***
- Ты что, молишься? – Удивлённо спросил Леонардо, глядя на что-то шептавшего себе под нос учителя. Они сидели в машине, одной из самых дешёвых марок, причём ребёнок сидел в водительском кресле, будучи в своём родном теле семилетки. Его роста не хватало, чтобы управлять машиной. Он либо дотягивался до педалей и не мог смотреть в лобовое стекло, либо наоборот. Но, конечно же, он предпочёл, чтобы ноги чувствовали педали. Да и видеть встречные машины ему было ни к чему, если он их чувствовал. Виктор решил научить сына водить машину. Убийце это могло пригодиться во многих случаях, в большинстве. Но он потихоньку уже начинал об этом жалеть, глядя на утопавшего в кресле ученика. Тот, конечно, давно выучил теорию, и киллер был уверен в том, что если надо, машину он и починить мог, любого года выпуска. Руки-то у него из нужного места росли. Однако спокойствия это не добавляло. - Ну, можно и так сказать. – Выдохнул он, немного судорожно. - Я тебя неплохо знаю для того, чтобы хотя бы нервничать в данной ситуации. Ну а вообще, ты главное помни, что твой учитель, в отличие от тебя, не бессмертный, и может скончаться и от инфаркта, и от инсульта, и от болевого шока. Это не считая травм несовместимых с жизнью. – Напомнил он. Волчонок лишь задорно улыбнулся, и то ли пошутил, то ли всерьёз пообещал: - Не волнуйся, пап. Если что, у меня есть связи. Я договорюсь, и верну тебя к жизни. - Звучит обнадёживающе. – Кривовато ответил на улыбку Волк. После чего отвернулся от ученика, и едва слышным шёпотом, мрачно добавил: – Даже и не знаю, что страшнее… - Взрослый мужик, а боится ребёнка за рулём. – Фыркнул Леонардо, и разулыбался ещё шире. Волк неожиданно болезненно отреагировал на высказывание, раздражённо зашипев: - Во-первых, ребёнок вообще не должен за руль садиться! – Волчонок передёрнул плечами, мол, сам посадил, но мужчина и внимания на это не обратил: - Разве что, самоката или велосипеда. Во-вторых, машина-то ладно, у неё хотя бы тормоза есть, а вот у моего ребёнка такая нужная деталь напрочь отсутствует. И в-третьих, чувство самосохранения людям присуще. – Он почесал лоб, и хмыкнул: - Ах, да, такой штуки у тебя тоже нет. - Тогда закрой дверь машины с той стороны, будь любезен. – Усмехнулся ребёнок. Волк такого не ожидал, и несколько мгновений, пока осознавал сказанное, смотрел на сына. Но потом быстро застегнул ремень безопасности, и, скрестив руки на груди, обиженно буркнул: - Ну уж нет, это веселье я не пропущу! Заводи мотор! – Леонардо послушно завёл мотор, но сдвигать машину с обочины, выруливая на полупустую трассу, не спешил. Когда его рука всё-таки потянулась, чтобы это сделать, а руки вывернули руль, Виктор быстро спросил: - Эм, ты уверен, что тебе не обязательно видеть дорогу? Можно подложить подушку, и… - Не доверяешь? – Ехидно осведомился его ученик. - Если бы не доверял, в машине меня бы не было. – Отрезал Чёрный Волк, и мотнул головой в сторону трассы. Леонардо мягко вырулил на дорогу. Некоторое время дорога петляла, огибая скалы песчаника, и он в это время приспосабливался к машине, пытаясь прочувствовать руль и колёса. Пообвыкшись, он немного прибавил скорость, перестроился в другой ряд, и принялся обгонять машины, которые ехали с меньшей скоростью. Он их прекрасно чувствовал интуицией, в качестве опасности. Та же семейная способность не позволяла ему реагировать на неё слишком рано или поздно. И вот когда руки крепко вцепились в руль от восторга, потому что мальчику очень понравились ощущения, которые испытывал, он вжал педаль газа в пол, и принялся петлять на максимально возможной для машины скорости, между другими транспортными средствами, нередко выруливая на встречную