Поющий Койот. Перекрёсток Времён

*** Реохей - Никогда бы не подумала, что где-то в нашем мире существует такое зверство… - Пробурчала странно тихая Лидия, лёжа у меня на груди. Я не привык к ней такой. Она всё ещё была под впечатлением от произошедшего с нами, и, наверное, только поэтому, позволила мне перебирать её волосы. Она всё время бурчала, хамила и огрызалась, была, в какой-то мере, недотрогой, но этим и нравилась мне. А вообще, так странно было обнимать обнажённую женщину, прижимая к себе после бурного секса, и не чувствовать при этом смущения. Лео был прав: ощущения при близости с собственным полом, и с противоположным, отличались, и очень сильно. Даже просто влечение ощущалось по-разному. Чего только стоило ощущение мягких упругих грудей под руками, или более округлых ягодиц…. Но с девчонками было сложнее. Сложнее их понять. М-да…. - Ты о чём? – Лениво поинтересовался я. Разморенный сексом организм после нервной встрёпки не желал думать ни о чём серьёзном. Мне даже результат похода Босса к королю Испании был неинтересен в тот миг. Но женщине, похоже, требовалось общения. - Этот клан… - Я вздохнул: знала ведь, что ответы на свои вопросы ей не понравятся, но всё равно спрашивала. Да и инцидент с Бхата…. Мы к таким были привычны, а Лида столкнулась с этим впервые. Я не знал, что ей говорить. Не знал, что ей вообще можно сказать. Босс не оговаривал запретных тем, но, судя по тому, что и Рикардо убийства при них упоминал, и сам Лео о Бхата рассказал, кое-что им можно было говорить. Хотелось молчать, и всё же, я, усмехнувшись, ответил: - Зверство? Да, одно из многих. – Лидия подняла голову и посмотрела на меня глазами, почти умоляющими ей сказать, что это – шутка. Я так не мог: - Не смотри так на меня. Счастье твоё, что ты не знаешь того, что знаю я. - Всё-таки вы связаны с преступностью. – Выдохнула она. Но в голосе больше не было пренебрежения, презрения, которым она обычно высказывала свои догадки, касательно нас. Вместо этого была печаль. - Да, связаны. – Просто ответил я. Этой девчонке врать не хотелось. Тем более… она была у меня первой. - Осуждаешь? – Вспомнил я любимый вопрос Босса, и, кажется, понял, почему он так любил его задавать. Хотелось знать, просто знать, что отношение ко мне не изменилось, после откровения, и вскрытия «страшной» правды. - Почему? Почему вот именно ты связался с преступностью? – Она облизала язычком, будто бы, пересохшие губы. Меня почему-то взволновал этот жест. Хотя больше интересовало, почему вдруг это для неё стало важно. У нас ведь просто короткая интрижка, не больше, верно? Или я ошибался? - Я люблю адреналин в крови, и щекочущее чувство опасности. – Пожал я плечами, поглаживая большим пальцем тонкое запястье руки, которая упёрлась мне в грудь. Не объяснять же ей, что я влез в мафию из-за пламени, требовавшего подчиниться сильному Небу, из-за чувств к нему же, испытываемых, хоть и не осознаваемых ещё тогда, из-за непримиримого конфликта с людьми, с которыми жил. Это всё ей знать ни к чему. Да и обобщить можно было, что я и сделал. Но глаза Лидии выражали недоверие. Кажется, ей не верилось, что можно было стать преступником только из-за любви к адреналину. Я фыркнул: - Да, я по собственной, доброй воле влез в это. И ничуть не жалею. – Её взгляд стал задумчивым, и слишком внимательным, когда она прямо спросила: - Ты убивал? - Да. – А я не стал лгать. Лидия молчала, вглядываясь в мои глаза, будто пытаясь отыскать там раскаяние, вину, или иные муки совести, которых не было, а потом стрельнула глазками под мою подушку, где, наверняка, ещё с первого дня жизни в выделенных мне апартаментах, заметила пистолет. - Много? - Как и любой военный, побывавший на войне в открытом бою, и переживший его. – Снова пожал я плечами. - А он? – Спрашивала про Лео, явно сильно и не без оснований волнуясь за подругу, которая, судя по моему впечатлению, не волновалась ни о чём. Я засмеялся: - А у него война в крови. Он живёт войной. - Так и знала! – Рассерженной кошкой воскликнула Лидия, ощутимо стукнув меня кулачком по груди. После чего решительно добавила: - Надо Мишке сказать… - Лид, - я перехватил её руки, и прижал к себе, чтоб не дралась, - Лео давно бы украл твою подругу, если бы не знал, как опасна жизнь рядом с ним. Он ведь помогал тебе уговаривать Королеву найти себе другого парня. А ты и внимания не обратила, верно? – Злой, из-за того, что она не могла вырваться из моей хватки, взгляд, стал задумчивым вновь, да и вырываться она прекратила, чем сильно облегчила мне жизнь. Силы-то было немерено, и я боялся навредить девушке, чересчур сильно сдавив. Это, кстати, тоже было отличие: с парнями в этом плане было в разы проще. - У нас есть всё, о чём только можно мечтать, и этим всем мы можем обеспечить и своих подруг. Только у нас нет чувства безопасности в жизни. А мирной жизнью жить мы уже не сможем. - Почему? – Вопрос прозвучал наивно, и даже будто по-детски обиженно. - Потому что привыкли к высокому показателю адреналина в крови. – Спокойно ответил я. - Потому