***
- Волчонок, как насчёт того, чтобы… - Наигранно задумчиво привлёк внимание сына Виктор к себе после окончанию завтрака. Леонардо хватило услышанного для того, чтобы подавиться, сильно закашляться, в рекордные сроки покончить с остатками пищи, и отскочить в дальний угол малой столовой, и уже оттуда истерично возмутиться: - ОПЯТЬ? Эй, я ещё с Энмой не разобрался! – В последнее время киллер в отставке успешно доводил наёмника до ручки, видимо мстя за прошлое, а Леонардо, привыкший уважительно относиться к учителю, и исполнять его требования, приходилось это терпеть. Однако мелочь, в лице Энмы и Ко, успела реально его довести, так что хладнокровие трещало по швам. Он тысячу раз проклял себя за согласие участвовать в авантюре отца, и не меньше раз проклял его самого, за странную мысль, будто бы его ученик, Волчонок, способен присматривать за детьми. Особенно за детьми в таком подвижном возрасте. Ему, конечно, помогали немного друзья, но они всё равно предпочитали не вмешиваться. Так что фразы, начинающейся с «как насчёт того, чтобы…» в исполнении отца он уже боялся. А Волк, в общем-то, понимал такую реакцию сына, но не был уверен в том, что она им заслужена. Именно поэтому он задумчиво смотрел на сына, и размышлял о том, стоит ли на него обижаться, или он в своём праве. Остановился он на золотой середине: он как бы был недоволен отношением Волчонка к его идее, ведь он для него старался, но признал, что его идеи хоть и поучительные, но проблемные. - В общем, ознакомься. – Хмуро кинул он сыну достаточно толстый конверт с письмом. Волчонок поймал не глядя. Но прочитав от кого письмо, обычно очень твёрдая рука дрогнула. Леонардо вскрыл конверт и судорожно вчитывался в тонкие строчки испанских слов. Дочитав, он длинно выдохнул, закрыв глаза, и всё же не смог унять обуревающих его чувств, воскликнув так, что стёкла в столовой завибрировали: - АРМИЯ?! Ты с ума сошёл?! - В тот далёкий день, когда решил взять тебя в ученики. Или ещё раньше, когда поддался любопытству, и решил слетать в Японию. – Изогнул губы в ироничной ухмылке Чёрный Волк, в общем-то, соглашаясь. - Аргументы! – Непререкаемым тоном потребовал Леонардо, игнорируя выпад в свою сторону. В письме было написано, что его приняли в какое-то там особое подразделение испанской армии, и подробности. Письмо, по сути, было чем-то вроде повестки в военкомат. Но оформлена она была так, будто бы он, сам того не ведая, сдал экзамены на поступление в какое-то особое подразделение. Недавно Волчонок прочитал первую книгу Гарри Поттера, и ему неожиданно ситуация напомнила книгу. Он чувствовал себя настоящим Гарри Поттером, которому прислали письмо из Хогвартса, а ведь он был уверен, что не владеет магией…. Хм, ну в смысле не подавал документы в военное училище. Недоумение, вот, что он ощущал. Что касается самой армии, то ему просто казалось, что там будет скучно. Он представлял это как бесконечную физическую подготовку, стрельбу по мишеням, и марш по плацу. Кроме последнего, он умел всё. Да и вообще, смысл уже опытному воину идти в армию?! Так что затея сразу казалась глупой и бессмысленной. Виктор вздохнул, и принялся загибать пальцы: - Это элитные войска Испании. Оттуда прямая дорога или в спецслужбы, или быстрый подъём по служебной лестнице. Выпускников всегда в офицерские составы над другими войсками назначают. Но главное, это дисциплина, которой у тебя, уж прости, нет. И не только теория, но и практика в обучении управления и использования военной техники. Вертолёты, самолёты военные и гражданские, истребители, танки, БТРы, морские катера, подлодки, различные артиллерийские системы, ПВО и прочее-прочее. Выпускники этого училища, состоящие в этом подразделении, славятся тем, что могут на войне заменить любого человека, в воздухе, на воде, под водой, и на земле. Тактика, стратегия…. Конкретно тебе можно будет понять, как принято действовать в регулярной армии. - Истребители? – Переспросил Леонардо. Мужчина, глядя на загоревшиеся интересом иллюзии эмоций в глазах, понял, что главный аргумент уже назвал, и решил не продолжать. Вместо этого, поддавшись вперёд, он соблазнительным голосом прошептал: - Хочешь, полетать на истребителе? – Наёмник сглотнул. Он не раз в горячих точках