Иные: Стать богом с полпинка? Да запросто!

      Мне не хватает логики. Безумно, отчаянно, невероятно! Не хватает ощущения событий, возможности анализа. Или хотя бы простейшего предвидения. Чувствую себя оторванным от жизни, от происходящих вокруг событий. Узнаю все последним, когда уже все решено. Присутствую только тогда, когда факты на лицо. Артавар мне говорил, что это из-за нехватки знаний. Что я слишком молод и глуп, а когда научусь всему – смогу видеть наперед. Притом то, как он говорил о моей глупости – не заставляло обижаться или еще что. Это была констатация факта. Я действительно в некоторых вопросах был непроходимо туп.       Поэтому к лагерю я рвался не потому, что меня там ждут, а чтобы увериться, что НЕ ЖДУТ. Паранойя, помноженная на хмурое состояние Уля и Сета, выдавала какой-то сумбур. Если бы я умел просчитывать все заранее, то знал бы как и что, а так – я был уверен, что они предатели, и ждал от них все что угодно. А Арт не слишком вникал в личности моих ребят, чтобы предсказать будущее. Точнее – у него не было времени на это. Да и не говорили мы о моей команде. То ли Арт чувствовал что-то, решив пустить все на самотек, то ли узнал то, что требовалось и уверился в правильности решения – я не знал. Просто... Это было похоже на то, когда ты дома оставляешь незнакомого тебе человека, доверив ему ключи от своей квартиры, уезжаешь на некоторое время – и мучаешь себя тем, вынесет ли он все, что у тебя есть ценного, или же останется там, даже не собираясь тебя грабить.       Было у меня пару раз такое. А еще было, что малознакомых оставлял ночевать у себя, когда сам спал, а утром не досчитывался некоторых вещей. Потому сейчас я был твердо уверен, что эти двое уже увели мою команду к алтарю. Перебросили всех единым порталом, и мне срочно придется мчаться прямо туда... И невероятным облегчением было то, что заметил своих, мирно беседующих у костра. Кажется, даже проникся уважением к этим «предателям» за то, что не подставили меня.       − Как я рад видеть всех вас, − от облегчения даже ноги подогнулись, и я плюхнулся на свободное место. А потом не удержался от шпильки. – Думал, что некоторые уже готовы сорваться в путь.       − Гера, ты – идиот, − Уль наворачивал сдобренную мясом кашу. – Ты ведь знаешь, что резкое перемещение к алтарю лишает всех сил, оглушая, а иногда и убивая.       − Ну-да, ну-да, − покивал я, пристроившись к Вигу, отобрав у него ложку, закинув пару ложек каши в рот. – И только поэтому вы еще здесь.       − Дебил, − рыкнул Ульрих. – Непроходимый!       − Лучше уж быть дебилом и идиотом, чем лохом, − выдвинул я сентенцию, ухватив Вига за руку, направив ложку к своему рту.       − Голодный? – вежливо спросил мой вампир, увидев кивок, а потом и отдал мне свою миску, кому-то там щелкнув пальцами, через минуту обзаведшись другой, еще парящей жаром.       Я с завистью поглядел на еще горячую кашу, и Виг, покачав головой, поменял миски местами.       − Наглая, требовательная скотина, − охарактеризовал он меня. – Эгоистичная к тому же.       − Ага, есть такое... – пробормотал я и замолк на пару десятков минут, чтобы насладиться едой.       Нет, мог бы и энергетически подпитаться, но слишком уж густой и душистый аромат шел от каши, даже в моем нематериальном теле вызвав приступ жуткого голода. Вот, умеют же готовить!.. Не, я тоже умею, но тут все - один к одному: лень, усталость, голод... Так что жрал в три горла, едва не постанывая от удовольствия, когда на зубы попадались особо упругие крупинки. Да и мясо было сначала прожарено, а потом уже отварено, что давало каше особый аромат и привкус дымка.       − Смотря на Герку, я понимаю, что моя порция была мне мала, − сглотнул слюну Вадим, отлучившись к котелку. – Жрёть так, что еще хочется.       − Потому что много сил потратил, − отозвался я, увидев вопрос в глазах ребят. – Уходил устранять пиздец. Все удалось, − коротко информировал я вопросительно вытянувшиеся рожи. - Думал, что все делается для того, чтобы удалить меня из лагеря, провернуть свои делишки и так далее.       − Гера, ты в курсе, что твою паранойю надо срочно лечить? – спокойно произнес Ульрих. – А то это уже начинает принимать облик шизофрении. Сам бы подумал, на кой ляд кому-то из нас уводить отряд без тебя?       − А шут его знает? – пожал я плечами. – Но мысль такая возникла.       − Не доверяешь?       − Некоторым особям – нет, − спокойно отозвался я. – Пока что слежу и ставлю галочки, но если что – готов принять удар.       − Маразматик, − припечатал Уль, посмеиваясь чему-то своему. – Не знаю как, кто и что тебе объяснил, но никто похищать никого не собирается.       − Примем на веру, − отмахнулся я, доев. И откинулся назад, чувствуя блаженное насыщение. – И вообще, давайте отложим этот разговор?       − Ты его первый и начал, − пожал плечами Ульрих.       − Мрачный ты какой-то, − Вигельд прилег рядом, устроив свою голову мне на плече. – Что случилось?       − То, что понять не могу, − угрюмо произнес я, начав поглаживать своего вампира по волосам, на всякий случай поставив купол тишины. – Ирала выкрали. Не, во дворце он уже. Я ему даже кокон сразу увеличил, чтобы подобного не случилось... Вот только меня напрягает ситуация, как именно он оказался в плену.       − Не хочешь с Мартоном поделиться? – вполне серьезно посоветовал мне Виг. – Он в психологии очень неплохо разбирается.       − Да как сказать... – я слегка пожал плечами, а потом и решился. – Март, на разговор.       − Чем могу помочь? – Мартон пересел к нам, и я рассказал ребятам все о похищении. Март надолго задумался, а потом искоса посмотрел на меня. – Гера, обещай, что ты не будешь сразу все раскладывать на черное и белое, а поищешь оттенки.       − В смысле? – не понял я.       − Я успокою, если что, − тут же добавил Вигельд, видимо поняв, что именно хочет мне поведать Март. − Гера, а ты, действительно, постарайся услышать все.       − Ну? Что там? – буркнул я.       − Видишь ли... − осторожно произнес Мартон, подтянув к себе бутыль вина, пустив ее по кругу. – Судя по тому, что я видел от Артавара – мужик он не простой. Очень не простой. Но зла ни тебе, ни ребятам не желает. Не буду долго растекаться соком по древу, а скажу просто. Скорее всего, покушение устроил именно он, с помощью этого своего Ворона.       − Зачем?! – рявкнул я, ошалев от такой перспективы. – Неужели он настолько глуп, чтобы встать мне поперек дороги?!       − Я тебе сказал – не раскладывать на черное и белое? Ну, так вот. Он мог просто дать своему солдату задание, а тот уже исполнил его в меру своего ума. Да, лич не может причинить вред ни хозяину, ни тем, кто ему дорог. Но причинил ли кто-то вред Иралу? По твоим словам – нет. Скорее всего, и игра эта была затеяна для того, чтобы слегка попортить нервы твоему магу, стребовав с него согласие на расширение кокона. При правильной игре исполнители могли даже не догадываться, что станут разменной монетой. Император мог даже не методом тыка выбрать тех, кто ему действительно насолил.       − Гера, ты несколько раз хвастался, что совершить подобное – мелочи для тебя, − начал убеждать меня Виг. − Ты же с телами живых существ работаешь, как с пластилином. Даже с энергетическими каналами, если быть точнее. Как думаешь, много ли пришлось Артавару думать, прежде чем устроить этот балаган, чтобы сподобить тебя на увеличение кокона Ирала? Да и еще... Начал он с самого легкого. Послал тебе несколько своих людей, чтобы ты их вылечил. Думаю, это была первая проверка. Потом – устроил вторую, показав всему отряду, кто есть кто. Ты снова не возмутился. А значит, прошел проверку на адекватность. Кстати, мне кажется, привязка, которую ты сотворил – была третьим испытанием на лояльность. И уже после всего этого, увидев твой настоящий добродушный характер – он пошел на очень рискованный шаг, сделав то, за что ты можешь его не простить. А для того, чтобы оставить за собой право извиниться – сделал это чужими руками. Может быть, он и не собирался делать подобное, но увидев твое могущество, узнав, что Ирала ты оставил по той простой причине, что твой маг слаб – решил преподнести ему такой вот подарок.       − Черт знает что! – буркнул я. – Вокруг меня вечно какие-то интриги, а я узнаю обо всем последним! Что, такой идиот, что ничего понять не могу? Или держат, как лошка последнего, используя в своих целях?! – Мартон отвел взгляд. – Что, и ты тоже? Ну, насчет вашей троицы – не сомневаюсь. Вы только об одном забыли. О том, что я не такой уж и слабый, как вам того хочется. Март! Я же тебе рассказывал, почему отказался от предложения Рада! Не потому, что он плох, а потому, что он начал манипулировать! Неужели некоторым это еще не понятно?!       − Боюсь, что всем понятно, − покривился Мартон. – Потому и не надеемся выжить.       − Пиздец! Полный! – рявкнул я, резко поднявшись на ноги. – Головой хоть кто-то думает, прежде чем что-то делать?!       И, клокоча от злости, с силой дернул нить привязки Ворона, услышав его отзыв, тут же создав портал. А когда оказался рядом – со всей своей дури врезал ему по морде.       − Уже знаешь, да? – хмыкнул лич, ставя свернутую челюсть на место. – Это было больно, чтобы ты знал.       − Будет еще больнее! – прошипел я и, ухватив его за шкирку, перешел по линии эмосвязи с Иралом, оказавшись в кабинете Артавара, где эти двое о чем-то спорили.       − Гера? – удивился мой маг. – Ты же здесь только недавно был!       − Знаю! – едва сдерживая гнев, прорычал я, толкнув Ворона к его ногам. – Познакомься. Это и есть Майрэен.       − Я слышал, − нахмурился Ирал.       − А знаешь, кто ему приказал?! – рявкнул я. И обвиняя, ткнул пальцем в императора. – Он!!! Вот только скажи мне, сукин ты сын, как тебе удалось создать такой выплеск эмоций, что я повелся? Зачем ты все это сделал?! Зачем привязывал меня к себе, зачем внушал мне возможность почувствовать, что я не одинок в этом мире?! Что, сука, мне есть, у кого просить помощи, если она мне понадобится?!       − Герман... – начал Ирал.       − Что?! Тебе кажется нормальным то, что твой, блядь, названный папочка, толкает тебя в руки похитителям и спокойно смотрит, как с тобой разбираются?!       − Гера!!! – рявкнул Ирал, вскочив с кресла. – Артавар уже все мне рассказал! Мне ничего не грозило! И да! Он был прав, поступая со мной так!       − Что?! – я вперился взглядом в своего мага. – Ир, ты случаем умом не повредился?       − Нет! – буркнул тот. – У меня было стойкое нежелание расширять свой кокон. Я думал, что знаю, чем все это может закончиться, потому и был против. Арт на примере показал, каким я могу быть слабым и беззащитным даже со своим резервом. Дал понять, что мне это необходимо, если я хочу быть не твоей игрушкой, а частью твоей жизни!       − Да кто тебе такую глупость сказал? – не выдержал я.       − Ты! Сам! Не принимая во внимание мою силу и опыт!       − Вашу, едрить его, мать... – простонал я, упав на диван. – Объясните мне, зачем? Почему нельзя было убедить тебя, уговорить? Для чего подобные сложности?!       − Чтобы добыть кинжал стихий, − уверено ответил Артавар, не чувствуя за собой вины. – Тот, который показали мне – не активирован, и будить его долго. К тому же – еще уметь надо. Этот же готов к работе в любое время. И накопительный кристалл в нем не поврежден.       − Тот, из даркарской стали, что у тебя, − начал пояснять Ирал, − в кристалле трещина.       − Психи, − махнул я рукой, понимая, что был совсем не главным действующим лицом. Так, рабочий ослик, которого без его ведома впрягли в застрявшую кибитку. – Арт, давай условимся в одном маленьком, но очень важном правиле: ничего не делать у меня за спиной. Потому что, если будет еще хоть раз, я сорвусь. Убить не убью. Не люблю видеть кровь тех, кто влез мне в душу. Но жизнь испорчу конкретно. Ирал, тебя это тоже касается. Хоть я и говорил, что пока люблю – можешь из меня хоть бараний рог крутить - хочу, чтобы ты запомнил только одно: терпения у меня хватит надолго, но оно не бесконечное.       − Герман... – лич впервые подал голос с момента появления в кабинете Арта. – Какое наказание меня ждет?       − Сдрысни с глаз моих, чтобы я тебя и не видел! Придумщик хренов! – рявкнул я, заметив, как тот буквально испарился. – Очень надеюсь, что вы оба поняли, какую ошибку совершили, − встал я с дивана.       − Ирал не знал о том, что я делал, − попытался заступиться Артавар. – Это только моя вина.       − Верю, − по линии печати я открыл портал к ребятам, заметив, что Ирал шагнул за мной, и обернулся. – Но если бы не желание моего мага отправиться за мной или вместе со мной – хрен бы ты додумался до такого варварского способа вытянуть из него согласие на расширение. Поэтому сам думай, какими словами будешь ему объяснять то, что я оставляю его здесь.       − Гера!!! – но я даже не оглянулся.       − Как ты? – тут же поспешил ко мне Вигельд.       − Дерьмово. Даже хуже, чем дерьмово, если быть честным.       − Понял, − сам себе кивнул мой вампир, куда-то испарившись; и, спустя пару минут, точно так же из прямой видимости исчезли все остальные.       Нет, где-то там на периферии я их слышал, осознавал, что все скучковались в шатре, но это мне не мешало. Виг правильно понял, что мне сейчас не хочется никого видеть и отвечать на чьи-либо вопросы, потому и убрал все раздражители... Хотя нет, не все. Один, бочком, подкатил ко мне, почти под руку сунув объемный кувшин с вином, поставив кубок рядом, и тут же смылся.       Ну и правильно, Гера. Так и должно быть. Ты же здесь главный? Сказал, что тебе плохо - и учли каждое твое пожелание. Чтобы ни в коем случае ты не сердился, а то выкинешь еще какое-нибудь коленце, ненормальный ты наш...       Стало слегка неуютно от такого безмолвного послушания, и я, чтобы не стеснять ребят, подорвался и пошел искать себе какое-нибудь уединенное место, где никому мешать не буду. Устроился на склоне и плеснул себе в походной кубок вина.       Как-то уже по жизни завелось, что мною пользуются. Не мне во вред, кстати. Больше во благо, но я же такой принципиальный, что за моей спиной ни-ни! То ли такой лох, что не вижу собственной выгоды, то ли такой идиот, что каждый, кто хочет – может мною манипулировать в личных целях. Этакий взаимовыгодный контракт, который заключается не мной, и я являюсь принимающим лицом. Ну, хорошо, Рад свою выгоду искал, но не получил, хотя задействовал тех, кто мне были дороги. Март сговорился с ребятами, тоже начав свою игру, хотя я и предупреждал его так не делать. Ирал вот... Нет, Ирал только жаловался. А всю эту интригу за его и моей спиной провел Артавар. Но почему тогда мой маг понял, а я нет? В чем проблема?       − В тебе, − услышал я голос в своей голове, а потом и увидел, что напротив меня стоит некое многоногое создание.       − Уйди, глюк. Я еще не настолько напился, чтобы белочку поймать, − буркнул, рассматривая это существо, постепенно понимая, что передо мной стоит вартарх. Мой вартарх, который воспользовался визуализацией. – К тому же – такую вот... многоногую.       − Я не глюк - я то, что ты называешь своей душой и разумом, − объяснил мне вартарх, удобно устроившись на всех своих щупальцах, «смотря» на меня. Глаз я не видел, но ощущение взгляда присутствовало. – Повторюсь, проблема в тебе, носитель. Ты живешь в этом мире не как часть его, а как отдельная особь. Прогибаешь мир под себя, кроишь его по собственному желанию, не спрашивая тех, кого изменяешь – согласны ли они.       − Всегда спрашиваю! – взвился я.       − Ты исполняешь сиюминутное желание, не просматривая будущее тех, кого изменил, носитель. Было время, я думал, что мои инстинкты дали сбой, но просканировал свои возможности, уверившись, что не виноват в том, как именно ты облагораживаешь мир. В тебе есть еще одно сознание помимо дриады. И ты стараешься соответствовать ему, а не своей личности. Потому ты не можешь принять меня полностью, доверив и свое тело и разум. Каждый раз, как я беру верх над этим сознанием, ты пугаешься и загоняешь меня еще глубже.       − И как с этим бороться? Если вообще следует? – хмыкнул я.       − Как это сделал я сейчас: отделил себя от тебя того, которым ты был и которым тебе быть нравится. Сейчас сознание полностью разделено, и я могу говорить с той личностью, что в тебе – на равных, не пытаясь подстраиваться под твою умственную деятельность.       − Почему же ты ее тогда не сожрал? Имел ведь возможность?       − А ты был бы этому рад? В случае, если эта частичка уйдет из тебя – ты станешь мной. Даже физическое тело твоего мира будет казаться неприятным. Судя по тому, что у тебя два любовника подобного же облика, это будет неприемлемо. Ты расстроишься, что они боятся тебя. Я расстроюсь, потому что получаю от них ощущение семьи. Поэтому ты до сих пор имеешь в себе две души. И одну ты привнес с Земли. Как я осознал, в каждое тело любого иного вселяют эту частичку старшие вашего мира, чтобы слегка пригасить желание изменений в изначальный облик.       − А подробнее?       − Старшие вселяют юный, неразумный кокон жизни в сознание воплощенного иного, давая ему большую власть над телом, чем наша истинная суть. И мы, привнесенные из других миров, можем только направлять вас, носителей, по верному пути. Вы это называете предназначением. Для нас же это – личный долг существования. Когда привнесенный извне духовный симбионт умен – он отдает бразды правления в наши руки, занимаясь только социализацией личности в обществе. Если же глуп – старается перекрыть наш личный долг жизни любыми способами, закрывая иного, низводя его до уровня обычного человека. Твой оказался умен, но раним. И слегка... неподготовлен к тем изменениям, которые случились в твоей жизни. Ни одно из действий тех, кто тебе встретился в этом мире – не несло вреда для твоей сути. Но тот духовный симбионт, которого тебе подселили – страшится любых изменений. Ему уютно жить как человеку. Только наше начальное слияние и моя частичная свобода позволила ему умерить свое влияние на тебя, дав тебе возможность расти. Но все равно я не имею еще той сферы влияния, которую бы хотел и должен был иметь изначально.       − А если еще чуток подвинуть? – я налил себе еще один кубок.       − Тебя, точнее, твоего симбионта, испугает такой напор. А мне не нужен испуганный носитель. Если же уничтожу этого симбионта – мы потеряем семью, которую искали долго и безуспешно. Только поэтому я еще терплю этот ненужный придаток. Поэтому я действую осторожно, поступательно. Недавно, в слиянии с Артаваром, ты дал мне большую свободу, и я позволил слегка перекроить твой разум, чтобы убрать некоторые блоки, поставленные этим созданием. Если ты позволишь мне еще немного потеснить его, то через какое-то время перестанешь чувствовать угрызения совести, принимая все, что получаешь – как должное.       − Как должное? – взорвался я.       − Тебя к алтарю ведут не убивать, носитель, − вартарх не изменил позы или интонации, но я ощутил легкую подколку. – Тебя ведут, чтобы ты завершил то, к чему тебя толкали с самого прихода в этот мир. По своим, человеческим правилам, они решили, что их действия изначально верны. Ты же, с моей помощью, выбрал более правильный вариант. Не вижу смысла открывать тебе то, что там произойдет, потому что твой симбионт расслабится, и ты не сделаешь все так, как собирался. А полное перевоплощение, запомни, для тебя будет болезненным. Духовно. Мы потеряем тех, кто нам дорог и кто нам доверяет. Хотя, будь мы не на человеческой планете, я бы озаботился своей полной свободой. А возможность того, что ты безболезненно покинешь этот мир, пожелав оказаться там, где твой естественный вид будет нормой – маловероятна. К тому же, тогда уже будет полностью мое воздействие, где ведущим буду я... – вартарх чуть помялся на своих конечностях, словно сомневаясь, стоит ли рассказывать дальше. – Но мне интересно, как ты действуешь и думаешь в единении с симбионтом. Это необычный урок, и обрывать его ради того, чтобы взять власть над этим телом – не собираюсь. Твой симбионт очень молод и несовершенен, но твое сознание отлично с ним сработалось. Если ты позволишь человеку, которого называешь императором, научить тебя всему, что он хотел – это будет еще интереснее.       − То есть, если я правильно понял, надо мной теперь до конца жизни нависла угроза, что в какой-то момент ты можешь устать от всех этих уроков, изменить меня полностью, и отправиться в другие миры?       Вартарх забулькал, передавая мне эмоцию смеха.       − Ты не понял того, что ты и я – это навсегда едино? Если я устану от всего того, что творит твой симбионт – я усну, чтобы проснуться потом, когда его время жизни истечет. Что действовать против тебя, то же самое, что действовать против себя? Что любое твое нежелание, любая мысль, любое настроение – отзываются и на мне так же? Скажи, носитель, тебе бы понравилось, если бы вдруг твоя правая рука решила бы отрубить твою левую? Или еще как искалечить вместилище твоего разума?       − Но ты же говорил, что можешь уничтожить...       − Говорил, что могу. Точно так же, как ты можешь, увидев, что твое тело несовершенно, сделать себе операцию, чтобы добиться его совершенства. До тех же пор, пока тебя устраивает твое тело – модифицировать ты его не будешь. Твой симбионт удивительно уживчив и лоялен. Можно сказать, что без его попустительства я бы и не проснулся.       − То есть, тебе нравится то, что есть сейчас, и менять ты это не собираешься?       − Собирался в свое время, − услышал я уверенность в голосе. – Помнишь, когда ты меня призывал, чтобы уничтожить пару личностей этого мира? У тебя было ощущение, что некто довлеет над тобой? Я тогда проснулся и мне было безумно скучно использовать свои силы в минимальных уровнях. Я хотел покорить, взять на себя бразды правления и вывести тебя на должный уровень. Меня вовремя усмирил один из людей, дав понять, что я не увижу много интересного. Сейчас я понимаю, что он имел в виду. И мне нравится, как быстро ты учишься и добиваешься собственных благ. Поэтому, если мне что-то не будет нравиться – я скажу тебе об этом прямо.       − Ясно-понятно... – задумался я, попивая вино. – А вообще – странный ты. Ощутил же свободу, так что мешает сделать все так, чтобы было по-твоему?       − Предназначение? – вартарх встал на свои щупальца, придвинувшись ко мне. – Давай я тебе покажу, что такое истинная семья, что такое наш долг, и как мы обязаны вести себя по тому закону, который сами приняли за верный?       − Покажи, − я и сам потянулся, чтобы ощутить это единение. И как только моя рука соприкоснулась с его щупальцем – я оказался в ином мире, в ином пространстве, с совершенно иной душой...       Я-вартарх шел впереди, головогрудью раздвигая лианы, вслушиваясь в множество звуков, и больше всего внимания уделяя семье: двум крылатым, что парили в небе, просматривая пространство, двум камнеподобным, что были моими стражами, и одному инсектесоиду, что шел позади, сторожа и оберегая потомство. Остальные взрослые половозрелые особи тащили на себе багаж, готовы были вступить в бой, если мы не справимся, и общались друг с другом. Нет, они общались с каждым из нас, когда мы были не в ведущей сцепке охраны. Стоило остановиться, и мы получали столько же внимания, как и средние. Но на данный момент мы были их охраной, а значит нас не нужно было отвлекать.       