***
Виктор заозирался сразу, как только огненный кокон исчез. Они были на песчаном пляже берега океана, где-то в южном полушарии, судя по температуре воздуха, говорящей о скором пришествии лета. Солнце клонилось к закату, но было ещё достаточно высоко. Волны, морским прибоем, омывали жёлтый песок, создавая рай для серфингистов. Пляж от суши отделяла скала, монументальная, высотой метров в десять. Как люди, которых у воды было очень много, преодолевали скалу, Виктор не разглядел. Но вся эта масса прямоходящих явно прибыла на пляж не пароходом. У скалы была построена танцплощадка, где народ зажигали ди-джеи. Были площадки для волейбола, мини-причал для различных видов мелкого водного транспорта. Была и лавка, где можно было взять на прокат и доски для сёрфинга. Там, кстати, рядом оживлённо гудела толпа, кто-то что-то объявлял…. Киллер подумал, что как раз проводились соревнования по сёрфингу, потому что большая часть людей тусовалась именно там. Тех людей, кто просто купался, загорал, веселился, да и вообще, отрывался, как мог, было немного. Однако Волчонок тащил его, вопреки ожиданиям, в противоположную от скопления серфингистов сторону, туда, где скала пресекала пляж, и уходила в воду. К небольшому костерку, вокруг которого уютно устроились четверо парней, и две девушки…. Они заметили семейку Виола одновременно, и весело замахали руками, подзывая к себе. Виктор, с каждым шагом, после приёма «зелья», которое сунул ему сын, чувствовал, как боль притупляется, и вовсе уходит из поражённых ядом мышц, а тело наливается силой. Эти изменения и отвлекли его от ребят у костра, иначе он давно бы заметил и признал одну знакомую рыжую макушку… - Ну наконец-то, ты объявился, Мудрец! – Воскликнула одна из девушек, та, что была с перьями в волосах, чем и вырвала киллера из наблюдения за собственными ощущениями. Он понял, что Волчонок вёл его именно к этим молодым людям, а потому начал всматриваться в лица. Все были смутно знакомы, но хорошо знал он только одно. - Я бы сказал иначе: Наконец-то, ты решил познакомить нас с папашей. – Лукаво хмыкнул другой парень, тёмный шатен. Виктора почему-то привлекло то, что на пальце у него было обручальное кольцо. Парень был женат, и, похоже, единственный из всей компании. Леонардо живо поздоровался со своими, (как мужчина понял, теми самыми ребятами, с которыми он видел сына в Чикаго), как-то по особому стукнувшись кулаками с парнями, и поцеловав девушек в щёки. И только тогда соизволил представить друзей учителю: - Чтож, отец, позволь тебе представить моих друзей: Чоудари Амрит, она же Дочь Кали, лучшая убийца от Индии до Китая, и в окрестностях. – Леонардо указал на смуглую индианку, которая задорно подмигнула Виктору почти жёлтыми глазами. Потом он указал на вторую девушку, с перьями в волосах, которая, судя по красноватому оттенку кожи, была родом из индейцев Центральной Америки: - Гижияшиквэ, Призрак Раскаяния – тоже убийца, лучшая в Южной и Центральной Америке, а так же в Мексике. Люди её народа, называют её Великой Шаманкой. Этот молчаливый парень, - Волчонок указал на явного араба, - Салах Казим аль-Хафез Асад-дин ибн-Фарук, Песчаный Джинн – лучший воин-наёмник в мусульманских странах, и странах Африки. - Лучший после тебя, брат. – Тихо вставил араб. Леонардо усмехнулся, и кивнул, подтверждая: - Точно! Лучший, после меня, или самый лучший в моё отсутствие. Дальше, вот этот зеленоглазый придурок, - Волчонок указал отцу на парня с широкой ухмылкой, средиземноморца, или латиноамериканца, - Лукас Арагон Гонсальвесс, Дьявольский Стрелок или же, в более узких кругах, Источник – лучший в мире стрелок. – Волк вскинул брови, и его сын этот жест истолковал правильно: - Поверь, пап, мы так стрелять не умеем. - Не льсти, зараза! Ты просто не пробовал. – Фыркнул стрелок, неловко, будто бы от смущения, зарываясь пальцами в волосы на затылке. - Не хочу разочаровываться. Знаю, что если пытаться как ты – не попаду в свою цель. – Похлопал друга по плечу Леонардо. - Так вот, стреляет парень потрясающе, но это не главное. Главное, это то, за что его называют Источником. Его так прозвали, потому что он настоящая кладезь информации. Да, он лучший в мире информатор, только вопросы ему нужно правильно задавать…. – Койот, не обращая внимание на странное для такого человека поведение приятеля, и румянец смущения на лице, продолжил представлять приятелей: - Ну, Терренса Гира ты уже знаешь. Наш Рыжий Сорока лучший в мире вор и аферист, без шуток. Кстати, часы лучше сними. У него на них клептомания. – Предостерегая вопросы, пояснил наёмник. Виктор удивился, но сына послушал…: - И в карман тоже не клади! – Воскликнул Волчонок, предостерегая, за что тут же схлопотал сразу три подзатыльника, в том числе и от вора. - А это Александр Чарлз Грин, Настырный Следопыт. В мире его знают, но не так что бы сильно, а в Европе… - Только услышав прозвище последнего парня, мужчина вспомнил, где слышал его раньше: - Лучший специалист по сыску и расследованиям. Я вспомнил, где видел ваше лицо, молодой человек. – Александр просто кивнул, подтверждая. Леонардо повернулся к друзьям, и наконец-то, представил, как полагается, и своего спутника: - Ребят, как вы поняли, это тот самый человек, которого я считаю своим отцом. Виктор Виола, или же Чёрный Волк, лучший в мире киллер… - На пенсии. – Перебил Виктор. В конце концов, в такой компании, называть себя лучшим, когда уже много лет не берёшь заказы, попросту лживо. - В ответ на любезность с вашей стороны, можете звать меня просто Виктором, и на ты. Терпеть не могу официоз. – Признался он. Молодые люди просто кивнули: им так было проще, потому что они и старикам-то редко выкали. Только уважаемым ими самими людям, или тогда, когда это нужно было для дела. А Волк был ещё относительно молод. Всего сорок три. Мужчину кивки удовлетворили, и он азартно потёр руками: у него были предположения о том, что сын нашёл себе как минимум друзей. Но теперь, в присутствии этих людей, от которых пахло опасностью так, что у него шевелились волосы на затылке, и все инстинкты