полосу. Дорога неслась под колёсами авто с бешеной скоростью, пейзажи за окнами проносились с такой стремительностью, что разглядеть что-либо было трудно. Леонардо чувствовал необычайный драйв, которого не ощущал никогда прежде. Даже при увлечении опасной химией. Можно было даже сказать, что из всех занятий, которые он успел попробовать, больше чем гонять, ему нравилась только музыка. И он остро сожалел, что сейчас, на скорости, у него не было возможности наслаждаться ещё и какой-нибудь токкатой. Естественно, что состояния своего учителя он не замечал. А тот был светло-салатового цвета, от мелькания пейзажа, и постоянных виляний машины его тошнило, от скорости – что-то тянуло под рёбрами, отдаваясь чувством страха, если не паники в висках. Виктор до побелевших кистей рук вцепился в ручку над дверью, и не умолял Волчонка сбавить ход лишь от того, что боялся открыть рот, заливая машину рвотой. Вдали замаячил резкий поворот, более чем в девяносто градусов, и трасса, как по заказу, была до него прямой, без машин. «Как взлётная полоса», - подумал киллер нервно. А за поворотом дороги был обрыв и… море. Волчонок и не думал сбавлять ход, но на такой скорости вписаться в поворот было почти нереально. Да и за поворотом могли быть машины. Выходило, что лететь им в море… - О, Марс, защити нас! – Всё же рискнул открыть рот мужчина, ещё крепче вцепившись в кресло и ручку под потолком. По трассе они пронеслись в мгновения ока, и Виктор успел распрощаться со здоровьем, которого и так не было, но… Незадолго до поворота Леонардо внезапно вдарил по педали газа, и резко выкрутил руль. Машину занесло, закрутило по шестиполосной трассе, и, в какой-то момент, едва не перевернуло, но… этого всё же не произошло. Она остановилась ровно посреди дороги. Мгновенно сработали подушки безопасности, но спасти пассажиров они не успели: у Волчонка сработал рефлекс, и подушки оказались проткнуты ножом. - Чего встал? – Сглотнул киллер, не веря в то, что жив. Мир продолжался крутиться вокруг него перед глазами, и он зажмурился, чтобы не мутило сильнее. - Я бы не вписался в поворот. Интуиция. – Глухо ответил Волчонок. - Зато мы с тобой, не смотря на ремни безопасности, чуть отлично не вписались в приборную доску. Надо было подороже машину брать… - Икнул мужчина, унимая рвотный спазм, и усилием воли возвращая себе рассудок. - Надо было позволить мне во взрослом теле учиться. – Хмыкнув, не согласился мальчик. - Нет, учиться надо так. Мало ли какие ситуации возникнут…. – Качнул головой Волк, тут же пожалев об этом. Он посмотрел на ученика, и поразился: несмотря на то, что тот явно был на взводе, на лице у него эмоций не отражалось, и он был уверен, что их и не было. Не было и ни малейших следов выброса в кровь адреналина. Леонардо был спокоен, как слон в Африке в окружении своего стада. То есть Сальвадор оказался прав, когда говорил, что почти мёртвое сердце Волчонка даёт ему преимущество. Правда, сам Волчонок гораздо позже, несколько месяцев спустя, признался, что у него бывает и отдышка, и потоотделение, и учащённое сердцебиение, но лишь от сильных эмоций, или если он вызывает всё это сам. На вопрос, зачем ему вызывать это самостоятельно, тот тогда глухо ответил, что-то вроде: «Для того чтобы самому себе мёртвым не казаться». Ну да, мёртвые ведь не потеют…. Виктор встряхнулся, отгоняя воспоминания, и вдруг, с трудом отцепив задубевшие от напряжения пальцы от ручки, выскочил из машины, трусцой пересёк проезжую часть, спустился с обочины, и согнулся от нового рвотного позыва. В тот момент он горько жалел о том, что решился позавтракать. Волчонок тем временем, снова завёл мотор, снова выкрутил руль, и мягко съехал на обочину