Поющий Койот. Перекрёсток Времён

Никола Патти, по прозвищу Мышь - Пап, я так больше не могу! – Я ворвался в архив, точнее сразу в кабинет заведующего архива, к отцу, и упал на стул, схватившись за голову. Кажется, отец был немного занят, но… не было мочи уже терпеть его… этого Десятого Вонголу, Босса. – Он совершенно сумасшедший, эгоистичный, самоуверенный и… и… абсолютно невыносимый человек. - Прости сын, но ты о ком сейчас? – Поправив очки, поинтересовался папа, не отрываясь от какой-то папки с документами. - О Дечимо, о ком же ещё! – Возмутился я. Отец тут же выглянул из-за папки, и посмотрел на меня внимательно, и вскинул брови в наигранном удивлении: - Теперь ещё и эгоистичный?! А ведь вчера ты жаловался на то, что он себя гробит ради семьи…. Разве ж это эгоизм? На мой взгляд, в точности наоборот. Это альтруизм, сынок. - Нет, эгоизм! – Помотал головой я. – Ведь если он свалится от переутомления, семье от этого лучше не будет. - Отец долго вглядывался в моё лицо, прежде чем вздохнуть, закрыть папку, которую он просматривал, отложить её в сторону, снять очки, помассировать виски, налить чаю, только себе, кстати, и, наконец, спросить: - Ну, хорошо, что на этот раз? - На этот раз? – Вскричал я. - Пап, да он вообще…. Он вообще ни во что меня не ставит! Игнорирует, перебивает, не давая возможности договорить…, - перечислял я, но отец меня перебил, закатывая глаза, и пародируя меня: - Подкалывает и язвит, швыряет в меня статуэтки, печати, а то и вовсе стреляет, будто я живая мишень, всё время гоняет за кофе, которое я уже ненавижу, и…. – Я был возмущён! Никакого сочувствия. Было ощущение, что я его просто достал. - Знаешь, я всё это слышу уже не в первый раз. Однако Дечимо успел прославиться как справедливый Босс. Если он так к тебе относится, значит, ты заслужил. - Ты на чьей вообще стороне?! – Возмутился я. - Разумеется, на твоей, и именно поэтому поддерживаю Дечимо. – Спокойно ответил отец, и, сделав глоток чая, продолжил: - Скажем, ты не подумал о том, что пока у тебя испытательный срок, он просто проверяет твою выдержку? Скажем, хочет прояснить сразу, не сбежишь ли ты в тяжёлые для семьи времена, когда все, а тем более он, будут на нервах? Или, ты не подумал о том, что под его невозмутимостью и скрывается как раз нервозность. Ведь за всю Вонголу сейчас стоит он один. У него нет ни одного приближённого поблизости, ведь тем, кто есть, всего не доверишь…. А за такой организацией как наша уследить очень и очень непросто. – Хм, а ведь я действительно не думал об этом, но… разве это повод издеваться надо мной?! - Или, наконец, ты не подумал о том, что он может ждать момента, когда ты решишь, что с тебя хватит издевательств, и не потребуешь к себе нормального отношения. Люди гордые, любят работать с такими же. Бесхребетных они презирают, и это известный факт. А помнится, при инциденте, из-за которого ты попал в его секретари, он и назвал тебя тряпкой, разве нет? – Спросил отец, и я на автомате кивнул. – И, кроме того, так или иначе, вольно или невольно, но ты по собственной глупости участвовал в покушении на него. По идее это карается смертной казнью. Однако Дечимо тебя пожалел. - Я же не виноват! – Тихо ответил я, и действительно не считал себя виноватым. Меня ведь просто обманули! - Я тебе как-то пояснял значения термина «преступная халатность». – Напомнил отец. - Да, ты причастен к покушению лишь косвенно, но ты чуть не стал исполнителем! Если бы Босс в тот момент был в кабинете – ушибами отделался бы вряд ли. А вот я лишился бы единственного сына совершенно однозначно. – Он посмотрел на меня как-то устало. – Знаю, что иной человек на месте Босса в данной ситуации, так бы и поступил, то есть просто убил бы тебя. Но Дечимо дал тебе шанс, а ты… жалуешься. Он ведь и говорил, что работать у него секретарём – это наказание, а не привилегия. В семье, знаешь, много более достойных твоего рабочего места людей, которые и заслужили уважение, и доказали свою преданность, и всяко более опытны, чем ты, сын мой. Однако повезло именно тебе, но