бойца разом проснулись и обострились, он понимал: эти люди больше, чем друзья друг для друга. - Итак, если меня не подводит чутьё, что вряд ли, вы… семья. – А вот молодые люди явно так не считали. Ну или пытались обмануть уважаемого человека. - Определённо нет. – Весело качнула головой Ги. Конечно, семьёй они не были давно. Уже много лет, возможно даже сотен, которые прошли с момента их первого сбора всех вместе, они были одним целым. После всего, что они пережили вместе, невозможно было им не стать…. Но посторонним, даже родне, об этом ни к чему было знать. - Ну как же, вас семеро, с мом сыном. – Немного удивился Волк. - Прошу прощения, за прямоту, но Амрит – Солнце, Гижи… - Тут он замялся, потому что не смог сразу правильно произнести имя девушки. При этом он знал, что исковеркать имя индейца, это всё равно, что смертельно его оскорбить. Однако та прекрасно поняла причину его заминки, и задачу облегчила: - Просто Ги. - Эм, прошу прощения, и благодарю. – Склонил голову Виктор, и продолжил перечислять. - Так вот, Ги – Ураган. Салах – похоже, Туман. Лукас – Гроза. Александр – Дождь, а Терренс – Облако. Мой сын – Небо. Разве я не прав? - Жаль обманывать твои желания, но мы все примерно на одном уровне можем владеть любым пламенем. – Покачал головой Волчонок, и по его кивку они все демонстративно вызвали разные подвиды пламени Неба, а после и другие виды, в итальянской мафии, считающиеся основными. - Любой или любая из присутствующих, если пожелают, могут стать Небесами. Собственно, только я не могу сменить основное пламя и выбрать иное. А ребятам их выбранное пламя помогает в профессиях. - И, кроме того, пламя Дождя – очень узкоспециализированная способность. – Поддержал его Александр серьёзным голосом, уточняя детали. - Я же владею стихией воды, а это иное. Это и дождь, и река, и озеро, и туман, и облако, и лёд, и газ, и жидкость в нас. Так же, как Амрит не Солнце, а Свет. Или Лео, не совсем Небо, а скорее Огонь и Тьма. Изначальные Огонь и Тьма. Собственно поэтому он и не может выбрать иную стихию, ведь его стихия первична, он сам и есть стихия. - А семья – это особая связь, узы доверия, слепой веры, которые сложно порвать. – Ввернула и Амрит. - Но согласитесь, собравшиеся здесь люди, в силу выбранных профессий просто не могут позволить себе такой роскоши, как доверие…. – У Волка было странное ощущение, что говорит один человек. Эти странные детишки перехватывали даже не слова или фразы, а мысли друг друга, и продолжали развивать их в одном направлении. А ещё у детишек ярко светились глаза. Он-то думал, что Волчонок такой единственный, но нет. У всей компании глазки светились ирреальными цветами. У Леонардо известным цветом, насыщенным тёмно-синим, у Амрит – светло-жёлтым, почти белым, у Александра – тёмно-бирюзовым, у Лукаса – изумрудно-зелёным, у Ги – алым, с серебряными пятнами и прожилками, а у Салаха – фиолетовым, почти чёрным, у Терренса – серо-синим. И свет этих глаз… пугал и завораживал одновременно. - Но вы вместе довольно давно… - Не сразу сумел придумать аргумент отец Койота. - Просто приятно проводить время в компании близких по духу и по интересам людей. В компании равных, коих очень и очень немного в мире. – Заметил Лукас. - Мы тусуемся вместе, развлекаемся, что-то изучаем… - Тренироваться с равным противником тоже проще. – Подтвердил его слова Салах. - У нас скорее альянс «лучших», который до поры до времени защищает нас от желающих подчинить нас себе. – Пояснил Терренс, и, подумав о том, что отцу их «души, сердца и разума» вполне можно доверять, ведь иначе Лео бы его не притащил, добавил: - И нас не семеро. - Да, есть ещё моя супруга, Рада. – Подхватил Александр. - Она достаточно известна в восточной Европе. Царица Ядов. - То есть очевидную связь вы отрицаете? – Осознал киллер-на-пенсии не менее очевидное. - Никакой связи нет. – В один голос, абсолютно синхронно качая головами, и лукаво улыбаясь, заявили все семеро. - Вы понимаете, что сами себе противоречите? Действия-то со словами расходятся. – Весело заметил мужчина, но те лишь смеялись…. – Ладно, я останусь при своём всё равно. Не расскажете, как вы такие известные, познакомились, да ещё и не поубивали друг друга? - С Салахом мы встретились в Судане. – Пожал плечами Волчонок, ведь друзья слово предоставили именно ему. - Так уж случилось, что я случайно… отомстил за его семью. В оплату за это он спас меня от осколочной мины, так что я отделался лишь плечом. – Виктор вздёрнул брови, ибо не ожидал, что «подтекст» хорошо известной ему травмы был таким. - Была возможность поработать вместе потом. - Вы воспитали великого воина, Чёрный Волк. – С арабским акцентом склонил голову Салах, при этом потирая бок. Краем глаз мужчина отметил, что Леонардо при этом поморщился и потёр бедро. Он вспомнил, что там у него был длинный странный шрам от раны, которая появилась вместе с травмой плеча. Сразу они с Сальвадором не заметили её тогда, но потом врач ему сказал, что порез был уже обработан чем-то до того, как Волчонку раздробило плечо. Теперь Виктору сдавалось, что эти двое наверняка успели хорошенько подраться, прежде чем поладили. Хм, а может, всё дело было в том, что в арабском мире месть была почти священна, а его сын лишил будущего приятеля возможности отомстить?! - В общем, Салли познакомил меня с Амрит, с которой им приходилось работать вместе. – Продолжил рассказ Леонардо. - И с которой, как мы позже выяснили… - Мы встречались по разные стороны баррикад. – Жёстко закончила индианка, и тоже пояснила: - Я в своём регионе лицо редко показываю, обычно пряча его платках. Мудрец моего клиента убил, которого я защищать должна была. В схватке одолел. У нас не принято бросать вызов своим победителям. Это позорно и унизительно. Проиграл бой однажды – смирись. Я смирилась. – Девчонка-то была очень боевая, как заметил мужчина. - Ага. Я познакомил их с Терри. Ты знаешь, как мы сошлись. – Виктор кивнул, прекрасно помня, как наблюдал за знакомством. - А Сорока свёл нас с Лу, который познакомил с Ги, и Алом. - Мы, на почве общих