Узор трилистника

С каждым днём «Regents» набирала обороты, оживление вокруг группировки росло, вновь поднимая её на первое место в преступном мире Южной Калифорнии. В то время, как ситуация с А7Х была диаметрально противоположная. СМИ ещё некоторое время активно обсуждали тему убийства Гейтса, недвусмысленно намекая, кто за этим стоит. Бейлу такой ажиотаж был только на руку – пусть все враги трепещут и зарубят себе на носу, что с «Regents» шутки плохи. Не в первый раз он отметил, что достиг своей цели не иначе как благодаря Даниэлю. И отношение к собственному сыну после этого стало совсем иным. Кристиан сам не мог объяснить внутренние перемены в настроении. Но он также не мог не заметить их и в Даниэле. Если раньше общение отца и сына строилось на столкновении характеров, каждый из них тянул одеяло на себя, хитрил и прятал истинные намерения за фальшивыми улыбками, то теперь на замену пришла непривычная покорность со стороны Даниэля, сдержанный холодок во взгляде и разговоре, словно смирение со своей участью. И Бейла старшего такое положение дел, как ни странно, раздражало. Сначала он был уверен, что это очередной трюк Кларка, в которых ему не было равных, но позже убедился в обратном. Он непроизвольно начал вспоминать все их встречи, непонятно зачем анализируя поведение сына. Он вспомнил, как его бесила неиссякаемая наглость и напыщенный пафос, сквозящий во всём облике Даниэля. Как он ни разу не мог бы угадать, что тот выдаст или натворит в следующую секунду. С самой первой встречи он рухнул на Кристиана как снег на голову. Благодаря своей настырности всё-таки влез в его дела, в его жизнь, в его мысли. Зачем же Кристиан ему это позволил? Ведь он никогда не считал Кларка чем-то большим, нежели просто неудачным экспериментом в личной жизни. Все эти мысли оставляли после себя странный осадок. И вновь будоражили разум, когда он видел Даниэля вживую, смотрел в его глаза, которые уже не блестели, как раньше, губы не искажала ехидная ухмылка. Он лишь молча жевал зубочистку, смотрел прямо перед собой, будто запрограммированная машина, и весь его вид свидетельствовал о желании поскорее оказаться в другом месте. – Сегодня у меня для тебя кое-что интересное, – весело начал Кристиан, пытаясь привлечь внимание Даниэля фотокарточкой. – У этого человека скоро праздник, который нужно будет испортить. Уверен, ты справишься. Даниэль машинально взял фотографию, даже не удостоив её взглядом. Какая к чёрту разница, если видишь человека в первый и последний раз? Его даже не волновало, как именно требовалось испортить тому жизнь, неудивительно, если и вовсе её отобрать. Не по своей воле Кларк стал частым гостем в штабе отца. Стал одним из таких же бездушных рабов системы, которые безукоризненно выполняли любой приказ, создавая видимость дружной семьи. Хотя каждый из них готов был в любой момент перегрызть друг другу глотку. Парень молча кивнул, уставившись в одну точку. Его мысли сейчас были слишком далеко. Даниэль безумно скучал по клубу, по родной сердцу атмосфере, по Рику, которого считал своим другом. Он бы многое отдал за то, чтобы снова распивать с ним на брудершафт, отмечая очередное успешное шоу в клубе, даже за то, чтобы просто вернуться в Сан-Франциско, забыть навсегда Лос-Анджелес и человека, который предал его веру в семью. – Даниэль, у тебя всё в порядке? Реальность больно ударила Кларка по голове. Что он сейчас услышал? Нет, не просто слова – неподдельную искренность и даже, невероятно, заботу в голосе! Рот Кристиана всю жизнь извергал лишь язву, и проступившие в его гнилом сердце человеческие чувства казались самой правдоподобной галлюцинацией. Даниэль наконец-то повернулся и впервые в жизни без тайного умысла посмотрел прямым взглядом в глаза Кристиана. То, что он увидел, не укладывалось ни в какие рамки мироздания. Само время замедлило свой ход, отказываясь верить в происходящее. В глазах, что всегда отражали падшую душу, внезапно появился проблеск. Даниэль был настолько обескуражен, что даже забыл, как дышать. Помощь пришла, откуда не ждали – зубочистка стремительно полетела на пол, ненароком обрывая едва возникшую хрупкую ниточку. Кларк тотчас наклонился, чтобы подобрать её и тем самым уйти от ответа. Кристиан нахмурился, стиснув зубы от внезапного порыва слабости. Он не знал, что его больше бесило: непонятно каким образом вырвавшаяся из его уст фраза, или реакция Даниэля. Или же, чёрт возьми, проклятая зубочистка. Непреодолимое желание перевести тему накрыло с головой. Бейл предложил выпить, себе в первую очередь. Однако ответ Кларка ещё больше выбил его из колеи. – Я не пью. "Не пьёшь? Что ты пытаешься доказать мне этим, ублюдок? Невообразимой наглости враньё. А каким тоном сказано!" Злость вспыхнула в Кристиане чёрным пламенем. Он едва сдержался, чтобы не вылить содержимое бутылки на голову этому равнодушному гордецу. Однако он лишь выпил, прямо из горла. Даниэль улучил момент и как ни в чем не бывало, заявил: – У меня всё в полном порядке. Затем развернулся и покинул кабинет, оставляя Кристиана в абсолютном замешательстве.