ты ещё и недоволен! Гордиться бы нужно, а не страдать. – Я не довольно пожал губы: ну как он не понимает? Я человек, а со мной обращаются, даже не как со слугой, а как с личным рабом! Отец вздохнул, снова потёр виски, (наверное, опять мигрень), и снова заговорил: - Кстати, ты вот всё время жалуешься, что он много кофе пьёт. А ты уверен, что он его пьёт, а не выливает куда-нибудь, пока ты не видишь? - Смеёшься?! – Задохнулся от возмущения я. Хотя, если задуматься, я ведь и правда, не видел, чтобы он выпивал всё кофе, которое я приношу. Не обращал на это внимание, или сразу уходил, но…. А может отец прав? Однако сути это не меняло. Ведь если Босс не выпивал все те литры кофе, что я ему таскаю, а выливал, меня гоняя в пустую – это возмущало ещё больше, чем то, что он травил себя этим напитком. - Ни в коем случае, сын мой. – Строго оборвал меня отец. - Но это и не важно. Давай, рассказывай, почему ты считаешь начальника сумасшедшим эгоистом. – Я удивлённо посмотрел на него. - До сих пор ты лишь жаловался и обвинял, но ни разу и факта мне не сказал, который бы подтвердил, что ты прав в своём суждении. Так расскажи же мне, сын! Убеди меня. – Потребовал он. И вот так было всю мою жизнь. Что-то просить у родителей мне было нельзя просто так. Нужно было обосновать, что мне нужна, например, та или иная игрушка, что я действительно не могу самостоятельно решить тот или иной пример, заданный в школе, и мне требуется помощь. Не знаю, чего родители этим пытались добиться, но… судя по всему, результаты экспериментов надо мной их не удовлетворяли. Я никогда не понимал, почему мне, как другим детям, нельзя просто поздно прийти с прогулки ничего не объясняя, или отделаться простым и понятным «заигрался с ребятами». Не понимал, почему должен обосновывать свою точку зрения, например, в нежелании изучать дополнительные иностранные языки, на которых настаивал отец. Да я и не понимал, как обосновать своё нежелание. Не хочу, и всё! Нет причин! Разве так не может быть? Поэтому своё мнение и свой выбор я обосновать не мог, в отличие от отца, который всегда умел аргументировать принятые решения, в том числе и на мой счёт. Так что если он решил, что мне нужно учить что-то, а я это учить не хотел, но и не мог объяснить причины – всё равно учился. Подавляемый авторитетом отца, я всё свободное время проводил за книгами или с репетиторами. Для чего меня готовил отец – я не знал. Но из-за отсутствия свободного времени, я не имел возможности общаться со сверстниками. В школе, уже в первом классе прослыл заучкой и ботаником. Я всегда получал хорошие отметки по большинству предметов, за исключением труда, физической подготовки, и рисования, а меня за это сторонились, дразнили, стараясь всячески унизить. Мне было очень одиноко. Мама у меня была домохозяйкой, а отец много работал по ненормированному графику. Правда и получал он достаточно, чтобы хорошо обеспечивать семью. Но и видел я его редко, не зная, кем он работает. Меня посвятили в это на двенадцатилетие. Папа сказал, что он работает секретарём Босса сильнейшей в мире мафиозной семьи, и думал, что это меня напугает, потому что это означало, что я буду обязан работать на семью, когда вырасту. Но я подумал, что, быть может, мафия предоставит мне шанс всё изменить… И вот я вырос, закончил школу и университет с отличием, и, будучи уже знакомым с Вонголой и её законами, как сын мафиози подал свои документы в военизированные структуры, в обход желания отца, чтобы я не лез в войну. Однако с плохой физической подготовкой брать меня никуда не хотели. Думал, что и тут – облом. Но папа впервые за жизнь решил помочь сыну просто так, не обосновано, и договорился с кем-то. Меня взяли в охрану с испытательным сроком в четыре месяца, и начали нещадно гонять. Заставляли бегать, отжиматься, стрелять, обращаться с коротким кинжалом, и просто драться. Но у меня было ощущение, что отец договорился специально, чтобы я передумал. Потому что меня гоняли в три раза больше чем других рекрутов, а у меня… всё равно ничего не