наблюдал за истребителями и гадал, что же чувствовал пилот, закладывая крутое пике, а потом вновь поднимаясь в воздух. Ему казалось, что это наверняка потрясающие ощущения, и очень хотелось попробовать. А в детстве он не понимал мальчишек, которые бессмысленно делают вид, что самолётики в их руках летают. – А пострелять из реального танка? – Он сглотнул ещё раз, и вернулся за стол к отцу, вслушиваясь в шёпот, что обещал красочные эмоции. Киллер же смотрел на сына, и понимал, что того привела в восторг сама мысль о возможности полетать, пострелять. В тот момент, его сын был ребёнком. Только детские игрушки его не соблазняли. Он любил настоящее…. – Я, как ты знаешь, испанец. Больно мне уж хочется, чтобы сын послужил на благо моей родины, или хотя бы отметился как её гражданин. Уважь старика, а? – Попросил Виктор. Он на самом деле вспомнил, как служил сам, и как именно в армии познакомился с несколькими своими друзьями, в том числе и Сальвадором. Армия ему многое дала, и он, как и все родители, желал, чтобы сын пошёл его стопами. - Можешь воспринять это как задание. В принципе, Леонардо уже был согласен. Ради возможности испытать новые ощущения, разумеется. Но это не значило, что он готов был сдать позиции без торга. Так что, облизав сухие губы, он хрипло намекнул, мол, хочешь, чтобы я это сделал, предложи цену: - Если ты предлагаешь воспринимать это как задание, то должно быть соответствующее вознаграждение. - Подарю свою вертушку. – Не задумываясь, ответил киллер в отставке. Управлять вертолётом он всё равно уже не рискнул бы, а так, он лишь зря ржавел и пылился. – Там, в подразделении, документы выдают на пилотирование или вождение, так что… - Зачем мне твоё старьё, если я могу приобрести своё? – Прищурился наёмник. - Ты знаешь, что у моей вертушки уникальные характеристики. – Так же прищурился Волк. Они смерили друг друга оценивающими взглядами, и младший понял, что продул: вертолёт отца заполучить он действительно хотел. Именно его. Другие ему были не нужны. Иначе он давно бы научился пилотировать вертолёты, и купил себе что-нибудь с лопастями: так как деньги за выполненные задания он не тратил, а выгодно вкладывал, его капитал рос очень быстро, и маленьким его назвать язык не поворачивался. - Тц. – Недовольный проигрышем, он отвернулся от отца, и уставился в стол. - И что, ты восемь месяцев скучать будешь? Я так понимаю, что снова должен буду использовать технику клонирования? - Один клон - по заданиям бегать будет, один – Энмой и Ко заниматься, и ещё один, оригинал, служить в армии. – Снисходительно кивнул Виктор, напротив, довольный победой. - Цель задания? – Вздохнул Леонардо, понимая, что идеей уже заразился. - Получение повышения в звании, или какой-нибудь награды за заслуги, или достижения. – Пожал плечами Мужчина. – Только не забудь привести себя в достойный вид. - В смысле? – Леонардо состроил на лице непонимающее выражение лица, хотя прекрасно понял, о чём говорил отец. Просто ему нравилось… дразнить его. - Элитные войска не подразумевают под собой наличие у курсанта исколотых пирсингом ушей, бровей и языка. Перьев во всё тех же ушах, и твоих «бренчалок» на шее, они тоже не подразумевают. Кстати, столько даже женщины диких африканских племён не носят. И шрамы, хотя бы частично, скрой…. И татуировки тоже замажь. - Пап! – Возмутился Леонардо, когда понял, что его лишают любимых картинок на не менее любимом теле. Виктор глядя на недовольство, усмехнулся: вот он и отомстил. А ведь когда однажды сынок вернулся откуда-то с новой видухой, исколотыми ушами, бровьми, языком, весь в татушках, и увешанный непонятными шелогушками, в том числе и чьими-то зубами – его чуть удар не хватил. И это наследник древнего и благородного рода Чавесов? И плевать, что о своём наследии он не знал! И это единственный кандидат на должность десятого дона консервативной мафиозной семьи? И плевать, что от этого наследия он открещивался, как только мог! Но выдрать всё это непотребство мужчине не удалось: Волчонок жадно защищал своё право выглядеть так, как ему заблагорассудится, приводя, в общем-то, стоящие аргументы. Правда пару раз ремнём по попе он всё же получил: хоть и лучший наёмник, но и Волк не зря был его учителем, а в прошлом – лучшим в мире киллером. - Ничего не знаю! Чтобы они не значили, а в элиту таких не берут. – Резко ответил он, наслаждаясь искривившимся лицом сынка. Несколько минут они боролись взглядами. - Пойду клонироваться. – Снова вздохнул наёмник, проиграв битву. Он вставал из-за стола, и остро сожалея о том, что попался на относительно дешёвый развод отца, уныло поплёлся готовиться…***