интересов, быстро сошлись. – Кивнула Ги. У неё было интересное поведение. Держалась она как бы отстранённо, но при этом казалась неотъемлемой частью компании. Киллеру вспомнилось, что сын представил её Великой Шаманкой, ему вдруг подумалось, что детки вполне могли сойтись не на фоне общих интересов, а на фоне своей ненормальности. И в этом он уже не сомневался, глядя в светящиеся потусторонним светом глаза, и едва успевая за мыслью, которую пытались передать ему, и которую сами детки на лету перехватывали друг у друга. Нет, он только уверился, что эти ребята были семьёй, и крепко держались друг за друга. - А несколько месяцев спустя, Лео приволок в наш новенький штаб мою тогда только будущую супругу. – Вот и опять, Волк с трудом понял, что Александр говорил об отсутствующей части их семьи, чем и закончил рассказ о том, как они сошлись. В ответ на вопросительный взгляд, Леонардо пожал плечами, и легко ответил на невысказанный вопрос: - Ей меня заказали. – Чтож, подробностей Виктор знать не хотел, но, в общем-то, не сомневался, что у Волчонка личных врагов уже хватало. И всё же он сомневался, что подтекст сказанного понял правильно, а потому уточнил: - Короче, вы все встретились в военной обстановке, хорошенько передрались, разрешая возникшие конфликты служебных интересов, а заодно и выясняя, кто сильнее, и в процессе, зауважав друг друга, обнаружили что-то родственное в душах? – Обобщил он. Молодые люди, впервые с момента знакомства, переглянулись, абсолютно одинаково усмехнулись, и кивнули: - Да, можно и так сказать. - Мило. – Прокомментировал Волк, усаживаясь у костра. У него в голове роились сотни вопросов, и ещё больше предположений. Но о чём спрашивать сначала он не мог решить. Хотя нет, один вопрос у него всё-таки был: - Возраст, как я понимаю, вопреки тому, что видят мои глаза, у вас тоже разный? - Разнится от десяти до двадцати двух. – Лаконично ответили ему, но уточнять кому-сколько не стали, переключив внимание с киллера, на его воспитанника: - Так где ты две недели шлялся, бросив на нас своего Энму и Ко? - О, сейчас я буду жаловаться. Готовьтесь. – Азартно потёр руками Волчонок, тут же строя на лице обиженное и даже плаксивое выражение, после чего, картинно шмыгая носом, признался: - Дело в том, что все эти две недели я провёл… в борделе! – Виктор был удивлён, потому что не думал, что его сын способен так легко признаться… в унижении. Да и кому! Однако факт, есть факт. Который, кстати, молодых людей совсем не впечатлил. - А что ты там делал? – Незаинтересованно спросил Александр, склонив голову к плечу. - Учился новой профессии. – Отчего-то гордо и весело оповестил Волчонок. - Учился, или учил? Уточни. – Насмешливо уточнил Терренс. Наёмник улыбнулся широко, и, на удивление отца, очень искренне, но на вопрос не ответил. Только девушки вздохнули: - Блин, женить бы вас, поскорее. А то, сколько женских сердец вы уже разбили, и сколько ещё разобьёте – не счесть. - Ага, особенно некоторые наёмники, которым в личной жизни патологически не везёт…. - Кто бы вякал! – Немного обиженно фыркнул Койот. На его лице мелькнуло мрачное выражение, и тень застарелой боли. И тут Виктор понял, что сын скрыл от него многое о себе. Понял, что этого молодого человека, в общем-то, и не знал. Киллер только не понимал, когда упустил сына из вида, и почему тот решил скрыть от него другую сторону своей жизни. Не то, чтобы его это обижало, просто… было ему не по себе. Виктор больше не задавал вопросов. Он только наблюдал, и слушал, или отвечал на вопросы сам, потому что друзья Волчонка живо интересовались его прошлым, делая это очень деликатно. А чего они только не обсуждали между собой! Какие-то совместные задания, исследования, работы, в том числе и научные. Обсуждали знакомых людей, какой-то канал в интернете, который называли своим, упоминая при этом фанатов и зрителей. Говорили что-то о магии, каких-то техниках, и стилях, о древних языках…. Но больше всего говорили о других мирах, причём так, будто сами в них бывали. Мужчина слушал внимательно, и ни черта не понимал. Для понимания нужно было немного, знать основы мироздания, те, которые детки, похоже, знали лучше, чем законы физики. То есть не хватало ключа от сундучка с секретом. Сынок и Ко этим самым ключом делиться не спешили. Кстати, говорили они, как мужчина внезапно осознал, исключительно на португальском. Часто упоминали Бразилию и дом, что вызывало определённые подозрения. Волк искренне рассчитывал на то, что сын всё же соизволит кое-что объяснить. Правда и опасался того, что это и было местью, которой он ждал от Волчонка. Тот ведь прекрасно знал, как мужчина не любил неосведомлённость. Впрочем, сидели они не так уж и долго. Как выяснилось, в этот день на пляже действительно проводились соревнования по сёрфингу, и молодые люди ждали их окончания. Виктор так понял, что это была своеобразная акция, потому что стоило победителям получить призы, как у компании Волчонка, включая его самого, из ниоткуда взялись доски для сёрфинга, и они отправились кататься на волнах, на глазах зрителей соревнований, жюри и победителей. И они крутили такие фигуры высшего пилотажа на этих самых волнах и досках, которые призёры повторить не могли. А ведь кое-что они исполняли и синхронно, что было ещё сложнее. И ещё бы! У профессиональных убийц, лучших в мире, между прочим, разумеется, были очень хорошо развиты тела, которые они умели восхитительно контролировать. Ну а уж о чувстве равновесия и говорить не стоило. В бою это стоило жизни с гораздо более высокой вероятностью, нежели на волнах. Бывший киллер откровенно любовался своим отпрыском и его друзьями. В общем, молодые люди навели шороху на пляже. Потому что участникам соревнования, и в особенности победителям, было как-то неловко держать в руках доски, и особенно призы. Многие из них чувствовали себя униженными. Жюри и организаторы соревнований были в недоумении. А вот зрители напротив, ликовали. Когда компания вернулась на берег, а это было очень не скоро, простые наблюдатели требовали, чтобы призы отдали