***

Холод. Пустота. Одиночество. Как давно это стало привычным состоянием? С тех пор, как ушёл из жизни отец Джимми, ему было так паршиво и одиноко. Так пустынно в этом мире. Теперь не стало Брайана. Каждый день Джеймс прокручивал это в голове и каждый раз не мог найти ответ. Не мог поверить, не мог принять. Принять мир, в котором Брайана больше нет. Разве мог он такое представить, даже допустить такую мысль? Друга убили на его глазах. Зверски, беспощадно, молниеносно. Жуткая картина навсегда запечатлелась в его мозгу. Он не сможет её стереть, как бы не пытался. Слишком много родных людей он потерял. Отца, брата. Почему Вселенная так жестока, почему она забирает лучших людей? Брайан всегда был путеводной звездой для Джимми, его уверенностью в себе, его верой в завтрашний день. Теперь его душа треснула, как хрупкое стекло и разбилась на осколки – Джеймс больше ни во что не верит. Он больше не хочет. Быть там, где Брайана нет. «Помоги мне справиться с этим безумием. Без тебя я погибну». Лучший друг. Брат. Он всегда был Джимми чуточку ближе других, он был второй половинкой его души. Брайан чувствовал Салливана лучше, чем он сам. С самого детства они были неразлучны. И как же ему продолжать свой путь, если Бри нет рядом, и уже никогда не будет? Возможно, это немного эгоистично, ведь братьям сейчас также тяжело. Но Джиму тяжело вдвойне. Погасла звезда, что зажигала в нем желание жить и творить безумные вещи. Способен ли он теперь на безумство? И что самое главное, останется ли он тем самым Джимми Салливаном? «Джеймс едва не выпал в осадок, увидев Брайана в дверях своего дома в подобном виде: лицо в царапинах и кровоподтёках, губа разбита, из обеих ноздрей лилась алая жидкость поверх запёкшегося грязно бордового пятна. Он хлюпал носом, заглатывая кровавые потоки, а в карих глазах горели гнев и ярость. – Тебя кто так разукрасил?! – опешил Джимми, и не раздумывая повёл друга в ванную, где находилась аптечка. – Я её ненавижу, – процедил парень. – Ненавижу всех женщин, меркантильные чертовки. Объектом ненависти была девушка по имени Джессика, в которую Брайан был безнадёжно влюблён ещё с первого класса. После длительных попыток ему удалось, наконец, добиться свидания. В назначенном месте его ожидало ужасное: Джессику зажали в углу несколько ребят. Брайан, конечно же, встал на защиту девушки, за что как следует поплатился. А Джессика только этого и ждала. Оказалось, всё было подстроено, никто из парней к ней приставать не собирался. Она с друзьями, один из которых, к тому же, был ее бойфрендом, разыграла этот спектакль только, чтобы посмеяться над чувствами Хейнера, и унизить его. Это был самый настоящий плевок в душу. Джимми не нужно искать повод вступиться за друга. Он уже готов был начистить физиономии обидчикам, но Брайан его остановил. – Ты будешь позволять какой-то дешёвке издеваться над собой? Нет, мы пойдем к ним и покажем, с кем они связались! – Никуда мы не пойдём. Она не должна видеть, что небезразлична мне. Урок я уже усвоил: никогда не связываться с бабами. – Ты придурок, Хейнер! – возмутился Джимми. В течение продолжительного времени он уговаривал друга постоять за себя, читал нотации, что надо уметь ставить плохих людей на место и называл не самыми ласковыми словами. Бесполезно. Парень упёрся рогом, и его невозможно было переубедить. – Давай хоть выпьем что ли? – Джимми стало жаль безутешного Брайана. Они частенько баловались алкоголем, но в этот раз побили все рекорды. Много разных глупостей было сказано в тот вечер. Расположившись в пустой ванне, Брайан клялся, что больше никому не позволит пудрить себе мозги, что он навсегда запер своё сердце и никого к себе не подпустит. А Джимми грозился записаться на карате и «вышибать дерьмо из всех говнюков». – Бри, клянусь, что бы ни случилось, я всегда порву за тебя глотку любому. За всех своих братьев. Вы – мои самые лучшие друзья, моя семья. Я никогда вас не брошу. Расстроганный Хейнер прижал