***
Прошло ещё несколько месяцев. Волчонок успел прославиться там, где ещё не был. А со славой росла и популярность. Даже выбирая себе заказы самостоятельно, он продолжал таскать отцу отчёты, которые писал просто по привычке, и чтобы развлечь оного. И Виктор однажды обнаружил, что его ученик всерьёз увлёкся востоком, а точнее, пока ещё только мусульманскими странами. И примерно две трети заданий были в «горячих точках». Нет, конечно, были и заказы на кражи, и на расследования, и на убийства, которые были никак не связаны с постоянными войнами, в местах обитания террористов. Были и смешные неловкие моменты, например, однажды Леонардо убил влиятельного человека, и стал «счастливым» обладателем десятка жён того, и трёх десятков наложниц, по праву победителя. Волк искренне горевал, что его сын умолчал о том, как он с этой проблемой справился…. Но в основном, задания он всё же брал в места, где постоянно кто-то перестреливался, и где нередко что-то взрывалось. И что его туда тянуло, на войну? Киллер никак не мог взять это в толк. И, разумеется, ему не нравилось, что его наследник бегает где-то под пулями. Но повлиять на него он не мог. Тот просто отказывался понимать элементарные вещи, которые обычные дети усваивали, когда росли в семье. Виктору приходилось мириться, хоть он и предполагал, что рано или поздно это должно закончиться… плачевно. Как в воду глядел! Однажды ему позвонил Сальвадор, (хотя звонил он ему крайне редко), и истеричным, срывающимся голосом потребовал, чтобы он забрал из его клиники «своё Чудовище», и делал с ним… что захочет. Разумеется, и без того нервный киллер, сорвался с места, и уже через каких-то полчаса был в Катании, слушал дёрганые объяснения друга. Что-то про то, как Чудовище его напугал, когда он выходил из своего кабинета, появившись из ниоткуда и свалившись на пороге. Виктор быстро смекнул, что Сальвадора нужно сначала успокоить, прежде чем пытаться что-то понять, потому что у него, не прекращая, дёргался глаз, и он постоянно сбивался с мысли. Чтобы он начал говорить связно, Волк и потащил его в его же кабинет, где достался из тайника бутылку коньяка, и отлив себе стакан, бутылку отдал врачу. Тот не задумываясь, ополовинил её, прежде чем объяснить, что произошло. А всё оказалось относительно просто: Сальвадор выходил из своего кабинета по делам, когда на него, будто бы с потолка, свалился Волчонок. Это само по себе напугало бы кого угодно просто эффектом неожиданности, но Волчонок был ещё и весь в кровище, с развороченным плечом, и… хоть и был в сознании, на внешние раздражители не реагировал. Леонардо в клинике знали неплохо, после прохождения им там практики, а потому и без указаний заикающегося главного врача и директора в одном лице, куда-то того утащили. Но самому Сальвадору ещё никто не докладывал, что с сыночком Виктора. Он только позвонил ему сразу, и всё… Киллер удивился такой реакции старого друга, но тот в последнее время, похоже, сильно выматывался на работе, а потому «Чудовище», свалившееся с потолка, стало для него последней каплей. Впрочем, состояние врача его особо не заботило, ведь такое с ним приключалось не впервые, а вот состояние сына…. Короче, приведя друга в более-менее адекватный вид, Виктор потащил его узнавать, что с сыном. А потом просто нервно курил, лишь уверившись в мысли, что в могилу его сведёт не яд Реборна, а ученик, когда заместитель Сальви монотонно докладывал, что «ничего непоправимого», только контузия и развороченная, судя по всему, осколками взрывного устройства, или ещё чего-то, половина левого плеча. Лишь к вечеру того же дня, когда Сальвадор пришёл в себя окончательно, Виктор сумел увидеться с сыном, и выяснить, что последствия достаточно тяжёлой контузии, благодаря собственному пламени, у него быстро сходят на нет. Тот всё ещё очень медленно реагировал на раздражители, отвечал на вопросы через один и невпопад, но всё же явно понимал, что с ним приключилось, где он находился, и кем были окружающие его люди. От него-то он и выяснил, что то задание выполнил, но непозволительно расслабился, из-за чего и получил…. Что такого он получил, что у него плечо оказалось разворочено, и от кого, внятно выяснить не удалось. А