Поющий Койот. Перекрёсток Времён

Леонардо Мы дошли до остановки, сели на рейсовый автобус, и отправились к следующему месту назначения. До кладбища мы не доехали совсем чуть-чуть, ведь сначала нам нужно было попасть в цветочный магазин. И пока я в нём покупал ирисы, неожиданно для себя заметил, что не только я не прочь побывать на кладбище. Так, например, цветы приобрёл ещё и Кёя. На моё удивление он пояснил, что хочет зайти к своим родителям. А парни на него посмотрели-посмотрели, да и тоже пошли приобретать цветы. Реохей – для деда, а Такеши… я так понял, что для бабушки. Хотя цветов он приобрёл достаточно много для одной…. Чтобы пройти к кладбищу, нам нужно было долго идти по окружной дороге, или тащиться через небольшую рощу, а в которой, как поговаривали старушки, жили ё-каи, злобные духи. Однако я их не боялся, да и идти в обход было как-то просто уже лень. Так что шли через рощу. Тишина, царившая над нами, царила уже какая-то напряжённая. Впрочем, и цель нашей последней остановки веселья не внушала. Когда мы уже подошли к воротам кладбища, «внезапно» хлынул дождь. Ливень, да ещё и ледяной. Но нас он не остановил. Хотя у входа мы всё равно остановились: - Ну что, разбежимся каждый в свою сторону, или все вместе? – Спросил я у сопровождения. Всё-таки покойные дорогие сердцу люди – это личное. Быть может, кому-то захотелось бы сказать что-то…. Эту неловкость осознали все. Японцы, у которых на кладбище кто-то был похоронен, неуверенно топтались на месте, стараясь, не встречаться друг с другом взглядами. А итальянцы явно чувствовали себя лишними. Молчание грозило затянуться надолго, но… Такеши подставил лицо под струи дождя, и, улыбнувшись, предложил: - А давайте все вместе. Мы ведь семья, а значит все наши покойные родственники – всем нам являются родственниками. - Тебе явно незнакомо понятия о тактичности, и о личном пространстве. – Хмыкнул я. - А что нам скрывать друг от друга? Да и, воюя спиною к спине, кому нам доверять ещё, если не друг другу? – Внезапно поддержал нашего Дождя Кёя. - Это ты у нас… - То есть вы все согласны? – Вопросительно и удивлённо одновременно приподнял бровь я. Ребята переглянулись между собой, и… кивнули согласно. Всё-таки это действительно удивляло меня, то, как сильно на них повлиял остров. Теперь они чувствовали друг друга семьёй, и хотели делиться…. Я же…. Ну, со мной всё было ясно, однако спорить я всё равно не стал. Может, такое решение было к лучшему?! - Тогда, сначала зайдём к твоим родителям, Кёя. Это ближе. – Решил я. А на кладбище… тишина. Даже смотрителей где-то невидно было. Только дождь, что стучал по надгробным плитам, гравийной дорожке, листьям кустарников и по плечам. Хотя… одна похоронная процессия нам всё же встретилась, прежде чем наше хмурое Облачко, нашёл могильные камни своих родителей и сестры. Как-то сразу неловко стало ещё больше. Причём всем, и Кёе в том числе. Однако внезапно что-то где-то загремело, возможно, даже гром, и нам всем стало легче, будто что-то сняло внутренний блок. Моё Облако опустился на корточки, поставил живые цветы в сосуд с водой у семейного могильного камня и множества дощечек сотоба с именами покойных из рода за ним, и с улыбкой заговорил: - Мама, отец, сестрёнка, привет. Извините, что меня так долго не было. Это всё потому, что я нашёл себе семью, в которой не чувствую себя лишним. – С этими словами он обернулся на нас, и поправился: - Вернее это они нашли меня. Придурки, конечно, но не больше, чем я сам. Предупреждаю, что если они вам не нравятся, и вы не хотели бы, чтобы я с ними общался – мне на это плевать. Жаль, что я не сразу понял, но хорошо, что понял