Поющий Койот. Перекрёсток Времён

Сасагава Масао А Савада действительно достал сигареты, прикурил одну непонятным мне образом, и только после нескольких затяжек произнёс: - Ну как вам шоу, Масао-сан? Понравилось!? – Я понял, что мне можно уже выходить, что я и сделал. И первое, что мне пришло в голову сказать, это: - Мой сын - гей?! - Мм…. Нет. По крайней мере, я так думаю. - Задумчивый был дан мне ответ, от которого у меня прямо камень с души свесился, но пока не свалился…. - Судя по тому, что на девушек он смотрит не без интереса – Реохей бисексуален. Как и я, кстати. - Но мой сын говорил, что любит тебя. – Я прищурился. - И я достаточно его знаю для того, чтобы утверждать: он говорил это искренне. - Да, любит. Ну и что? – Спросил меня Савада. - О половой ориентации это не говорит. Просто со мной он познакомился раньше, чем с достойной его девушкой, вот и всё. - Но…. - Просто поверьте мне. – Внушительно произнёс Савада так, что мне хотелось верить. Но сомнения всё же оставались, ведь я имел дело с мафией. Поэтому я со скепсисом спросил: - Он улетел с тобой, влез в мафию из-за тебя, потому что любит тебя, разве нет? Если бы он просто хотел сбежать от нас – переехал бы в другой город, и всё. - Нет. – Жёстко был дан мне ответ. - Он и не понимал, какие чувства испытывает ко мне, пока мы не прилетели в Италию. В мафию его ввязал мой приёмный отец, потому что мне, наследнику Вонголы, была нужна свита, и Реохей подходил по параметрам. Тем более что корни у вашей семьи мафиозные. – Хм? Что он под этим подразумевал!? - А ваш сын… просто нашёл в моей компании и деятельности семьи то, чего ему не хватало в жизни: постоянный адреналин в крови, и возможность проявить все свои таланты. – Я вздохнул: да, этот его «экстрим». Он любил адреналин, от боксёрских поединков, драк, или невозможной пробежки вокруг города, или ещё чего-нибудь этакого. Реохей наслаждался «экстримом», даже если за собой он нёс боль. Я видел, что он чуть ли не светился от ярких эмоций, искренне радуясь. Он был счастлив, но…. Но мы с Юной опасались за здоровье и жизнь сына, а потому запрещали ему заниматься опасными увлечениями. Тем самым, получалось, что мы фактически запрещали ему быть счастливым…. Но мои вопросы на этом не заканчивались: - Свита? Какие такие параметры?! – Мой собеседник неожиданно замялся: - Всё дело в…. В итальянской необычной силе, которую мы, её обладатели, называем Пламенем Посмертной Воли. Хотя это немного не верно. - Пламя посмертной воли? – Воскликнул я, чувствуя, как мои брови лезут на лоб от удивления. Это же просто сказка! Или…: - Оно действительно существует?! - Вы знаете о нём? – Удивился Савада, чуть не закашлявшись, ведь в этот момент он делал очередную затяжку. Я не без труда, но сумел взять себя в руки: - Да. Мне в детстве дедушка рассказывал о пламени и его обладателях сказки. – Я улыбнулся ностальгичным воспоминаниям: - Отец часто ругал его за то, что он мне рассказывает, но на старости лет, пережив инфаркт и клиническую смерть, внезапно поверил в эти сказки. Кажется, он Реохею что-то рассказывал…. - Вот как? Интересно! – Воскликнул молодой человек, и прищурился, будто от догадки: - А сказки случаем были не о храбром воине Неба, который вместе со своими шестью верными друзьями, и ближайшими соратниками защищали простых жителей от злодеев? - Откуда ты…? – Снова удивился я. - Ясно. – Хмыкнул Босс Реохея. - Ваш дед рассказывал вам о семье, которую сейчас я возглавляю. Вонгола. А воина Неба звали Джотто, так? – Я кивнул, хоть и смутно помнил те сказки, но в имени главного героя был уверен. – Это не сказка, а самая, что ни на есть реальность. Джотто мой…, - он снова усмехнулся, - прямой предок. А один из его шести друзей, Кнакл – ваш и Реохея. – Я вскинул брови, но внутри задыхался от эмоций: мне ведь так нравились эти сказки, и я мечтал стать одним из героев, или оказаться их потомком. Выходит, что так и было?! Это… восхитительно! - Все остальные мои спутники – тоже потомки первого поколения Вонголы. – Тем временем продолжал Савада. - Мы же - десятое поколение. Ямамото счастливый обладатель пламени Дождя, и наследник Асари Угетсу. Хибари Кёя – Облако. Вместе с братьями они потомки Алауди. И так далее. Реохей – Солнце. – Он тепло улыбнулся. И я понял, что моего