Да, не мог заменить Виктору Волчонка его клон, тот, что бегал по заданиям, и заходил домой лишь, чтобы отдохнуть или взять новые. Не было в клоне… искры жизни, что ли, или какого-то задора, азарта, присущего только Леонардо. Поэтому хоть он и обещал, что навещать сына в армии не станет, а всё равно не выдержал, и уже через пять месяцев наведался в военное училище. Там одним из офицеров служил его давний приятель. И он был очень удивлён, когда увидел одну аристократическую рожу в своём ведомстве. Именно так, не иначе, потому что манерами заслуженный офицер, обладал довольно-таки скверными, и хамить любил всем. Волк не стал скрывать от приятеля цель своего визита, и искренне наслаждался выражением лица оного, после того как сообщил ему о сыне. У военного сильно и долго нервно дёргался глаз, когда он узнал, что новая и сильная головная боль, язва всего училища, является отпрыском головной боли того времени, когда он сам учился. Впрочем, военный рассмеялся, когда осознал это. В конце концов, рядовой Виола за исключением внешности был точной копией папаши по характеру. Ну, он так думал…. Так что жаловался на пройдоху-младшего с удовольствием. Военный прямо «в лоб» и сообщил Виктору, что его сынишка нарывается на отчисление. Уже пять месяцев как. На занятиях спит, приказы нередко игнорирует, хотя и выполняет поставленную задачу своим способом, в команде работать даже не пытается, на курсе вообще, не то чтобы изгой, скорее весь курс изгои для него. После комендантского часа куда-то исчезает, но не покидает территорию училища. Курит в открытую, кроя матом всех, кто желает это прекратить. На этом месте вояка усмехнулся в шикарные усы, и пригладил их. Виктор понял, что его приятелю очень нравилось переругиваться с Волчонком. Оба матерились отменно, и получали удовольствие от малоцензурных перепалок. Волк тоже умел, но ему не позволяло хорошее воспитание. А сыну он запрещать не стал, потому что тот твёрдо знал, когда с кем и как себя дозволено вести. Но всё равно киллер был очень удивлён тому, что за такое поведение его ученика до сих пор не отчислили. Об этом он и поинтересовался. Военный, кажется, ещё сильнее развеселился, надеясь досадить приятелю новостями. Они ведь хотели вышвырнуть Леонардо и не раз. Но результаты за все проверки и тесты он неизменно показывал лучшие на курсе. С лучшими результатами и уникальными способностями не выкидывают из таких училищ. Например, инструктор по борьбе с ним не связывался, после того как Леонардо его едва в реанимацию не отправил. Он быстрее всех бегал, лучше всех стрелял, были лучшие показатели на скорость, точность, расстояние стрельбы, метания различных предметов, от лимонок до метательных ножей. На лекциях дрыхнул, но теории записывал на диктофон, и слушал их потом, во время разминки, или во время боевых учений, так что все контрольные сдавал на высший бал. От языков – вообще освобождение получил. Виктор усмехнулся: ещё бы, он ведь и так знал все языки, которые преподавали в училище, с диалектами и правильными акцентами. В моделировании боёв, Волчонок ожидаемо игнорировал стратегии и тактики боя, которые предписано использовать в тех или иных ситуациях, но предлагал свои, которые всегда оказывались наилучшими. Военный, кстати, пожаловался на то, что все новые тактики, записать пытались. Но кто-то постоянно стирал данные с серверов, даже самых защищённых. Виктор усмехнулся снова: знал, что ученик, если и светил своими возможностями, умел делать для остальных их недоступными. Ведь многое ли способен запомнить человеческий мозг? Обычного человека – совсем немного. Так что, уничтожая данные на серверах, Волчонок хорошо защищал свои идеи. Приятель Волка сделал вид, что не заметил ухмылки. Но для себя получил подтверждение в подозрениях, что стирал данные рядовой Виола, а точнее Чавес-младший. В конце