вообще: они те, кого мне не хватало для полноценной жизни…. - Ойя-ойя, какие признания…. – Хотел подколоть Кёю Мукуро со смешком, но его заткнули сразу три подзатыльника. Причём один из них прилетел ему от сестры. А Хибари-младший, и не заметил этого. Он просто молча сидел ещё некоторое время, а потом поднялся с колен, и более… печальным тоном тихо произнёс: - Простите, если я вообще больше не смогу сюда прийти. Всё-таки прошлое должно оставаться в прошлом. Я вас помню. Я вас люблю. Но это всё. Вас нет, а я всё ещё жив. И теперь намерен смотреть только вперёд, не оглядываясь. – И снова несколько минут молчания, а потом он, не оборачиваясь, отправился по кладбищенской дорожке дальше, бросив нам: – Идёмте. - Тут мои Бабушка и дедушка не далеко…. – Быстро сориентировался Дождик, уверенно обогнал Кёю, и поманил нас за собой. - Идём. – Хмыкнул я, и тоже бодро зашагал следом. Могилы Ямамото старших, правда, были неподалёку. Через «улицу», и немного дальше. Не прошло и трёх минут, как мы уже были на месте. Бабушку Такеши я видел несколько раз, так что… можно сказать, был с ней знаком. А потому синхронно с Такеши почтительно склонил голову, отдавая дать очень прозорливой и верной семье женщины. Я перевёл взгляд дальше, и даже немного удивился: - Она всё-таки нашла твоего деда? – Спросил я у Такеши, и он немного глухо ответил: - Да. В последний момент. Но живым в Намимори он так и не вернулся. - Значит все последние желания твоей матери исполнены. – Печально улыбнулся я, глядя как мой Дождик кладёт цветы на могилу. - Мы с тобой подружились. Моя мама помогает твоему отцу забыть Томоэ. Её мать, нашла своего мужа, потерявшего память и исчезнувшего бесследно. И ты веры не потерял. - Да. – Одновременно печально и радостно улыбнулся Ямамото так, как умел только он, снова подставляя лицо струям дождя. – Жаль только, что я почти не знал всех этих людей. Деда – совсем, мать и бабушка… - они умерли, когда я был слишком мал. - У многих так. – Фыркнул Хаято. - Да, но всё равно…. – Вздохнул Такеши, и махнул рукой: - Ладно, идёмте дальше. Кто следующий? - За мной. – Дёрнул плечом я, и поплёлся в одном известном мне направлении, к одной заброшенной могиле. К ней мы шли в разы дольше, во всё том же молчании. А как я увидел издалека один заросший травой могильный камень – ливень усилился. Всё как у всех: простая серая плита с именем покойного, без сотоба. У этого человека не было родственников, и никто не знал, к какому роду он принадлежал. Эта могила занимала немного места, на краю кладбища, ведь урна с прахом в ней была всего одна, и больше – не предвиделось. Цветы на ней давно засохли, ведь посещали её крайне редко, а сама она поросла травой, осокой, так, что камня было почти невидно за ней. Я осторожно раздвинул траву, не желая убирать её. Пусть могила и казалась запущенной, зато не была столь… безжизненной, как другие. Букет ирисов, что я приобрёл, предназначались для Томоэ-сан, матери Такеши. Для этого человека же, я в каждое посещение его могилы создавал небольшой кустик стелларии, звёздчатки, из прорыва точки ноля. Маленькие белые цветочки этого растения кажется, ему нравились, а тут они хорошо скрывались в траве, не вызывая вопросов. Но главное, такие цветы были вечными. - Хоть я и уверен, что вы давно уже возродились на земле в новом теле, и наверняка меня не слышите, но всё равно…. Приветствую вас, Химура Кайто-сан. – Тихо произнёс я, обращаясь к врачу, который спасал меня несколько раз. Вокруг меня распространялась атмосфера трагичности и… любопытства. Моё сопровождение, похоже, и сами не знали, что ощущать в этот момент. Меня это отчего-то