сына он очень ценил. - То самое, которое способно исцелить почти любую рану, вдохновить или вернуть уверенность в собственных силах, обогреть или испепелить. Ну а я – Небо. То, что всех объединяет. Когда-то по некоторым причинам, наши предки – итальянцы, между прочим – переехали жить в Японию к своему другу японцу Асари Угетсу, предку Ямамото. Кто-то переехал с жёнами, кто-то один, а кто-то женился здесь, как Кнакл. - Значит мафия это не так плохо, как может…. – Выдохнул я, донельзя удивлённый. Но мой собеседник посерьёзнел, и резковато ответил: - Нет. Мафия есть мафия. Кровь, смерть, слёзы, разврат, подлость и прочее в том же духе. Хотя у нас тоже есть свой кодекс чести, но мало кто его блюдёт в наши дни. Да и знают о нём не все. – Он с горечью сделал глубокую нервную затяжку, задержал дыхание ненадолго, а потом медленно выдохнул: - Мы убийцы, и Первое поколение семьи были такими же. Да, они защищали простых людей от бандитов и продажных властей, но бандитов они не жалели, уничтожая безжалостно и зачастую беспощадно, вместе с семьями. Не смотря на то, что они тоже были людьми, которым просто хотелось жить лучше. Это было чуть больше четырёхсот лет назад. Что вы хотите?! – Пожал плечами Савада, будто бы говоря, что тогда были просто такие времена. А сейчас мир сильно изменился, но не люди в нём, и не мафия. - Вот значит как. – Вздохнул я. - Получается что мафия и у меня в крови, поэтому я отношусь к якудза так снисходительно…. – Я невольно поморщился, припоминая многочисленные случаи, когда позволял сбежать якудза от правоохранительных органов, или добивался смягчения наказания. А потом я взглянул на собеседника, на его без эмоциональное лицо, и, внезапно…: - Я, вспомнил тебя. Ты тот самый мальчик, к которому приставала моя жена, когда ещё мечтала раскрыть крупное дело и продвинуться по службе. – Он сначала вскинул брови, а потом опасно прищурился, но я, в порыве эмоций и не заметил: - С тобой и твоей матерью кажется, что-то случилось, что вы надолго оказались в больнице. У полиции было к вам множество вопросов, но и она и ты, когда вышел из комы, упрямо молчали как о том, что случилось, так и о том, кто виноват в ваших бедах. А так же о странных не раскрытых преступлениях, улики которых указывали на тебя. Полиции тогда ничего не удалось выяснить. А ещё помню, что тебя боялась добрая половина Намимори. Включая меня и Юну. Чем-то ты всех отпугивал…. - Мёртвыми глазами и аурой смерти. – Хмыкнул он, будто успокоившись. - Точно! А сейчас…. - Я убийца, и моя аура стала намного ужаснее, чем была тогда. – И снова смешок: - Приходится её скрывать, иначе моя семья мигом бы лишилась большинства союзников. Разбежались бы от страха. А глаза скрываю пламенем Тумана. Это иллюзия. – Он щёлкнул пальцами, и на меня вдруг взглянули бездонными, безжизненными и пустыми глазами. Такими глазами, которые я видел у мертвецов. Но при этом они блестели, как кукольные стекляшки. Они пугали, казалось, поглощая душу. Они пронизывали насквозь, казалось, прекрасно зная все мои недостатки, слабости, все тайные мысли и желания. И, в то же время, они смотрели как бы… сквозь меня, будто меня не существовало и вовсе. Волосы от этого вставали дыбом на голове, на спине выступил холодный пот. Это было… страшно. Я невольно сделал шаг назад, и вспомнил вечно одинокого мальчишку, к которому Юна подходила лишь через силу…. А Савада снова щёлкнул пальцами, и глаза его стали прежними: безразличными, но с редкими эмоциями. Я облегчённо выдохнул: - Я забыл о тебе, потому что однажды ты исчез, а вместо тебя появился… - Всего лишь материальная иллюзия созданная пламенем Тумана моего учителя. – Он снова щёлкнул пальцами, и рядом с нами появился нескладный подросток лет семнадцати, с каштановыми волосами и задорной, немного стеснительной улыбкой. Этого паренька я тоже помнил: он ведь учился в одном классе с Кеокой. Так вот откуда она его знала?! И снова щелчок, и… иллюзия, как я понял, исчезла. Савада пояснил: - Я с семи лет не живу в Японии. Бывал только заездами, навещая мать. Ну и свои пятнадцатый и начало шестнадцатого года жизни под иллюзией скрывался лично я. Иллюзия была нужна, чтобы отвезти взоры мафии от моей личности, и чтобы местные оставили мою маму в покое. - Ясно. – Хмыкнул я. - Однако