Джимми к себе: – Я так тебя люблю, братишка, не знаю, что бы делал без тебя. – Братья навеки, – он подставил кулак для обмена ударом. Спустя неделю Джимми нашёл Брайана легко одетого, хотя на улице был жуткий ветер и сгущались тучи, предзнаменуя дождь, что довольно редкое явление для солнечной Калифорнии. Он сидел на крыльце своего дома в одних шортах и поглощал фруктовый лёд, не щадя дёсны, которые буквально изнывали от холода. – Совсем рехнулся? – Салливан выхватил у друга лакомство и швырнул на соседний участок. – Простынешь. – Оставь меня, – произнёс безразличный вялый голос. – Может, я хочу подхватить воспаление лёгких и умереть. – Только попробуй умереть, и я тебя прибью! – Сам-то понял, что сказал? – в карих глазах скользнула усмешка, вызывая у Джимми улыбку. Он снял с себя куртку, сел рядом с другом и накинул на них обоих. – В таком случае воспаление лёгких будем получать вместе. В это время где-то уже сверкнула молния, и начался дождь, который очень быстро превратился в ливень. – Почему жизнь такая дерьмовая штука, Джимми? Салливан готов был отвесить подзатыльник за такой вопрос. – Придурок, тебе всего пятнадцать лет. Ты жизни-то не видел. Ливень всё барабанил по сырому асфальту. – Зато я вижу её в тебе. Неожиданная фраза осела у Салливана где-то в грудной клетке, растворяясь приятным теплом. Он ближе придвинулся к парню, обхватив колени руками. Становилось зябко. Парни промокли до нитки, но куртка Джимми словно пропитана согревающими лучами. Плевать, если завтра простуда, ангина или воспаление лёгких. Плевать на плохую погоду и разбитое сердце. Есть момент: здесь и сейчас. Есть лучший друг. Есть о чём помолчать». Последнее, что Джимми увидел в глазах брата, тоже была жизнь. А ещё любовь. Спустя столько времени светлое чувство, наконец, посетило Брайана, разочаровавшегося в женщинах. Это единственное, чему сейчас мог порадоваться Салливан. Колоссальные усилия потребовались парням, чтобы выйти из запоя, из кабинета и из чёрной дыры, которая холодными липкими объятиями утаскивала их на самое дно. Но так не могло продолжаться вечно. Близкие им люди тоже нуждались в поддержке: родители Брайана, семья Мэтта, Мишель. Чета Хейнеров была очень рада визиту парней. Мистер Хейнер держался молодцом, улыбался, вспоминая детство Брайана и его друзей, но в его глазах навсегда поселилась глубокая тоска. Тяжелее было от того, что он ничем не мог утешить свою жену, которая каждую ночь проводила в слезах, засыпала лишь под утро, и даже во сне вся съёживалась и вздрагивала. "Дети не должны умирать раньше родителей" – подумал Джеймс, глядя на супружескую пару, которая постарела на все двадцать лет. Миссис Хейнер подошла к Джимми, когда он любовно рассматривал доску для сёрфинга, которую Брай так ни разу и не испробовал. Чёрно-белая, с заострённым носом, она была расписана в виде рыбьего скелета. Ручная работа. Это они с ребятами посоветовали художника. Родители всегда знали, как угодить сыну. – Так обидно, что Бри на ней не катался. Почему-то он всегда придавал вещам некий сакральный смысл. Если то, чем он пользуется, устаревает и ему требуется замена, то новое долго будет ждать звёздного часа. – Он мечтал поймать самую большую волну. И на самом достойном сёрфе, – улыбнулся Джимми. – Мы так редко виделись в последнее время. Но знаешь, даже на расстоянии я чувствовала, как он начал меняться. Как теплел его голос и мысли, он начинал говорить о таких вещах, которые я раньше от него не слышала. Я более, чем уверенна, что это Мишель на него повлияла. Женщина тихонько всхлипнула. – Она такая славная девочка. У меня могли быть такие прекрасные внуки. Салливан мягко взял её руку и накрыл своей. – Я знаю, что вы были очень близки, Джимми. Ты мне как второй сын. Поэтому я хочу тебя попросить: не оставляй Мишель. Она такая хрупкая, это горе её иссушит. Джимми кивнул и обнял миссис Хейнер. Позже он с друзьями оказался в доме ДиБенедетто. Пока все были увлечены игрой с