Преступление по де Саду

Позавтракав и одевшись, Вилле понял, что дома делать больше нечего: убраться в квартире он все равно бы не успел, и потому решил пойти в агентство пешком. Одну проблему этим утром ему все-таки удалось разрешить, а именно выяснить личность отправителя таинственного письма. Им оказался Кристоф Шнайдер — детектив из конторы. Ви даже обрадовался такому раскладу: его предположение по поводу «кого-то с работы» оказалось верным, и это была, скорее всего, просто шутка. Но все же совпадение фраз из сна и сообщения немного пугало. *** Перед глазами Шнайдера, разбирающегося в каком-то досье, предстал белый лист формата «А-4», на котором крупным размашистым почерком была сделана надпись черным маркером на немецком языке, а все остальное бумажное пространство занимали вопросительные знаки. Мужчина оторвался от своего занятия, взял записку и поднес к глазам.  — Хм… Вилле, ты тоже, несмотря на то, что похож на беспризорника, — невозмутимо проговорил Кристоф, протягивая бумагу обратно секретарю.  — Зачем? — спросил Вилле, так и не взяв листок.  — Что «зачем»?! — изобразил удивление детектив.  — Слать мне эту дрочь на электронную почту! — Вилле указал на лист, начиная выходить из себя.  — Не, в нашем с Риделем послании не было столько знаков вопроса, — так же спокойно пожал плечами Шнайдер, кивнув головой в сторону лысого высокого мужчины за компьютером.  — Да не кипишуй ты так, малой. Это что-то вроде посвящения, — вмешался с объяснениями тот самый Ридель.  — Очень интересно. Вроде люди взрослые, — сделал замечание Вилле и быстрым шагом отправился к себе в приемную. Линдеманн еще не пришел, и Вилле решил пока разобрать свое рабочее место: его предшественница ушла, так и не захватив свои вещи, которые занимали практически весь письменный стол, потому Ви подумал отвести для них пустующий ящик в нем. Когда он почти закончил перекладывать многочисленные лаки для ногтей, непишущие ручки, женские журналы, в приемную вошли.  — Эм… ты не очень занят? — поинтересовался Кристоф. Парень поднялся из-под стола, закрыл ящик и посмотрел на мужчину. — Слушай, ты извини, если напугали и все такое, просто это у нас что-то вроде традиции, понимаешь? — начал оправдываться детектив  — Слать херню на электронную почту? — наконец заговорил секретарь, усаживаясь на крутящийся стул.  — Не всегда, — Крис с неприятным звуком пододвинул табуретку, что стояла рядом со входной дверью в приемную, и уселся напротив Вилле. — Одной, например, Ядвига вроде ее звали, да-да точно! Опаздывала постоянно еще. В общем, я отскринил экран на компьютере, удалил потом с него все иконки и поставил на заставку скрин. Она приходит, тыкает-тыкает — а ни черта! Хотела даже мастера вызывать. Только спустя час до нее дошло, в чем дело! — улыбнулся воспоминаниям о розыгрыше Кристоф. Вилле хмыкнул и направился к кулеру. Повисла неловкая пауза.  — А ты реально компьютерный гений, не иначе! — похвалил парня Шнайдер, чтобы возобновить диалог. — Молодчина, догадался! — одобрил мужчина.  — Чувак, я всего лишь взломал твою почту. Причем довольно быстро, — ответил Вилле. Опять молчание.  — Мы тут всем отделом собрались в пятницу после работы пивка выпить… Давай с нами, — предложил Кристоф. Поняв, что ответа, скорее всего, не последует, он направился к двери. — Короче, надумаешь — сообщи, — на всякий случай добавил он. Парень кивнул. Вилле все-таки решил сходить с новым коллективом в паб. Что он, собственно, потеряет? А отношения с сотрудниками тоже нужно выстраивать, ведь парень планирует остаться в «Rammstein» дольше, чем на испытательный срок, потому как-то нужно взаимодействовать с окружающими. К тому же сам Вилле никуда не навязывался — его пригласили. А он просто примет это приглашение. ***  — Лоренца-то твоего кокнули, — вдруг раздался низкий знакомый голос. Секретарь даже дернулся от неожиданности. Пришел Тилль.  — Видел в интернете, — отозвался парень. — Так вы обнаружили? — уже на немецком и гораздо тише задал вопрос он.  — Пока нет, — отрезал Линдеманн, так же сухо добавив: — Сделай мне чай черный.  — Сколько сахара? — поинтересовался Вилле.  — Один кубик, — быстро проговорил Тилль и поспешно удалился к себе. Мужчина уселся за свой стол, оглядел кабинет и хотел было приступить к чтению очередного дела, как вдруг поймал себя на мысли, что просто не может работать. Какая-то неведомая, делающая конечности ватными, лень взялась не пойми откуда. Линдеманн сослался на недосып. Но ведь и в сон его, в принципе, не клонило. Он глянул в промежуток между жалюзи на стеклянной перегородке, отделяющей кабинет от приемной. Тилль увидел Вилле, заваривающего ему чай, и поймал себя на мысли, что вновь разглядывает молодого человека. Линдеманн отметил: его помощник одет куда приличнее, чем вчера — на нем обыкновенная светло-серая рубашка без рисунка, более узкие серые же джинсы и все та же вчерашняя толстовка, на голове нет больше черной вязаной шапки, то и дело сползающей на глаза. Да, Линдеманн не требовал от своих подчиненных соблюдения дресс-кода, но Вилле, по его мнению, днем ранее был похож скорее на уличного хулигана, у которого отобрали баллончик с краской для граффити, чем на секретаря в приличной компании, и если бы он пришел в таком же виде, то детектив обязательно сделал бы ему замечание. Но этого удалось избежать. А Тилля посетило странное, непонятное ему самому желание: потрепать Вилле по кудрявым волосам, почувствовать, какие они на ощупь. Мужчина тут же зажмурился и встряхнул головой, будто пытаясь отогнать подобные желания. Ему словно стало стыдно. «Ну нет, только не это!» — пронеслось в голове у детектива. Ему понравился секретарь. И не только как профессионал. Тилль понял это еще яснее. Но мужчина пытался подавить в себе типичное для влюбленных людей эйфорическое чувство, потому что в этой симпатии его смущало абсолютно все. Во-первых, Линдеманн не признавал служебных романов, считая, что в девяти из десяти случаев они ни к чему хорошему не приведут, да еще и совместная работа в случае расставания, которое непременно последует, и как потом смотреть друг другу в глаза? К тому же Тилль одно время уже питал чувства к подчиненному — Кристофу — и помнил, как ему поначалу было больно наблюдать со стороны за семейной идиллией четы Шнайдер. Линдеманну до сих пор стыдно за то, что он тайно ненавидел жену Криса, Ульрику, и естественно он никогда не говорил ему о своих чувствах, боясь потерять Кристофа хотя бы как друга, отчего становилось только хуже. Со временем это прошло, но неприятный осадок все же остался. А что если и у Вилле уже есть кто-то? Наступать на те же грабли Тилль определенно не хотел. Во-вторых, до Вилле Тиллю никогда не нравились мужчины значительно младше него самого. Он считал это чуть ли не педофилией, а тут сам уже сколько минут не может отвести взгляд от парня, годящегося ему в сыновья. Но вместе с тем Линдеманн прекрасно понимал, что с собой он тоже ничего сделать не может. Что-то внутри опять сжалось, отдаваясь в диафрагму и будто с помощью какого-то механизма заставляя мурашки бегать по всему телу. Скверное ощущение! Тилль сильнее запахнул расстегнутый пиджак. Также мужчина понимал, что и общение хотя бы на уровне «начальник-подчиненный» наладить необходимо, потому он решил, что пригласит его в бар вместе со всеми. И вот снова та самая надежда. Наконец-то в дверях появился секретарь с кружкой, от которой шел пар, а кабинет тотчас же наполнился ароматом бергамота.  — Вилле, тут в пятницу…  — Если вы про вечер, то я знаю, меня пригласили, — оборвал он начальника на полуслове.  — И ты согласился? — поинтересовался немец.  — Отчего нет? — пожал плечами парень. А сердце Тилля заколотилось так, что он всерьез побоялся себя этим выдать. Он невольно заулыбался, будто кто-то невидимый растягивал его губы к ушам.  — Правильно, — ответил мужчина. Окрыленный Тилль с новыми силами принялся за дело. И вот по внутренней связи послышался голос Вало:  — К вам посетитель. Говорит, что ей назначено неделю назад. — Тилль «добрым» словом вспомнил Тиину, и, припоминая запланированную встречу, ответил:  — Конечно, впусти ее.