Искаженные

3316 год Второй Эпохи, Андуниэ, поместье Западных Князей — Ничего не изменилось, — сказал Элендиль с любопытством, выезжая на главную дорогу. Он пустил коня шагом и обернулся к сыну, явственно ожидая какого-то ответа. — В Андуниэ всегда спокойно, господин. Исильдур не знал, как себя вести. — Как Анарион? — Он в Роменне, господин. У него все в порядке. — Как дети? «Принимают за дедушку — прадеда», — ядовито подумал Исильдур, но проглотил собственные слова с чуть слышным вздохом. Не то, чтобы он совсем не понимал отца. — В городском доме, с матерью, господин. Я не знал, будет ли уместно. Элендиль посмотрел на Исильдура более внимательно. — Мне жаль, сын, — сказал он. — Я задержался в Линдоне, а потом… думаю, забыл о времени. Письмо нашло меня спустя год после твоей свадьбы. Исильдур кивнул. Отболело давно. Князь Амандиль принимал и отдавал свадебные дары вместо отца, и грешно было жаловаться на саму свадьбу — Король вершил официальный обряд с уверенной легкостью, граничащей со святотатством, одарил жениха и невесту домами в Арминалэт, кораблем, какими-то землями в колониях и прочей драгоценной мелочью без счета. В Андуниэ потом тихо провели второй обряд, перед Великими и Создателем, а потом жизнь закружила — дети, хлопоты, местные дела. Жили ярко, будто последний раз, и захватывало дыхание. Незаметно к Исильдуру отошли и дела провинции. Как он теперь понимал со странным чувством, привык считать наследником — себя. За полторы-то дюжины лет… — Как… отец? — после долгого молчания спросил Элендиль. Исильдур никогда не знал, что за тень упала между дедом и отцом в годы после смерти матери. Догадывался. Постановил — не знать. Князь Амандиль не покидал Арминалэт больше, чем на несколько недель, и каждый раз, приезжая к нему, Исильдур со стыдом думал, что надо бы задержаться и чем-то помочь. Но — старому князю не была нужна ничья помощь. Сыну он бы — позволил. Внук — не смел спросить. Дед был недосягаемо безупречен — «Нараку н’Адун» — «Орел Запада», так звали князя Амандиля даже самые лютые из Людей Короля, и спокойно владетель Андуниэ входил в Замок, и рядом с королем неизменно оказывался во всех достойных делах. И было непонятно: как, вот этот — вернейший из Верных — и безумная круговерть жизни Арминалэт?.. Пожалуй, начинать беспокоиться надо было раньше. Как рассказать отцу? Дед приехал во главе отряда и сам расседлывал коня во большом дворе, а Исильдур молчал растерянно, потому что — без объяснений, без предупреждения… — Государь пожелал прекратить видеть меня в Арменелосе, — сказал князь Амандиль в пространство и прошел в дом. Исильдур шел за ним следом и слушал. — Король собирает флот, — говорил дед, и в глазах стыло — непонятное. — Король… послушай, Исильдур, внук мой, Король наш — благородный и храбрый муж, но не все рядом с ним таковы… — Король собирает флот, — наконец, сказал Исильдур. — Да, — ответил Элендиль, и Исильдур с опозданием понял — отец сейчас — как он, Исильдур, тогда, после первых выездов в Столицу. Он не надменен и не рисуется, он просто проехал от Роменны до Арминалэт и дальше, проехал мимо Гробниц, которых больше дюжины лет не видал. Он… растерян? — Давай сперва доедем до усадьбы, — быстро предложил Исильдур. — Тебе надо поговорить с князем. *** Исильдур понял — разговор не задался. В комнате было душно. Свечи, закрытые окна, задернутые занавеси. Восемь стражей Исильдур встретил по пути. Никто из слуг не осмелился бы подслушивать, но по наружной галерее тоже ходили люди деда. Он шагнул внутрь, почтительно встал у дверей — и, наконец, понял, почему по усадьбе до сих пор не расползлась весть о возвращении наследника. Его просто никто не признал. Господина Элендиля сына Амандиля не было в этой комнате. Был высокий, светлоглазый элда: как с рисунков в книгах, как из детских путаных воспоминаний о гостях из земель на западе… или из убежищ на востоке, поди их разбери. В белой рубахе и зеленом плаще, легкий, как тень, не старый, не юный — иной. Глаза… Элендиля… были доверху полны серебром луны. В этом взгляде не было места делам людей. Не по зову Князя Андуниэ вернулся незнакомец с именем отца. — Я не желаю в этом участвовать, — устало сказал Элендиль, подперев рукой голову. — Я пришел, чтобы уговорить вас всех уйти со мной в Средиземье, отец. Наша земля ядом стала для нас. — Послушай, внук, — резко сказал князь. — Послушай, что он говорит. — Я видел сон, — тихо ответил Элендиль. — И этот сон был послан мне. — Две сотни лет! И ради чего? Чтобы мой сын отказался от всего, что