плечо было разворочено конкретно. Мышцы и сухожилия разорваны, ключица и верхняя часть лопатки – в дребезги, из всех остальных тканей был сплошной фарш и кровавая каша, которую в более-менее живом состоянии поддерживало пламя Солнца и Неба. Кое-где торчали кристаллы Прорыва Точки Ноля, исключительно благодаря которым Волчонок ещё не лишился руки и был шанс оперативным путём повреждение как-то восстановить. А ещё у Леонардо на бедре обнаружился - точнее он сам его показал – длинный тонкий порез, будто бы нанесённый острым мечом…. И вот его-то быстро обработали и зашили, а на плечо Сальвадор развёл руками: он хоть и был нейрохирургом высочайшего класса, а его знаний и опыта всё равно не хватало, чтобы восстановить рабочую подвижность руки. На требование Виктора сделать хоть что-нибудь, врач вздохнул, и поплёлся звонить коллегам в другие страны, договариваться, чтобы совместно с ними, за определённую сумму денег, провести операцию…. Разумеется, Виктор не колеблясь, оплатил лечение горе-сыночка, когда операция была успешно проведена, утром следующего дня в Германии. Конечно, врачи пытались много чего сделать, чего с Волчонком делать было нельзя: и наркоз вколоть, и осколки костей скобами скрепить, и потом, частично продвинутый гипс наложить, такой, с которым и за швами, не снимая, следить можно было, и кости не тревожить. Так что пришлось врачам ещё и доплатить за молчание, потому что во время операции они постоянно слышали упрёки Леонардо, который контролировал процесс, не позволяя сделать что-то, что навредило бы ему, а собственные кости скреплял сеткой, созданной им же самим с помощью Прорыва Точки Ноля. Но, в любом случае, операция была проведена, плечо было изуродовано свежими швами, и затянуто в тугую повязку по просьбе раненного, а сам наёмник рвал и метал, потому что понимал: ему предстояло сидеть дома минимум месяц. Ведь если он будет ходить на задания – а он мог бы – то усилия могут привести к неправильному сращиванию повреждённых тканей. И хоть хирурги были высококлассными специалистами, а потому потеря руки ему не грозила. Однако получить серьёзную травму руки на всю жизнь он мог, но не желал. Конечно, травма и сама по себе была серьёзной, и неоднократно напомнит о себе, в опасных ситуациях в том числе. И всё же, он может повредить руке так, что она потеряет боеспособность. Да, Леонардо целыми днями качал в плечо пламя, и то здорово, в десятки раз, ускоряло процесс заживления, да и боль снимало, и всё же, на это требовалось время. То есть ему предстояло долго и занудно скучать. Конечно, тренировки он не оставил, и плеча в том числе. В конце концов, у него был серьёзный опыт по разработке атрофированных или повреждённых мышц, связок и нервов. Просто он несколько отступил от своей обычной программы. И всё равно оставалось куча свободного времени. Его он уж было сбирался посвятить углубленному изучению истории, но…. Не тут-то было. Виктор придумал отличный план, как отвлечь Волчонка от травмы, и занять его освободившееся время полезным делом. Он решил…, что ему стоит попытаться получить корки высшего образования, а то и учёные степени. Леонардо запомнил столько учёных книг, столько учёных книг он сам передал ему с помощью Тумана, да и с его умением быстро понимать суть, понимать прочитанное правильно, и «раскладывать полученные знания по полочкам», он вполне был способен настрочить несколько диссертаций по-быстрому, да и защититься, перед кем нужно. Этим он сына и озадачил, однажды поутру выложив план перелётов, и встреч с ректорами лучших университетов мира, с которыми ещё следовало договориться о сдаче экзаменов экстерном именно в их учебных учреждениях. Не сказать, что Леонардо был рад такому плану. Но время он занимал, от скуки избавлял. К тому же, Чёрный Волк привёл достаточно весомый аргумент для получения корочек: - Даже если ты не пожелаешь вмешиваться в науку, и оставлять в ней своё, несомненно, веское слово, то ты уже должен был понять, что заказчики специфических заданий иногда имеют специфические требования к исполнителям. Например, неподдельной корочки об окончании какого-нибудь вуза. К сожалению, Леонардо однажды натыкался на очень интересное и занимательное задание как