И вспомнить себя, не просыпаясь — величайшая удача для всякого сновидца…
***
— Я иду по бескрайнему зелёному полю. Трава очень высокая. Она достает практически до самого подбородка и приятно щекочет шею. Я понятия не имею, что это за место и почему вообще здесь оказалась. В моей голове присутствует только одна мысль: «Идти вперёд, чтобы не случилось. Мне нужно идти только вперед.» Неожиданно я падаю и начинаю копать. Никаких специальных инструментов у меня нет, только руки. Я вырываю траву, впиваюсь руками в землю и отбрасываю её назад. Комья грязи разлетаются повсюду. Мое белое платье напоминает половую тряпку, волосы больше похожи на птичье гнездо, но я копаю. Пока не натыкаюсь на осколок какой-то вазы или чашки. Копаю дальше и нахожу обрывок фотографии. Я копаю все глубже и глубже. Закрываю глаза, чтобы перевести дыхание. Открыв их, я понимаю, что оказалась совершенно в другом месте. Повсюду дым, меня бросает в жар от высокой температуры. Я смотрю на свои руки. Они горят, но я не чувствую боли. Только ярость и гнев. Эти два чувства разрывают меня изнутри, мне тяжело дышать. Я поднимаюсь и пытаюсь сделать хоть несколько шагов, но внезапно падаю. Закрываю глаза и слышу мужской голос: — Сгори дотла. Я поднимаю голову вверх и вижу два больших серых глаза. Больше ничего. — Во что ты веришь? — раздаётся едва различимый шёпот за спиной. Я поворачиваюсь и вижу Виктора, лежащего на полу. Он тянет ко мне свои руки, и с мольбой во взгляде смотрит на меня. Я пытаюсь дотянуться до него, но неожиданно просыпаюсь. — Дочка, это всего лишь сон. Видимо, ты переутомилась. Мать Вероники гладит её по голове и пытается скрыть охватившее её волнение. Женщина побледнела, но ночная мгла не выдает её смятения. Она, как непроницаемая маска, скрывает от девушки те чувства, которые с такой неистовой силой захлестнули душу матери. — Я так не думаю. Он снится мне слишком часто, — Вероника обнимает свои коленки руками и посильнее зарывается лицом в подушку. — Ты сама говорила, что Виктор был твоим самым близким другом. Тебе было очень тяжело отпустить его и, скорее всего, ты ещё не до конца оправилась от своей потери. — Мам, почему его родители уехали в такой спешке? Это было очень неожиданно, они ничего такого не планировали, — девушка поворачивается лицом к матери и пытается разглядеть её лик, но ей этого не удается. Она снова зарывается в подушку. — Этого я не знаю. Какие-то семейные дела, — голос Алисии Воурен звучит мягко, как аккуратное прикосновение нежной руки к ране. Она понимает, что идет по тонкому льду, и любое неосторожно сказанное слово может привести к печальным последствиям, поэтому старается говорить как можно более непринуждённо и ласково. — Они выглядели очень напуганными. Даже не дали ему толком попрощаться со мной. Я помню то время как-то очень обрывочно. Может… — девушка замялась. — Может, я сделала что-то не так? Скажи мне честно, я хочу знать. Откуда этот сон? Вы что-то скрываете от меня? — Вероника резко выпрямилась и присела, всё так же обнимая руками колени. Она смотрела в окно и пыталась вспомнить хоть что-то. «Помню школу. Помню наш дом. Помню, как познакомилась с Виктором. Я помню большой дуб, у которого мы часто играли, его ярко зеленую листву и длинные корни, которые частенько являлись причиной моих разбитых коленок. Отчетливо помню всё это. А потом провал. Пустота.» — Вероника, ты ни в чём не виновата. Это было решение родителей Виктора. Перестань думать об этом. Отпусти! — женщина ласково поцеловала дочь в лоб и вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.