забавляло. - Тсунаёши-кун? – Раздалось за спиной, но я не отреагировал, просто опустился на корточки, благодаря человека за всё то, что он для меня сделал в своё время. И перечислял я долго его заслуги, думая о том, что зря он меня спасал. Быть может, если бы не он, то я не принёс бы столько бед людям, а мир не ответил бы мне за них тем же, по закону бумеранга?! Кажется, прошло очень много времени, не меньше… получаса, прежде чем я решил немного пояснить: - Этот человек четыре раза буквально вытаскивал меня с того света. Только благодаря моей силе воле, и его знаниям, профессионализму и упрямству я всё ещё не только дышу, но и могу сидеть, ходить, двигаться…. Я крайне редко навещаю чьи-то могилы после того, как похороны давно остались в прошлом. Но он из тех единиц, чьи могилы я всё же навещаю. Так велика моя благодарность. Особенно чётко помню один, решающий момент. Момент, что подарил мне призрачный, но шанс на выживание. Знаете, а я ведь считаю пламя не даром, а проклятьем. Отчасти из-за легенды его появления в мире живых – потом как-нибудь расскажу. А отчасти из-за того случая. – Я смотрел на имя, выдолбленное в плите – Кайто Химура – и не видел его. Лишь остро чувствуя тишину, и вспоминая: - Я тогда уже неделю лежал на операционном столе, хотя по ощущениям прошла вечность. Многочисленные физические повреждения от пыток, внутренние – от изнасилования. Разрывы внутренних тканей, кровотечения, глубокие порезы, ожоги… - целый букет травм, несовместимых с жизнью. Одна хирургическая команда сменяла другую, и для меня всё проносилось как в калейдоскопе. Меня оперировали, пытаясь спасти. Но дело хирургам сильно осложняло и затягивало то, что я был не только в сознании, но и чувствовал всё, что со мной делали. Чёртово проснувшееся пламя выжигало все препараты, вкалываемые в меня. И обезболивающее, и анестезию, и даже что-то наркотическое. Со мной ничего не могли сделать: ни усыпить, ни ввести в искусственную кому. Ни-че-го. Врачи всё удивлялись тому, как я вообще ещё жив, не понимали, почему на меня ничего не действует, и продолжали пытаться отключить меня хоть как-то. Даже ударом вырубить пытались. Впустую. – А руки задрожали от наплыва воспоминаний. - Это по-настоящему страшно. Хорошо ещё, что голосовые связки я сорвал в первые несколько часов. Иначе врачи бы, наверное, даже не взялись меня спасать. Я, кстати, поэтому хриплю. – Я усмехнулся. - В общем, я чувствовал всё: и как меня режут, и как зашивают, и прочая-прочая. Как нитки сжигает пламя, и швы вновь расходятся, и их снова и снова пытаются хоть как-то соединить. Это жутко и страшно больно. Как будто мне не хватило того, как меня истязали те люди, а тут ещё и врачи…. Хорошо ещё, что систему жизнеобеспечения пламя не трогало. Наверное, я отключился бы от боли или шока, но моё пламя подстёгивала бьющаяся в ошалевшем от муки мозгу мысль – «жить». Я не боялся смерти, да и жить собственно не хотел, но совершенно дикая причина выжить, не смотря ни на что, у меня была. Навязчивая, словно внушённая мысль: выжить, найти того человека, и остановить. Может, он действительно внушил её мне? Я не знал, и до сих пор не знаю. Но тогда я и не думал об этом. Мне просто нужно было выжить, не смотря ни на что. И я знал, что если отключусь, или засну – мне не выжить. В какой-то момент, во время пересменки врачей, боль немного утихла, что позволило мне услышать разговор главных хирургов. Один, тот, что уходил, говорил, что нужно отключить меня от приборов и дать возможность спокойно умереть. Что это не гуманно оперировать меня, когда наркоз не действует, а я сам в сознании. Что шанс выжить слишком призрачен для того, чтобы