раз с таким требованием, и от него пришлось отказаться, а точнее отложить, если за заказ никто иной не возьмётся. Так что требование опекуна он посчитал обоснованным, и поддался на уговоры. О, это были одни из самых напряжённых недель в его жизни! В плане плотности графика, разумеется. С утра у него были встречи с ректорами, о которых каким-то непонятным ему образом договаривался Виктор. Потом – с экзаменаторами, или с академиками, которые должны были убедиться, что шанс сдать экзамен у него есть. Лучшие университеты мира не желали портить статистику даже за большие деньги, и отказывались принимать экзамены без проверки. Разумеется, Леонардо её с блеском проходил, и уже после – сдавал экзамены. За деньги, к счастью, всё делалось быстро. Естественно, что всерьёз самоучку никто не воспринимал, а потому муштровали Волчонка академики, профессора и доктора наук, как могли. Если обычно экзамен по предмету длился от сорока минут до двух с половиной часов, то его гоняли все пять, нередко задавая такие вопросы, на которые ни один из студентов их университетов ответить бы не смог. И Леонардо тоже ошибался, или… на глазах у изумлённых экзаменаторов строил логические цепочки, и находил ответы на вопрос, из других своих знаний, или предполагая, с помощью интуиции. Можно сказать, что ему буквально полоскали память…. И это только экзамены. По вечерам он защищал свои диссертации, которые строчил по ночам. Правда, тут было легче, потому что ничего принципиально нового, того, чтобы опровергло умозаключения именитых учёных, он не писал. Он просто писал то, что подходило бы по требованиям, для получения новых званий в области науки. А после были ночные перелёты, и новые диссертации. Ещё до того, как началась вся эта катавасия с экзаменами, наёмник договорился с отцом, что он будет получать степени в определённых направлениях в тех университетах, которые были в выбранном направлении самыми лучшими. То есть, например, корочки юриста он получал в лучшем университете по юриспруденции, и так далее. Это в разы облегчало задачу. Особенно… Виктору. Он боялся признаться себе, но из-за яда, который с каждым месяцем всё быстрее разрушал тело, и из-за которого само движение становилось всё болезненнее, он устал за эти недели только от постоянных перелётов, устройствах в гостиницах, и встречах с ректорами. Ему было больно, и тяжело двигаться, особенно быстро и с силой ещё, когда он только взял Волчонка в ученики. Но за прошедшее время болезнь только прогрессировала…. И мужчина страшился будущего, в котором он не сможет двигаться без страшной боли вообще. Он был уверен, что ещё через год, максимум, без костыля ходить уже не сможет. Именно поэтому он торопился дать сыну всё то, что мог дать вообще как отец и учитель. А ещё он иногда с иронией вспоминал приговор Сальвадора, который тот дал Волчонку. Если он был верен, то его сына ждало почти такое же будущее, только по иной причине. Заканчивалась череда экзаменов по плану киллера в Чикаго. Волчонок к тому времени был на последнем издыхании, а потому самый, по идее, простой экзамен, едва сдал. После чего несколько дней просто отсыпался, с короткими перерывами на еду. Мужчина даже пощадил сына, и не стал торопиться домой. Однако очнувшись от катастрофичной заспанности, Леонардо потребовал разрешение на то, чтобы приступить к выполнению заданий. Виктор считал, что было рано, что стоит ещё подождать, но… устоять перед практически мольбами не смог. В тот момент Волчонок напоминал ему наркомана, выпрашивающего дозу… Однако прежде чем разрешить Леонардо – хотя разрешение было чисто формальным – снова брать заказы, Волк решил проверить работоспособность его плеча, заставив только с помощью рук и одной ноги подниматься по шахте лифта на самый верхний этаж Сирс-Тауэра, чикагского небоскрёба, а потом, когда замученный Волчонок, всё-таки выполнил невыполнимое – спускаться обратно, с помощью левой, повреждённой руки и ног, и при этом зорко следил, чтобы тот не жульничал. Леонардо, с кряхтением, едва не грохнувшись, но справился. И Виктору пришлось тащить ученика в номер практически на себе, потому что у того от напряжения и усилий, и ноги и руки были ватными и мелко тряслись. А ещё у