les reves du passe

Мир огромен, ему всё равно, Болен ты или устал, Стал игрушкой в руках колдунов, Пропустил тревожный сигнал. Мир меняется постепенно, Навсегда, и ладно, и пусть. Прежний дом свой — к прежней себе, И сама я уже не вернусь. Fleur Кэтрин: Томасу вкололи противоядие и сейчас, он мучился в страшных агониях. Всё его тело было покрыто зелёными венами, безумно бледная кожа, широко распахнутые глаза пропитаны болью и сумасшествием. Он громко кричит, от чего у меня закладывает уши, но я должна быть с ним, когда ему так плохо. Я сижу рядом с его кроватью, держу его за руку и не вольно плачу. Я начинаю чувствовать ту боль, которую испытывает Томас. Комнату вновь оглушил крик брата. Он сжал мою руку так крепко, что казалось она у меня треснет. Я со стоном выдернула руку из крепкой хватки брата. Он продолжал кричать и биться в конвульсиях. — Томми, — зарыдала я и, упав перед его кроватью на колени, уткнулась в грудь брата. Он перестал кричать и биться в конвульсиях. Его грудь мелко задрожала и я услышала рваные вдохи. — Кэтрин… — услышала я хриплый, полный боли, голос. Я подняла голову и увидела лицо Томаса. Моего Томаса. Затуманенный болью взгляд, всё такой же добрый и любящий, слабая, искренняя улыбка совсем не сочетающаяся с бледной кожей. — Да… Это я… — сквозь слёзы сказала я. Томас судорожно выдохнул. Я погладила его по спутавшимся волосам. — Спой мне… Как тогда… Помнишь? — хрипло спросил Томас. Да, милый мой братик, я помню… Я всё помню, но я могу об этом говорить… — Я не помню, что я пела тебе, милый, — вру я. Это так мерзко! Обманывать того, кто для тебя дороже жизни! — Я помню одну песню, может это она? — Просто спой мне… Пожалуйста… — снова просит он. Слова даются ему с огромным трудом, как же мне хочется сделать так, чтобы ему было лучше. — You know, I tried to find a way, A means to keep it high Forced to yield to blinded sentiment And you know, I tried to give it up, With effort to make sense Of senseless cries and smiles stirred by vain I'm crashing I'm falling I'm losing And you're killing me inside. You know, I tried to find a way, A means to keep it high, Forced to yield to blinded sentiment And you know, I tried to give it up, With effort to make sense Of senseless cries and smiles stirred by vain I'm falling apart and crashing down And you're killing me inside I'm falling apart, losing my mind And you're killing me inside I'm falling apart, crashing down And you're killing me inside I'm falling apart, losing my pride And you're killing me inside I'm crashing I'm falling I'm losing And you're killing me inside. Я тихо пела любимую песню Томаса. Он всё ещё мелко дрожал, но его дыхание стало более ровным. Во время пения я гладила брата по тёмным спутанным волосам, мокрому от пота лбу и тяжело вздымающейся груди. Уже к концу песни Томми забылся в беспокойном сне. Я всё ещё сидела на коленях рядом с его постелью. — Ты красиво поёшь, — раздался сзади тихий, полный усталости голос с лёгким британским акцентом. Это Ньют. Я так увлеклась пением, что не заметила, как он вошёл. — Спасибо, — тихо ответила я. Парень подошёл ко мне и положил свои руки мне на плечи. От прикосновений его тонких, мозолистых пальцев, по всему телу пробежались мурашки. — Пойдём, Кэтрин, тебе нужно хотя бы немного поспать, — заботливо произносит он мне на ухо. Мою шею опаляет горячим дыханием, руки начинают мелко подрагивать, а сердце страшный совершает кульбит. Я чувствую, как его губы слегка касаются моего уха, когда он говорит мне это. — Я не могу, а вдруг Томасу станет хуже? Я должна быть рядом с ним, -хрипло говорю я. Он до сих пор дышит мне в шею. Мысли путаются, а всё тело горит, словно в адском пламени. Я поворачиваю голову и натыкаюсь на его тёплые карие глаза. В них были горечь и сожаление, но это не его вина. Томас сам захотел вернуть себе память. Это его решение. — Тебе нужно отдохнуть, — настойчиво произносит он и встаёт в полный рост. Теперь я смогла заметить повязку на его голове. Гэлли постарался на славу, когда врезал ему. Я поднялась с колен и обняла Ньюта, вдыхая его запах. Эти запахи не похожи на те, которыми пахнет Минхо. Заместитель лидера пахнет мелиссой, яблоками, новым пергаментом и пылью. Так тепло и приятно рядом с ним. — Обещаешь, что позовёшь меня? — спросила я, отстранившись от парня. — Обещаю, — уверенно сказал Ньют. Я устало улыбнулась и вышла из комнаты. Не знаю почему, но ноги сами привели меня в комнату Минхо. Ньют прав, я слишком устала. Я устала на столько, что лишь дойдя до кровати куратора бегунов я повалилась на неё без сил. Скинув с ног кеды я завернулась в тёплый плед, пахнущий корицей. Вскоре я уснула.