С каждым из семьи был установлен ментальный контакт, и я чувствовал, когда кто-то устал, кто-то захотел отлучиться по естественным надобностям, кого тревожило что-то... Это было естественно, как дыхание мира – брать на себя ментальную зависимость существ и вести их. Я был частью этой семьи. Меня растили в специальном отсеке, куда не мог проникнуть никто, кроме обслуживающего персонала. И я их ощущал именно обслуживающими, а не теми, кому я должен был служить. А потом, в один из дней, двери открылись, чтобы впустить мою семью, позволив увидеть их всех. И принять. Я долго ощупывал их, слыша смешки от щекотных прикосновений, получая свою порцию ласки, в которой было больше любви и преданности, чем я видел за всю свою жизнь. Мне доверили мою семью, а они доверились мне: стражу, лекарю, хранителю их ячейки. И с тех пор я стал их частью.       У нас, подобных мне, не было имен. Вартарх, многоногий – так называли нас. Так же как крылатых называли крылатыми, а каменных – каменными. Не потому, что не хотели обращаться лично. При ментальном контакте ты сразу понимаешь, к кому обращаются. И если этот контакт односторонний, то ты его даже не слышишь, а если многосторонний, то можешь вставить свое слово, если тебе это надо.       Свою семью я любил. Им нравилось спать в тепле моих щупалец, нравилось есть то, что я готовлю, они спокойно отдавали мне свои тела на модификацию, в случае ранения, и всегда верили в то, что я найду самый лучший, самый безопасный путь... Пока я не ошибся. Первыми погибли крылатые. Их просто сбили лазерными лучами, а я не успел поставить защиту. Потом, спасая оставшуюся семью – погибли каменные. Инсектесоид всеми силами защищал потомство, вся оставшаяся семья сбилась вокруг бедного няньки-паука, чтобы дать выжить хоть единому детенышу. А я, грудью закрывая всех – стоял перед ними, не жалея собственной жизни и сил, закрывая всех сначала энергетическими куполами, потом – собственной броней, а после – и собственной полумертвой тушей, за которой они прятались, чтобы отбиться.       Выживи хоть один из семьи - и я бы восстановился со временем. Но их образы гасли в моем разуме, прекращали свое существование, и я умирал вместе с ними, не зная, как им помочь. Пару раз пытался переделать свое полумертвое тело, чтобы дать им защиту, но не преуспел. Остались только мелкие, а они не могли дать мне сил для изменений, потому и пришлось наблюдать, как их потрошат. И когда последняя искра разума, что поддерживала мое существование, угасла – угас и я.       Я был раньше и крылатым, и каменным, и инсектесоидом... А до этого – позволял свое тело изменять железом... И никогда моя семья не гибла из-за того, что я оказывался слаб. Просто уставал, во мне переставали нуждаться, отправляя на переработку... А в этот день я понял, что не достоин быть хранителем рода. Потому и ушел, стыдясь собственной никчемности, чтобы где-то в других мирах найти себе оправдание...       − И я нашел, − переливающейся, антрацитовой тушей вартарх устроился у самых моих ног. – Я понял, что убеждения, закладываемые нам изначально - что мы неуязвимы – бред. Надо жить так, как живете вы, люди, зная, что в какой-то момент надо отступить. Отступил бы я тогда, не гнал бы свою семью вперед, уверенный в том, что справлюсь – были бы живы все. Во мне тогда не было сомнения, которое дарит тебе твой симбионт. Не было никакого решения, кроме как вперед. Это и убило меня.       − Ты не представляешь, сколько людей делают подобные ошибки, − усмехнулся я. – Живут ради цели, не умея отступать и оглядываться назад...       − Ты умеешь.       − Да когда? – удивился я.       − Ты умеешь уходить в сторону, а не бороться до итога. То, что тебе кажется неправильным – ты иссекаешь из своей жизни. И потому мне нравится учиться у тебя.       − То есть, как трус ухожу...       − Как разумный, знающий свои силы, − вартарх подобрался еще поближе, и я уже вознамерился опереться на его щупальца, как полетел кувырком вниз со склона.       − Предупредить не мог, что ты не материальный?! – рявкнул я в пустоту, ощущая ржущий клубок щупалец, что устраивался у меня в груди. – Гад!.. – я поднялся наверх, увидев, что кувшин опрокинут. – Вдвойне гад!       «Теперь ты понимаешь, почему я не пытался избавиться от твоего симбионта, носитель. Вы слишком интересны, чтобы из вас делать свое собственное дополнение...»