иллюзии… это очень удобно. - Ага, и энергозатратно. – Кивнул молодой человек. Я снова посмотрел на него, и невольно поразился, насколько сильно отличался он, от иллюзии его же. Неудивительно, что мальчишку, которого демоном называли, быстро забыли, и стали считать, что у Савад был единственный… неуклюжий сын. Человека, которого видел перед собой, назвать мальчишкой у меня язык не поворачивался. Это был полностью сформировавшийся, взрослый молодой человек. Будто бы… противоположность иллюзии…. Я помотал головой, и решил, что загадки Савады Тсунаёши меня волновали в гораздо меньшей степени, чем сын, а потому вернул разговор к теме: - И всё же, вернёмся к твоим отношениям с Реохеем. При чём здесь пламя? – Мой собеседник закатил глаза, но всё же стал пояснять: - У Неба есть шесть частей. У меня как у Неба шесть Хранителей. У одного Неба может быть несколько Хранителей с одним типом пламени. Но Хранители незаменимы. Они связанны со своим Небом с момента рождения и\или пробуждения пламени. Небо для них тоже незаменимо. По крайней мере, так считается, потому что иных прецедентов не было. – Поправился почему-то он. - Хранители не могут жить полноценной жизнью без своего Неба, постепенно угасая, или сгорая в собственном пламени. Они всё время находятся в поиске Неба, даже не осознавая этого, до тех пор, пока не найдут. Они зависимы от Неба настолько, что вынуждены постоянно находиться рядом. Именно пламя притянуло вашего сына ко мне, потому что я его Небо, а он моё Солнце. Будь это не так, мы бы даже и не познакомились. Но зависимость - как в нашем случае - бывает такой силы, что постепенно Хранители становятся зависимы от Неба не только пламенем, но и морально, и физически. И это перерастает в некое подобие любви. – Савада сделал паузу, и горько тихо выдохнул: - В редких случаях – в саму любовь. Она редко бывает взаимной. В нашему случае – тоже. – Я понял, почему он произнёс это таким тоном. Реохей - насколько я мог судить из того, что узнал – действительно любил этого человека. Но любовь эта была однобокой. Савада же…, возможно, переживал за… друга, или из-за того, что сам не мог ответить ему взаимностью. Но он всё-таки… спал с ним. Отчего? Босс сына словно мысли прочитал, и после очередной затяжки продолжил: - Как же всё это дошло до секса? А тут ещё проще. Мои гормоны уже давно своё отыграли, но так уж случилось, что я - кобель. Мои ребята же в самом расцвете полового созревания. В руках себя держать совершенно не умеют. Такие как Реохей, вообще не видят причин для сдерживания. У вашего сына очень страстная натура, так что…. – Он, видимо невольно, облизнулся. Я без слов понял, что ему нравилась страстность моего сына. Но затем мой собеседник снова усмехнулся и закончил: - Ну а я достаточно красив для того, чтобы меня желали все, кому не лень. Я мог бы сдерживать и себя и его, но тут вступает в партию ещё один фактор: нас в любой момент могут убить. И чтобы ни о чём в этой жизни не жалеть – мы живём моментами. Что-то хочешь? Бери. Делай. И делай немедленно, потому что другого момента может не представиться. Надеюсь, я понятно объяснил? - Даже более чем. – Это… в какой-то степени действительно было мне понятно. Когда постоянно рискуешь жизнью, боишься что-то не успеть сделать. А потому стараешься успеть как можно больше, торопишься…. Реохей любил Саваду, и… желал его. А тот не стал отказывать, чтобы подопечный… ни о чём не жалел перед возможно скорой смертью. Это… резонно. Но… - И что вы об этом думаете? – Поинтересовался молодой человек. - Какая разница? – Попытался увильнуть от ответа я. - На положение вещей моё мнение всё равно никак не повлияет. - Вы правы, но мне интересно. – Я вздохнул, пытаясь пояснить свою точку зрения: - В Японии к подобным отношениям относятся снисходительно, как к моде, которая пройдёт со временем. Я тоже так считаю. Да и если ты знаешь, была раньше в нашей стране такая традиция, как Сюдо. К тому же мой сын явно получал массу удовольствия. Ему нравилось, да и просил он тебя об этом сам. Так что…. - Вы в шоке и просто не знаете, что думать и как ко всему относиться. – Констатировал собеседник. - Я прав? - Мысли читаешь? – Вскинул брови я. - Немного. – Фыркнул он, докуривая сигарету, и туша её остаток о край пепельницы. Делая это, он