маленьким Диланом, парень заметил отсутствие сестры Вэлери и решил проверить её комнату. Джимми осторожно постучал в дверь на втором этаже. Реакции с противоположной стороны не последовало. Парень потянул за ручку, дверь оказалась не заперта, и осторожно вошёл. Первое, что он уловил – аура. Комната, где обитает женщина, должна излучать другую энергетику – лёгкую, непринужденную, навевать уют и спокойствие. Однако сейчас воздух не витал в пространстве, а словно обрёл вес и тяжесть. Комната солнечных цветов тонула в сером унынии. На кровати сидела Мишель в неподвижной позе и держала в руках книгу. Глаза девушки ловили строчки, но мысли её блуждали в закоулках собственного разума. Она не видела Джима, а он не хотел нарушать её пространство. Неожиданно они встретились взглядами, уголок губы парня чуть приподнялся, а девушка сохраняла всё то же безразличие, точно не осознавая, что перед ней кто-то стоит. – Здравствуй, – Джимми сказал приветствие настолько тихо, почти шёпотом. Почему-то его голос резко сел. Наконец Мишель пробудилась от полёта мыслей. Взгляд стал осмысленным. Но сколько в нём было тоски и печали! В груди Салливана неприятно кольнуло. – Джимми, я... Прости, даже не заметила, как ты вошёл. – Я стучал, ты не ответила. Извини, не хотел тебя беспокоить. – Я вообще перестала реагировать на внешние раздражители. Сама не своя, часто выпадаю из реальности. Повисло молчание. Парень аккуратно присел на краешек кровати, осматривая убранство комнаты, и остановил взгляд на книге Мишель. – Что читаешь? – Ох, кажется, какой-то приключенческий роман. Я не вдаюсь в подробности, – как можно оптимистичней ответила Мишель. Но глаза предательски выдавали её попытки доказать самой себе, что всё хорошо. – Знаешь, Бри не был силён в художественной литературе, часто путал великих классиков, приписывая им чужие произведения, – с лёгкой улыбкой вспомнил Джимми. – Ему больше по душе была научная литература: про подводный мир, космос, военную технику. В школе он обожал географию и часто пытался привлечь внимание молодой учительницы своими выходками. – Он мне рассказывал, что учил испанский язык. – Да-а, было такое дело. Он вообще много чем увлекался и почти всегда забрасывал. Потому что на систематические занятия чем-то одним у него просто не хватало терпения и дисциплины. Дисциплина в принципе не про нашу компанию. Разве что Заки своим бейсболом ломал всю систему, – усмехнулся парень. – Зак у вас самый серьёзный и ответственный. – Это точно. А Бри – самый эмоциональный и безбашенный. – Когда я впервые увидела Брайана, не знаю, чем он меня зацепил. Но он словно глоток свежего воздуха в моей однообразной повседневности. Словно я все это время спала, а его появление оживило меня, и я будто расцвела. Пусть глупо, пусть по-девичьи, но он тот единственный, ради которого я была готова отдать всё на свете. Джимми по-доброму улыбнулся своим мыслям. – Ты удивительная, Мишель. Брайан не ошибся в своём выборе. Ты изменила его в самую лучшую сторону. Он почувствовал, как дыхание Мишель становится громче и более прерывистым. Веки начали трепетать, а губы легонько подрагивали. Девушка больше не могла сдерживать свои душевные терзания. Горькие слёзы безостановочно текли по щекам, превращаясь в надрывный плач. Она прижалась к Джимми, как единственному, кто мог сейчас хоть немного её успокоить. Парень обнял Мишель, мягко гладя по голове и чувствуя, как рубашка на груди становится влажной. Она словно тёплое маленькое солнышко, которое хочется уберечь от всех тягот и невзгод. Мишель не заслужила таких страданий. Тут дверь приоткрыла Вэлери, но увидев душераздирающую картину, поспешила закрыть обратно. Она уже развернулась, чтобы уйти, но её остановил отчаянный голос сестры. Сквозь слёзы Мишель просила Салливана, чтобы А7Х не мстили врагам и никого не убивали. Вэл напряжённо ждала, что скажет Джимми. Угнетающее молчание послужило ответом вместо тысячи слов. copyright©black agony 2018