концов, не просто же так он по ночам пропадал…. Да и… такие качества тоже ценились в военном деле, и ещё как! Но высказывать подозрения он не стал, вместо этого пожаловавшись ещё и за своего лучшего друга, военного медика, от которого Леонардо упорно бегал. Хотя, по идее, его не должны были допускать к практическим занятиям, без справок о здоровье от врача. Однако пройдоха каким-то образом сумел договориться с кем-то, и его допускали даже к прыжкам с парашюта с наибольшей возможной для этого высоты. Хотя его товарищам мерили давление, брали кровь на анализ и так далее. Военный поинтересовался, что же скрывает Чавес младший. Виктор почесал макушку, и не решился раскрыть тайну сына человеку, который был предан, прежде всего, родине, а потом присяге, что значит, мог передать информацию нежелательным лицам. Вместо этого он сказал, что Волчонок просто боится врачей. Военный не поверил, но понял, что лучше не спрашивать. Поэтому он продолжил жаловаться. В команде - говорил Волку – его сын работать не умел, не раз заваливая задания для команды, выполняя их в одиночку. Зато как лидер он организовывал работу команды так, что она становилась беспроигрышной. Со своими одногруппниками он почти не общался, и те его вообще сторонились, но едва не дрались, стараясь попасть именно в его команду. За игнорирование приказов и курение, неизменно Леонардо получал дисциплинарное взыскание. Но если его товарищи стонали уже, например, от тысячи отжиманий, то Чавес-младший и пять тысяч как-то раз отжался, не поморщившись. Военный сказал, что он давно бы получил повышение, но Волчонка подводило непослушание… Поначалу его гоняли. Бесил всех, зараза, в том числе и товарищей. Но все быстро поняли, что попытки ставить его на место ни к чему не ведут. Наказание любое воспринимал молча и как лёгкую прогулку в ночи, скорее приятно, нежели…. Однокурсники неоднократно ему «тёмную» устраивали, ну, чтоб не выделялся. В итоге сами в лазарет попадали, а потом обходили за несколько метров. Начальство его за шпиона восприняли, и, как слышал приятель Виктора, проверяли неоднократно, в том числе и самого Леонардо пытались растрясти. Но видимо ничего подозрительного не нашли. Ныне только следили круглые сутки. А несколько месяцев тому, его показателями и необычным подходом к делу заинтересовались спецслужбы. Военный честно сказал приятелю: он думал, что если его отпрыск уймёт свой гонор, и перестанет игнорировать приказы, то военная карьера ему обеспечена будет. С ним все «спецы» Испании уже поговорили, приглашая после окончания обучения присоединиться к ним. И не только испанцы, но и… спецы союзных стран. Военный долго материл высшее руководство армии своей страны за почти предательские договоры с НАТО, бритами и америкосами, которые, по его словам, имели в Испании, даже, по идее, в секретных делах, больше прав, нежели преданные делу и королю граждане-патриоты. Но с каким смаком вояка рассказывал, как всё училище поначалу скрипело зубами, когда американцы, размахивая соглашениями, которые подписали «глупые военачальники, предатели и внедрённые агенты влияния», приглашали на беседу «перспективного юношу». Чего только не сулили они Леонардо, и деньги, и власть, и карьеру, и даже земли – всех посылал. И тогда скрипели зубами уже чужаки. Виктор насторожился: ему не нравилось, сколько внимания к своей персоне привлёк его сынишка, но… он обещал верить, верил, а потому подозревал, что тот знал, что делал. Впрочем, судя по всему, он и правда, знал. Сказал однажды американским агентам, что согласится на их предложение, но при условии, что те его одолеют в поединке. У мужиков – приказ заполучить любой ценой, но они были специалисты по дипломатии, по уговариванию, если проще, а делать-то нечего. Вышли они, значит, на стадион, снимая пиджачки и закатывая рукава рубах. Думали, что уделают юнца…. Увезли их в реанимацию едва живыми. На вертолёте увозили, потому что был слишком мал шанс на выживание, а потому нужно было как можно скорее доставить в больницу иностранных граждан. А Леонардо во всеуслышание заявил, что в дальнейшем готов вести диалог только с теми, кто его хотя бы коснуться сможет в бою. Жестокость, с которой он кости ломал, поразила всех, и больше к нему