повернулся ко мне полубоком так, что я чётко мог разглядеть тонкий белый шрам, перечёркивающий его бровь. Это навело меня на мысль: а ведь вся его спина была исполосована шрамами. И мне было… важно узнать, мафия ли виновата в их появлении. И не грозило ли подобное сыну. Так что я спросил: - А мне вот, что ещё интересно: на теле моего сына только старые, полученные в детстве шрамы, а у тебя всё тело…. - Семьдесят процентов моих шрамов тоже из детства. – Снова перебили меня: - Они появились до того, как я узнал, что являюсь кандидатом на место Десятого Босса Вонголы. – Получалось, что жизнь мафиози тут была ни при чём, но как тогда он их…. И тут меня пронзила догадка: - Это то, о чём вы с твоей матерью отказывались рассказывать моей жене и полиции? - Да. – Выдохнул Савада глухо. - Но почему…? – Растерялся я. - Полиция могла бы…. - Не могла бы. – Жёстко и резко, в который уже раз, перебил меня этот человек. В голосе был холод и сталь: – Местная полиция никогда бы не достала тех людей, что оставляли нам на память о себе шрамы. Да и что мы могли рассказать, когда даже лица нападавших помнили лишь сквозь пелену боли, слёз?! Мы ведь тогда даже не знали, что им от нас нужно. – Горько выдохнул он, и мне стало… жаль его. - Благо, что и они не знали о том, кто мы. Думали что мы всего лишь семья одного из верхушки Вонголы, а нападали на наследника. И Вонголе на нас было насрать. Мы могли только рассказать о том, как именно получали свои увечья. Но согласитесь, это не очень приятные воспоминания. И я, и Нана очень хотели забыть всё это, а к нам снова и снова приходили полицейские и ваша жена, и настойчиво расспрашивали, напоминая. На мой взгляд, не удивительно, что мы прогоняли всех желающих хоть что-то выяснить. – Ясно. Значит, его просто сломали, и сделали убийцей. Мне действительно, искренне было жаль этого молодого человека. Должно быть, он многое пережил… - Тогда почему ты сейчас объясняешь? – Не мог не спросить я. - Не знаю. – Савада пожал плечами. - Наверное, хочу показать, за кем последовал ваш сын. И… как именно мы живём. - Ясно. – Хмыкнул я. Сразу же поверив в то, что он хочет, чтобы я доверил ему своего сына. - Но я заметил и свежие шрамы на твоём теле. - Более свежие шрамы, получены в мою бытность киллера – в основном от пуль. На заданиях всякое случается. – Он снова пожал плечами. - И как бы силён, ловок и быстр ты ни был, а всё равно можешь словить шальную пулю. Но такие шрамы можно по пальцам перечесть. Так что не волнуйтесь, на операционный стол мы попадаем крайне редко, хотя, разумеется, чаще простых людей. - Ты говоришь об этом, как о погоде. – Заметил я, не очень удовлетворённый ответом. Ведь из него выходило, что сын…. А впрочем я и без того знал, в какой опасности находится Реохей, связавшись с мафией. - Потому что для меня это норма жизни. – Пояснил он. - Так же как для вас норма жизни раз в несколько недель выезжать за город вместе с семьёй, так и для меня норма жизни раз в несколько недель попадать в перестрелки. - Как это может быть нормой жизни? Это же опасно, и страшно! – Воскликнул я. - И если ранение получишь – ещё и больно. - Опасно? – Переспросил молодой человек. - Может быть. Но если так рассуждать, то и из дому опасно выходить. Мало ли что может случиться? Под машину попадёшь, кирпич на голову упадёт, или жестяной лист, которыми крышу обшивают, ветром сдует и по шее…. Но если так рассуждать, то и дома опасно находиться. Дом ведь может рухнуть, загореться, в нём тоже может упасть что-нибудь на голову. Ха, опасно! Волков бояться – в лес не ходить. – Хм, и ведь он был прав! - И вообще, это меня обычно боятся. Меня и моих Хранителей. Если вы помните, меня здесь, в Намимори демоном называли. Это прозвище никуда не делось. Меня теперь в пабах мафиози шёпотом демоном называют. А кто-то и повелителем демонов, потому что моё ближайшее окружение – в том числе и вашего сына – тоже называют демонами. Так что к нам стараются не лезть лишний раз. – Он помолчал немного, а затем снова весело и азартно усмехнулся: - Страшно? Это не страшно, если не боишься умереть. Но ведь мало кто боится самой смерти, в основном боятся боли, ей предшествующей. Что же до боли, то и в этом я ничего такого не нахожу. Да, словить пулю больно, но не так, чтобы очень, когда