выходило. И правда, как можно попасть в цель из беретты, когда на тебя постоянно орут, унижая? Знаю, они думали, что я сдамся. И очень этого хотели, но я терпел, хоть и понимал, что по окончанию испытательного срока – меня всё равно выпрут. Командиры и предупредили меня, чтобы вещи не распаковывал, потому что, если меня не выпнут и сам я не уйду, то меня обязательно убьют в первом же сражении. С огромным трудом, кое-как, я хоть и не прошёл испытательный срок, но выбил себе ещё один шанс. Командир отряда, к которому меня пристроили, дал мне возможность остаться в отряде до первого боя, как раз потому, что я не сдался. А дальше всё зависело от того, как я себя покажу…. Я сразу понял, что это мой шанс, и я его ни за что не упущу! Ждать боя оказалось недолго. Дечимо как-то собрал всех, и попросил помочь защитить семью. Потом приказал усилить патрульные отряды, а потом и вовсе готовиться к бою. Помню в день нападения командир подошёл ко мне, положил руку на плечо, и попросил на рожон не лезть. Сказал, что если умру – ни Вонголе не помогу, ни родителям счастья не принесу. Я выслушал, но упрямо поджимал губы. Просто чувство было: мой день. Потом я ослушался прямого приказа оставаться в тылу, и быть поддержкой, вроде оттаскивать раненых, таскать боезапас для бойцов…. Я понял, что мой час настал, когда командир сунул мне в руки бланк-разрешение на выдачу оружия и патронов, и велел бегом за ними в арсенал нестись. Но не один он мне бланк дал, а вместе с точно таким же, пустым. Видимо командир заранее проставлял на бланках печати и подписи, чтобы в бою быстрее получать необходимое снабжение. Но подавая мне бланк, он не заметил, что другой, пустой, к нему прилип. Это и было моим шансом. И тут-то и пригодились мои знания, которые отец мне всю жизнь вбивал. Я хорошо знал, как заполнялись такие бланки, а необходимые подпись и печать уже стояли. И с собой у меня была ручка. Поначалу я задумался, какое бы оружие взять, чтобы и не облажаться, и командиров впечатлить, а потом понял, что можно всех нападавших махом изничтожить, всего лишь одним ударом чего-нибудь противотанкового. Я и написал в бланке: «ДРПГ – 1 шт.». Арсеналом заведовал странный мужчина. Он всегда на всех косился с подозрением, даже если просто мимо проходил. И, честно говоря, когда я к нему шёл, немного струхнул. А вдруг раскроет обман? И он действительно долго-долго смотрел на оба бланка, будто сравнивая между собой, и я думал что всё, пойду под трибунал. Но заведующий арсеналом смерил меня оценивающим взглядом, потом ухмыльнулся чему-то своему и ушёл на склад вооружения. Некоторое время спустя вернувшись с несколькими ящиками, которые заказывал командир, и с… ДРПГ на плече. Пока я расписывался, где нужно, он как бы невзначай показал на расстеленной перед ним топографической карты территории особняка место, откуда лучше всего было бы целиться из противотанкового гранатомёта. Я быстро поблагодарил, и поспешил смыться, забрав выданное. По дороге мне встретился товарищ, который так же был рекрутом. И всё ведь складывалось в мою пользу! Я попросил заодно донести мои ящики моему командиру, раз уж он всё равно в ту сторону направлялся с какими-то бумагами, и пока он не опомнился, и не начал задавать вопросы – сбежал. Не знаю отчего, но я решил воспользоваться местом, которое заведующий арсеналом указал на карте. Я ведь никогда такие тяжеленые штуковины как ДРПГ и в глаза не видывал, но решил, что снять орудие с предохранителя и спустить курок смогу. Да и заряд в нём был только один, так что разбрасываться моим единственным шансом я права не имел. А потом, когда я достиг указанной точки, и снял с предохранителя и закинул ДРПГ на плечо так, как мне принёс его заведующий арсеналом, (зачем бы ему его задом-наперёд тащить), прицелился туда, где был бой и выстрелил, а ракета полетела в другу сторону – понял, что попал и по крупному. И что вся затея была,… мягко говоря, очень глупа. Ха, а я попал в кабинет Босса! Но, гордиться этим, конечно, не стоило, ведь вся затея грозила мне смертью. Я… думал, что