Мой любимый псих

      Его губы так нежно и чувственно прикасались к моим, язык скользил внутрь, будто наслаждаясь вкусом крови у меня во рту, а я безвольно повис в его руках, словно мёртвая кукла, холодея от его прикосновений. Я не мог сопротивляться и постепенно чувствовал, как медленно, но верно меня тянет на дно. Меня опутывают его цепи, и захлопывается дверь золотой клетки.       Этот дребезг тяжёлого металла. Он приводит меня в чувства. Не успевает защёлкнуться железный замок.       Я упёрся ладонями в грудь и попытался оттолкнуть его. — Нет! Не надо! — застонал я ему в губы, но Саша лишь крепче обнял меня, не позволяя выпутаться из объятий. Тогда я рыкнул и сомкнул острые зубы на его языке, сжимая челюсти не настолько сильно, чтобы откусить, но достаточно, чтобы почувствовать его горячую кровь, наполняющую мой рот.       Наконец он сам оттолкнул меня и отпрянул в сторону, утирая тыльной стороной руки кровь с уголка губ. — Не делай этого! — прохрипел я угрожающе. — Никогда больше! Ты — не он. Ты не похож на него. Ты не должен этого делать! Не должен!       Меня всего трясёт, моё тело горит в тех местах, где он прикасался ко мне. Я задыхаюсь. Мне так тесно здесь, тесно с ним наедине. Эта комната сжимается, а кровавые стены давят.       Из последних сил я поднялся с колен и гордо выпрямился. Он всё ещё сидел на полу и непонимающе смотрел на меня исподлобья. Зрачки были расширены, и из-за них почти не видна янтарная радужка глаз. Халат был заляпан моей кровью, как и одежда под ним, волосы растрёпаны, а пальцы беспощадно терзали друг друга. Алекс улыбался и что-то беспорядочно шептал окровавленными губами. Сейчас он походил на психа больше, чем я, а эти стены были ему под стать. Я сдавленно хохотнул, развернулся и направился к двери, из которой бил тусклый больничный свет. Ещё шаг, и я оказался за порогом. Пьянящая свобода. Голоса общим гулом отошли на задний план, а я обернулся и поглядел в испуганные почти нечеловеческие глаза. Тень улыбки промелькнула на моих губах, и я без сожаления захлопнул дверь карцера.       Цепляясь за стенки, я стал пробираться по незнакомому коридору в поисках выхода. Не было сил сопротивляться, не было сил куда-то бежать. Загнанный зверь получил свободу, но он вырос в клетке и не знал, как выжить вне её стен. На кушетке у самой двери лежала стопка белых медицинских халатов, я взял верхний и накинул на плечи, чтобы хоть как-то защититься от грузного взгляда этого мира. Решётчатая дверь между корпусами психушки, само собой, была заперта, но где-то вдалеке послышались быстрые шаги. Я тут же нырнул в тень, сливаясь с ней, а, открыв ключами решётку, мимо меня быстро пролетел сторож.       Кончиками пальцев я уцепил дверь ровно за долю секунды до того, как она бы закрылась и щёлкнул магнитный замок. Я бы не назвал это ловкостью, скорее — везением. Пока я пробирался по пустынным тусклым коридорам больницы в свою часть, мимо меня несколько раз пробегали медсёстры и санитары, явно направляясь туда, откуда я пришёл. Неужели я всех так переполошил? Я вроде бы не хотел.       А вот и наше крыло… Как ни странно, но и здесь было пусто. На входе у решётки больше не дежурил охранник, и я спокойно прошмыгнул, сгребя в карман халата пачку сигарет и зажигалку, лежащие на подлокотнике кресла у самой двери.       Чтобы добыть ключ от палаты, пришлось постараться: я разбил окошко, из которого нам ежедневно выдавали бумажную чашечку с таблетками, затем пролез внутрь. К счастью, я оказался достаточно худым для этого и обратно уже выбрался с ключами от тринадцатой палаты. От моей палаты. От моих покоев. Моего владения. Моей территории.       Оказавшись внутри, я вновь закрыл дверь на ключ. Мои товарищи были на месте, даже молчаливого наблюдателя уже вернули из карцера. Но они все уже крепко спали, пристёгнутые ремнями к своим койкам, а моя была выглажена, накрахмалена и аккуратно заправлена. Я тут же сдёрнул с неё покрывало, скинул с себя халат и забрался наконец под одеяло. Сразу стало тепло и уютно. За дверью кто-то копошился, то загорался свет, то вновь выключался, где-то далеко слышались разговоры и хлопали двери, а я повернулся, закрыл глаза и погрузился в сладкую полудрёму, чувствуя, как отчего-то улыбка всё не сходит с моего лица. Сегодня он навестил меня, и это было самое главное.