боль становится привычкой. У нас в отличие от простых людей, порог боли очень завышен. Мы способны вытерпеть очень многое только на одной гордости. Я же в этом плане вообще особенный. Так как с раннего детства неоднократно подвергался пыткам – я вообще способен не реагировать на боль. И чувствовать её, лишь приглушённо, как будто не у меня болит. – Он произнёс это таким тоном, что я невольно вспомнил о шрамах на его спине. Да, Савада явно пережил очень многое, и, основываясь на собственном опыте, он сделал выводы, о которых и рассказывал мне. И… всё-таки его мне было жаль. Быть может, если бы он родился в обычной семье, то…. - Что, и на пулю не среагируешь? – Всё-таки рискнул проверить его утверждение я. - Смотря куда попадёт, конечно. Но максимум – это поморщусь. Вот, например: - Он прислонился спиной к стене, и немного приспустил джинсы, открывая мне вид на сизый, явно достаточно свежий шрам от пули: – Чуть меньше трёх месяцев назад был на переговорах с подчинённой семьёй в Польше. Там меня настиг мой старый враг и загнал в ловушку. Как результат я словил пулю, которая, кстати, в сердце с расстояния вытянутой руки летела. Так я, не подавая вида, что ранен, расправился с врагами. Ни одного из трёх моих Хранителей пламени Солнца рядом не было. Возможности отлёживаться в больнице – тоже не было. Босс мафиозной семьи вообще слишком занятой человек для того, чтобы тратить на это время. А единственный мой спутник даже машину водить не умел. Пришлось брать такси и делать вид, что просто плохо себя чувствую. До личного самолёта я тоже добирался самостоятельно. Мои подчинённые, узнав, что я ранен, естественно развели панику. Но врачей среди них не было. В аэропорт было обращаться нельзя, потому что появились бы не нужные расспросы. Вот и пришлось всё делать самому, тем более что и навыки нужные у меня имеются. Так что я сам извлёк пулю, сам обработал рану и зашил, сам наложил повязку, предварительно услав подчинённых, чтоб под ногами не путались, и в обморок не падали от вида крови любимого Босса. Пережил пару часов лихорадки, поспал пару часов, и на следующее утро я уже вновь встречался с Боссом подчинённой семьи. А ещё через три дня я снова бегал, и прыгал так, как будто и не ранен был. - Это звучит невероятно. – Недоверчиво покачал рукой я. - Согласен. – Кивнул Савада. - Но мои подчинённые, которые являлись свидетелями, до сих пор от шока отойти не могут и при этом столь восхищены, что чуть ли не молиться на меня готовы. Уверен, что моих Хранителей даже прямым приказом в постели не удержать в случае ранения. Тоже уже на следующий день будут готовы вступить в бой. Что, кстати, было неоднократно подтверждено. – Он хмыкнул чему-то своему, возможно воспоминаниям, а потом как-то снисходительно посмотрел на меня: - Вы просто обычный человек, и судите о нашей жизни с точки зрения обычного человека. Поэтому наша жизнь вам кажется страшной и жестокой. А нам, людям теневого мира, ваша жизнь кажется очень скучной до такой степени, что аж зубы сводит. Многие мафиози пытаются вернуться к мирной жизни, но уже не могут. Несколько лет – и возвращаются, или их возвращают силой, потому что мафия так просто не отпускает, или они кончают с жизнью самоубийством. - И мой сын, по твоему… - Моё «создан для такой жизни», утонуло в широкой ухмылке: - О, он идеально вписался в теневой мир. Быстро и без последствий. Из всех моих Хранителей он самый уважаемый в семье. Ему подчиняются беспрекословно, к его советам прислушиваются, а его мнение чтят, и в меру побаиваются…. Реохей – моя Правая Рука, и гордость…. – Савада вдруг неожиданно замолчал, будто какая-то мысль пришла ему в голову неожиданно, а потом с озорством взглянул на меня, и предложил: - А впрочем, знаете что? Чую, сейчас в ресторане будет весело, поэтому я приглашаю вас на эпилог спектакля. Правда с условием: вы сможете посмотреть на своего сына, но взамен я поставлю на вас печать, которая не позволит вам рассказать об увиденном кому-либо что-либо. Вы согласны? - Печать? – Переспросил я, обдумывая предложение. - О, вы её и не заметите. – Отмахнулся Босс сына. - Но всё же проболтаться она вам не позволит. Я вам не доверяю, уж простите, и как Босс многих тысяч людей просто не имею права рисковать. Так что? - Я согласен. – И