MetLife Inc.

Сан-Диего, 2007 Винс выехал на пятое шоссе и на пути к Оушенсайду вдруг подумал, что у него нет ни одной фотографии Рэя. Он вообще не помнил, чтобы Гордон фотографировался ─ права и паспорт не в счет. За все время их знакомства Винс так и не видел в его доме фотоальбома или хотя бы одной завалявшейся фотокарточки из торгового автомата. Однако он помнил Рэя, как будто они расстались только вчера: особенно безумный взгляд, будто Гордон уже прикинул, как содрать с собеседника кожу и перетянуть свой диван. ─ И почему никто не хочет побыть со мной хоть чуточку милым? – как-то взбесился он, выходя из магазина, где он умудрился довести продавца до предынфарктного состояния. И в самом деле, почему. Вот Винс использовал свое круглое лицо и улыбку добряка, чтобы всем понравиться. Прошло много лет, а он все так же обаятелен, плюс пара килограмм, из-за которых ремень немного давил на живот. И чего он переживал в молодости из-за лишнего веса? Знал бы он, что его ждет после сорока. Интересно, насколько изменился Рэй за все эти годы? Винс часто вспоминал о нем. Поговорка «с глаз долой ─ из сердца вон», как оказалось, работала не совсем так, как надо. Они были похожи на две стороны одной монеты: толстый и тонкий, добрый и злой, лживый и честный, одинаково жестокие, они сходились в принципах жизни. Есть они и остальной мир, и этот мир, черт побери, им нехило должен. Не то чтобы он соскучился… Конечно, с Рэем бывало весело, но по большей части – трудно и невыносимо. Его не назовешь душой компании и... Ладно. Винс вздохнул. Ладно. Кому он врет? Как помнится, иногда Гордон хотел побыть в одиночестве. Для этого у него была парочка тайных мест на западном побережье, где он, пьяный, объявлял: «Главный старшина занял максимальную глубину!» и отключался на любой горизонтальной поверхности. Дана-Поинт, Энсинитас и Оушенсайд ─ три места, где его можно было найти на этот случай. Винс повернул машину к пристани, до побережья оставалось минут десять. Волнуясь, он непроизвольно отстукивал по рулю. Их последняя встреча прошла не так, как он планировал изначально и… Ха, Господи, вот это преуменьшение. Винс посмотрел на свое отражение в зеркале заднего вида и невесело усмехнулся. Такое вообще невозможно запланировать. Винс доехал до знака «конец дороги» у бетонного заграждения и заглушил мотор. Пирс в Оушенсайде был открыт круглые сутки, вдоль первой линии пляжа возвышались старенькие отели, магазины и прокаты велосипедов и водных мотоциклов. Винс слышал, что в хорошую погоду с пирса, а это был самый длинный деревянный пирс на всем западном побережье – целых шестьсот метров, можно увидеть дельфинов, а однажды днем какого-то парня сожрала акула. Вот так едешь отдыхать на пляж, а становишься чьим-то ужином. Обидно, да? Раньше пирс вымирал каждую ночь ─ слишком опасный был район. Но пока Винс отсутствовал, поставили будку спасателей, иллюминацию, и сегодня под ночным теплым воздухом сидели парочки, молодежь каталась на скейтах и роликах, гуляли прохожие и туристы. Винс не спеша спустился под пристань в тень балочных креплений, где уже бывал не раз. Может, он ошибся? Разве привычки Гордона не могли измениться? Винс окинул взглядом кусты, парковку и ряд шезлонгов, сложенных возле черного входа в магазин купальников. Один шезлонг был занят. Это мог быть кто-угодно: охранник, решивший отдохнуть, ночной продавец, бомж. Винс осторожно приблизился и остановился в метрах трех – ближе не решился, и засунул руки в карманы брюк, будто проходил мимо. Ладно. Без паники. В сорок семь не должно пересыхать в горле, будто он девчонка, которая хочет пригласить парня на выпускной бал. На лицо бомж нацепил потрепанную бейсболку с логотипом «Падреc», длинные ноги в спортивных черных штанах широко раздвинул и касался ботинками бетонного пола, на груди ─ бордовая майка-борцовка, сильные, загорелые руки закинуты за голову. Рыжая борода, торчащая из-под козырька, рыжие волосы на груди, подмышки, руки до локтя. Всего