознание все-таки смогло идентифицировать мое положение: «через плечо перекинули и тащат». Спасибо, что не за хвостик по полу… Интересно, Боромир меня доверил кому-то или сам несет? Вялое шевеление абсолютно бесполезных мыслей плавно перешло в своеобразное полуобморочное отупение. Я совсем потеряла счет времени, не видела ничего, кроме спины, в которую я на каждом шагу тыкалась носом, и меня не интересовало ничего, кроме одной, почему засевшей и не желающей отвязаться мысли: «Что бы повергнуть к стопам врага город достаточно найти одного воина…», и образ какого-то ассасина перед глазами крутится… Не знаю, к чему это, но… Потом был огонь, крики, шум… Меня немилосердно трясло, я подпрыгивала на чьем-то плече, и от этого я окончательно провалилась в гулкую, душную темноту.

***

      … - Эй, просыпайся, травница! Подъем! Я в твоих травах не разберусь, они у тебя на другом языке подписаны! – я ощутила какой-то противно-резкий запах. Чей-то громкий и явно очень недовольный голос стучался в сознание. Я морщилась, отворачивала голову от запаха, но он меня преследовал. Кроме того, к первому голосу присоединился второй:       - Арагорн, будь с ней бережней, она же тоже ранена!       - Ты меня еще поучи, как в сознание приводить! Стукнулась просто, придет в себя, как миленькая!       Неожиданно резко сознание прояснилось, словно меня включили в розетку, голоса я моментально узнала, и звонко чихнув, села. Арагорн убирал в карман какой-то флакончик, и у меня всплыла фразочка из литературной классики 19 века: «нюхательные соли». Если это они, то…       - Спасибо, хоть не портянку дал понюхать!       - О, я же говорил! – мне тут же сунули в руки мою лекарскую сумку, и Арагорн деловито перечислил, что мне нужно делать с Сэмом. Я, еще несколько туго соображая, встала, охнула, ухватившись за голову:       - Охх, у меня что, сотрясение мозга?       - Сотрясать нечего! – бескомпромиссно постановил король, и склонился над огромным синяком на груди Фродо.       При этом одаренный наш успевал ругаться и на Фродо, и на меня: «щас подлечу, потом сам прибью, гер-р-рои! Сначала они вперед лезут, потом их убивают. Кей, тебе что, помирать понравилось? Зачем ты привлекла внимание этого тролля своим хохотом? Еще раз полезешь туда, где опасно – сниму ремень и лично выпорю!». Я ему в спину показала язык, Боромир поощрительно подмигнул мне – мол, так ему, вредине! И я, вполне удовлетворённая морально (что поделать, покажу язык – сразу на душе легче) закопалась в сумку, стала обрабатывать глубокую царапину Сэма. Заодно нашла смесь от головной боли, хлебнула сразу полпузырька. И Грр лапы намазала мазью с тысячелистником, обмотала лоскутами, оторванными от собственного плаща.       - А где Гендальф? – головой я, видно, стукнулась сильнее, чем можно было рассчитывать… Все молчали, отводя глаза. Грр заскулила тоненько, как по покойнику. Я сообразила воспользоваться головой по прямому назначению (то есть подумать), и сама опустила глаза. И снова я почувствовала острое сожаление – все предначертанное сбывается, что бы я ни делала. Удастся ли мне разорвать эту чертову петлю?       Как только раны Сэма и Фродо были обработаны, мы двинулись с места. Меня мотало, будь здоров – координация еще не восстановилась. Боромир предложил свое плечо – руки, смущаясь, объяснил он, нужны. Я поспешно отказалась, разрешив только помочь влезть мне на Грр. По мягкой травушке, да раненую - покатает! Вот и вышло – битый битого везет, теперь все по-честному! До Лориэна все равно не далеко…