него распух язык, от того что пересохло во рту. Ибо всё затраченное на тренировку-экзамен в шахте лифта время, он материл своего названного отца, хоть и послушно полз. Следующие три дня Волк с Койотом праздновали получение младшим образования, а так же официальное выздоровление и готовность продолжить карьеру наёмника. А к ночи четвёртого дня, Леонардо, очень для Виктора внезапно, выразил желание «проветриться в одиночестве». Они, и отец, и сын, разделяли своё отношение к Новому Свету, и не любили не столь высокомерных и заносчивых, как англичане, но наглых и себялюбивых американцев, а потому стереглись всего, что было связано с этой страной, которая любила присваивать себе чужие заслуги, а в своих ошибках обвинять других. Они и задержались в стране исключительно потому, что Виктор желал, чтобы ученик составил о стране своё мнение, или утвердился в нём. Именно поэтому желание «прогуляться», стало неожиданностью. К тому же, Волчонок, как показалось, мужчине, был возбуждён, будто предвкушал хорошее развлечение. Это показалось подозрительным, и киллер решил проследить за учеником, в кои-то веке, не с помощью видео-мухи, а лично. Леонардо же, прекрасно чувствуя слежку, спокойно собрался, и сначала вышел из двухместного номера – обоим было спокойнее во враждебной стране, если они спали в одном номере - а потом и вовсе из отеля. Неспешная прогулка по улицам, несколько поворотов, и они вышли на заполненную людьми площадь. Наёмник позволил проследить, как он воссоединяется с двумя девушками и четырьмя парнями, друзьями, которых приобрёл благодаря работе. Он так же дал отцу время на то, чтобы он узнал Терренса, а потом, переглянувшись со своей компанией, которые слежку тоже прекрасно чувствовали, разбежались в разные стороны, когда обзор старому, да и вообще бывшему лучшему в мире киллеру, загородила другая компания. Виктор Сороку узнал, и очень удивился ему в компании сына. Кое-кто ещё показался ему знакомым, но вспомнить – он не смог. А потом молодые люди исчезли буквально за секунду. Если бы он не был киллером, то он бы мгновенно потерял их из виду. Но хватку он пока не потерял, а потому краем глаз замечал, как несколько человек осторожно пробирались сквозь толпу. Мужчина последовал бы за кем-нибудь из них, но в компании сына поняли, что совсем из вида не исчезли, а потому сменили тактику: они стали кружить в толпе вокруг Чёрного Волка, держась на расстоянии. А если тот натыкался на них взглядом – корчили рожи, или ухмылялись. Киллера это совершенно сбило с толку, и как бы он не озирался – а за кем продолжать слежку не мог выбрать. Потом лица исчезли, и на их месте стали появляться маски, и у Волка уже и вовсе закружилась голова. Правда в какой-то момент, перед ним возник молодой человек в простой карнавальной маске, полностью закрывающей лицо, и до боли знакомым голосом прошептал ему на ухо: - Пап, сделай одолжение: не следи за мной. – Виктор только моргнул, и сын исчез, как исчезла и его компания. Мужчина долго смеялся, и никак не мог успокоиться, потому что его сделали, как мальчишку. И кто?! Собственный сын! Чтож, Волк признавал права ученика на личную жизнь. И всё же компанию сыночка не проверить он не мог, а потому, хоть и был согласен больше не следить, всё же решил выяснить всю подноготную единственного человека из компании, которого узнал, надеясь, что через него найдёт и остальных, и чем детки балуются. Именно для этого он и решился связаться с человеком, с которым не разговаривал уже несколько лет, лучшим в мире информатором, и… родным старшим братом. Отношения с ним были не ахти, да что там, очень натянутые. Но, по крайней мере, родственная связь гарантировала некую конфиденциальность. Видеосвязь была быстрой и качественной, но брат всё равно долго не отвечал: наверняка раздумывал, стоит ли, или гадал, что могло случиться. Экран ноутбука, а именно через него Виктор пытался связаться с братом, засветился ответом, а вскоре высветилось ничуть не изменившееся лицо Пабло Сезара Чавеса, или Марко Виола. Несколько минут родные братья недоверчиво смотрели друг на друга, пока старший не заговорил: - О, обо мне вспомнил дорогой младший брат…. С чего вдруг?! – Саркастично, и не наигранно