***

Я проснулась от лёгкого прикосновения губ к моему виску. — Мммм, — сладко протянула я. Открыв глаза я увидела высокие скулы, полные нежности карие глаза, белокурые волосы, повязку на голове и мягкую улыбку. — Прости, что разбудил, — виновато сказал Ньют. Я протянула руку и прикоснулась к его щеке, на которой была ссадина. Странно, что раньше я её не заметила. — Ничего страшного, — убрав руку, сказала я. — Как Томас? — У него всё по старому, — вздохнул парень. Только теперь, когда я окончательно проснулась, я заметила глубокие синяки под глазами парня. Что-то здесь не так. — Сколько я спала? — обеспокоенно поинтересовалась я. — Сутки, — сказал Ньют. — Ты так крепко спала, что ни кто не мог тебя разбудить. Ночью опять приходили гриверы. Они разломали почти весь первый этаж, много кто пострадал. Они забрали Тайрона. Как и говорил Гэлли. Только одного в ночь. Бэн охранял тебя всю ночь, не отходил ни на шаг. — А где он сейчас? — спросила Ньюта я. — В Лабиринте. Минхо вновь допустил его к забегам, потому что все бегуны, кроме Майкла, отказались бежать, — сказал он. Я выдохнула. С ним всё в порядке. Но Ньют явно мне что-то не договаривал. — Что ещё произошло? — вкрадчиво спросила я. — Кто-то отключил Алби и сжёг фальшивки, которыми мы заменили настоящие карты, — выдохнул он. — Оу, — всё что смогла высказать я. — Я пожалуй помогу сегодня медакам. — Да, им помощь точно не помешает, — грустно усмехнулся он. С наружи его кто-то позвал. Он вопросительно посмотрел на меня. — Иди, я сама справлюсь, — улыбаясь, говорю я. Парень кивает и выходит из комнаты, закрывая за собой дверь. Я судорожно выдохнула, мой взгляд резко зацепился за подушку, на которой я спала. Там была маленькая веточка с небольшими розовыми цветками и записка. Это были миниатюрные розы. Мои любимые. Я взяла в руки записку и начала читать. » Прости меня, цыпа. Я полный болван, просто я беспокоюсь о тебе… Прошу, давай встретимся ещё раз… Не скучай там без меня, крошка.» Как бы я не злилась на Минхо, он умел поднять мне настроение. Так было всегда. Странно, что он выбрал именно миниатюрные розы. Хотя, он мог сорвать любой цветок и положить с запиской, но выбрал именно эти. Я положила записку обратно и, взяв веточку с красивыми маленькими цветочками, пошла искать медаков. Мне повезло, потому что ребята оказались в соседней комнате. — О, Кэтрин, ты проснулась! — воскликнул Клинт. — Эм, да, — застенчиво сказала я. — Я могу вам чем-нибудь помочь? — Да, работы много, — сказал Джеф. — Отлично, только я могу попросить у вас стакан воды? — сказала я, закусив губу. — Конечно! — воскликнул Клинт и протянул мне стакан с водой. — Спасибо! — поблагодарила парня я. — Я скоро приду, будьте здесь, лады? — Лады! — в унисон ответили парни. Они оказались довольно добрыми ребятами. Я поставила веточку с цветами в воду и пошла в комнату к Томасу. Когда я вошла, я увидела, что Томми крепко спит, но снятся ему явно не радужные пони и волшебные единороги. Я знаю, что ему снятся воспоминания о жизни до Лабиринта. Я поставила цветы на тумбочку рядом с кроватью брата и, подойдя к нему, поцеловала его в горячий лоб. — Всё будет хорошо, Том, всё будет хорошо, — прошептала я и вышла из комнаты. Впереди меня ждёт много работы.