это всё. Допрыгался. Но почему? Почему жизнь была так несправедлива ко мне?! Факт предательства заведующего арсеналом – шокировал. Но больше то, что меня обвиняли в пособничестве. Дечимо разбирался с делом сам, и хорошо, ведь по глазам мужиков я видел: им меня жаль, но за Босса они были готовы меня растерзать. Меня чуть не стошнило, когда Босс убил того странного мужчину, и только глядя на его труп я понял, что тот меня использовал. Да, он наверняка понял, что бланк подделан, и что я желал доказать, что тоже что-то могу. Наверняка он понимал и тот факт, что ДРПГ я в глаза никогда не видел. Потому и принёс его неправильно, и точку указал для стрельбы в кабинет Босса…. И я понял, что это мой конец…. А ведь я даже не целовался ни с кем, ни разу! Но, Дечимо что-то говорил о внутреннем мире, о том, что никто не знает, какие мы внутри…. И о, как же я был согласен с его словами!!! Хотя я видел лишь жалость в его взгляде. Он предложил мне выбор: смерть или служба секретарём у него. Неравноценно, правда? Мне предлагали стать как отец, секретарём Босса мафии. Мне предлагали то, о чём мечтал отец, но то, что я ненавидел, и то, чего всеми силами старался избежать. Или смерть. А жить-то хотелось! Жить хотелось просто страшно. Мой выбор был очевиден. Но почему мне так не везёт!? Мне весь день потом читали лекции и нотации. Командир смотрел очень разочарованно, и тихо сказал: - Я ведь дал тебе шанс. Если бы ты… не нарушил приказа, я бы оставил тебя, но…. – А потом мне так же тихо сказали, что если бы я выстрелил туда, где был бой, погибли бы не только враги, но и наши. И тогда меня точно в живых не оставили бы. Командир пояснил мне, что если бы Босс не оставил меня у себя в подчинении – я бы нигде после такого не прижился бы. Отныне мне никто не доверял. И я действительно понял, что совершил нечто ужасное. Хотя и считал, что глупо обвинять меня в покушении…. Когда об инциденте узнал отец, он залепил мне пощёчину такую, что я некоторое время не чувствовал щеки, а в ушах звенело. Папа смотрел на меня как все, разочарованно, но всё равно обнял, и прошептал: - Молись на Десятого, и не смей его разочаровывать. Потому что это удивительно, что он оставил тебя в живых. Мама вечером просто плакала, когда отец ей всё рассказал. Всё спрашивала: «За что ты так с нами?» и мне становилось только хреновее. Ну почему мир был так несправедлив ко мне? Почему мне нельзя делать то, что я хочу? Почему мои действия либо делают меня несчастным, либо всех разочаровывают? За что всё это выпало на мою долю? Дечимо и отец на следующий день объясняли мне мои новые обязанности, а заодно Босс и растолковал, что означала печать пламенем Неба, которой накануне меня пометил. Фактически, она означала, что я не смогу ничего делать без его ведома. А ещё не смогу никому рассказать тайны семьи, и никто даже с помощью Тумана не сможет ничего вызнать у меня. Для меня это означало рабство. Но жить всё ещё хотелось. А потом начался ад. Десятый гонял меня нещадно так, будто я действительно его раб! Ладно, работа секретаря, так ещё и… Я долго терпел, не смея и слова против пикнуть. Но после того, что произошло вчера…. Ведь всякому терпению, даже такому ангельскому как у меня, приходит конец! День начался как обычно. То есть, рано-рано утром, ещё не было пяти утра, у меня прозвонил будильник. Вставать в такую рань было тяжело по началу, но почти за два месяца я привык. И хорошо ещё, что Босс мне выделил комнату в особняке. А то если бы мне пришлось как раньше, из родительской квартиры в Палермо добираться на работу, то приходилось бы вставать ещё раньше…. В общем, нехотя, но пришлось вставать, делать все утренние процедуры, влезать в спортивную форму, и тащиться в спальню Дечимо, чтобы его разбудить. И то ли ему доставляло удовольствие стрелять в кого-то по утрам, то ли будильники не могли до него добудиться, но открывая незапертую дверь, я уже на автомате уворачивался от пламенной пули, пущенной мне в лоб. Пламенные пули не убивали, по крайней мере, не те, которыми стреляли