дороги, неподалёку от отца. Как раз примерно в это время, мимо них проехала машина, коих до сих пор не было. Леонардо выключил двигатель, отстегнулся, подхватил с заднего сидения бутылку с водой, и рысцой побежал к учителю. Тот был уже просто бледен, и, похоже, приходил в себя. Воду он принял с благодарностью. Прополоскал рот, помыл руки, умылся и смочил водой шею, просто немного попил…. Короче, воды в бутылке не осталось. - Знаешь, Волчонок, пожалуй, водительский опыт ты можешь наработать и самостоятельно. – Выдохнул мужчина, когда пришёл в себя. - Скажем, будешь ездить в магазин за продуктами, во взрослом теле. И не на таких скоростях, пожалуйста. – Леонардо уклончиво кивнул, пожимая плечами в ответ на требовательность в глазах. - Да, и машину водить тебе рановато, с твоим-то ростом. – Ни разу не поверив в искренность согласия, мрачно заметил мужчина, и, почесав макушку, добавил: - В общем, обратно поведу я. - Как скажешь, учитель. – В голосе ребёнка слышалась насмешка, но старший предпочёл её проигнорировать. В конце концов, он видел и слышал эту насмешку ежедневно. Уже по дороге домой, Леонардо посмотрел на названного отца, который отчего-то напряжённо рулил, и спросил: - Учитель, ты что, язычник? - А? – Не сразу понял с чего вдруг такие вопросы Мужчина. Волчонок пожал плечами: - Ты всё время поминаешь римских богов, но чаще всего – Марса. - Мои предки были язычниками. – Некоторое время спустя заговорил Волк, досадуясь от того, что до сих пор ни разу не говорил с сыном на религиозные темы, даже зная, что тот давно прочитал все священные писания. - В своё время мой род был одним из немногих из знатных в Европе, кто не принял христианство. Они тогда едва уцелели, сплотившись против напасти с ещё одним родом, ныне давно угасшим. Не подумай, мои предки уже много поколений не проводили странных ритуалов, не устраивали оргий. – Мужчина задумался, обгоняя гружённый быками грузовик. - Разве что только жертвы…. Да, убийства своих врагов, месть, победы, мои предки посвящали им, римским богам и почему-то ещё месопотамским. Да и я, по привычке, тоже… - Ты не ответил. – Заметил Волчонок спустя несколько минут, после того как учитель замолчал. И в самом деле: он спрашивал о том, язычник ли Виктор, или нет, а не о том, в каких богов верили его предки. - Я не язычник, не христианин, не мусульманин, и не атеист. – Прямо ответил киллер. - Я просто верю в существование высших, недоступных человеческому разумению, сил, и почитаю предков, и их заветы. Религии ведь… - Придумали люди. – Понимающе, закончил за отца Леонардо. Некоторое время в машине был слышен лишь гул автострады, и шум двигателя. Но тишина всё же была нарушена: - Волчонок, а во что веришь ты? Вроде прочитал и Библию, и Коран, и…. Но не похоже, чтобы ты отдавал предпочтение какой-то религии. - Я верю в то, что каждое разумное существо самостоятельно творит свою вселенную. – Пожал плечами ребёнок. - Каждому дано по его вере – это истина, на мой взгляд, и не только для христиан. А потому чем шире сознание человека, чем дальше границы его представлений о вселенной, тем больше невероятного, невозможного, невообразимого он встречает в своей жизни. - Я знаю человека, сознание которого не имеет границ мыслимых и немыслимых. – Подавив смешок, весело заметил Чёрный Волк. - Значит, тебе повезло. Я таких людей не встречал. - Это ты, Волчонок! – Всё же усмехнулся старший, потрепав лохмы сына. Леонардо недовольно насупился и руку со своих волос скинул: - Ты ошибаешься. У меня, человека, есть границы сознания, иначе на моей спине не было бы шрамов, да и учиться мне было бы ни к чему, я бы и так всё знал, всё умел. А вот у меня, Неба, границ нет. Ведь я