в самом деле, я же хотел узнать о жизни сына. Хотел узнать о том, куда он влез и каким стал. И на что пошёл, лишь бы сбежать от родителей. А риски… они того стоили. - Прекрасно. – Потёр ладони мой собеседник, с улыбкой, и что-то сделал. Мне обожгло, словно раскалённым маслом, внутреннюю сторону запястья. - Ай! – Не сдержался я, но боль быстро прошла. - Я поставил вам печать. – Подтвердил мою догадку Савада. - Сейчас Масао-сан, я прикрою иллюзией, вас не будет видно и слышно. Но всё-таки близко к нам не подходите, а то Реохей может заметить, и тогда попадёт и вам, и мне. Через три часа иллюзия падёт сама, и вы снова станете видимы. Идёт? - Да, спасибо. – Поблагодарил я за возможность увидеть нового сына. - Хорошо, тогда идёмте. – Кивнул он, и отправился к выходу. Я скользнул следом. За прошедшее время обстановка в ресторане мало в чём изменилась. Разве что… осмотревшись, я понял, что из него исчезли все посетители и официанты, а тяжёлые оконные шторы были плотно задёрнуты. А в помещениях ресторана оставались только компания сына, и то не вся. Я устроился на прежнее место, не скрываясь, и, к моему удивлению, меня действительно никто не заметил. Савада, устроился на всё том же диване. Его тут же обняла девушка из их компании, а с другой стороны расслабленно привалился к его боку Реохей. Черноволосый парень что-то спросил у него, ухмыляясь. И Савада отмахнулся. Они вообще, то и дело, перебрасывались ленивыми репликами, но в зале висело напряжение, будто кого-то ждали. Прошло не меньше сорока минут, прежде чем всё это изменилось. Просто в какой-то момент компания сына вернулась. Они что-то быстро рассказали, от чего Реохей нахмурился, и вот Савада ухмыльнулся, довольно щурясь…. Последующие пятнадцать минут напряжение только возрастало. Молодые люди, то и дело, проверяли своё оружие, что говорило о том, они ожидают нападения. Мне от этого было как-то не по себе. Но особенно ярко я это почувствовал, когда голос Савады в моей голове произнёс: «Отошли бы вы, Масао-сан, куда-нибудь подальше. А то ещё ненароком шальной пулей зацепит». И в тот же миг послышался визг тормозов. Доли секунды и в ресторан влетело человек тридцать. Они мигом окружили наигранно расслабленную компанию, и держали каждого на прицеле. Но молодые люди и не дёрнулись. Только выслушали требования какого-то там отряда Шинринрюи, самого сильного в Японии клана якудза (ворвавшиеся представились). Они что-то говорили о какой-то сделке, иначе убьют всех присутствующих. Но их вопросы игнорировались. Только несколько ребят, явно намеревались подняться со своих мест…. Однако вот уж чего я не ожидал, так это властного: - Мужики, Босс, позвольте мне с ними разобраться. Я немного не в себе. Очень уж хотелось бы это исправить, а тут такая возможность. – Голос своего сына я услышал очень хорошо. Всё внимание обратилось на Саваду. А он хмыкнул, и ответил: - Пускай. У остальных ещё будет шанс. – И всё. Реохей медленно поднялся на ноги, не обращая внимания на напряжение среди представителей Шинринрюи. - Языка оставлять? – Деловито поинтересовался сын, натягивая перчатки. - Ни к чему. – Фыркнул Савада в ответ. Реохей хмыкнул и… исчез, тут же появляясь в гуще его врагов. В одной его руке был пистолет, в другой – нож, ручка которого была кастетом. Ими он и орудовал, да с такой скоростью, что я не успевал понять, что случилось. А сын… летал, убивая – я был в этом уверен – врагов. Кому-то он сворачивал шеи, кому распарывал печень или селезёнку ножом, а кого-то убивал пулей в сердце или в лоб. Быстро, чётко, без единого лишнего движения. В него стреляли, но из-за скорости его передвижения никто не успевал среагировать и попасть. Да и сам Реохей очень уж ловко уклонялся. Это был не бой, а… бойня. Три минуты и остались только двое. Они на коленях молили о пощаде, говорили что-то про приказ Босса и семью. Но сын хладнокровно поднял руку с зажатым в ней пистолетом, и дважды выстрелил. Без лишних слов и эмоций. На его лице в тот момент было лишь безразличие. А вот к своей компании он поворачивался уже с улыбкой на лице. Я же был… в шоке. Я смотрел на лица мёртвых людей, и застывшими выражениями страха или боли, видел их пустые глаза, не имеющие никакого выражения, и осознавал: мой сын – мастер боевых искусств, которым