в меня. Эти просто причиняли сильную боль в поражённом месте, а ведь ещё работать нужно было…. В общем, если поначалу я всё время ходил покалеченным, то теперь волей-неволей научился уворачиваться. И не зря, ведь Босс иногда стрелял и обычными патронами. Так что, уворачиваясь по привычке, я убеждался, что Босс действительно проснулся, (а это было без пятнадцати пять утра), и шёл проверять расписание на день для него. А к пяти утра шёл на полигон, где Дечимо заставлял меня бегать вместе с ним и мужиками из патрульных, которые тоже тренировались перед службой. Босс бегал быстро, преодолевая препятствия на пути, в виде трамплинов, или ещё чего-нибудь, и мужики всё время пытались угнаться за ним, а мне прямым приказом было запрещено отставать. К концу пробежки я падал, задыхаясь. А сам тиран, как ни в чём не бывало, отжимался, подтягивался, делал растяжку, кувыркался и сгибался в совершенно невероятные позы, и при этом требовал, чтобы я огласил его график на день. Как он умудрялся при таких физических нагрузках ещё и на ходу править свой график, внимательно прислушиваясь – я не знал, да и не до того мне было. Самому б не ошибиться, когда ещё и не отдышался толком после пробежки, а уже работать…. А потом шеф шёл на стрельбище. Не каждый день, но вчера он там был. И мне приходилось таскаться с ним. О, он, наверное, и не представлял, какого это, слышать, как он стреляет! Обойму за обоймой, дробно, словно отсчитывая какие-то доли секунды, он снова и снова выбивал «десятку» во всех манекенах на различной удалённости, ни разу не промазав, ни на миллиметр. Но как звук больно бил по непроснувшимся мозгам. Снова. И снова. И снова. Будто в кузне кто-то молотом по металлу бил. Голова начинала раскалываться мгновенно. А этот стоял и стрелял, и хоть бы хны! Без всякого выражения на лице, будто робот какой…. Бр-р… В общем, с самого раннего утра я был награждён усталостью от пробежки, и головной болью. Что не улучшало настроения, но я терпел. Зато потом, в рабочей атмосфере, бумаги-кофе-звонки-кофе-приёмные часы-кофе, головная боль усиливалась в разы. И как же ей не усилиться, если ты слово, а в тебя что-то летит в ответ. По бумагам, в которых благодаря отцу разбирался, я видел, как быстро и легко развивается Вонгола. Я видел сколько сил, нервов и времени добровольно отдавал Десятый Дон семьи ради её благополучия, и, глядя на то, как день ото дня росли синяки, тёмными глубокими тенями залегая у него под глазами, как тощало и осунулось лицо, как кожа приобретала нездоровый оттенок – просто не мог молчать. Усталость Босса видели все его подчинённые, и все пытались лучше накормить, уговорить отдохнуть, помочь хоть как-то…. Но шеф лишь фыркал, гордо вздёргивал подбородок и посылал всех… учить тёщ щи варить. Однако никто не получал от него столько шишек, как я. Стоило мне только заикнуться о том, что кофе вредно – БАЦ, синяк на ключице от тяжёлой, каменной печати. «Дечимо, вам бы отдохнуть» - стоило пореза на щеке от канцелярского ножа для бумаг. За две только первых недели мне пришлось сменить двенадцать деловых костюмов, которые пришли в негодный вид от ножей, пуль, пламени, стекла, каких-то красок и прочего-прочего-прочего. А сколько синяков было на теле – не сосчитать и вовсе. Но вчера Босс был в особом ударе, и за три часа разбил об меня шесть бутылок из-под его ликёра, две кофейных чашки и тарелку, наконец-то, сломал статуэтку какой-то римской богини, плюс в моём новом пиджаке появилось три дырки от пламенных пуль. А я ведь всего лишь пытался позаботиться о Десятом, и выполнить свою работу! За что он так со мной? Отец, каким бы он не был, но к верности семье приучил. И я просто не понимал, почему Босс, глава и лицо семьи так со мной поступал! Однако мои обиды на том не закончились…. В особняке работала служанкой одна девушка, Лидия. Девушка была всего на год моложе меня, мы знакомы были с ней давно, ещё с тех времён, когда её мать, а меня отец, водили в особняк на работу. Я знал, что по происхождению она испанка. И она была прекрасна! Чёрные