всё это мне терпеть, и гонять врачей. Да и шанса на нормальное будущее у меня всё равно нет. Что даже если выживу – ни сидеть, ни ходить я не смогу и буду питаться через трубочку. Да и желание жить после изнасилования у меня вряд ли будет. Тот же хирург, что только пришёл, долго смотрел мне в воспалённые от яркого света, от усталости и боли глаза, а затем ответил коллеге: «Мы не имеем права решать, кому жить, а кому умирать. Не имеем прав даже судить об этом. Если бы он должен был умереть – уже бы умер. Но мальчик терпит уже неделю. Мне страшно даже представить каково ему сейчас, но он терпит. Уверен, что на это не способен ни один взрослый. И кто знает, на что ещё он способен, и что уготовила ему судьба». Это и был Кайто-сан. Этот человек. – Я мотнул головой на могильный камень. Вздохнул, и продолжил: - Несколько часов спустя после этого разговора, мой организм всё-таки решил, что с него довольно, и самостоятельно погрузился в кому. А ещё спустя неделю моё сердце остановилось, всё же не выдержав напряжения. И знаете, уникальность моего случая состоит не только в том, что я сижу, хожу и питаюсь нормально, хотя и не должен был даже просто выжить. А потому что моё сердце останавливалось на целых семьдесят две минуты. В это время его ничто не могло завести, но Кайто-сан, всё не решался отправить меня в морг. Словно не мог смириться с мыслью, что столько вытерпев, я всё же сдался. Каору-сан сказала сегодня, что я очнулся по дороге морг, но это фигура речи. Просто никто больше не верил, что я очнусь, кроме этого врача, тогда главного в клинике. Он все семьдесят две минуты делал мне массаж сердца, уговаривая вернуться. И я его слышал, даже находясь по ту сторону смерти. Вам, кажется, было интересно, как я стал таким… странным? – Спросил я, не оборачиваясь, впрочем, и не ожидая ответа: - Это одна из причин. Просто я знаю, что ждёт нас всех после смерти. – Я снова усмехнулся и продолжил: раз уж решился, то стоит идти до конца. - Три месяца спустя, когда я очнулся совсем другим человеком, мне сказали, что на операционном столе я пролежал в общей сложности почти три недели. Две недели из которых, меня практически в одиночку спасал Кайто-сан, с его командой, в которую и Каору-сан и Шизука-сан входили. Они почти не спали, почти не ели, и оперировали. Потому что остальные отказались. И этот врач спас меня! Более того, спас так, что даже рубцы от операций почти не заметны. Когда я очнулся – он всё время смеялся. Говорил, что место в раю он себе уже обеспечил, потому что спас ангела. Даже глядя в мои мёртвые глаза – он называл меня ангелом.- Я улыбнулся иронии. - Своё место главврача передал Каору-сан, и стал чем-то вроде моей личной сиделки. Кайто-сан позволял мне вольности. Например, мне положено было неподвижно лежать, и продолжать питаться через трубочку, а я со своей интуицией и гиперактивностью всё время ёрзал, снова и снова открывая швы, и что-то требовать, вроде горячего бульона умудрялся. И Кайто-сан всё разрешал. Когда меня перевезли домой, он практически переехал к нам. Ну, или, по крайней мере, ходил к нам, как на работу. С ним я быстро и сел, и встал, и начал самостоятельно передвигаться. Правда…. То, что я смог ходить не его заслуга. Он мне только упражнения показывал, да пытался контролировать. А я совсем не слушался, и часто падал в обморок от перенапряжения, ведь нередко занимался вместо еды и сна. Потом он ещё два раза спасал мне жизнь. И один раз Нане. Погиб он тоже, спасая меня. Собою закрыл меня от пули в одно из нападений на нас. Уж не знаю, зачем он пришёл к нам в тот вечер, но заглянул он как раз в тот единственный момент, когда