следовало бы гордиться, но ещё он был убийцей и мафиози. А мы ведь боролись с такими с Юной большую часть взрослой жизни! Наверное, я не мог поверить в это до конца, когда об этом говорил Савада. Но лицезрев собственными глазами…. У меня просто не осталось оправданий его действиям, не осталось возможности думать, что это не так, что не все мафиози – убийцы. Где-то в сердце что-то оборвалось. Наверное, это была надежда на примирение и возвращение сына из плохой компании. Глупый кровогонный орган сдавило болью… Я медленно перевёл взгляд с пустых глаз трупа мужчины, достаточно молодого, который лежал неподалёку от меня, на Реохея. И вздрогнул, когда увидел искреннюю улыбку на его лице. Он ничего не чувствовал, убив стольких. Он действительно ничего не чувствовал. А если и чувствовал что-то, то быстро об этом забыл. О, сын мой, Реохей, прости, прости меня, умоляю, за глупость мою! А компания между тем собиралась. Братья сказали Саваде, что сами «приберутся». Сам Босс Вонголы что-то буркнул своей «свите», и потащил на выход побледневшую девушку. Она была, пожалуй, единственной, кто отреагировал на тридцать смертей хоть как-то. Но, похоже, и она была привычна к подобным зрелищам…. За Савадой потянулись и его люди. Перед тем, как выйти из ресторана, он обернулся, посмотрел на меня, и, опять же, в голове произнёс: «Мне жаль, что вы согласились на это смотреть. Но представление окончено…» И они вышли, уйдя в неизвестном направлении. Я тоже вышел из ресторана, и побрёл в ближайший бар, с твёрдым желанием напиться. Что и сделал, предварительно позвонив супруге, и сообщив, что сегодня не вернусь. Не помню, что было после седьмой пиалушки сакэ, но очнулся я уже утром, на той самой лавке в сквере, где я впервые пообщался с Савадой. Выпивка была качественной, поэтому голова не болела, но плохо было всё равно. Шум в ушах, глаза не открываются, и тело тяжёлое, не послушное. Я полчаса, наверное, только пытался сесть. Однако, опохмелившись припасённой, и чудом сохранившейся бутылкой сакэ, мне пришло кое-что в голову. Я должен попросить у сына прощения, чего бы мне это не стоило. Я обязан извиниться за всё, иначе…. Иначе я просто никогда не смогу простить себя, и наверняка просто сопьюсь. Наверное, я бы не решился лезть к сыну и вовсе, ведь уже достаточно навредил. Но в тот момент, мысль о возможности вымолить прощения, пока Реохей находился в Японии, была очень навязчивой. И в не совсем трезвом мозгу быстро стала идеей фикс. Так что, не помня себя, и не замечая того, что утро было ещё совсем ранним, я дозвонился Курокаве Тацуме-сану, попросив рассказать мне о том, где в Намимори мог остановиться Савада Тсунаёши. Его голос был заспанным, но на вопрос мой он всё же ответил, буркнув предварительно что-то вроде: «значит, ты уже знаешь». А некоторое время спустя продиктовал мне адрес его дома, который он, уезжая из Японии, отчего-то не стал продавать. Я с Курокавой-саном, в общем-то, приятельствовал. Он был начальником жены, но в школе мы долго ходили на один кружок, хотя он был на три года старше. Так что знали мы друг друга давно. Поэтому он поинтересовался, зачем мне адрес Савады. Ну я и… сказал всё, как есть. Он понял моё желание просить прощения, но просил не соваться одному, и подождать, ведь он и сам собирался на днях наведаться в гости к этому человеку. Я обдумал его предложение, но мне отчего-то казалось, что я должен извиниться как можно скорее. Должно быть, алкоголь сыграл в этом свою роль, но я отказался, и отправился по адресу… Однако подойдя к дому, я внезапно понял, что не могу войти и позвонить в дверь. Не могу и всё. Не могу смотреть сыну в глаза, хоть и должен был это сделать. Я как представлял то презрение и холод, что были в его взгляде при встрече, и замирал, так и не донеся руку до звонка. Я уходил в парк неподалёку, и настраивался, собираясь с духом, как учили в кружке по айкидо в школе. Но подходил к двери – и снова не мог нажать на дверной звонок. Снова уходил и…. Так продолжалось до тех пор, пока я не решил выпить для храбрости. Это, и только это, помогло, наконец-то, позвонить в заклятую дверь. К тому времени уже оставалось всего несколько часов до обеда. Глупо было надеяться, что кто-то в это время был дома, но я терпеливо ждал пока, наконец-то, не