***

Весь день я помогала Клинту и Джефу делать перевязки, давать обезболивающее и различные медикаменты ребятам. Внезапно в комнату, в которой я разбирала лекарства влетел Минхо. На его лице, как всегда, была наглая ухмылка. В глазах озорные огоньки, не смотря на весь тот ужас, который происходит вокруг, не смотря на всё дерьмо, в котором мы погрязли по уши. Он сохраняет свои вечные шуточки и свой сарказм. Хотя сарказм — это своего рода панцирь, которым Минхо отгораживается от окружающей среды. Я вздохнула и вновь вернулась к работе, хотя работать, когда за твоей спиной стоит этот парень, совершенно невозможно. Названия препаратов расплываются, а руки трясутся. Я повернулась к куратору бегунов. — Так взял, что тебе нужно и ушел! — возмущённо сказала я. — Сама, предложила, цыпа, — усмехнулся парень и, перекинув меня через плечо пошёл к выходу из комнаты. — Поставь меня на место! — закричала на него я, но он меня не слушал. Я начала колотить его руками по спине, но это лишь ещё больше его раззадорило. Я почувствовала шлепок по своей пятой точке. — Успокойся, детка, а то будет больнее, — произнёс Минхо своим хриплым голосом. Меня накрыло возбуждение от его резких действий и такого приятного голоса. Решив больше не провоцировать парня, я наслаждалась открывшимся мне видом на его накачанный зад. Он довольно красивый, хотя что я несу? Тоже, блин, нашлась ценительница прекрасного! И вот мы оказались в картографической. Минхо поставил меня на ноги и закрыл за нами дверь. — И что это было за показательное выступление? — решила осведомиться я. — Просто, — хмыкнул он. — Просто?! Ты хватаешь меня, тащишь через весь Глэйд на плече, шлёпаешь меня по заднице и потом говоришь: «Просто»? — начала возмущаться я. Парень сделал вид, что задумался над моими словами. — Да, всё так, — кивнул он и широко улыбнулся, обнажая ряд ровных белых зубов. От улыбки на его щеках появились миленькие ямочки. — Знаешь что? — начала я. Минхо сделал шаг ко мне, а я, соответственно, шаг назад. — Что? — наивно спросил он, попутно делая ко мне ещё пару шагов. Я отходила от него, пока не упёрлась спиной в стенку. — Почему же ты молчишь, цыпа? — Поцелуй меня, — слова слетают с губ быстрее, чем их смысл доходит до моего разрыхлённого мозга. Но уже поздно отступать. Парень не мешкая нежно касается своими губами моих. Я отвечаю на поцелуй, слегка углубив его. В низу живота появляется сладкая истома. Мы отстраняемся друг от друга, чтобы сделать глоток такого нужного воздуха, но не успеваю я что-либо подумать, как Минхо плотно прижимает меня к стене и страстно целует, проникая языком в мой рот. Я едва успеваю за ним. Одна его рука держит меня за талию, а вторая блуждает в моих волосах. Мои руки обнимают его за шею, стараясь прижать как можно теснее, хотя теснее уже не куда. Этот поцелуй не был похож на предыдущий. В этот поцелуй Минхо вложил всю свою страсть. Его язык исследует мой рот, а одна рука уже забралась под футболку и водила по спине. Жарко. Почему в этом, обычно всегда прохладном помещении стало так жарко. Минхо продолжил целовать меня, слегка покусывая мою верхнюю губу. Я прикусила ему нижнюю, от чего из его груди вырвался утробный рык. Его рука слегка дёрнула меня за волосы, но это не принесло мне боли, только ещё один поток возбуждения. Его грудь плотно прижата к моей груди. Хочется быть к нему ещё ближе. Я застонала сквозь поцелуй. — Эй! Тут, вообще-то, люди работать приходят, а не смотреть на то, как вы сосётесь! — раздался возмущённый голос сзади. Мы с неохотой оторвались друг от друга и посмотрели на двери. Там, сложив руки на груди, стоял Бэн. В его глазах я прочитала одобрение и лёгкую насмешку. — Так выйди и дверь за собой закрой! — рычит на парня Минхо. Бэнни смотрит на меня, на что я лишь пожимаю плечами. — Даю вам пятнадцать минут, — смеётся он и выходит, плотно закрывая дверь за своей спиной. — Кто я для тебя, Минхо? — спрашиваю его я. Он хмурится. — Ты действительно нравишься мне. Сильно. Знаю, что иногда я всё порчу и делаю вещи, по которым кажется, что мне всё равно, но поверь… Ты мой мир, — серьёзно говорит он, внимательно вглядываясь в мои глаза. — Ты знаешь меня всего несколько дней… — Нет, мы с тобой знакомы очень давно, я знаю это, чувствую… — Я… Минхо, мне правда нужно рассказать… — тихо шепчу я, а слёзы начинают бежать по моим щекам. Он просто обнимает меня и целует в лоб. — Расскажешь потом, — устало шепчет он. — Не повышай влажность воздуха, цыпа.