удивлённо воскликнул Пабло. - Не волнуйся, я не отниму много времени. – Фыркнул Виктор. Старшего брата он любил, и был уверен, что тот тоже любит его, но у них была проблема: слишком разные взгляды на жизнь, и гордость не позволяли им забыть обиды и примириться. - Что, даже не поинтересуешься, как у меня дела без великого мыслителя, младшего брата, который всегда во всём прав? – Яду в голосе Пабло позавидовала бы и самая ядовитая в мире змея. И Виктор не удержался, и ответил тем же: - Если бы ты поинтересовался моими делами, то узнал бы много нового, и быть может, изменил бы своё мнение обо мне. Между прочим, многое из того, о чём я говорю, касается семьи. Но тебе плевать на семью, как и всегда! – Воскликнул он. - А потому я не желаю отвлекать тебя от дел напоминанием о своём существовании. - Но звонишь. – Прищурился его брат, не ожидав такого ответа. Теперь он видел, что младший брат как-то неуловимо изменился. Не внешне, внутренне. Будто нашёл для себя новый источник энергии, потому что снова казался живым, бодрым, энергичным, прямо как в те времена, когда ещё брал заказы, или даже как в те, когда ещё не был отравлен. Пытаясь понять причину таких изменений, он сбавил обороты и унял обиду. Но брат этого и не заметил, продолжая язвить: - Да звоню. Мне нужны твои профессиональные услуги. И хотя я бы помог тебе бесплатно, от тебя я подобного, разумеется, не жду. А потому деньги перечислю на счёт, сколько скажешь. - Что нужно? – Вздохнул Пабло. Он и сам порядком уже устал от их затянувшейся ссоры, но…. В общем, у него давненько не было хорошей работёнки. И помочь брату он действительно мог бы и даром, но говорить об этом он не стал: пикировка затянулась бы. Чёрный Волк помассировал переносицу, размышляя, стоит ли говорить брату о том, что обзавёлся сыном, и хочет выяснить в достойной ли компании тот тусуется. Решил, что не стоит, а потому собрался, и уже по-деловому объяснил, что ему нужно: - Всё, что ты сможешь найти на одного молодого человека неопределенного возраста, но в районе двадцати лет отроду. Его имя Терренс Гир, и он известен в подполье как лучший в мире вор и мошенник по прозвищу Рыжий Сорока. У него ярко-рыжие волосы, серые глаза, и уродливый шрам на шее. Больше ничего не знаю. – Пабло тщательно записал информацию, и даже скачал посланные братом Фотографии. После чего, пока они снова не наговорили друг другу лишнего, он поспешил распрощаться: - Что-нибудь найду – свяжусь. – Глухо произнёс он, и отключил видео-звонок. Киллер вздохнул думая о том, что было бы неплохо помириться с братом, и познакомить его с сыном. Хотя… не известно, одобрил бы Пабло его решение в выборе наследника, или нет. Так может и к лучшему, что всё вышло так… Уснуть Чёрный Волк в ту ночь и не пытался, слишком занятый мыслями и предположениями, поэтому Волчонка он встречал сидя в кресле, когда тот вернулся под утро. - Ну и где ты шлялся, не расскажешь? – Ехидно спросил он у сына. Леонардо, предполагая, что от разговора ему не отделаться, пожал плечами: - Гулял с хорошими знакомыми. - И кто они, ты, конечно же, промолчишь? – Грустно усмехнулся киллер. Волчонок сел в кресло напротив, и заглянул названному отцу в глаза: - Прости, но да. Расскажу не раньше, чем разберусь, что это за люди, и как к ним отношусь я сам, ладно? – Говорил он искренне, потому что действительно не успел разобраться в собственных чувствах. Леонардо просто знал, что испытывал нечто такое, чем боялся делиться с другими. Боялся, что ему достанется меньше, и проявлял жадность. Но он так же знал, что однажды поделится этим с отцом. Киллер вдруг почувствовал, понял, осознал, что Леонардо всё же изменился, и очень сильно. Это чувствовалось в расслабленной, и в то же время властной позе, в которой он сидел, во взгляде человека, не только не признающего авторитетов, но и являющемуся авторитетом для многих других, и уверенного в своём решении, в своей правоте. От былой неуверенности в себе или в своих поступках не осталось и следа. Перед ним сидел уже не мальчик, но муж, который хорошо понимал, что такое жизнь, и что такое ответственность, прежде всего за себя. Может, ему лишь казалось так в тот момент, но то, что его сын изменился, а он и не замечал этого – это был факт. Виктор вздохнул, понимая, что личную жизнь Волчонка действительно лучше не трогать, и не лезть в неё. Потому ему оставалось только смириться с неосведомлённостью и ждать. В конце концов, он ведь так и не решился рассказать сыну о том, что у него есть дядя…***