услышал шум, и шаги. Первой мыслью при этом у меня была простой: сбежать, пока не поздно, но…. Алкогольные пары помогли мне пересилить себя…. Мысли судорожно бегали, словно крысы на тонущем корабле: я не знал что сказать, как попросить прощения…. Нужные слова упорно не находились. А дверь открыл мне… сам Реохей. Мгновения хватило на то, чтобы он понял, кто перед ним. Что-то такое мелькнуло в его глазах…. Он привалился плечом к косяку, скрестил руки на груди, и вперился в меня ледяным, раздражённым взглядом, произнеся: - Опять вы? Как только адрес нашли?! Что вам нужно на этот раз??? – От его холодного тона, и этих… безразличных глаз у меня ноги подкосились, и я рухнул на колени, а потом склонился и… нужные слова нашлись сами: - Реохей…. Сын…. Хотя я, наверное, не имею прав так тебя называть. Но всё равно, прости, умоляю, прости меня! – От порыва чувств я ткнулся лбом в асфальт. - Ты, наверное, думал, что я поддерживал твою мать, но…. Я просто хотел, чтобы ты научился самостоятельности. Меня мои родители так учили жить, политикой невмешательства. – Я почувствовал спиной его прожигающий взгляд, и поднял взгляд, тут же опуская: смотреть сыну в глаза я всё же не мог. - Но я ошибся. С твоей матерью такого было делать нельзя. Из-за этого я тебя совсем не знаю, но… я всегда любил тебя, и гордился тобой. Радовался, как идиот, тому, какой у меня сын…. Настоящим мужчиной растёт. Сестру защищает, и свои интересы. – Я горько хмыкнул, а после не смог сдержать всхлипа. - В спортивных соревнованиях выигрывает. Я знал, что ты забросил школьный материал после смерти деда, и никогда не считал тебя недалёким, как мать с сестрой. Я знал, что ты очень умён, и жалел о том, что не могу дать тебе столько же возможностей реализовать себя, сколько дали мне мои родители…. – Я понял, что извинения превратились в жалкие оправдания, и умолк, но снова продолжил: - Умоляю, прости меня, что не вмешивался, что позволял твоей маме запрещать тебе заниматься интересной деятельностью, что позволял ей ругать тебя из-за пустяков…. – Робко взглянув на лицо сына, и не дождавшись хоть какой-либо реакции, я снова опустил голову: - Я так виноват перед тобой…. Я не достоин прощения. Но, знай, пожалуйста. Я горжусь тобой, и буду гордиться, кем бы ты ни стал: спортсменом, или убийцей. – Больше мне сказать было нечего, и я замолчал. И о, как же не выносимо было так дожидаться реакции. А сын молчал просто невыносимо долго. Я не заслуживал прощения, но надежда на это во всё ещё теплилась, тая с каждым прошедшим мгновением тишины. И вдруг… я услышал свистящий выдох, и нейтральный, не холодный голос Реохея: - Я прощаю тебя. Но отцом больше не назову никогда. Уходи и не ищи встречи со мной. – Я, не веря своим ушам, поднял взгляд на Реохея. Но его лицо ничего не выражало. – Прощаю, но ты для меня теперь чужой. Уходи. – Повторил он. – И не потеряй остаток своей семьи. - Последний раз взглянул на меня, а после развернулся, и зашёл в дом, закрыв за собой дверь. С меня словно морок сбросили, и я поднялся на ноги, и ещё долго смотрел на дверь. Просто не верилось, что мне всё это не привиделось, что сын действительно меня простил…. Был какой-то неприятный осадок, будто бы сделал он это из жалости ко мне, или и вовсе сказал, чтобы я отстал. Но прекрасно понимая, что большего не добьюсь, и нужно радоваться тому, что есть, всё же оторвал взгляд от двери и, не до конца осознавая произошедшее, на негнущихся ногах отправился домой. В конце концов, сын был прав, и мне нужно было позаботиться об остатках своей семьи. И первым делом я решил поговорить с дочерью. Что-то мне подсказывало, что в глубине души, и она ненавидела навязанные матерью идеалы, а значит, рано или поздно, она могла сломаться или сорваться. И тогда… я рисковал потерять ещё и дочь. Не хотелось бы на старости лет узнать, что она стала проституткой или наркоманкой. А ведь такое вполне могло случиться…. А Реохей…. Чтож, отчего-то я был уверен, что сын мог сам прекрасно о себе позаботиться. Возможно даже благодаря моей политике невмешательства и его самостоятельности с малых лет. Но да, я был уверен, что сыну больше не нужен. Вот так и получалось, что отношения с семьёй у меня были странными, ведь я всё-таки смог отпустить сына в свободное плавание.