им. Но молодые люди быстро уняли шум. Сказали, что никогда особо не тренировались, не стремились к победе, а потому не стоит лишать заслуженных наград, своих владельцев, которые потратили немало сил и нервов для победы. Только добавили, что занимаются сёрфингом для себя, для удовольствия, а не для бесполезной жестянки на полке, необходимой, чтобы красоваться перед девушками. Победителя это задело за живое, и он попытался врезать Терренсу, но в итоге сам оказался мордой в песке. Драчуна потом друзья оттащили, а вот компания Койота оказалась в центре всеобщего внимания, чем они и воспользовались, чтобы устроить настоящее веселье. Виктор и сам не понял как, но толпу детки быстро организовали. Устроили большой костёр, вокруг которого танцевали буквально все. Устроили несколько конкурсов, в том числе и традиционный Лимбо. Победителем оказался тот самый драчун-серфингист, и после окончания конкурса потребовал «от выскочек», попытаться повторить его результат. Молодые люди же встали в рядок, подобрали волосы, чтобы они не могли коснуться песка, попросили опустить планку, (роль которой выполнял кусок какой-то ленты), ниже, потом обняли друг друга за талии, резко сели на корточки, и наклонились назад, параллельно песку. А после под свист, так же на корточках, передвигаясь лишь на носочках, осторожно, но не сказать, что медленно, проползли под планкой все вместе, не задев ни песка, ни самой планки. Атмосфера самого ощущения большой пляжной вечеринки настолько захватила бывалого киллера в отставке, что он поддался своим желаниям, и включился во всеобщее веселье, танцуя, участвуя в конкурсах, и заливаясь смехом вместе со всеми, когда кто-то затевал что-то забавное. Волк ведь был относительно молод, просто недуг, на фоне отравления, заставил его начать относиться к себе как к старику, и вести себя соответственно статусу, чинно и неторопливо. Потому неудивительно, что мужчина решил воспользоваться предоставленным ему сыном шансом, и повеселиться от души. Он даже позволил охмурить его сексапильной длинноногой блондиночке, с которой и проводил остаток вечера, и половину ночи. И, что уж совсем невероятно, позволил ей увести себя в более укромное уединённое место для продолжения знакомства в более интимной обстановке, делая вид, что не замечает направленного в спину насмешливого и подозрительно довольного взгляда сыночка. Тот и «сам с усами», мог позаботиться о себе и своём досуге…. О том, что взгляд был не так-то прост, он понял слишком поздно…. А пока он удовлетворял свои проснувшиеся инстинкты, к Леонардо подошли его друзья, и тоже посмотрели в то место, где ещё мгновение назад стоял киллер, целовавшийся со своей пассией. - Папаша-то у тебя, что надо. Развлекаться умеет. – Со смехом заметил Терренс. - Только что-то не похоже, что он серьёзно отравлен. – Немного хмуро отозвался Салах. Он, вообще-то, любителем таких вечеринок не был. Но с друзьями был готов проводить время как угодно… - Я дал ему твоё изобретение, Салли. – Ответил сам Койот, усмехаясь уж очень довольно. - То, которое даже человеку в предсмертном состоянии дарит день полноценной жизни в обмен на болезненную смерть. – Друзья посмотрели на него удивлённо, и без особого труда построили логическую цепочку: - Постой, Волк не настолько болен, чтобы умереть от чуть более активного, чем обычно, дня. – Заметил Александр, загибая пальцы. - И теперь ты довольно улыбаешься, глядя на то, как его в укромное место уводит девушка. А если вспомнить, что согласиться на бордель ты мог лишь по веской причине, и настоянию человека, которого уважаешь…. Вывод напрашивается только один: ты, в своём обычном амплуа мстишь той же монетой. Зуб за зуб, унижение за унижение. – Леонардо просто кивнул, подтверждая мысль, которую тут же снова подхватил Салах: - Моё изобретение в два раза усиливает эффект на организм из-за нагрузок. Значит, не испытывая боли сегодня, и свободно много двигаясь, завтра он испытает боль и за сегодня, и за завтра, и за дополнительное напряжение, что создал сам для себя. То есть не способен будет шевельнуть и конечностью. Однако, помимо прочего, сегодня он испытывает и возбуждение, а значит, завтра он тоже его испытает, в два раза более сильное. И боль не помешает, только она не позволит самостоятельно решить проблему с желанием…. - Ты как всегда беспощаден, даже к самым близким. – С неприятным смешком констатировала Гижияшиквэ. Уж кому, как не ей знать излюбленные методы, так или иначе, но их лидера. - А не стоило меня в пропасть толкать, не зная истинного положения вещей. – Заметил наёмник. Его друзья синхронно усмехнулись. Они понимали друга, потому что сами были такими же: совершенно не умели забывать обиды. - Да уж, с чего он вообще взял, что у тебя проблемы с половой жизнью…. – Покачала головой Амрит. - Они были, только большинство из них я решил много лет назад. Не без помощи, помнишь? – Передёрнул плечами Леонардо. Теперь все вздохнули. - Ещё бы не помнить. Мы же никогда в жизни столько не смеялись, как в те месяцы, когда ты пытался пересилить себя, и взять уже, наконец, Рейну за руку. Бедная девочка, измучилась вся. Думала, что ты её презираешь… - Весело припомнил Лукас. Наёмник сильно помрачнел, и даже не заметил, как их информатор схлопотал сразу пять подзатыльников. - Хватит! – Выдохнул Лео. - Я помню, и не стоит мне лишний раз о ней напоминать. А то я тоже кое-кого припомню тебе…. – Молодые люди тоже печально, и немного горько выдохнули. Всё веселье с них как ветром сдуло, потому что с личной жизнью не клеилось у всех… - А что там с Варией? Ты вроде недавно с ними пересекался. Мне интересно. – Вспомнил Александр, чтобы сменить тему. - Ну, в плане потенциала они весьма и весьма неплохи. А вот морально…. Типичные, обиженные на весь мир подростки, которые сами за себя. – Скривился Мудрец. - Если это не изменится, то лет через пять они станут совсем невменяемыми, и их легко будет устранить. Если прежде они не перебьют друг друга. - А их лидер? – Спросила Амрит. - А он – совсем иной разговор. Силён, брутален, свободолюбив, неукротим…. Как