волнистые волосы с жемчужным блеском спадали до лопаток, обрамляя прядями покороче красивое лицо с высокими, ярко выраженными скулами. Карие глаза сверкали из-под густых ресниц звёздами, маня своей загадочностью. Точёные высокие брови редко хмурились, и носик такой… типично средиземноморский, с горбинкой…. Тонкие губы, которые почти всегда улыбались миру. Тонкая шея, с нежной-нежной смуглой кожей, столь же тонкие не сутулые плечи, точёный стан, небольшая аккуратная грудь, и длинные красивые ножки…. Лидия была очень хороша собой, и она мне нравилась почти с момента знакомства. Может быть даже больше, чем просто нравилась…. Но она совсем не обращала на меня внимания с тех пор, как выросла. А я подойти боялся. Считал, что она слишком хороша для меня, ведь она ещё и прекрасно пела…. И вот накануне днём Лидия прибиралась в кабинете Дечимо при нас. Она что-то мурлыкала себе под нос, смахивая пыль, пылесося, и… бросая заинтересованные взгляды на Босса. Я ждал, когда он подпишет документы, поэтому замечал это. И эти взгляды чертовски нервировали, вызывая ревность и раздражение. Шеф, конечно, был очень хорош собой, и я на его фоне смотрелся… серой мышью. Естественно, что Лидии он был интереснее меня, да и более… достоин её. Но это не значило, что нужно бросать на него столь неоднозначные взгляды, полностью игнорируя моё существование, будто я… не человек - раб. Когда шеф закончил подписывать стопку бумаг, а я остался, чтобы сразу разобрать её, прежде чем унести в архив, Лидия и вовсе прекратила уборку, не скрываясь, смотря на Босса. Тот вроде и не замечал этого пылающего взгляда, только потянулся, и начал устало разминать себе плечи и шею. Лидия это заметила и тут же предложила: - Десятый, а может вам массаж сделать? – Босс тут же посмотрел на неё заинтересованно: - А ты умеешь? - Даже на курсы ходила. – Пожала плечами небезразличная мне девушка. Шеф задумался: - Хм, честно говоря, в любой другой момент я бы отказался. Но сейчас…. Боюсь, что мне придётся принять твоё предложение. Уверена? - Конечно! Я ведь сама предложила. – Воскликнула Лидия. - Ладно. Тебе как будет удобнее, сидя или лёжа? А сорочку снять? – Спрашивал Босс, поднимаясь из-за стола. - Лёжа, если вы не против. Будет больше толку, если рубашку вы снимите. – Девушка смущённо опустила глаза. Я же отвернулся и закусил губу: не хотелось, чтобы эта… девушка мечты прикасалась к Боссу. Но повлиять на ситуацию я не мог. Скажи я хоть что-нибудь – Дечимо бы сразу всё понял, и долго дразнил бы. - Только… - Ну? - А у вас масла для массажа нет? – Я решил, что смотреть на это не желаю, и заторопился в разборе подписанных бумаг. - Найдётся. – Кивнул Босс, щёлкая пальцами. В его руке появилась какой-то стеклянный пузырёк с чем-то зеленоватым внутри, и он передал его Лидии. - Лайм? – Удивилась та, но Дечимо лишь плечами пожал, и спросил: - Диван сойдёт? - Вполне. – Кивнула девушка, ещё сильнее смущаясь, когда шеф расстегнул несколько верхних пуговиц и манжеты, и просто стащил сорочку через голову, постелив её под голову на диван, а после разлёгся там. И снова заговорил, повернув голову набок, и серьёзным взглядом смотря на робко жмущуюся служанку, которая похоже уже не была уверена в правильности своего предложения: - Лидия, только хочу тебя предупредить: постарайся шрамы мои не трогать. Навредить мне - тебе вряд ли удастся, но… там нервы достаточно близко, м…. В общем, я быстро возбуждаюсь, если их касаться, да ещё и с усилием. Так что – за последствия не ручаюсь. - О, ладно. – Быстро кивнула девушка, открыла бутылёк с маслом, налила немного в ладонь, осторожно присела и… коснулась спины Босса, мягко поглаживая изуродованную шрамами кожу, втирая масло. Я буквально за несколько минут разобрал документы и выскочил из кабинета, лишь бы не видеть удовольствия на лице Дечимо, и восхищения, пополам с сосредоточенностью – Лидии. Пока я нёс документы к отцу, перед глазами была картинка, как тонкие пальцы осторожно касаются тела этого… варвара, растирая кожу, и разминая стальные мышцы, и о, как же