нападавшие решили избавиться от меня. Стреляли в темноте, и не особо интересовались в кого попали, когда Кайто-сан заслонил меня от пули, и рухнул, умирая у меня на руках. Смешной такой…. Жить меня просил, дождаться, когда счастье и в мою жизнь нагрянет. Он был первым в длинном списке, кто отдал свою жизнь за то, чтобы жил я. - Я помолчал, поджимая губы недовольно. Ведь из-за таких людей я и не мог позволить себе сдаться даже больше, чем из-за принципов или гордости. Просто не мог наплевать на самопожертвование этих… идиотов. Вздохнув, я закончил: - Так что хотя бы уважайте этого человека. Ведь без него, вы бы меня никогда не повстречали. – В этот момент дождь внезапно закончился, так, что я удивлённо посмотрел на небо. Будто оно плакало, вместо меня…. А теперь…. Чтож, легче мне от рассказа, совсем не стало. А ведь многие обещали. Было как-то… неуютно от того, что кто-то знает. Кто-то, кто мне не так близок. Я уже раскаивался в том, что поделился этой историей. Тем более что и Хранители потрясённо и снова потерянно молчали. А потом, я как-то упустил момент, в который они решили меня обнять. Я кое-как увернулся, и загнанным волком глянул на них: - Я не ручной пёсик. Не надо так делать. – Выдохнул я, в какой-то мере даже испуганно. Ребята печально вздыхали. - У тебя поэтому седые виски, Босс? – Спросил Кёя, когда мы уже шли к могиле дедушки Реохея. - Я не знаю, Кёя. – Хмыкнул я, в общем-то, лживо. Ведь теперь, когда у Занзаса тоже была тонкая седая прядка в волосах, я знал, где поседели мы оба. Но всё равно лгал: - Все эти годы я ищу ответ на вопрос: от чего именно я поседел. Есть три возможных причины. И все друг друга стоят. И ни Нана, ни Кайто-сан, ни кто другой не смог вспомнить, в какой момент я поседел. Только не жалейте меня, ладно? – Попросил я тихо. - Я пережил, и почти никогда не вспоминаю о тех днях. Были в жизни моменты и похуже. Да и… сейчас же назвать меня несчастным язык не поворачивается. Если задуматься ведь: у меня есть всё, о чём многие только мечтают. А покой – он даже не снится. – Я вздохнул, и продолжил: - У каждого из нас были в жизни моменты, которые нам хотелось бы забыть, но не очень-то выходит. Однако, как и сказал Кёя: прошлое должно оставаться в прошлом. Так что не жалейте меня, по крайней мере, больше, чем жалеете друг друга. – Дальше, до самой семейной могилы Сасагав мы молчали. На нескольких камнях, принадлежащих Сасагавам, было выбито не меньше шести имён на каждом, а ещё стояло много сотоба с именами. И правильно, насколько я знал, в семье Реохея во всех поколениях было как минимум по двое детей, и в основном, это были мальчики. Так что семья была большой, и это было видно, по нескольким могильным камням. Мы молчали, пока Солнце устраивал цветы и… ламинированный детский рисунок, который я видел в папке с его рисунками. На нём просто был цветок, тянущийся к огромному солнцу в ярко-синем небе, и всё. Когда рисунок он пристроил, тихо произнёс: - Меня в семейном упокоище не будет. - А ты хотел бы? – Иронично спросил я, и моя Правая Рука уверенно мотнул головой: - Нет. Всегда считал такой способ погребения глупым. Он нужен только для сентиментальных родственников, чтобы было, куда прийти поплакаться. Кремация – это хорошо. Но лучше до пепла, а не до костей. И пепел – по ветру над морем. Чтоб в вечность… - Так принято в Варии. – Кивнул я. – И в некоторых странах мира. Я тоже считаю это разумным. – Солнце хмыкнул, и несколько минут молчания спустя, заговорил снова: - Знаешь Босс, а ведь именно дед научил меня тому, что нужно всегда следовать по своему пути. - Так чегож ты тогда за мной идёшь, а не ищешь свой