пока не лезли. Виктор хмыкнул, когда услышал это: в отличие от приятеля, он понимал, что тот просто показал всем политикам, что никому подчиняться он не намерен, и всегда будет только на своей стороне. Хотя вообще-то в армию он сдал сына ещё и для того, чтобы Волчонок научился быть нормальным, ничем не выделяющимся парнем, а так же научился выполнять приказы. Ему это могло пригодиться, но…. Похоже, жизнь повлияла на мальчика настолько, что он никогда и никому не позволит собою управлять. Или же дело было в огромном запасе пламени Неба, которое было качеством исключительного лидера…. Виктор ещё некоторое время беседовал с приятелем на отвлечённые темы, вспоминая былое, или общих знакомых, а потом всё-таки не выдержал и попросил возможности увидеть Леонардо. Вояка посопротивлялся для порядка, ведь встречи, даже с родными, по уставу были запрещены, но старому другу отказать не смог. И киллер таки увидел ученика. Приятель притащил его на стадион, где ученики училища в это время бегали, после чего окликнул одного из них, прося «разбудить» Волчонка. Парень возмущался, но после напоминания о приказе, очень осторожно прикоснулся к плечу бежавшего впереди Леонардо, и… тут же оказался перекинутым через спину, и прижатым к земле с заломленной рукой и ножом у горла. Киллер смеялся. А вот его сын недоумённо и сонно оглядывал окружающую обстановку, будто бы только что спал, но был резко разбужен. Хотя…. С Волчонком могло случиться и такое. А наёмник, заметив отца, мигом выдернул из ушей наушники, шаря по карманам спецовки в поисках плеера, и, не обращая внимания на звучавшие упрёки и обвинения от «пленного» товарища, и приказы от командиров, вздёрнул на ноги пострадавшего товарища, и кинулся к Виктору, по которому успел соскучиться. Он налетел на отца как ураган, буквально повис на нём, на всю территорию главного корпуса училища жалуясь на ЧУДОВИЩНУЮ СКУКУ и умоляя отца забрать его. Виктор искренне заливисто смеялся, глядя на умоляющую, печальную моську сына, и тоже жаловался на скуку. К сожалению, остаться наедине им не позволили, а значит, и поговорить о своих делах, связанных с личным или с преступным, но, в общем, оба получили удовольствие от общения. И договорились больше не встречаться до «выпуска». Правда, нужно было ещё придумать, как освободиться от дальнейшей службы, после выпуска из училища…***
Четыре с половиной месяца прошло со времени последней встречи. Виктор со дня на день ожидал возвращения своего сынули, по которому снова страшно соскучился. Он чувствовал, что без энергии ученика возвращается к своей прежней жизни киллера в отставке, холостяка, и фактически инвалида. То есть к скучному и неторопливому, серому изо дня в день существованию. Да, он с нетерпением ждал сына, лениво болтая пальцем кубики льда в стакане с виски. Но резко об этом пожалел, когда сын, без предупреждения, просто материализовался прямо на его столе, и, судя по всему, от неожиданности, свезься с него на пол. Самого Волка чуть инфаркт не прохватил, и он тоже умудрился навернуться, но уже вместе с креслом, когда отпрянул от костра пламени Неба на своём столе. Виски чудом уцелело в стакане исключительно благодаря инстинктам. Так что шок мужчина запил лёжа, не вставая с кресла, и слушая хорошо знакомый низковатый хриплый голос сына: - И-те-те, копчик ушиб. Нехорошо. – Леонардо встал, оценил последствия своего поступка, и добавил: - Извини, пап, я торопился сбежать от вояк, и немного не рассчитал. Вместо холла представил стол в твоём кабинете…. Хм, хорошо, что не тебя. Переноситься в пространстве с помощью пламени Неба я только учусь. – Пояснил он отцу, и щёлкнул пальцами. Киллер, со странным спокойствием истинного буддиста, почувствовал невесомость, и не отреагировал на то, как мир вокруг него снова закружился. Через мгновение он снова сидел в кресле за столом. Видимо, ученик, Туманом поднял его вместе с креслом…. Сын стоял перед столом, в полном военном параде, причём, явно не рядового бойца, и ласково улыбался ему. За одну эту улыбку Виктор прощал Волчонку все его выходки. - Вот орден, - наёмник выложил на стол перед отцом открытую шкатулку, с блестевшим новеньким орденом, сверкавшим металлическим блеском не то золота, не то платины, драгоценными