Реохей Я прикрыл глаза и мысленно досчитал до десяти. Задел вид развороченного плеча своего Босса, задела счастливая улыбка, предназначенная ныне мёртвым людям…. Как Лео говорил? «Целая жизнь, которая осталась в далёком прошлом»? Теперь я понимал, что он имел в виду. Сказать было нечего, просто отчего-то было… горько.***
Стоило Волчонку вернуться к работе, как он, выполнив несколько несложных заданий в Италии, бросил однажды утром отцу, что уходит и вернётся недели через две-три. На вопрос «куда», он ответил: «Мстить за плечо», после чего, не позволяя задать новый вопрос, куда-то переместился с помощью пламени. И все две с половиной недели, что его не было, Виктор от скуки смотрел телевизор. В один из дней его привлёк новостной сюжет о том, что в Судане стало неспокойно. Киллер заинтересовался, и вскоре понял по расплывчатым сведениям и сообщениям журналюг, что некто, весьма хитроумным планом, и необычным подходом, решил устроить в стране… революцию. И этот кто-то использовал подозрительно знакомые методы достижения цели. Да и… полноценный государственный переворот за две недели, с минимальными кровопролитием и общественными волнениями? Виктор стал смотреть новости каждый день, и у него невольно в голове крутились слова Волчонка. «Мстить за плечо» - коротко, и мутно, но…. Могло ли правительство африканской страны быть виноватым в тяжёлой травме его сына? Вероятность не большая, но не исключённая из списка…. Так что когда в Судане сменилась власть, а Леонардо вернулся домой, первый вопрос, который задал, ему Чёрный Волк звучал так: - Сынок, ты случайно не знаешь, кто причастен к государственному перевороту в Судане? - Эм…. – Неожиданно, или ожидаемо замялся с ответом наёмник. – Песчаный Джинн, я полагаю. - Злобный пустынный дух-демон?! – Скептически переспросил Виктор. Леонардо почесал макушку: - Да? – Не то утвердительно, не то вопросительно пробормотал он. Его поставил в тупик не столько вопрос, сколько понимание, что отец не следил за подпольным миром арабских стран, иначе он не перепутал бы мифическое существо из арабских сказок, с наёмником, носящим такое же прозвище. Впрочем, Песчаный Джинн к перевороту причастен не был. Почти. Он только в суете революции под шумок отомстил своим, (оставшимся в живых в небольшом количестве из когда-то огромного списка), смертным врагам, за погибших по их вине родных. - Волчонок, - вздохнул мужчина, - если ты думаешь, что я не способен узнать гениальную стратегию своего сына, которого к тому же сам и учил, и с которым каждый выходной играю в шахматы, то ты глубоко заблуждаешься, и недооцениваешь меня. – Леонардо вздохнул, сел за стол, понимая, что скрывать бессмысленно, и стал каяться: - Мне поступил заказ устроить государственный переворот, и я решил за него взяться, потому что, во-первых, старое правительство Судана виновно в моей травме, и во-вторых, мне было интересно проверить свои умения в таком деле. Зря, что ли, я политику изучал, а?! – Тоскливо проскулил он. - А сразу сказать…? – Дёрнул уголком рта Виктор, сдерживая улыбку. - Ты не похож на человека, который оценил бы тот факт, что я как минимум на год дестабилизировал политическую ситуацию в стране, в которой живут, и пострадают от моих действий миллионы людей. – Насупился мальчишка, а именно им он в тот момент и казался. Мужчина не выдержал, и рассмеялся. Он не поленился встать, и дойти до сына, чтобы потрепать его гриву: - Чтож, с одной стороны – ты прав. А с другой – я не могу не гордиться сыном и учеником, который так ловко и быстро провернул нелёгкое дельце. Ты стал очень опасным человеком сын, и я действительно горд тем, что принял участие в твоём воспитании. Похоже, я могу сказать, что ты превзошёл меня! – Виктор ослепительно улыбнулся, потрясённому сыну, и отправился в свой кабинет, чтобы позвонить Сальвадору и похвастаться. И он ушёл, делая вид, что не замечает благодарного и преданного взгляда, направленного в его спину….***