и есть бесконечная бесконечность…. - Не понял. – Искренне заметил Виктор. - Не хочу терять человеческую составляющую, говорю. – Фыркнул его ученик. - А пока она у меня есть – я ограниченный человек, но зато личность. А у Неба, я думаю, личности нет. Небо – есть всё. - Вот знаешь, когда ты такое говоришь, ты похож на кого угодно, но не на человека. – Мужчина тоже фыркнул, но заметив напряжение Волчонка, вздохнув, добавил: - Рановато ты сформулировал свои взгляды на жизнь. А если учесть тот факт, насколько они, твои взгляды, отличны от общепринятых…. В общем, не свети ими шибко. Я-то, зная твою историю, примерно, могу понять, если не твою философию, то хотя бы, откуда она взялась, а потому реагирую более-менее спокойно, то, как к ней отнесутся другие – ещё неизвестно. Тот же Сальвадор искренне верит в то, что ты не человек, а как минимум его генетическая аномалия. – Леонардо рассмеялся, и спросил: - Он определился, чудовищем какого вида я являюсь? Демон, мутант, инопланетянин, или искусственно созданное биологическое оружие? - Пока склоняется к твоей инопланетной природе. – Уклончиво ответил Виктор, тоже усмехнувшись. – Ты не сердишься? - Камни в меня не бросает, утопить или усыпить не пытается, запереть в лаборатории - тоже – и ладно, пусть живёт. – Снова фыркнул ребёнок, но уже весело. Мужчине было не смешно…. А на следующий день у Леонардо был день рождения. По просьбе оного, не праздновали, и обошлись без поездок в парк аттракционов, и свечек на торте, который всё же был. В качестве подарка от приёмного отца он получил мотоцикл, на котором и гонял весь день по окрестностям Каккамо. И когда он, наконец, успокоился, удостоил приёмного отца объятиями. Вечером в гости к Виктору заявился Сальвадор, и тоже сделал Чудовищу подарок: крайне мощное болеутоляющее средство. Оно было запрещено к использованию, потому что в восьмидесяти процентах случаев потребления, убивало людей в считанные часы. Но Леонардо это было не страшно. Кроме того, у этого подарка, как не странно, срок годности был не ограничен, а потому он был отложен «на самый крайних случай». Наутро следующего дня, киллер сделал ему ещё один подарок. Дневник основателя Вонголы, на сухом жёлтом пергаменте, который чуть ли не сыпался в руках. Листы были скреплены между собой двумя кожаными давно задубевшими «дощечками», и перевязаны кожаным же шнуром. К книге прилагалась фотография портрета Примо. - Гордись, мне пришлось перелопатить не один архив, чтобы найти эту вещицу. – Заявил Волк, говоря о дневнике. - Почему вручил сегодня? – Поблагодарив, и заверив, что гордится, а так же тщательно осмотрев дневник, поинтересовался Волчонок. - Потому что есть разговор, который мог омрачить тебе настроение. – Серьёзно заметил киллер, обдумывая, как высказать сыну свою теорию о его происхождении. - Смотри на фотографию портрета… - Леонардо долго вглядывался в частично потерявший цвет, сфотографированный портрет, как всегда, без лишних эмоций. После чего заключил: - На меня похож. В смысле, я – на него. Чересчур сильно. - Да, если бы мы не знали, как ты будешь выглядеть, когда вырастешь – этого и не заметили бы. – Хмыкнув, согласился Виктор, и осторожно спросил: - Скажи, глядя на него у тебя не возникает каких-нибудь… ощущений? - Эм…. Сложно сказать. – Задумчиво произнёс Волчонок ещё несколько минут спустя. – Единственное, что подозрительно, это ощущений слишком много для фотографии портрета человека, который скончался четыреста лет назад. Какие тебя интересуют? - Родственные. – Лаконично ответил мужчина. Его сын фыркнул, и выдохнул: - О, в этих ощущениях, как не проси, а разобраться я не смогу. Раньше я этого не понимал, но теперь, когда Туман