камнями, и высококачественной эмалью. За шкатулкой, к слову, внутри оббитой бархатом, последовали документы, заверенные королевской печатью, и ещё одна шкатулка, тоже с орденом, или чем-то вроде: - Приказ о получении звания, со всеми соответствующими регалиями, и приказ об увольнении в запас, без выплаты пособий. Надеюсь, ты удовлетворён, и твоё задание я выполнил с блеском. – Насмешливо сверкнул иллюзией эмоций в глазах Леонардо. Чёрный Волк неверяще посмотрел на орден, и на некоторое время погрузился в тщательное изучение документов. А после, проверив подлинность всех печатей и подписей, ещё более недоверчиво воскликнул: - Звание Команданте, вне очереди?! Королевский военный орден святого Фердинанда? Белый Крест Военных Заслуг?! За что это всё? – Волчонок некоторое время любовался лицом отца, после чего иронично хмыкнул, и пожал плечами, присаживаясь: - Это – откуп за молчание, не более. Нет, заслуга была. Но её недостаточно для этого. Я всего лишь разработал план и вывел из «котла» в Горячей Точке три сотни человек, выпускников училища, которые попали туда по вине, злому умыслу, или безалаберности высших военных чиновников, а потом провёл всех через пустыню к базе. Нечто подобное я проделывал десятки раз, так что подвигом это не считаю. Это было чем-то вроде выпускного экзамена. Должно было быть. Мы должны были взять стратегически важное поселение для союзных войск. Но по сути нас там кинули на убой, а мы выжили. – Наёмник жёстко усмехнулся: если бы он не бывал в зоне раньше, если бы не знал местности, и не имел контактов с арабами, которым они и должны были противостоять, хрен бы они выбрались. Выжил бы только он один. - Небольшой шантаж, показательное выступление, которое убедило кого нужно, что мои намерения сильны, а так же, что просто от меня избавиться не выйдет, и вуаля – мне почёт и увольнение в запас. Я подписал соглашение о сохранении тайны. Белый Крест Военных Заслуг мне бы в любом случае дали. Его многим дают. Помимо меня его вручили всем командирам, и ещё десятку вояк. А вот столь высокое звание и орден святого Фердинанда – вряд ли я бы получил, если бы не надавил. Видимо королю донесли о моих обвинениях в сторону власти. – Наёмник неопределённо передёрнул плечами. Виктор усмехнулся: в способностях сына выбивать то, что нужно ему, он и не сомневался. Иначе не отправил бы его в элитные войска, ведь там подписывали контракт на службу минимум в десять лет. И расторгнуть его можно было только в случае травмы несовместимой со службой, смертью, и как в случае с Волчонком, или… им самим, двадцать лет назад. - Лучше ответь мне, почему их записали на имя Леонардо Виктора Чавеса Видаля? - Потому что в Испании ты мой сын именно под этим именем. И да, о твоих подозрениях мне известно. – Лукаво улыбнувшись, ответил киллер, предвосхищая и следующий вопрос ученика. Тот хмыкнул, и как-то устало потёр глаза, тяжело вздохнув. Он скрестил руки на столе, и опёрся на них подбородком, из-под бровей не очень уверенно глядя на отца. Мужчина сразу понял, что того что-то гложило: - Волчонок, ты что-то хотел спросить? - Пап, неужели им действительно плевать на людей, за которых они взяли на себя ответственность? Неужели они не понимают, что им за это отвечать после смерти? – Почти шёпотом спросил Леонардо. Он знал, что слишком остро воспринимает несправедливость. Знал, что ему вообще лицемерно было об этом упоминать, ведь и сам был не лучше. Но он осознавал, что творил. А они, те, кто отправил его вместе с товарищами вместо лёгкого экзаменационного задания на убой - нет. Он сумел выяснить, что кое-кто хотел воспользоваться шумихой, непременно возникшей бы вокруг гибели трёхсот выпускников лучшего военного училища Испании, и, тем самым, продвинуться по служебной лестнице. Ведь головы непременно «полетели» бы, за такую ошибку и крах. Это был бы позор всей армии, и конкретно подразделения, которое навеки утратило бы звание элитного. Три сотни жизней молодых, наивных ещё, по сути детей, которые мечтали о долгой жизни и служении на благо родины, всего лишь за чуть большую власть троих. Справедливо? Нет! Леонардо не хотел утаивать это, но пришлось, чтобы выполнить своё эгоистичное «задание». Он, конечно, перед тем, как подписать