лишь привидение из прошлого, и смотрите-ка, у первого болтуна язык присох к небу. ─ Привет, ─ это было самое трудное слово за всю его жизнь. Сначала он подумал, что Рэй спал и не услышал. Над головой по пристани кто-то проехал на роликах, заливисто смеясь, и Винс сглотнул, чувствуя, как волнение трепыхнулось в животе. Гордон приподнял кепку и посмотрел на него из тени козырька. ─ О-па, не послышалось, ─ проскрежетал Рэй. ─ Надо же, Винни! Вот это да. Сколько лет, сколько зим, ─ его голос изменился, стал злым и усталым. – Это ты хотел услышать? А теперь вали отсюда, пока цел. Рэй натянул бейсболку обратно и показал, что разговор закончен. Э-э-э, хорошо. Винс растерянно оглянулся по сторонам. Все могло быть и хуже. По крайней мере, Гордон не бросился на него сразу с кулаками. Интуиция подсказывала послушать совета и уйти подобру-поздорову, но кто ее когда-нибудь слушал? ─ Хорошо выглядишь. Перестал пить и колоться? Он заработал еще один взгляд из-под козырька и легкий поворот головы, будто Гордон видел перед собой прелюбопытную зверюшку, которая без причины рискует шеей. Он стащил бейсболку, и оказалось, что его череп гладкий как коленка, и вместе с бородой он теперь смотрелся, как один из участников группы «Зи Зи Топ». ─ Ты испытываешь судьбу, Винни. С чего вдруг тебя ебет, колюсь я, пью или сижу голой жопой на бетоне? Напомнить тебе кое-что? Это ведь ты свалил в закат, махнув на прощание ручкой и не оставив ни обратного адреса, ни телефона. Ты лишил меня шанса даже отправить открытку на Рождество. У тебя вообще есть сердце? Рэй был пугающе серьезен, и, хотя он и казался трезвым, глаза отливали странным блеском. Винс хотел найти правильные слова, которые бы все исправили, но их не существовало в природе. Оставалась только правда. ─ Я не мог рисковать Филлис. После краткого, но впечатляющего молчания, Винс понял, что сказал это зря. ─ Филлис, ─ повторил Рэй, прищурившись, и начал медленно вставать. – Я правильно понял? Эф-и-эл-эл-и-эс. Филлис. Ты назвал свою дочь именем моей матери?! Винс непроизвольно сделал шаг назад. ─ Я ни при чем, правда. Она сама выбрала перед отъездом, ─ быстро ответил он. – Я отдал ей целый справочник по женским именам, но она увидела счет из изолятора и… Слишком поздно Винс сообразил, что, как только выплывет «А», то потянется и «Б», и ему, в самом деле, стоило уйти, пока у него был шанс, или держать свой проклятый рот на замке. В следующую секунду он ударился затылком о колонну. Ох, черт подери! У него будет сотрясение мозга. Рэй зажал предплечьем горло, и стало резко нечем дышать. ─ Лживая гнида, я так и знал, что тебе нельзя верить! Так это ты заплатил за нее залог, да?! Какого черта?! Годы были к Рэю благосклонны, он стал как будто сильнее, собираясь довести дело до перелома шеи. ─ Она написала мне, ─ просипел он, задыхаясь. ─ Что?! – Гордон от удивления ослабил хватку. – За 20 лет эта стерва не написала мне ни строчки! Опять лапша на уши?! ─ Это правда! ─ Рэй занес кулак, но Винс не отвел взгляда. – Я помог ей с адвокатом и оплатил первое слушание, вот и все, богом клянусь! ─ С каких пор ты заделался Санта-Клаусом для зеков? – Гордон схватил его за воротник и приподнял, впечатав в столб. ─ Что это? Новая компания «второй шанс»? Ездишь из штата в штат со значками и ленточками, а? Только посмотри на себя, ─ он отпустил Винса и брезгливо смерил от запыленных туфель до растрепавшихся волос. – В кого ты превратился? Винс прокашлялся и стер ладонью слюну с подбородка. Его терпение трещало по швам, ярость поднималась, как пена из слишком узкого горлышка. ─ А кто еще, черт побери, попрется узнавать, жив ли ты или откинул кони, потому что какой-то там безногий пацан сидит дома и волнуется. Это же твой стиль ─ наплевать на тех, кому ты дорог. Все же вертится вокруг тебя, Рэй. Что значит чужая жизнь, когда задели твои гребаные чувства?! ─ Воу, воу, воу, спокойнее, малыш, ты нашел свои яйца? Где ты их прятал? Скажи еще, что тебя послал Тэкс. ─ А кто еще, твою мать?! Так много народу, кому ты не безразличен? Знаешь, я сыт по горло. Можешь хоть подохнуть на этом пляже в жалости к себе. Кинули его, бедного. Не оценили. Знаешь, что? Пошел нахуй. Рэй не дал ему уйти, схватив за плечо, Винс отбросил его руку и толкнул в грудь. ─ Не трогай меня, кусок эгоистичного дерьма! ─ прорычал он, наперекор своим словам сделав шаг вперед. ─ Это у тебя чувство самосохранения, как у белки с тротилом, а я обезопасил свою дочь, потому что так делают взрослые люди, когда берут на себя ответственность за чужую жизнь. Со мной связался СиДжей, и я подумал: почему нет? Это же твоя мать, в конце концов. Мне не нужна твоя благодарность. Я сделал это потому, что считаю ─ людям надо давать второй шанс, даже если они совершили в жизни много ошибок. Я сам это прошел, и я знаю, каково это. И что делаешь ты? Обвиняешь меня, будто я сделал что-то ужасное! Ты кретин с мозгом десятилетней инфантильной... Последние слова умерли на полу вздохе, и Винс потерял мысль. Гордон жадно смотрел на него, улыбаясь, впитывая его гнев, как губка, но замолчал он потому что увидел новую татуировку на шее Рэя в виде руки с надписью «души правильно». ─ Что это? ─ Винс хотел было коснуться, как вдруг отдернулся, словно обжегшись. ─ Ты рехнулся? ─ Хотел кое-что оставить на память, ─ ухмыльнулся Рэй и, вытянув шею, любовно потер кожу. Винса кинуло в жар, а голова запылала. ─ Ты больной, ─ он покачал головой, пятясь назад. ─ Раньше тебя это мало волновало. Винс сглотнул. Рэй находился всего в двух шагах и смотрел так, будто они наедине. Как когда-то наедине: в четырех стенах, без всех лет, которые они провели порознь. Странная все-таки штука эта память, Винс мог поклясться, что бицепсы Рэя стали еще темнее от загара, и теперь жилы оплетали их до самого плеча. Он до сих пор помнил, знал ощущение, если сжать их с силой. На месте осталась дурацкая манера заправлять футболку в джинсы, оставляя ремень ровно на талии. Гордон зажал Винса спиной к колонне, и наклонился, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. ─ Ты пришел, чтобы найти острых ощущений? Я могу устроить. Винс замер, боясь шелохнуться, Рэй столкнулся с ним лбом и закрыл глаза, дыша размеренно, жарко и глубоко. Знакомый густой запах пота, бензина, голос, который последние годы звучал лишь в его голове. Чужая ревущая ярость утихла сама собой, как изменчивое море. Спустя несколько минут, сопя, Гордон отстранился и размял шею. ─ Дай сотовый, не будем заставлять пацана волноваться. ─ А где твой? ─ Сломал об стену после того, как Янкиз вылетели из Лиги в прошлый четверг, ─ рыкнул Гордон, забирая телефон. – Кто это? Винс уже и забыл, что на заставке стояла фотография с выпускного Филлис, где она сидела в тени двух зеленых вязов в голубом летнем платье. Ее темные локоны вились до плеч, а свежее личико светилось радостью. Тогда он еще не знал, что это радость свободы, и в этой милой головке скрываются наполеоновские планы. В тихом омуте, как говорится. ─ Это она? – Рэй долго смотрел на фотографию, заметно мрачнея. – Сколько ей? ─ Восемнадцать. ─ Хорошо закончила? Винс гордо кивнул. Правда, он подозревал, что Филлис половину оценок получила за красивые глаза, а вторую из-за долгого и методичного терроризирования преподавателей. ─ Собирается поступать? ─ Еще не определилась. ─ Правильно, ─ одобрил Рэй, отдавая телефон. – Только попробуй на нее надавить, и я сам сверну тебе твою куриную шею. ─ Ты не будешь звонить? – удивился Винс, убирая сотовый обратно в карман. ─ Нет, поеду. Я же не ты, у меня много дел. ─ Рэй забрал бейсболку с шезлонга и двинулся к лестнице. ─ Если собираешься задержаться в городе, даже не суйся на мою территорию! – предупредил Гордон, перепрыгивая через ступени, прежде чем скрыться за колоннадой. – И про мою мать мы еще поговорим, не думай, что ты отвертелся! ─ Нужна мне твоя территория, ─ ответил он вполголоса и прогулочным шагом пошел к пляжу. До рассвета оставалась еще уйма времени.