позволил мне разложить по полочкам не только свои знания, но и ощущения…. Я понимаю, что даже в раннем детстве не ощущал Ёмитсу своим отцом. Мама тоже, чем больше проходит времени, тем сильнее кажется мне чужой. – Киллер насторожился: знал, или не знал?! - Но этому ощущению я не доверяю, потому что возможно я сам от неё отдалился. Эта женщина никогда меня не понимала, и понять не пыталась, и невольно, желая добра, часто болезненно задевала за живое своими действиями. Да и вообще, я однажды испытал, грубо говоря, сыновьи чувства к одной незнакомой европейской женщине, которая подсела ко мне на лавочку в парке… - Опа! – Виктор резко выпрямился в кресле. - А ну-ка опиши её. – Леонардо такой реакции удивился, но не воспринял всерьёз, описывая смутные воспоминания: - Зачем? А хотя…. Ну длинные чёрные волосы, карие глаза. Они блестели так странно, как-то судорожно. Стройная вроде. В мотоциклетном комбинезоне… - А было это…? – Напряжённо поинтересовался мужчина, так что Волчонок насторожился: - Месяца за два до знакомства с тобой. – Он вдруг вспомнил, что делал зарисовку лица той женщины, и, щёлкнув пальцами, перенёс его из своего альбома, передав отцу. - О как интересно! – Вдруг расслабился и весело воскликнул киллер, снова облокачиваясь спиной на спинку кресла, стоило ему только увидеть знакомое, и в какой-то мере любимое лицо, всё столь же молодое, как и в его юношестве. Он вдохнул, ностальгично, и выдохнул. Ему стало легче, потому что фактически он получил ещё одно доказательство того, что его ученик – это сын его учительницы. Иначе зачем бы ей подсаживаться к нему? Для него оставался открытым лишь вопрос о том, почему она допустила то, что произошло с её сыном… - Ты ведь что-то знаешь…. – Осторожно заметил его сын, забирая рисунок. - Не расскажешь? - У меня только предположения. – В защитном жесте поднял руки Волк. Ребёнок некоторое время смотрел на него с подозрением, но, всё же решил отстать, и вернуться к теме прежней: - Ладно. Оставим. В общем, мои ощущения, когда дело касается родственных связей, начинают меня подводить. - Зря ты в них сомневаешься. – Усмехнулся мужчина. - Ну да ладно. Я что хотел сказать: у меня нет доказательств, да и подозрения не терпят почти никакой критики. Однако я считаю, что Джотто Вонгола - твой отец. – На личике воспитанника что-то дрогнуло, да и вообще оно стало выглядеть… бледнее. - Согласись, не столь велика вероятность того, что в одной семье, мог родиться человек, похожий на своего предка, умершего четыре сотни лет назад. - Хочешь сказать, что я «затерялся во времени»? – Сипло поинтересовался Волчонок, будто этого и боялся. - Или что Примо жив? - Второе. Бермуде, Боссу стражей мафии, давно за четыре сотни перевалило, но живой назло всем. Мало ли, может, есть способы с помощью пламени себе жизнь продлить. – Волк пожал плечами. Честно говоря, ему самому свои подозрения казались бредом, и он надеялся, что интуиция ученика развеет сомнения. Но, видимо не судьба. Правда, тот не особо любил посвящать его в собственные сомнения или ощущения…. На некоторое время в уютной комнате воцарилась тишина. Волчонок разглядывал портрет потенциального папаши, о чём-то судорожно размышляя. Виктор ждал. Нетерпеливостью он не отличался, да и почти за год привык к тому, что в общении с сыном нужно иметь терпение. Иначе от него мало, чего добиться можно… - Почему ты думаешь, что я именно его сын? – Почти полчаса спустя спросил Леонардо у приёмного отца, когда тот уже и не ждал. Но очнулся от собственных мыслей он быстро: - Я не знаю. История Вонголы, конечно, тёмная. И всё же, белых пятен в ней почти нет. У неё всегда было много врагов, которые желали её развалить, а