мне хотелось, чтобы эти прикосновения были дарованы мне! Отец заметил, что со мной что-то не так, и пригласил на чай. Я согласился, ведь шефу было явно не до меня. А когда чай закончился, и я хотел вернуться к работе, зарыться в неё, чтобы не думать ни о чём – обнаружил, что забыл планшет в кабинете Дечимо. Без него работы, считай, что и не было. В кабинет возвращаться не хотелось, но не сидеть же с пустыми руками?! В конце концов, всего лишь массаж…. Когда я решился зайти, но остановился возле двери, чтобы постучать, ибо мало ли что – услышал шумный выдох из-за двери, и хриплое: - Лидия, ты нарываешься! – А затем я услышал тихий игривый смех девушки. И сердце застучало громче…. Так я и стоял за дверью, с занесённой для стука рукой, и слышал шумные вздохи. Хотелось как-то это прекратить, остановить немедленно и навсегда! Но духу не хватало. Жить-то всё ещё хотелось, а против НЕГО, не рискуя жизнью, пойти нельзя. Ну почему именно Лидия? Почему именно девушка, которая так мне нравилась? Лидия, почему? Когда я всё же решился войти – было уже поздно. Всё что я увидел за дверью кабинета Босса, это диван на котором уже голая лежала Лидия. Её одежда порванная валялась, разбросанная по кабинету то тут, то там. А сама девушка выгибалась, тихо, но очень мелодично постанывала, запрокинув голову, и обнимая ногами, прижимая к себе… Десятого Вонголу, который с приспущенными брюками, страстно зацеловывал шею Лидии и… трахал её. Я бросил, «Прошу прощения», пулей влетел в кабинет, схватил планшет, и вылетел, захлопывая за собой дверь с силой. А после сполз на пол по стенке, задыхаясь от смущения, дикой ревности, зависти и… лёгкого возбуждения. Сердце стучало как бешенное, и никак не желало успокоиться. Ну почему-у всё именно так…?! Несколько часов после этого Босс собрался на встречу с союзником, и прихватил с собой меня. Встреча прошла быстро и удачно, но на обратном пути Десятый вдруг решил заехать в Трапани. Там он прогуливался с полчаса, а потом зашёл в магазин с какой-то непонятной вывеской, попросив меня остаться у магазина. Я, честно говоря, не понимал, почему туда нужно было тащиться пешком, когда можно было ехать на машине, но…. Это не моё дело. Шеф вышел через десять минут с каким-то старым и грязным рюкзаком, хотя входил без него, и мы отправились обратно к машине с водителем. Однако по дороге, в одном из тёмных безлюдных переулков нам повстречался бомж, и, судя по всему, Десятого он знал. Они о чём-то беседовали на повышенных тонах. Я не вслушивался. Хотя слух и улавливал отдельные фразы, вроде: «это ты их убил», «виноват в смерти», «потерял всё», «ты не ценишь жизней верных тебе людей» и тд. Встреченный бездомный в основном кричал, поливая Босса грязью. И шеф это отчего-то терпел, только глаз дёргался. Однако и он не выдержал и сорвался после случайно оброненной фразы: «ты всегда был бесчувственным мальчишкой». И всё. Босс тут же будто с катушек слетел. Лицо закаменело, со страшным оскалом, а глаза отчего-то стали ярко-синими, как небо на противоположной от восхода стороне земли по утрам. Он шагнул к побелевшему мужчине, и мгновенно приковал его льдом прорыва точки ноля к стене ближайшего дома, щёлкнул пальцами, молниеносно выхватил нож, несколько раз полоснул по мужчине, и с того осыпалась верхняя часть одежды, оголяя того по пояс. Ещё взмах – появился тонкий не очень глубокий порез. Мужчина испуганно запищал, от него завоняло мочой, но дёрнуться он не мог. А Босс, с явным безумием на лице, спрятал нож куда-то, а после пальцами под вой залез в свежую рану, а после… с силой дёрнул кожу, оголяя… жиры, мясо…. Я едва выполз из переулка, заползая в угол другого. Меня трясло, лихорадило, тошнило…. Я блевал, и никак не мог остановиться, потому что перед глазами снова и снова вставало зрелище того, как с живого человека сдирают кожу. Из-за угла слышались дикие вопли, потом хрипы, бульки…. Мужчина сорвал голос, но оно и понятно от чего. Пахло помоями из мусорки, кровью и… напоследок запахло палёной плотью. И меня затошнило ещё сильнее…. ОН