подписку о неразглашении тайны, послал письмо кое-кому с просьбой разобраться в инциденте. К нему не будет никаких претензий, ведь фактически он послал её до того, как их вернули в Испанию. Но не факт, что разбираться будут. И теперь, не то, чтобы его несуществующая совесть мучила, что он оставил дело на самотёк, а просто не по себе было. - Тебя это удивляет? – Поинтересовался Виктор, несколько недоумённо. - Нет. Не удивляет. Но всё переиначить, переделать весь мир – хочется сильно. – Снова вздохнув, признался Койот. - Однако если я это сделаю – это будет диктаторством, ведь многим придутся не по нраву даже не мои представления о мире и вселенной, а то, что им их навязывают. Их будет задевать тот факт, что их взгляды ошибочны, и они будут убеждать себя в том, что тот, кто ошибается, это не они, а я. – Рассуждал Волчонок. - Будут кричать о свободе слова и мнения, или и вовсе решат, что, почему это они должны меняться в соответствии с моими законами, пусть лучше я, и мои последователи будем подстраиваться под их законы…. Диктаторы долго и счастливо не живут, и сами они не умирают. Им помогают отправиться в ад…. В истории таких случаев была масса, когда великих людей, которые могли бы изменить мир к лучшему, не пускали к власти, или убирали идиоты, или купленные недоброжелателями, которым мир невыгоден, люди, или и вовсе агенты влияния. Великие империи не были такими уж варварскими, но разрушены они все были одинаково предательством. Изнутри. Ведь управлять толпой, у которой один разум на всех, как у стада овец, так легко. Достаточно всего лишь внушить трём, для надёжности, козлам «правильную мысль» и поспособствовать её распространению в стаде. Тогда стадо овец само пойдёт на убой за козлами к волкам или в пропасть. - Да, в мире не было бы войн, и в разы было бы меньше преступности, если бы люди могли друг с другом не только договориться, но и взрастили в себе желание понять, помочь…. – Виктор был согласен с рассуждениями сына. - Не зря говорят, что умные, по-настоящему великие люди, которые могли бы что-то изменить, власти сторонятся как раз, потому что умны. Однако для тебя такие мысли опасны, Волчонок. Кажется, ты и так играешь в Большую Политику, или собираешься играть, и с удовольствием. Такие мысли могут сделать из тебя параноика. – Волчонок каркающе рассмеялся: они оба знали, что он уже параноик каких мало. - Может быть. Но я не способен закрывать глаза на всю грязь, что вижу, и в которой, в общем-то, плаваю. – Успокоившись, прикрыл он глаза. Делиться сомнениями с отцом ему нравилось. Папа часто не понимал, что его беспокоило, или о чём он говорил, но разговоры с ним успокаивали тревоги, или подсказывали в каком направлении искать ответы на вопросы. - Скажи, а если бы я решился пойти на это. Решился переиначить мир… мм… моими способами. Ты бы поддержал меня? – Совсем уж тихо спросил он. Они как раз мучились этим вопросом с друзьями, потому что не готовы были пойти против всего мира, без поддержки близких. - Ну а ты как думаешь, малыш? – Теперь уже сам Виктор нежно улыбался сыну, мысленно усмехаясь: до знакомства с этим удивительным ребёнком, он на эту улыбку был неспособен. - Ты же знаешь, я из тех, кто поддержит своего отпрыска, даже если он ошибается, но уверен, в том, что прав. – Киллер потрепал лохмы сына, и тот блаженно зажмурился, прямо как кот. - Может, я предупредил бы о возможных последствиях, но против тебя не пошёл бы однозначно. И в стороне бы, вряд ли смог остаться. - Благодарю, пап. Это для меня очень важно…. – Одними губами признался Леонардо, всерьёз опасаясь, что если он скажет это вслух – с отцом что-нибудь случится, или он предаст, или и вовсе окажется сном инвалида. - Я горжусь тобой, сын. – Хмыкнул мужчина, чувствуя, как ему вдруг стало тепло и спокойно…***