путь? – Вскинул брови я, ничуть не удивлённый. - А это и есть мой путь, выбранный самостоятельно. – Пожал плечами Реохей. - Ты же меня не принуждал. Уверен, что попроси я тебя не втягивать меня в свои игры – и ты нашёл бы способ сменить Хранителя, или ещё что-нибудь…. – Усмехнулся он. - Наивный. – Протянул я. - Я играю всеми с первой минуты знакомства. А вы словно мухи в моей паутине увязли. В тот момент, когда я спрашивал вас о выборе – уже знал, что вы не сможете отказать. Впрочем, у большинства я и спрашивать не стал, и так зная ответ. - Наивный, к тому времени как ты нас потащил за собой – мы уже последовали бы за тобой, даже если бы ты от нас сбежал. – Фыркнул Солнце, посмеиваясь. - Наивный. Ты действительно думаешь, что вы бы меня нашли, если бы я пожелал исчезнуть для вас навсегда? – Иронично спросил я. - Зов пламени родного Неба можно услышать из любой точки земного шара, Тсунаёши-кун. – Вмешался Мукуро. - Есть места, где эти связи не действуют. – Возразил я. – Да и… есть способы полностью заблокировать пламя. - Ты не стал бы этого делать, Цуна. – Внезапно подал уверенный голос скучавший, но тоже проникнувшийся атмосферой дня, Ламбо. - Но-но. Блажен, кто верует, Ламбо. Блажен, кто верует. – Усмехнулся я. - К тому же ты прослушал: я говорил, что считаю пламя проклятьем. - Всё равно, Зверёк, никуда бы ты от нас не делся. – Теперь фыркнул уже Кёя, под весёлый смех в кулачок Наги. - Ай, спорить с вами, как ссать против ветра: себе дороже. Хотите обманывать себя – флаг вам в руки. – Отмахнулся я. Тут-то ко мне и обратился наш Дождь: - Тсуна, это всё или…? - Или. – Подтвердил я, выразительно глядя на букет ирисов в руках. - А ты знаешь, где похоронена моя мама? – Спросил он. - Ты вроде на похороны не ходил, но вдруг… - Ты что, не знаешь? - Нет. – Покачал головой отрицательно Такеши, отвечая на мой вопрос. Я поразился тому, как всё-таки быстро европейские жесты влились в жизнь моих япошек, раз уж они даже вернувшись на родину, использовали их. - Отец никогда не водил меня к ней. На похоронах я был у её могилы в первый и в последний раз. Дороги не запомнил. Потом, когда вырос, неоднократно искал. Но тщетно. - Чтож, она сегодня последняя в моём списке. То есть сейчас мы к ней и направляемся. - Ку-фу-фу, Тсунаёши-кун, я что-то не понял, вы, что с детства знакомы? – Вскинул брови мой иллюзионист. - Нет. Познакомились близко мы уже после того, как я познакомился с тобой Хаято. До этого только одноклассниками в нескольких классах были. – Обратился я, к необычно молчаливому Урагану, заодно отвечая на вопрос. - Кстати, ты какой-то молчаливый сегодня. Ни слова не вымолвил за весь день. Мне это непривычно. - Извини, Джудайме. – Выдохнул тот, нащупывая в кармане пачку сигарет, и прикуривая одну. - Просто мыслей в голове с утра очень много. Я задумался, и… - Всё с тобой ясно. – Кивнул я. Действительно ведь, день был насыщенным на факты, о которых стоило подумать моим Хранителям. - Так вот, с Такеши я познакомился примерно в тоже время, что и со всеми вами. Но вот его мама, Ямамото Томоэ, была моей крёстной. Так же как и Нана является его. - Вот это поворот! – Воскликнул Кёя. - А почему вы тогда раньше не познакомились, Джудайме? - Судьба такая. – Дёрнул подбородком я, и запрокинул голову, глядя на проясняющееся небо. - А вообще хрен его знает. Нас хотели познакомить, когда нам было по шесть и раньше, но…. Не состоялось. Почему не знакомили до? Я не знаю. Вероятно из-за того, что я всё время твердил, что друзья мне не нужны, что со сверстниками мне скучно и прочая-прочая в том же духе. И хоть на Нану это не действовало, но заставлять она, не смела. А