вышел минут через десять. Руки по локоть были в крови и пепле. На лице – ни единой эмоции. И глаза – синие, ледяные, бесчувственные, бездушные. Он холодно посмотрел на меня, скривил губы в оскале, и скомандовал: - Звони водителю. Пусть подъезжает к переулку Марка Поло со стороны набережной. – Я не мог ослушаться. Только дрожащими руками утёр рукавом рот, достал телефон и позвонил. Едва сдерживая новые рвотные позывы. Когда я сделал, он бросил: - Слабак! – И направился куда-то по направлению к морю. – Идём. – Снова бросил он через плечо. Я кое-как поднялся на ноги, держась за стену дома, и побрёл следом, то и дело, останавливаясь, чтобы пережить рвотный позыв. И я всё смотрел в след этому… с позволения сказать, человеку, смотрел на его осанку, гордый вид и невозмутимость и понимал: его не зря боятся, потому что демона невозможно не бояться. Демоны никогда не были похожи на чудовищ, они были хороши собою как ангелы, и надевали на лица миролюбивые маски, но…. Дечимо и был таким демоном, и… Он привёл нас к водителю, который уже ждал. Велел мне садиться, сел сам и скомандовал ехать. А после говорил, где и в какую сторону водителю нужно повернуть. Через полчаса мы приехали на безлюдный пляж. Меня всё ещё тошнило, и тряска в машине это усугубило ещё. Так что шеф буквально за шкирку вытащил меня из тачки, дотащил до воды и… швырнул в море. А ведь была зима, и вода была ледяной! Я тут же замёрз, и собирался выйти на пляж, от пережитых эмоций даже не ощущая обиды, но Босс не позволил. Залез в море сам, не снимая одежды, только пистолеты вытащив, и спокойно предупредил, что если вылезу раньше, чем он – он пристрелит. И я, не секунды не сомневаясь, остался в воде. Простуду можно вылечить, а жизнь – не вернуть. Жить-то по-прежнему хотелось, хотя я уже и не был так в этом уверен. Шефа ледяная вода ни капли не смущала. Он плавал спокойно, нырял, распластывался на поверхности воды морской звездой. А у меня зуб на зуб не попадал. Ноги давно свело судорогами, и я их почти не чувствовал. Но холод и соль воды внезапно спасли меня от тошноты. Кровавые картины по-прежнему были перед глазами, а в ушах стоял крик того мужчины, но… блевать не хотелось, да наверное уже и нечем было. Кроме того, вода смыла запах палёной плоти, что тоже было немаловажно. Однако на берег меня снова тащил Шеф. Он же и высушил пламенем Неба нас обоих. Я заметил, что кровь с него тоже смылась…. Так что когда мы ехали домой, мне показалось, что это всё мне лишь пригрезилось… До дома добирались в тишине. А по приезду, Босс внезапно отпустил меня, сказав, что сегодня я ему больше не нужен. Удивился, но виду не подал: просто не представлял, как после пережитого буду работать. Вот и обрадовался свободному времени. Решил, что как раз в себя приду и уложу в голове события…. Конечно, мы все…. В смысле все члены Вонголы, которые были знакомы с Боссом, знали, что он бывает… не совсем адекватен, знали, что он опасен и жесток. Но таким его видели редко, да и то, мельком. Мне же видимо «повезло». Почему-то мне казалось, что того мужчину он убил… без причины, просто так, разозлившись. Собственно он был спокоен, до тех пор, пока мужчина не назвал его «бесчувственным мальчишкой». Мне было жаль его. Смерть была у него слишком страшной. Такой никто не заслуживал, но Босс…. Меня до сих пор мутило, и вид оголённого кровавого мяса человека, лохмотьев кожи, до сих пор стояли перед глазами, крики того мужчины и запах палёной плоти…. Ночью я так и не смог уснуть. Точнее засыпал, но просыпался от крика, который повторялся снова и снова. Я боялся засыпать, ворочался и всё думал: А что если Дечимо не шутит, когда называет себя сумасшедшим безумцем? А что если он действительно не такой уж и хороший Босс и вообще опасен для общества? А что если он в любой момент может… начать убивать всех подряд, без разбора? Было страшно. Я почувствовал, что боюсь этого человека всеми фибрами души. В конце концов, ночью я уснуть так и не смог. И отлежав себе все бока, решил пойти хотя бы успокаивающего чаю выпить….