большой дикий кот. Я бы с удовольствием поимел его во всех позах. – Друзья с изумлением покосились на похабную полумечтательную, но и хищную улыбочку наёмника. - Уоу, давненько мы не видели этого выражения лица. В последний раз, после знакомства тогда ещё совсем с девчонкой-илитиири, с Дараэнтель, если не ошибаюсь. – Заметил Лу. – Неужели он так хорош? – Леонардо засмеялся: - О да! Впечатляет с первого взгляда. - В своём репертуаре. Всё так же любишь приручать диких, необузданных и свободолюбивых. – Хмыкнул Александр. - Да уж, я всё того дикого жеребца забыть не могу, которого тебе на день рождения враги прислали. – Фыркнул Салах. - Мы так и не выяснили, где его отловили, а самое главное как они узнали о твоём пристрастии. Но расчёт был, в общем-то, верным. - Это тот конь, который одиннадцать разумных, сопровождавших его, в качестве моего подарка, затоптал? – Уточнил Лео. – А мы быстро поладили. - Ага, я тебе раз пять рёбра отращивала! – Возмущённо упёрла руки в бока Амрит. – А ты всё лез и лез к тому монстру. - Хороший конь был. Мне по нраву. – Хмыкнул наёмник. – Но Занзас не жеребец, а котяра. – Он вздохнул, потёр лоб, и добавил: - И да, я хочу его приручить. - Кажется, я знаю, что подарить нашему Мудрецу на день рождения… - Хитро улыбнулась Ги. - Занзаса?! – Аж подпрыгнул названный. - Я же просил не связываться с Вонголой. Они либо нож в спину, либо кандалы на саму душу… - Да ты не волнуйся, шеф. Мы не будем связываться, мы просто похитим нужного человечка, и следы затрём. Они и не вспомнят, что был такой. – Заверил Терренс, уворачиваясь от подзатыльника. - Как тогда, после войны, помнишь? - Не, ребят. Правда, не стоит. Этот зверь быстро сломается и сгниёт в клетке. – Леонардо посмотрел на небо, чувствуя, что с этим человеком Судьба его ещё сведёт. - Если приручишь – он станет одним из нас, и клетка перестанет быть таковой. – Заметила Ги. - Нет. Если приручу, лишив воли, быстро потеряю к нему интерес. И что тогда делать с надоевшей игрушкой? – Да, он не хотел ломать того яростного парня, тем более, скорее всего, родственника. - Ладно. Но если что – только свисни, друг…***
Реохей Вот значит, какими они были! Лучшими. Разве мы, простые подростки, только-только втянутые в мафию, которую до последнего считали игрой, могли сравниться с ними? Нет, не могли. Не стоило и пытаться. Это было… горько. Но вообще-то, сам отрывок оказался забавным. Занзас нервно сжимал кулаки, гася то ли Ярость, то ли обиду, то ли возмущение, под наши смешки. - Сволочи. – Прокомментировал он. – Если бы не спал – сломанными рёбрами бы не отделался. Даже волосы на затылке зашевелились…. – Тихо признался вариец. - Что, возбуждает сама мысль о том, что тебя желали ещё задолго до знакомства лицом к лицу, да ещё и во всех позах? – Похабно усмехнулся Рикардо, и тут же получил локтём под рёбра от отца. - Заткнись! – Коротко и тихо, чтобы не разбудить Лео, прикрикнул Босс Варии. – Просто заткнись! - Значит, я угадал. – Сам себе кивнул Второй. Занзас явственно передёрнулся, и ТАК глянул на меня, что желание самому комментировать это куда-то пропало. Да, многое же он, Босс, от нас скрывал и ещё скрывает.***
Виктор бы восхитился идеальным гениальным планом мести, разработанным в считанные минуты его сыном ему же, возгордился бы им, но… ему было не до этого. Они вернулись с пляжной вечеринки домой только под утро, и усталые, но очень довольные, легли спать. Мужчина, пребывая на редкость в приподнятом настроении, не заметил предупреждения сына, и рекомендацию, принять душ перед сном, не смотря на усталость, не откладывая его на потом. Он так и поступил, но на поведение Волчонка внимания не обратил. И теперь остро об этом сожалел. А всё дело было в том, что проснувшись, он обнаружил, что совершенно не способен шевелиться, и существование его казалось теперь мучительно адским. Всё тело, каждую мышцу его тела, будто наполнили раскалённым свинцом. В каждый нерв, будто иглы воткнули. Он не мог без боли даже не то, что дышать, а моргать. От этого у него поднялась температура, и его мутило. Если бы не гордость и не выдержка, за которую он как никогда был благодарен отцу, который и взрастил в нём её, Виктор бы давно кричал, умоляя о смерти. И ведь он даже сознание потерять не мог, будто что-то мешало! Но не это было самым худшим. Самым худшим был болезненный стояк, словно от лошадиной дозы афродизиака. Казалось бы, какое к чёрту возбуждение с такой-то болью в теле? Да и даже если это ещё возможно, то уж так остро чувствоваться оно было не должно. Ан-нет. Это было мучительно, болезненно, невыносимо. Страшно хотелось разрядки напряжения, после которой, как казалось, либо смерть, либо все эти, не пойми откуда взявшиеся, симптомы исчезнут. Но нет! Одеяло больно прижимало достоинство Виктора к телу, и мужчине оставалось радоваться, что накануне после душа он не стал одевать бельё. Это было местью. Затуманенным болью и похотью сознанием Волк это понимал. И предупреждены о ней были многие. По крайней мере, Матео его не будил, на завтраке его не потеряли, служанки, меняющие постель ближе к обеду – тоже не зашли. А время близилось к обеду, Виктор знал это, глядя на часы. Ему приходилось переносить муки в одиночестве, и это было страшно… Уже после обеда к нему в комнату зашёл, решивший проведать друга именно сегодня, Сальвадор, с непривычно безразличным взглядом. - Ну что, доэкспериментировался, а? – Со вздохом поинтересовался он, присаживаясь на край кровати, и выискивая под одеялом руку, чтобы измерить пульс. Его явно предупредили о мести, и, как не странно, выручать Волка врач не спешил. В обычное время он бы буркнул что-то вроде «я предупреждал», но ныне он понимал, что Викки и без того очень хреново. И в благодарность за это киллер дрожащим сиплым голосом, не смотря на боль, поведал ему о том, что произошло накануне. Сальвадор слушал, но не комментировал. Только предложил позвонить Розе, беспросветно влюблённой в Волка. Та бы приехала, и помогла бы облегчить его состояние хотя бы частично. Но Виктор помнил, что собирался