после…. Томоэ-сан погибла, и наши семьи потеряли связывающую нить. - Тсуна, но ведь это ты решил, что нам не судьба познакомиться. – Как-то удивительно упрямо дёрнул уголком губ Такеши. У меня создавалось впечатление, будто он всё ещё был в обиде на меня за произошедшее в Испании четыре месяца назад. Вот и искал возможность… «вывести на чистую воду». - Наверняка ведь были и другие возможности, признайся… - Были возможности познакомиться с каждым из вас, за исключением Наги и Ламбо, задолго до всей той истории в этом городе. – Усмехнулся я в ответ. - Со всеми? – Вскинул брови Ананасовый Фея. Я кивнул: - Да. Кёя, Реохей, Такеши – мы жили в одном городе, и не раз пересекались на детской площадке. Вас тогда не всегда опекали взрослые, и у вас была возможность подойти ко мне, а у меня – подойти к вам. Почему же мы так не поступили? – Задал я риторический вопрос. - Просто их родители меня боялись подсознательно, и внушали этот страх детям, вам в том числе. Я говорил сегодня уже об этом. Вы боялись. А я сторонился людей, потому что ничего хорошего от них никогда не получал. Мукуро, Хаято – я успел поработать и на Эстранео, и на отца нашего Урагана. Мы даже пересекались в коридорах особняков ваших семей, только вы этого не помните. – Решил признаться и в этом я. Хотя в те времена… Виктор пытался меня познакомить со всеми, с кем, возможно, придётся работать в будущем, и тем самым, словно желал уговорить взять на себя ответственность за Вонголу. Вот он и подсовывал мне задания, чтобы я пересекался с наследниками Хранителей различных Боссов семьи. Я же к Вонголе во все времена относился холодно. И становиться Боссом мафиозной семейки – в общем, это был не мой уровень. Слишком легко и скучно. Но это я пояснять не стал…: - Я был очередным наёмником и партнёром глав ваших семей. А для меня вы были всего лишь детьми, которых интересовали лишь игры. В то время мне хватало общения с такими детками выше крыши, потому что Шимон Десятого поколения – та ещё семейка. А они в полном составе на моей шее сидели. - Я не… - Возмутился Мукуро, с неожиданной злостью поджимая губы. Но я фыркнул: - Ну да, Мукуро, ты тогда многое пережил уже. Но в тот день, когда я повстречал тебя впервые, ты и твоя компания, играли с заводными машинками, так что первое впечатление о тебе было как об обычном ребёнке. – Я задумался на миг и припомнил: - Мы встречались и позже с вами. Я как-то целый вечер просидел в том же баре, в котором брал мелкие заказы ты, Дымовая Бомба, Хаято. Помню, мне ещё бармен жаловался на дерзких детей, а я его спрашивал, почему он решил пожалеть мальчишку. – Мой Ураган посмотрел на меня… странным взглядом, но промолчал. Потому я и продолжил, припоминая ещё один забавный случай: - А ещё я как-то из-за задания Вонголы, сдался Виндиче…. Мукуро, помнишь, как-то множество колб на этаже, в котором содержали тебя, разбились, в том числе и твоя? - Ойя-ойя, хочешь сказать… - Мгновенно понял суть моего вопроса Туман. - Да, это я бушевал, показывая Бермуде, что меня бесполезно пытаться поймать. – Я снова хмыкнул, ведь я тогда пол этажа разнёс, сражаясь со стражами и самим Бермудой. Тогда, помню, даже солёные воды средиземного моря чуть не затопили тюрьму. Зато дядя Бер признал меня племянником, и понял, что сколько бы раз я не заработал на смертную казнь, нарушая законы мафии, а ловить и пытаться удержать меня – бесполезно. - Мы в тот день с ним и познакомились. – Я повернулся к младшему Хранителю, который пожелал провести скучный день, но зато с семьёй, и потрепал его лохмы: - С тобой, Ламбо, мы не встречались, потому что с такими людьми, как твой отец, я не работал из принципа