я сделал? — Что ты сделал, скажи же мне? До последнего сидел в столице, надеясь, что Король одумается? О, Король прекрасно знает, что делает! — Конечно, знает! Исильдур без разрешения открыл окно и сел на подоконник. — Я вам тут зачем? — спросил он с наигранной веселостью. — Господа мои отец и дед, время уже позднее, неужто утром не договорите? — Мы должны собрать всех, кого можно, и уплыть с Острова, — повторил Элендиль, глядя на сына отсутствующе. — Нет, дорогой мой сын, мы должны отправить с Острова ненадежных и сесть тихо, пока флот не будет собран. А вот потом — потом придет твой черед с торжеством войти в Столицу. — Господин мой дед… — Отец, это… — Это — Скипетр, — сказал Амандиль тихо. Исильдур выглянул наружу и проверил, где там стража, и не подслушивают ли сами, все восемь, плечом к плечу, ухо к уху, допустим, прямо под окном. И только потом выдохнул сквозь зубы. — Это измена, — сказал он, сам не веря собственным словам. Амандиль усмехнулся. — Меня – обвиняешь в измене? Храбро. Глупо. Король знает. И цена давно заплачена. Других наследников нет и не будет. Элендиль закрыл глаза. — Нет, — твердо сказал он. — Я отказываюсь от твоих планов, отец. Амандиль опустил голову и на миг показался чудовищно уставшим. — Хорошо, — ответил он и пожевал губами по-стариковски. — Хорошо. Тогда, боюсь, сын мой, тебе придется умереть. — Что? — переспросил Исильдур растерянно. — Что, если княжич Элендиль никогда так и не вернулся? — спросил Амандиль холодным, чужим тоном. — Что, если один из прибрежных эльфов настолько сдружился с княжичем, что после его смерти привез семье немногочисленные сохранившиеся вещи и рассказал про обстоятельства гибели?.. Тогда семья поблагодарит эльфа, рискнувшего через весь Остров пробраться в Андуниэ и обеспечит этому эльфу безопасную дорогу назад, в Линдон. В глазах Элендиля стыло понимание. — Скажи, внук, разве так уж плохо звучит — Тар-Исильдур? — горечь в голосе Амандиля стала совершенно явной. *** Между сном и явью мир был подобен гигантской арфе. Взбудораженный разум не давал покоя, подкидывал все новые куски кошмарной беседы, не закончившейся, по сути, ничем, перебирал струны, заставляя снова звучать: ...предопределено править Островом, если первая линия угасает... ...не предательство — услуга, договор... ...дождаться флота и после... Контрапунктом вступал другой голос: ...бессмысленно. Порчу не отогнать... ...наказание, кара создателя... ...поверить и покинуть родину... Оба сливались в хоре: ...начать заново! С чистого листа — разве не хотел бы? Устроить так, как хочется тебе... С детства Исильдур ненавидел игру на арфе. С тех пор мало что изменилось. Он ворочался в кровати до предрассветного часа, пока спор отца и деда не расплылся в бесформенную, неузнаваемую нотную последовательность и не увлек в себя вереницу других фигур и мелодий. Перед Исильдуром пролетела в танце грозная королева Зимрафэль, оглянулась через плечо, и лицо ее на миг стало похожим на лицо обожаемой жены. Королеву сменил Король на вороном коне — странно, подумал Исильдур сквозь сон, коней государь предпочитает буланых... но лицо Короля было как отражение в зеркале, а пока он смотрел в это самое зеркало, из-за плеча поднялся черный двойник, превратился в Зигура. Но и проклятый колдун не задержался надолго, уселся в кресло по левую руку Королевы, знакомо свел вместе пальцы рук и Исильдур понял, что смотрит в лицо деду. Дед кивком обратил внимание Исильдура на распахнутое окно, под которым подслушивала вся ближняя гвардия и челядь, а когда Исильдур сердито высунулся наружу и потянул на себя ставень, подошел отец, больше похожий сейчас на собственного старшего внука, Элендура. Исильдур поднял на него взгляд. И замер. Позабыв человеческую речь, замычал, замотал головой, забился в кровати. Раздвигая собой звезды, над его миром навсегда вставала — волна. Проснулся от крика, подумал было — собственного, но нет, кричали в доме. Встал, пошатываясь, утер оборотной стороной ладони лицо — соль жгла кожу. То ли вечерние сумерки, то ли только-только рассвет, не поймешь даже, сколько проспал, да и был ли это сон? Крик повторился. Исильдур второпях натянул первые попавшиеся штаны и выскочил из комнаты, не беспокоясь о внешнем виде и достоинстве. Показалось — не до того сейчас. На лестнице столкнулся с отцом. Элендиль тоже был в одних штанах и рубахе, но держал в руках пояс с оружием. Они молча переглянулись и бросились в сторону княжеских покоев. Князь Амандиль стоял посреди центральной лестницы, а у его ног