принять месть Волчонка молча. Да и не хотелось ему, чтобы подруга знала о ситуации, в которую он попал. Киллер радовался другу, потому что с ним переносить судороги было проще. Тот отвлекал. Однако час спустя к нему в спальню пришёл и сам виновник мучений. Леонардо закрыл за собой двери, и прислонился спиной к стене, скрестив руки на груди. Он не сказал ни слова, лишь был необычайно безразличен и холоден. Врач, как только наёмник вошёл, поймал его взгляд, и как-то судорожно подскочил на ноги, бросил другу что-то неловкое, вроде: «прости, я пытался это остановить», и спешным шагом покинул комнату, оставляя Виктора наедине с учеником. Тот снова закрыл дверь, проворачивая в замке ключ, чем отсёк их от мира. Мужчина понял, что это неспроста. - Пришёл добить? – С трудом, но криво усмехнуться он всё же смог. - Нет. Кое-что интереснее. – Фыркнул Леонардо, подходя к кровати отца. – Ты же не думал, что я спущу тебе бордель с рук? – Спросил он достаточно холодно. - Состояние моего тела, это последствие той дряни, которую ты мне вчера дал, перед тем, как притащить на пляж? – Глухо спросил мужчина. Наёмник понимал, что задуманное им, пожалуй, слишком жестоко для такого утончённого как Чёрный Волк человека, а потому не мог решиться сразу, без сомнений. Вот и воспользовался вопросом, что бы объяснениями оттянуть время: - Если бы ты двигался столько же, сколько обычно – побочного действия ты и не заметил бы. Это зелье называется «отложенная смерть», и изобрёл его Салах. Человеку, находящемуся при смерти, оно даёт около суток полноценной жизни, в которые он может делать что угодно, не чувствуя болей, и полноценно двигаясь. Однако по окончании срока действия человек умирает в страшных муках, в зависимости от тяжести болезни или выносливости тела от нескольких минут, до нескольких часов. Ты не при смерти, но двигался много вчера. Тебя накрыла её отдача. - И этого мало для того, чтобы ты почувствовал себя отомщённым? – С некоторой горечью снова спросил мужчина. Он в тот момент жалел о том, что не поговорил с сыном о том, как месть может ломать людей, и не тех, кому мстят, а самих мстителей. Когда-то, ещё в юношестве, он и сам считал себя мстителем, бичом правосудия и справедливости, и лишь в последний момент осознал, что ни родителей, ни сестру его месть не вернёт, да и ему самому легче не станет. Остановиться ему помог брат, Амбра и новая семья. Однако он не подумал о том, что Волчонку тоже было кому мстить. И это могло обернуться катастрофой…. Сейчас Леонардо мстил ему, заслуженно, между прочим. Но от чего-то на ум всё равно, вместе с иррациональной обидой, приходило слово «чудовище»? Это его упущение, которое лишь стоило наверстать. Но не поздно ли? - Верно. – Подтвердил очевидное сын. - Что ты задумал? – Сглотнуть не получалось от боли, и от того Виктору не хватало воздуха. - О, не волнуйся, не слишком страшно. – Почти ласково уверил Леонардо, отчего становилось не по себе. - Ты уговорил меня унизиться. Я заставлю тебя сделать то же самое. – Пообещал он, рывком снимая с себя майку и скидывая домашние штаны…. До мужчины мгновенно дошло, что тот задумал. Зуб за зуб. - Что ты…. – Задохнулся Виктор, от обуревающих его чувств. Обида, неверие, и в тоже время странное осознание правильности происходящего. Волчонок решил покуситься на его честь, но…. Он сам больно ударил по гордости сына, логично, что тот собрался вернуть удар. И всё равно, это было… - Стой, ты не… - Ты не думал, что я на такое способен, да? – Ухмыльнулся мальчишка холодно. - Спешу огорчить: я способен. Мне ведь всё равно с кем, помнишь? – Да, Волк помнил признание сына там, на безлюдном пляже. И от осознания того, что тот говорил серьёзно, становилось горько. О, как же жаль, что люди любили рассуждать о вещах, с которыми не сталкивались, а столкнувшись – резко меняли о них своё мнение. - Вот только до борделя, у меня всё-таки кое-какие тормоза имелись, благодаря которым я не позволил бы себе так опуститься. Однако я опустился сам, и утяну на дно за собой тебя, человека, толкнувшего меня в пропасть. – Снова пообещал Волчонок, подходя к кровати, и беспомощному, не способному ни сопротивляться, ни даже просто шевельнуться отцу. - Ты будешь меня умолять, я обещаю…. – Со вкусом прошептал он. - Если тебя это утешит, то Сальвадор приходил, чтобы убедить тебя согласиться воспользоваться чувствами Донны Розы. У нас был договор: если бы ты согласился – я бы не пришёл. Ты – отказался, и я здесь. Радуйся тому, что в отличие от тебя, я не позволю увидеть твоё унижение посторонним. – Наёмник одним движением стянул одеяло с обнажённого учителя, окинул его оценивающим взглядом, чуть дольше задерживая взгляд в районе паха, и прежде чем накрыть его собой, эротично прошептал: - И наслаждайся, отец….***
Сальвадор сидел в кресле, в кабинете чудовища, и методично пытался напиться вот уже несколько часов, прошедших с того момента, как он покинул комнату Виктора, оставляя его на растерзание, почти буквально, человека, которого тот пригрел на груди, словно змею. Врач не был Небом, но был Солнцем, а потому напиться ему хоть и было легче, чем Небесам, но всё равно сложно. А очень хотелось… забыться. Да, хотелось забыть о том, что бросил друга в беде, не прикрыл собой. Мальчишка, чёртов мальчишка сумел убедить его не вмешиваться. Ему удалось настоять только на одном шансе для Виктора, который помог бы тому избежать страшной, унизительной мести. Один шанс, даже без возможности рассказать о нём и о том, что задумал этот… этот…. Судя по пульсу и температуре, киллер не мог нормально соображать, - так Сальвадор пытался оправдать друга, и его чутьё на опасность лучшего в мире убийцы, пусть и бывшего. Ему было страшно подумать о том, что тот просто решил принять своё наказание…. В общем, давно он не чувствовал себя так отвратительно, и теперь пытался избавиться от этого чувства, утопив его на дне бутылки виски, лучшего из тех, что хранились в винном погребе особнячка. Но, вообще, он просто ждал хозяина кабинета. Вряд ли тот остался бы с отцом, после того, что сделал