в последние годы, а до того, ты был слишком мал, да и вообще ты ещё не родился. – А потом очередь и до Наги дошла: - Франция мне не нравится как страна. Люди и земли там такие же… прогнившие, как в Британии. Я старался не появляться в этой стране с тех пор, как побывал там впервые. И всех раз, что я там был, можно посчитать по пальцам рук. Естественно, что вероятность встречи с тобой, Наги, при таких обстоятельствах, была минимальна. А за наше знакомство благодарите, или проклинайте Занзаса. Если бы не он, хрен бы я решился становиться Дечимо Вонголой, а значит, в этот проклятый городок я вернулся бы лишь однажды, чтобы забрать мать. Что в свою очередь означает, что наше знакомство бы просто не состоялось. – Не мог не сказать я. - Цуна, а ты не чувствовал нас своими Хранителями? – Я посмотрел на Ламбо, посмотрел, а потом, не смотря на серьёзность вопроса, рассмеялся как сумасшедший, просто от того, что не знал, как ответить или выкрутиться. Хранители Вонголы – мои Хранители?! Мне отчего-то это казалось абсурдом. Я называл ребят своими Хранителями, но они были Десятыми Хранителями семьи. Я же был…. В общем, с каждым днём, я всё больше убеждался в том, что, наверное, никогда не смогу признать их своими Хранителями. Это было очень печально, иронично и… смешно. - Что смешного?! – С долей возмущения спросил Кёя. Отвлёкшись на него, я мельком заметил необычайно серьёзный, пронизывающий и подозрительный взгляд Реохея направленный на меня…. Но не придал этому особого значения, хотя и стоило бы. Но мало ли какие там у него мысли были, верно?! - Да так, не обращайте внимания. – Усмехнувшись вновь, я дёрнул плечом, и остановился, наконец-то, добравшись, до последней могилы: - Вот, мой Дождик, это могила твоей матери. – Указал я на красивый чёрный мраморный камень. - Вообще-то, её должны были похоронить в семейной могиле. Но могила родителей твоего отца далеко от Намимори, а её мать пожелала ей личную могилу, потому что ей самой родители не могли простить не одобренный брак с твоим дедом. Они были изгнанниками своей семьи, твоя бабка и мать. – Такеши кивнул, давая понять мне, что знал об этом, но спросил: - Почему её родители не с ней? - Я не знаю, Такеши. – Вздохнул я. Воцарилась тишина ненадолго, которую я же и нарушил спустя несколько минут: - Надеюсь, у вас всё хорошо, крёстная. А у нас… терпимо. – Я вдохнул в грудь побольше воздуха, и, вспоминая приветливую женщину, которая относилась ко мне более-менее хорошо, и, в общем-то, немало мне дала в те времена, выдохну: - Спасибо вам, за всё… И снова тишина, которая на этот раз стояла минут десять, пока Такеши не обратился к нам, как-то виновато: - Ребят, я знаю, что это нечестно, ведь я сам предложил ходить здесь всем вместе. Но всё равно, можно, я побуду с мамой наедине? – Я посмотрел на него, в глаза, и понял: действительно нужно его оставить. Чтобы теперь, когда он пережил смерть матери заново, он смог её отпустить… - Идём, банда моя. – Кивнул я на небольшой, покрытый зеленью холм, на вершине которого было небольшое святилище. - Пускай побудет… - Зверёк! – Тихо возмутился Кёя, как бы говоря, что это действительно нечестно. Но я молча схватил его, и потащил к холму, зная, что остальные пойдут следом. На вершину холма к святилищу вела деревянная лестница с перилами, но где-то посередине на ней была сделана площадка на подпорках. Что-то вроде беседки, с крышей и лавочками. Туда я и потащил своё Облако. А в дороге стащил с себя куртку, высушил её пламенем, и отдал Наги, для тепла. Та благодарно улыбнулась, и закуталась в неё. А ещё несколькими минутами позже, мы уже с удобством расположились в беседке…