лежало тело старшего кастеляна. Кровь стекала по светлому камню ступеней, капала с обнаженного меча в руках у князя. Когда дед развернулся к ним, Исильдур обреченно понял, что сны сегодня снились, кажется, всему поместью, а князь Андуниэ не смог — или не захотел — проснуться собой. За спиной ахнул кто-то из подбежавших слуг. В неверном предутреннем свете лицо князя двоилось, дрожало, как отражение в бегущей воде, наслаивался другой формы подбородок, чуть по иному изгибались брови... Только глаза оставались неизменными — серые, печальные... безумные. — В эту землю я пришел, и в этой земле пребуду до скончания веков, — сказал князь Амандиль глухо и поднял меч. Никогда он не двигался с такой убийственной грацией. Исильдур когда-то, ребенком, специально считал с летописной книгой в руках: рано принявший венец Андуниэ, Амандиль, сын Нумендиля, не успел даже отслужить обычный срок на флоте, а может, и вовсе не бывал в колониях. Не воевал, не обучался сверх обычного владению оружием. Он был — второй после Короля, Князь Западного Дома. Для детей и внуков он нашел лучших учителей, но лично ему оружие всегда было без надобности. До этой ночи. — Отец? — с тоской в голосе спросил Элендиль. — Наша земля, — сказал князь Амандиль и пошел вниз по ступеням. — Никому! Ни Зигуру, ни низшим, ни глупым варварам, ни эльфам, ни Валар, ни даже Единому — никому не отдам я этой земли. Эленна норэо! Они хотят уничтожить тебя... нет, я не попадусь в эту ловушку. Кого прислали в мой дом под видом сына? Кого хотели обмануть чародейской тварью? «Что, если княжич Элендиль никогда так и не вернулся?» — далеким эхом отозвалось под сводами зала. Элендиль ушел от первых четырех ударов, а потом выдернул из ножен меч. Но — все еще уклонялся, отступал, кружил по зале... Клинок плясал в его руке, как живой, но князь Амандиль будто сам подставлялся под удар, заставляя сына отдергивать, отводить меч, ломая рисунок боя, ломая самого Элендиля. Исильдур застыл, завороженный, и пропустил момент, когда белая рубаха отца окрасилась кровью. Мимо рванулся кто-то из дедовых гвардейцев, попытался — кинуться в ноги, сбить, остановить... Князь вспорол воину горло самым кончиком клинка и вновь обернулся к Элендилю. — Не надо, отец, — простонал Элендиль, зажимая рукой рану. — Не поддавайся им. Вернись! — Что толку, — тихо сказал Амандиль, отводя меч для решающего удара, — что толку, если все предрешено и никого уже не спасти? Лучше я заберу с собой всех, кого смогу, уйду сам, а не по чужой воле! Исильдур обрушил деду на голову золотой тяжелый подсвечник. *** Мучительно долгой была дорога до Арминалэт. Мучительным был подъем к замку, взгляды стражей, изумленные лица придворных. Мучительно неуместно выглядел сейчас Элендиль перед Королем — растерявший всю свою эльфийскую инаковость, а княжеской уверенности пока что не обретший. — Вот знак княжеской власти, — сказал Элендиль и раскрыл простой деревянный ларец. Блеснул звездным светом тонкий обруч с одним крупным камнем-слезой. — Господин отец мой, Амандиль… отплыл в сторону Запада и не взял с собой никого, кроме трех старых слуг. Я послал за ними корабль, но ничего не нашли в прибрежных водах и нет больше об отце моем никаких вестей. Король смотрел на венец молча. Королева Зимрафэль встала с кресла, подхватила Короля под руку. — Отплыл искать помощи и совета Великих Валар… как ожидаемо от старого Князя Западного Дома, — спокойно сказал Ар-Фаразон, и Исильдуру почудился в словах короля острый блеск оружейной стали. — Я все легче отношусь с годами ко лжи. А это — хорошая ложь. Правильная. Но… скажи мне, Элендиль, сын Амандиля, это было — хотя бы — быстро? Элендиль молчал и сжимал шкатулку в побелевших пальцах. — Понятно, — сказал Ар-Фаразон, не изменившись в лице. — Ну что же… Звезда Элроса — по праву крови твоя. А о том, сколько тебе ее носить, мы рассудим позже. Исильдур выдохнул. Слишком заметно, потому что Король перевел взгляд на него. Но не сказал — ничего. — Я по-прежнему не желаю видеть в Арминалэт Князя Западного Дома, — сухо закончил Ар-Фаразон. Элендиль молча поклонился. Уже на лестнице Исильдур оглянулся. Среди цветов и лоз, на малой террасе, где Король принимал иногда высокородных, стояли двое — и мучительно пусто было рядом с Королевой. Показалось, сейчас из-за увитой плющом решетки выйдет седой старик в черном и серебре, взмахнет рукой, непочтительно кивнет Королю... Из теней рядом с верхним выходом выступил третий — в черном, встал рядом с Королем. Исильдур стиснул зубы и поспешил к дверям.