Реохей - Ты служил в армии?! – Кажется, мы воскликнули это одновременно. Но я знал, что в большем шоке, чем я – не был никто. Я же… собирался пойти в армию после школы, игнорируя мать и высшее образование. И, так бы и поступил, если бы не появление в жизни Неба. Занятие спортом мне нравилось, но я чувствовал, что моё место не там. Впрочем, как я сейчас понимаю, в армии тоже было мне не место. И тут вдруг выясняется такое… Интересно, а какого это, летать в истребителе, или воевать в реальном танке?! - Технически, я восемь месяцев провёл в училище, откровенно маясь от скуки, а прослужил меньше месяца. В то время, я много времени проводил на войне. Именно войне, а не в той возле малышей в песочнице, которую войной называет мафия. – Несколько раздражённо, видимо от того, что его отвлекли, уточнил Босс. Занзас и Джотто недовольно нахмурились. Им явно не нравилось то, что к войнам мафии, которые они считали реальными и в некотором роде страшными, кто-то относился столь пренебрежительно. Но, вероятно, Босс имел в виду, что ни один мафиози Европы, ни разу не воевал при бомбёжках с неба, или не вставал против танков. Если рассматривать войны с этой позиции, то мафиозные сражения, и правда, выглядели баловством… - Орденом, должно быть, гордишься? – Язвительно откликнулся отец-основатель, вместо того, чтобы гордиться сыном. - Не слишком. – Хмыкнул Лео. - Он заслуженный. Но вообще всяких наград, орденов, медалей, знаков почёта и тд - у меня масса. Я спасал не только Испанцев, и служил на благо не только этой страны. Бывало, и против них воевал. Награды за это тоже есть. На мой взгляд, они обесценивают друг друга. Просто побрякушки для меня, не больше. - Перстень Неба Вонголы – тоже побрякушка? – Взвился Джотто. - Пап, не нарывайся снова, а? – Осадил его Рикардо. Отец посмотрел на него, понял что-то, и обиженно нахохлился. Но больше и слова не сказал.***
Виктор сидел на попе ровно, и внимательно, с подозрением, наблюдал за сыном, который, вернувшись с очередной миссии, вёл себя, мягко говоря, необычно. Сначала он чуть не задушил непривыкшего к объятиям киллера в своих лапищах, потом чуть не совершил массовое убийство тем же способом его же слуг. И делал он это так, будто лет сто дома не был и по всем соскучился. А теперь вот уже вторые сутки танцевал без передыху, втягивая в танец всех, кто попадался ему на глаза, и пел что-то радостное, но на языке, которого Виктор не знал. Слуги от него уже шарахались…. Несколько раз Леонардо пытался заговорить с отцом, но почему-то всегда останавливался. Один раз он произнёс нечто неоднозначное, что-то вроде: «Пап, я хочу кое-что тебе рассказать, очень радостное». А потом, будто собирался с мыслями, и не решался. Мялся, что-то бубнил под нос, и в итоге Виктор слышал: «Нет, извини, не получается, потом…», и снова песню затягивал. На третий день в его дом заявился Сальвадор, и они наблюдали престранное явление уже вместе, после того, как наёмник вдоволь накружил «Доктора-сана» в вальсе. - Как думаешь, что это с ним? – Спросил Волк у друга. Тот пожал плечами: - Когда у Зика, нашего покойного друга, родилась дочь, он вёл себя так же. – Сказал он первое, что пришло в голову. Почти минуту спустя мужчины побледнели и переглянулись, но Виктор почти тут же облегчённо выдохнул: - Да не, не может быть. Не думаю, что после изнасилования он смог бы завести с кем-то столь серьёзные отношения, без вмешательства. - Стой, друг. Не спеши. – Сглотнул Сальвадор. Он знал, что друг просто испугался того, как быстро взрослел сын. Всем же родителям хотелось задержать процесс взросления детям. А вот самому ему собственная мысль бредовой не казалась. Она, напротив, находила подтверждение: - Твоё Чудовище во взрослом теле бегает уже всяко больше девяти положенных месяцев. У изнасилованных обычно два варианта развития травмы психики: либо они перестают кого-либо к себе подпускать, и перестают нуждаться в сексе, либо наоборот, им срывает башню, и они только им и живут. У твоего Чудища башни не было изначально, и основной инстинкт, размножение, мог запросто взять верх над разумом. - Инстинкт?! Верх над разумом Волчонка? – Как-то нервно воскликнул киллер, нашаривая в карманах сигареты. Он пытался припомнить всё, что сказал ему Волчонок за последние дни, и понимал, что подозрения друга не беспочвенны. - Это вряд ли! - Колоться не хочет? – Виктор покачал головой. – Тогда присмотри за сыночком. Этот – мог учудить и не такое. Боюсь, с его талантами, и быстрым взрослением, ты можешь обзавестись внучками, и не узнать об этом… - Предупредил врач, выхватывая из пачки сигарету и для себя, прежде чем Викки успел её спрятать. А Леонардо продолжал петь…***