потому, как бы потомки Примо не пытались спрятать своих наследников, их всегда находили. От случайных детей они сами береглись, и…. – Он вздохнул, понимая, что слишком углубился в неважные сейчас детали: - Короче доподлинно известна история всех Боссов, и их потомков начиная с Третьего хозяина Вонголы. Известно где и как родились, как жили, кого на свет породили, и как умерли. Всех, кроме Примо и Секондо. Примо похоронен в семейном склепе, официально. Однако узкому кругу лиц известно, что он лишь разыграл свою смерть, и уехал жить… в Японию. Уехал достаточно молодым, и с тех пор больше о нём было ничего неизвестно. А Секондо просто оставил перстень главы на тумбочке племянника и бесследно исчез. - Это не доказательство. Но…. – Задумчиво склонил голову к плечу Волчонок. - Чтож. Информации мало, чтобы делать выводы. Есть что добавить? - Есть интересное наблюдение. – Виктор Виола жестом фокусника достал из внутреннего кармана пиджака две фотографии, но показывал ученику их по одной: - Смотри, вот фотография некоего Занзаса Скайрини, сына Девятого. – На фотке был хмурый чернявый подросток с ярко-алыми глазами, бровями в разлёт и орлиным носом. - Но на самом деле он всего лишь приёмыш. По легенде, он был навязан Тимотео сумасшедшей женщиной, которая уверяла, что родила от Девятого. Он об этом узнал, и поднял восстание. И сейчас кукует где-то в подземельях родового гнезда семьи. Тут мне подробностей, извини, выяснить не удалось. – Леонардо кивнул, удивляясь тому, что тот вообще нашёл такую информацию. - А вот снова фотография портрета… - Ребёнок глянул и на вторую фотографию, удивлённо выдохнув: было ощущение, что это были фотографии одного человека, только в разном возрасте. Форма подбородка, и разрез глаз могли с возрастом измениться, а высота скул…. Ну, разницу можно было объяснить подростковой пухлостью, которая с возрастом сошла, или желание художника с помощью более высоких утончённых скул придать портрету человека мужественности или аристократизма. Только цвет глаз говорил о том, что это всё же разные люди. Однако, не смотря на это, Леонардо быстро понял, что хотел ему сказать учитель: - Дай угадаю, Второй? - Сходство столь же феноменальное, как у тебя и Первого. – Улыбнулся Волк. - Это занятно, ты не находишь? – Волчонок настроений учителя не разделял. Он чувствовал, нутром, что это не бред. Он будто слышал набат судьбы, смотря на эти фотографии, и ему это не нравилось. – Было бы забавно, если бы Второй оказался твоим братом, а этот Занзас – племянником. Чего нахмурился? – Спросил мужчина, удивляясь реакции сына. - Отец мне не нужен. Родной, по крайней мере. – Выдохнул тот. - От брата я бы не отказался, особенно от такого. Думаю, он интересный человек. - Это ты по фотографии определил? - По ощущениям. – Отрезал Волчонок. - Не могу сказать, жив ли он, и является ли мне братом, но…. - А Занзас? - А вот с этим человеком мне лучше не пересекаться. – Виктор вопросительно изогнул бровь, но Леонардо не ответил. Только плечами пожал, мол, и сам не знает. - Хорошо. – Вздохнул киллер, и заговорил уже по-деловому: - В ноутбуке своём найдёшь всю информацию, что мне удалось добыть на Вонголу. Соберёшься захватывать власть, или нет, но изучить это будет благоразумно. И ещё, хочу спросить, если вдруг мои предположения оправдаются, и, более того, этот человек заявится к тебе, и решит взять за тебя ответственность: как отреагируешь? – Леонардо без труда различил в голосе названного отца личный мотив вопроса, тревогу, будто он опасался, что Волчонок его бросит. На самом деле, он, конечно, не опасался, нет. Он был готов отпустить ученика куда угодно. Просто он привязался, а ещё не очень охотно верил