Реохей - И всё? Ты ввязался в политику, совершил государственный переворот, нарушил спокойствие и стабильность минимум сотен тысяч людей, и был приговорён к смертной казни только из-за раненого плеча?! – Воскликнул Рикардо восхищённо. - Не только. – Качнул головой Босс. - Ещё было любопытство, и работа за репутацию – а после того задания она у меня сильно подскочила, я говорил. - Ну, ещё бы! – Буркнул Джотто. И я был с ним согласен мысленно, потому что это чертовски впечатляло!***
- Ну что, готов испытать себя в каком-нибудь новом амплуа? – Лукаво спросил Виктор. Его сын закатил глаза, мелкими глоточками смакуя чудесный кофе. - Я уже понял, что ты затеял для меня очередные проблемы. – Простонал он, но тут же, будто в пику самому себе, с энтузиазмом, и неподдельным любопытством и интересом, потребовал: - Выкладывай! – Чёрный Волк усмехнулся: ему нравилось такое выражение лица сына. Он сразу казался обычным подростком, которому предлагали заняться чем-то интересным и крутым. - На моё имя тут заказ пришёл занимательный. – Начал он издалека. - Но заказчик опоздал с ним на несколько лет. - Короче, Склифосовский! – Нетерпеливо поторопил его ученик. - Ты ведь изучил папку с информацией о Вонголе? – Леонардо уверенно кивнул, и одними губами произнёс что-то вроде «досконально». – Ну вот, мне пришёл заказ от некоего Андреаса Шимон, - на лице ученика медленно проступило удивление, - с просьбой-заданием стать репетитором у его сына Энмы, и воспитать его достойным главой семьи. - И…. - Вы с Энмой одногодки, но это ничего не значит, так как он обычный мальчишка. Я предлагаю тебе взяться за это задание. – Торжественно произнёс мужчина. - Письмо с заказом, которое мне прислал Андреас, было полно эмоций. И, думаю, что если рассказать ему о твоей связи с Вонголой, плюс пояснить, что я заказы не беру уже некоторое время, и часть из моих заказов выполняешь ты – он легко согласится, если ты возьмёшься за обучение его сына. – Леонардо молчал минут пять. Виктор терпеливо ожидал – как и предупреждал когда-то Сальвадор – замедленной эмоциональной реакции. - Ты с ума сошёл! – Минут пять спустя эмоционально воскликнул наёмник. - Я же с детьми ладить совершенно не умею, да и вообще лишь смутно представляю себе, что значит быть ребёнком! Они же… и…. Бессмысленно…. Вообще…. Девять лет… - Волчонок, уметь не только изучать, но учить – очень важно для жизни. – Прервал поток плохо связных, но понятных ему слов Виктор. Он хотел продолжить убеждать, но ученик взмахом руки показал, что стоит молчать: - Стой-стой, давай без аргументов, которые мне всё равно не понятны. – Леонардо было не по себе слушать аргументы, которых он не понимал из-за ненормального детства. Слишком многое в поведении людей ему казалось бессмысленным, и разубеждаться в этом он не желал. - Я задам только один вопрос: Ты настаиваешь? - Да. – Твёрдо ответил Виктор, и сын ответил ему таким же тоном, после вздоха: - Хорошо, я возьмусь. Однако обучение требует постоянного присмотра за учеником… - Учениками. Энмы и его Хранителей. – Поправил киллер, заставив ученика подавиться и закашляться последним глотком кофе. - Ладно. Допустим. – Продышался он. - Но, ты что, предлагаешь мне забросить карьеру на некоторое время? - Нет, я предлагаю вспомнить о твоей технике создания, ну… фактически клонов. - Ты запретил её. – Недоверчиво склонил голову к плечу Койот. Если он правильно понял отца, то он был странно непоследователен в своих решениях. - Я… думаю, что тебе будет полезно хотя бы её освоить. На всякий случай. Она ведь может однажды пригодиться. – Пожал плечами Волк. На самом деле, предлагая ученику самому стать учителем, он не подумал о том, что в этом случае ему придётся оставить карьеру. Признавать оплошность было стыдно, да и гордость не позволяла, потому он и предложил со скрипом первый вариант, который пришёл в голову. И оправдания приходилось выдумывать на ходу. А Леонардо смотрел на него таким подозрительным взглядом, будто всё это знал…: - Мальчику и клона хватит, а ты сам продолжишь наёмничать. - Уговаривать беспокойного папашу мне тоже придётся самостоятельно, да? – Тоскливо поинтересовался Волчонок, понимая, что от идеи учителя не отвязаться хотя бы потому, что ему самому было интересно. Вот только почему интуиция говорила, что если он ввяжется, то обязанностями, прописанными в договоре о найме, дело не ограничится?! - Я подтвержу, что ты мой ученик. – Хмыкнув, «успокоил» мужчина сына. Леонардо вдруг ярко улыбнулся: - Фух, умеешь же ты… вносить разнообразие в и без того яркую жизнь. Куда лететь-то? - Венесуэла.***