с ним. Тот объявился только спустя три часа мокрым, явно после душа. Леонардо прошёл в кабинет, не замечая, или делая вид, что, не замечая, гостя, плюхнулся в кресло за столом, и вытащил откуда-то бутылку с биттером, к которой и присосался, и выпил половину, прежде чем устало выдохнуть: - Фу, выносливость у него, под стать норову. Устал. – Доверительно пожаловался наёмник. - Удовлетворён? – Холодно, с намёками на ненависть, спросил уже всё же нетрезвый Сальвадор. - МЫ удовлетворены. Вполне. – Покивал Леонардо, отвечая на ненависть насмешкой. - Виктор мой единственный друг, если ты сломал его, или и вовсе… убил, я…. Клянусь, я отравлю тебе жизнь. – Искренне пообещал врач. - Осуждаешь? – Искривил губы в оскале его собеседник. - Я осуждаю твою беспринципность, аморальность, отсутствие у тебя каких либо тормозов. Но…. – Сальви вздохнул. Признавать не хотелось. Хотелось обвинять мальчишку во всех грехах мира, и всё же…: - Как бы мне не хотелось это признавать, однако ты – в своём праве. Мы, ни я, ни Виктор тоже никому не спустили бы подобного. – Выдохнул он в бутылку виски, в которой жидкости оставалось не больше, чем в палец на дне. – Я предупреждал его, что ты опасен. Предупреждал, что он пожалеет о том, что рискнул поверить в тебя. Говорил, чтобы он не устраивал опасных экспериментов. Не слушал. Сам виноват. Но ты…. Ты…. – Лицо само скривилось в презрении и мимолётной сиюминутной ненависти: - У меня просто нет слов. Ты чудовище. - Тоже мне, удивил. – Фыркнул Леонардо. Он, с одной стороны, понимал чувства врача, а с иной стороны, они были ему смешны. Окажись он сам и его друг в такой же ситуации, наёмник не раздумывая, всеми доступными и недоступными способами попытался защитить друга от унижения, даже заслуженного, даже ценой жизни. Сальвадор же жалел себя и Виктора, и никоим образом не пытался его остановить, разве что, разговором. Это, по мнению Койота, заслуживало большего презрения, чем его аморальный поступок. Сам же он был уверен в том, что поступил правильно. Да, он сам согласился отдаться шлюхам, но отец всё равно настаивал. А раз так, то он был вправе испытать на Волке всё то, чему научился. Заодно он и предупредил, что играть с ним не стоит. Предупредил, что ещё пара таких же ошибок, и Виктор умрёт от его руки. Но вообще, если разобраться, то он, Леонардо, подарил отцу целый беззаботный день, быть может, последний в его жизни. Пускай и цена у подарка была соответствующая, но нужно быть благодарным и за него. Сам наёмник был бы благодарен, на месте отца….***
Реохей - Вот именно поэтому я и ревную Лео к тебе, Мусор. – Прошептал Занзас, обращаясь к Рикардо. – Знаю, что тормозов у него нет. И вижу, что ты не шибко от него отстал. - Дайте угадаю, в конце этого чудесного фильма, мой братик всё-таки убьёт отца, да? – Хмыкнул тот. – Иной развязки я не предвижу. Да уж, видео действительно было «милым». В смысле шокировало. Такого я от Босса никак не ожидал. У меня, конечно, и раньше подозрения были, но теперь я знал наверняка, что все его предупреждения о том, что его следует бояться, потому что он страшный человек, все разговоры о том, что он не сможет защитить нас от самого себя, были очень даже серьёзны. Не по себе как-то было, после всего этого…***
На следующий день Виктор проснулся более-менее здоровым, только… уставшим. Он прекрасно помнил и осознавал всё, что произошло с ним за последние дни, а вот принять это было не просто. Конечно, он помнил, что сын был в своём праве. Понимал, что ему дали возможность на собственной шкуре ощутить все те чувства, что испытывал его Волчонок. Он сам и дал эту возможность. Его месть была идеальна, даже больше, чем он думал вначале своего испытания. Гордиться бы воспитанником, и всё же… Его, аристократа, чёрт знает, в каком колене, унизили так сильно. И кто? Собственный сын. Да, он считал унижением спать с представителями своего пола. А потому никогда не позволял себе даже помышлять об этом. Он гордился, что при своей профессии сумел сохранить честь мужчины…. А теперь… Теперь, воспользовавшись беспомощностью, его трахнул собственный сын. Не изнасиловал, а именно трахнул, потому что как тот и обещал, прежде чем довести его до исступления, Виктор сам умолял это сделать. О, мужчина понял, каким развращённым, раскрепощённым был его воспитанник, когда он показал все прелести своего тела, и какое сладкое до омерзения наслаждение может принести соитие с мужчиной. Волчонок удовлетворял и его и себя, и ртом, и своей давно не девственной задницей, и членом, и совершенно бесстыдно и раскрепощённо стонал. И Виктор, к своему стыду и презрению к самому себе, наслаждался зрелищем и действиями ученика, когда тот, например, раздвигая стройные и сильные ноги, демонстративно растягивал себя, прежде чем насадиться на достоинство учителя. Да, киллер тоже не мог сдерживать стонов, и скулежа, когда чёртов мальчишка, показывал в какие глубины тартара, может завести плотский грех, и что нередко последствия стоили такого преступления. Воспоминания, не смотря на полубредовое состояние во время оных, мучили мужчину. Тело остро реагировало на них, предавая хозяина, и подчинить его было непросто. Так что сына первые несколько дней он избегал, пытаясь смирить побитую гордость. Да и в глаза ему смотреть, как казалось, он больше не сможет никогда. Он ведь отдавался, полностью поддавшись основному инстинкту. Но желал, по сути, десятилетнего мальчика, который и так вдоволь пострадал от педофилов. Виктор и сам ощущал себя грязным педофилом, испачкавшим настоящее сокровище. В этих своих чувствах, он, похоже, начал понимать сына. Понял, какой на самом деле далёкий от реальности бред насочинял двинутый на сексе Фрейд, и просто не знал, как со всем этим справиться. Сальвадора, который так и не уехал домой, он игнорировал. Ел исключительно в своём кабинете, или в своей комнате, в одиночестве, и, в общем, рефлексировал. Так продолжалось до тех пор, пока он случайно не забрёл в уже занятую гостиную. Там он не сразу заметил сына, а когда заметил – поспешил уйти. Но ему не дали. Волчонок