в то, что найдёт формулу противоядия к яду Реборна, тем более что тот и сам её не знал. Ему начинало казаться, что жизнь подходит к концу, а потому он желал оставить после себя что-то запоминающееся. Что-то более чем имя очередного главы рода, или очередного лучшего в мире убийцы. Хотелось передать свою волю, знания и опыт кому-то. Детей своих не было, или он сам от них отказался, и судьба подарила ему Волчонка, самого удивительного ребёнка на свете. Потому Виктор опасался, что жизнь его отберёт у него перед смертью…. Но Леонардо и не думал об этом: - Никак. Кем бы ни был мой отец, какие бы причины у него не были для того, чтобы оставить меня – для меня он навеки будет чужаком. Он меня не растил, не заботился, ничему не учил. Его просто не было. Так будет и впредь: как отец он для меня не существует. Я не стану на него злиться, нет. Может, у него и правда были причины, а может, не было, и он просто струсил. Это неважно. Он просто от меня отказался. Он не знал меня, а я – его, понимаешь? – Виктор кивнул, и прикрыл глаза, даже не зная как реагировать. С одной стороны слова приносили облегчение, а с другой – в будущем это могло негативно сказаться. Да и вообще было как-то… неправильно. - Будто просто мужчина, с которым случайно столкнулся на улице. - То есть простишь, но не признаешь? - Зришь в корень. – Усмехнулся Леонардо. - Мне будет проще назвать отцом Кайто-сана, тебя, или Доктора-сана. - Чтож, я не так представлял себе этот разговор, но так даже лучше. – Волк решил, что с делами семейными пора заканчивать. У него был ещё один подарок-не подарок, но предложение: - Поговорим и подумаем об этом потом как-нибудь, а пока, как насчёт того, чтобы проверить себя, или и вовсе… начать карьеру? – И снова лицо ребёнка дрогнуло: - Мне только восемь. – Виктору показалось, что в голосе прозвучала неуверенность, и в тоже время, надежда. Он усмехнулся, лукаво улыбнувшись: - Но не терпится, ведь так? Образован ты так, как мало кто из гораздо более старших людей. Я, честно говоря, думал, твоё обучение затянется на несколько лет, но… ты ведь Гений. К тому же, ты можешь менять тело на более взрослое. – Тут он стал серьёзным. - Да и… судя по заключениям Сальвадора, у тебя не так много времени…. Я, конечно, не сомневаюсь в том, что ты проживёшь дольше, но…. В любом случае, мне ещё есть чему тебя поучить. Например, как работать с клиентами, как создать клиентскую базу, где брать заказы и так далее. Обучение не завершено, но по желанию, если таковое имеется, в мир ты можешь выйти уже сейчас. Так как? – Заговорщицки подмигивая, спросил киллер. И Леонардо, который не мог дождаться свободы, чтобы начать действовать, глядя на уверенное лицо учителя, и не смотря на то, что он не ожидал этого предложения так рано, он всё равно свистяще выдохнул: - Да. Хочу. – Волк азартно потёр руками: ему тоже не терпелось посмотреть на ученика в деле. Леонардо исполнилось восемь лет…***
Реохей - Значит, со мной лучше никогда не пересекаться, да? – Хмыкнул Занзас, как мне показалось, обиженно. - Это и значит, что такое быть мною. За годы чувствовать грядущее. – Лео вздохнул. – Мне было восемь, Занзас. И я тогда совершенно серьёзно боялся людей, особенно тех, кто связан со мной. А ты был связан, Занзас. - И я чужой? – Раздался голос и Джотто. - Ну почему же? Ты же знаком мне, значит не совсем чужой. - Весело заметил Босс. - Что касается твоих отцовских прав, то уверяю, шансов добиться моего признания у тебя очень мало. Отец – это, так или иначе, авторитет для своих детей. Извини, но ты для меня не авторитет уж точно. – На Примо было жалко смотреть, но я не мог представить, чтобы Босс мог воспринимать этого человека всерьёз.***