Поющий Койот, встретившись с Андреасом Шимон, и выдав ему правду-матку, достаточно легко договорился с нанимателем. Тот, конечно, сначала не поверил, что мальчишка – а Леонардо заявился в дом Шимон именно в своём родном теле – является наследником Вонголы, и при этом не подослан семьёй, а отправлен на задание опекуном и учителем Чёрным Волком, которому он действительно отправлял заказ. Он не поверил и тому, что мальчик – известный наёмник по прозвищу Поющий Койот. Однако всё это легко и быстро можно было проверить. После беседы с самим Леонардо, который весьма и весьма его поразил, затем беседой с Виктором, а так же проверкой информации о наследнике Вонголы по своим каналам – во мнении он резко переменился. О Поющем Койоте он уже был наслышан, но и эту информацию он проверил. Даже не поленился поискать имя Леонардо Виола в списках сдавших экзамены экстерном выпускников лучших университетах мира. И, в конце концов, решил, что для его семьи это будет лучший вариант, если его сын вырастет под крылом Вонголы, который не воспитывался в традициях семьи. Леонардо его убедил. Договор был составлен и подписан. Андреас отчего-то желал ещё и оформить на репетитора сына, тем более наследника Вонголы, доверенность, по которой Койот мог представлять интересы Энмы. И тогда у главы Шимон возник вопрос о возрасте. Но наёмник и тут показал себя, попросив литр воды, и двадцать минут времени в уединении: ровно столько требовалось, чтобы вновь приобрести взрослое тело. И он его приобрёл. А за документами дело не встало: их жители Венесуэлы умели поделывать, или оформлять, задним числом выдавая гражданство за дополнительные деньги, мастерски. И лишь только после подписания всех документов, и заверения оных, Леонардо рискнул спросить, отчего Андреас торопился. У него было предчувствие, что мужчине осталось жить считанные часы. Тот ничего не ответил, только познакомил с сыном, и его Хранителями, сказал Энме, что именно этот парень теперь за него отвечает, а он сам – несёт ответственность за семью. Потом Койота познакомили и с костяком семьи, и лишь после этого решил ответить на вопросы наёмника. Глава Шимон вёл Леонардо в свой кабинет, чтобы всё объяснить, но… не успел. В окно влетела дымовая граната, с небольшой концентрацией слезоточивого газа. Наследник Шимон как раз выходил из своей комнаты, и Койот, который хоть и предчувствовал, а всё равно не успел среагировать, просто на интуитивном уровне кинулся спасать ребёнка, своим телом прижимая его к полу, и отползая с ним обратно в комнату ученика. Оказавшись за дверью, он запер Энму в вещевом шкафу, приказав не высовываться, а после выскочил в коридор, но поздно: Шимон-старший был мёртв. Застрелен из пневматики. С убийцей он разобрался быстро, попутно выяснив, кто его послал. Но оставался ещё вопрос: И что Койоту оставалось делать? Он подписал контракт, который был оплачен вперёд. Убивать детей только за то, что иначе ему придётся нести за них ответственность, он не хотел, так что…. Но сначала он сгрёб их в охапку, и перенёс в свой дом в Бразилии. А сам вернулся, и довёл расследование убийства главы семьи до конца. В процессе выяснилось, что Андреас успел написать завещание, в котором управление семьёй до совершеннолетия сына он доверил… наёмнику, которого выберет в репетиторы Энмы, и которому предписывалось взять на себя опекунство… Естественно, что Леонардо доложил Виктору о состоянии дел, и о своём нежелании становиться временным управителем Шимон. И всё-таки стал им, наместником. Энма тяжело переживал утрату отца, но новый дом и друзья, а так же зверские тренировки помогли ему быстро прийти в себя. А сам Койот внезапно понял, зачем отец послал его на это задание: он научился быть терпимее к окружающим, и почувствовал, что означает ответственность за многих людей…***