легко схватил его за руку, толкнул в кресло, и серьёзно поинтересовался: - Может, хватит вести себя как подросток в пик буйства гормонов? Ты ведь взрослый самодостаточный, опытный, умный мужчина, а из-за такого пустяка… - Леонардо скривился. В отличие от отца он безропотно смотрел в глаза оному, не ощущая за собой вины. - Пустяка…. – Иронично хмыкнул киллер. - Давай разберёмся, как взрослые люди. – Волчонок усмехнулся. – Эту фразу обычно мне ты говорил…. – Виктор тоже хмыкнул, и, плюнув на всё, решил, что и правда, хватит. Этот разговор он позволил вести воспитаннику, потому что сам… не знал, что сказать. - Давай. – Только и буркнул он, чувствуя, что они поменялись местами. - О, прогресс. Хорошо. – Довольно улыбнулся Леонардо. – Ты признаёшь, что у меня было право поступить так, как я поступил? – Мужчина кивнул, подтверждая. – Признаёшь, что унижение, которое ты испытал, было тобою заслуженно? – Киллер снова кивнул, теперь угрюмо. – Хорошо. В таком случае, что тебя гнетёт? Что не позволяет смотреть тебе в мои глаза прямо? Я поступил достаточно жестоко для столь изнеженного человека, такого как ты, и всё же палку не перегибал. Не уверен, что смог бы тебя сломать, а потому твоё поведение меня удивляет…. – Виктору вдруг почудился в кресле напротив взрослый мужчина, намного более старший, чем он сам. Это… напрягало. Напрягало чувствовать себя… подростком. Чтобы избавиться от ощущения он и решил признаться, как взрослый мужчина, давно забывший о смущении: - Я желал тебя. Желал собственного сына, которому чуть больше месяца назад исполнилось десять лет. – Выдохнул он, хватаясь за голову. Острый и внимательный, направленный на мужчину взгляд, не давал покоя. - Чувствуешь себя педофилом? Боишься, что после пережитого, тебя снова поведёт на меня? - Точнее я бы не выразился. – Хмыкнул киллер, ведь ученик проницательно угадал суть проблемы. - Отец, скажи, сейчас ты видишь перед собой ребёнка? Или может, быть слышишь его? – Чёрный Волк покачал головой: сына и в детском теле сложно было считать ребёнком. – Хорошо. А человек, с которым ты переспал пару дней тому назад, был похож на ребёнка? - Нет. – Лаконично дал ответ он. - Тогда у тебя нет причин считать себя педофилом. Ты желал меня такого, каким видишь сейчас: взрослого, полностью сформированного парня. А если сомневаешься, представь моё детское тело, вместо нынешнего. – Мужчина хорошо подумал, вспомнил несколько особо развратных моментов, представил вместо взрослого сына в них, сына-ребёнка, понял, что такие картины его не возбуждают совсем. Скорее наоборот. – Ну как? – Виктор слабо улыбнулся, как бы говоря, что убедился. Леонардо продолжил: - Замечательно. Значит, едем дальше. – Он резко поднялся с кресла, медленно расстегнул пуговички на манжетах рубашки, и стянул её через голову, обнажая грудь и торс. А после подошёл к отцу, неожиданно схватив его за руки, и укладывая их ладонями на свой пресс. Виктор испугался, и хотел отдёрнуть руки, но Волчонок не позволил, вместо этого проводя чужой рукой по своему боку, снизу вверх, переходя на грудь. Киллер сглотнул, чувствуя под пальцами нежную бархатистую кожу, кое-где чуть шершавую из-за мелких рубцов, чувствуя, как напрягаются мышцы…. – Ну что, ведёт? – Ехидно поинтересовался проказник. Его отец прислушался к ощущениям, и понял, что, несмотря на эротичные воспоминания об этом теле, нового желания он совсем не ощущает. - Нет, не ведёт. – С облегчением выдохнул он. Его руки тут же отпустили, а сам сын задорно улыбнулся, и констатировал: - Вот видишь, общение с сыном, это не так страшно, как ты думал. Ставлю тебе диагноз: здоров. Ну, не считая той хрени, которой траванул тебя Реборн. – Поправился он, чуть более серьёзным тоном добавляя: - Меня желают многие. Немало среди них и тех, кто желает меня с первого взгляда. Однако до сих пор ты даже не помышлял обо мне, как об объекте сексуально влечения. Уверяю, если тебя на меня поведёт, то лишь по совпадению обстоятельств. На всякий случай я постараюсь даже случайно не провоцировать тебя, но, в крайнем случае, не против и повторить. – Виктор удивлённо и несколько возмущённо вскинул брови, но наёмник только плечами пожал и улыбнулся вполне искренне: - Это, конечно, неправильно, и всё такое, но если очень хочется, смысл себя сдерживать? Мне понравилось, так что… - Волчонок! – Совсем уж возмутился киллер. Вот проказник, а?! Как у него язык поворачивается, так легко…. - Пап, тебе знакомо японское понятие «Сюдо»? - Спросил сын. Мужчина не сразу, но припомнил, что это сексуальные отношения между учителем и учеником. Традиция, расцвет которой пришёлся на время, когда любовь к женщине в Японии считалась порочной, ведь делала мужчину «нежным, слабым и зависимым». Женщина, как считалось, развращала воина, делая его слабым, потому что за любовь к ней, самурай мог предать феодала, наплевать на свою честь. Поэтому любовь между взрослым мужчиной и юношей, напротив, как считалось, укрепляла воинский дух, а заодно и учила юношей «искусству любви». Бредни трусливых правителей, но традиция была. Виктор не понимал, зачем сын вспомнил о ней, но кивнул. – Когда ты просил меня доверять тебе, и слушаться, я боялся, что в Европе есть что-то подобное этой традиции, и ты заставишь меня спать с собой. Я вырос, изменился, но страх перед близостью останется со мной навсегда. Однако я умею этот страх контролировать. А потому иронично, что это я тебя заставил спать с собой. – Мужчина усмехнулся, и, тоже поднявшись на ноги, потрепал волосы сына. И тот вроде ничего такого не сделал и не сказал, а внутренние конфликты мужчины разрешил. А ещё он чувствовал поселившееся где-то внутри, то ли в душе, то ли в сердце, тепло от улыбки Волчонка, и от того, что он не смотря ни на что, всё ещё доверял отцу, своеобразно, но прощая ошибки. Да, киллер понял, что эту теплоту отношений они бы утратили, если бы Леонардо ему не отомстил. А так – они в расчёте, и всё как прежде. - Ты всё ещё доверяешь мне. И я тебе доверяю. – Произнёс Виктор, благодарно, прежде чем утянуть сына за собой на обед…***