что только на опасных заданиях чувствуем себя по-настоящему живыми. Наш мир мрачен, жесток, но знаешь, в нём даже больше справедливости, чем в вашем мире. Да и сама справедливость у нас лучше. Зуб за зуб, глаз за глаз, жизнь за жизнь. – Я скинул с себя Лидию, тут же подминая под себя и нависая сверху. Огладил ладонью шелковистое бедро, вдохнул едва ощутимый аромат парфюма у шеи, вскользь задел носом кожу над сонной артерией, с удовольствием отмечая разгорающийся огонь страсти в её глазах. – И ещё, когда знаешь, что в любое мгновение удача может от тебя отвернуться, что в любой момент можешь словить пулю, начинаешь по-настоящему ценить каждое мгновение жизни. Я ощутил это в полной мере. Он помог мне это ощутить. А потому моя жизнь очень яркая, насыщенная эмоциями. Но ты, Ли-ди-я, - почти промурлыкал я, когда меня коленями попытались прижать к себе, - особенно яркое и запоминающееся мгновение моей жизни. И это мгновение я не хочу тратить на болтовню. Я здесь и сейчас с тобой, и я хочу тебя. А поговорить мы сможем и по телефону. Так ты хоть драться не сможешь…. – Ухмыльнулся я. Возмущённая и смущённая – что мне особенно нравилось – девушка, тут же заехала мне по печени, впрочем, слабо, а потом втянула меня в жаркий и страстный поцелуй. Чувствовал, эта ночь будет долгой… Занзас Дорога, опять дорога. Чёрт, как же эти, вот такие вот пыльные дороги, уже бесят! Хотя эта дорога была сильно отлична от той, которую так «любил» топтать Мусор. Во-первых, никакой тяжести на плечах, пытающейся раздавить. На дороге я стоял, и хоть и ощущал острое желание двигаться вперёд, всё равно мог ему сопротивляться без вреда для здоровья. Дорога была пыльной, и, похоже, тоже состояла из праха и костей, но кости не терзали босые ноги, словно битое стекло. Да и уходила она не в темноту, не в вечность, а упиралась в рассветное Солнце. Над головой простиралось алое от красок, но всё-таки небо. Это я чувствовал, ощущая кожей, - или что там у нас бывает во сне, - лёгкий тёплый бриз. Никакого кровавого дождя вперемешку с пеплом. Никакой тьмы за алыми всполохами. Просто небо. Дорога проходила через что-то вроде степи, только густо заросшей то ли кактусами, то ли колючками, но, в общем, терновником. Не пройти без вреда для самого себя. Однако оглянуться, чтобы посмотреть, что за спиной, у меня вышло с трудом. Будто какая-то сила не хотела, чтобы я смотрел. И не зря, ведь оказалось, что позади дорога моя упиралась в закат. И именно к закату лицом стоял… Леонардо. Нет, не стоял. Он удалялся от меня. Шёл в закат. Стоило увидеть его, осознать, что он уходит, куда, и к чему вообще этот сон, как все мои чувства разом взвыли. Я просто чувствовал: нельзя отпускать. Нельзя, чтобы он шёл в закат. Нельзя. Я пытался развернуться, но лишь усилил давление, побуждающее, к движению в рассвет. Я кричал, просил, умолял остановиться. Пытался сдвинуться, но не мог: ни вправо, ни влево, ни уж тем более назад. Только вперёд. А он уходил. Не слышал, или не хотел слышать, и не оборачивался. Удалялся всё дальше и дальше. А в голове у меня билась только одна мысль, фраза, которую он мне сказал на днях: «Ты должен идти вперёд, Занзас. Двигаться в свой рассвет, и не оглядываться на меня»…. Наверное, впервые за долгое время я чувствовал на своих щеках предательскую влагу. Я сопротивлялся, кричал, но всё было безуспешно. Только в глазах темнело от сопротивления той силе, что толкала меня к рассвету. Сквозь эту темноту всё хуже пробивалось, становившееся всё ослепительнее, солнце. Мир смеркался для меня, смыкаясь в той темноте, в которой оставлял меня ОН. И это был мой выбор… Из последних сил я обернулся за спину, чтобы увидеть, как его тёмная фигура исчезла, вместе с последним, зелёным лучом солнца…. Я сел на кровати, чувствуя, что едва не задохнулся. Руки дрожали. Тело было неприятно-липким от холодного пота. Дурацкий сон. То ли навеянный информацией о его жизни, свалившейся на меня в последние дни, то ли… предзнаменование. Откровенно мрачные мысли просили прикурить. Что я и сделал, глядя в окно. Ночь была безлунно-тёмной. Скорее всего, из-за туч. Хотя, я не следил за лунным календарём. Это Лео о чём не спроси – всё знал. Хм, сейчас я, наконец-то, понял смысл его слов, когда он отвечал на мой вопрос, нахрена ему знать всё. Он всегда отвечал какую-то муть, смысл которой сводился к «кровь обязывает». Не понимаю, почему, но она, похоже, обязывала и меня. Ха! Обязывает идти вперёд, к рассвету. Иронично. Я выкурил сигарету, и снова лёг спать. Разбитым на утро быть не хотелось, хоть я и не был уверен, что смогу уснуть. Подушка казалась неудобной, и, повертевшись, я отбросил её. За ней полетело и одеяло. И только скрючившись, я нашёл удобную позу. В сон потянуло неожиданно… - Занзас, сюда! – Услышал я смутно знакомый голос в темноте. Она окружала меня всюду. Так, что я даже не был уверен, был ли в той темноте, этот «я». Я не видел ни рук, ни ног, ничего нахрен не видел. Тишина. Ни ветерка, ни ощущения вообще чего-либо. Только мысли свои, и себя самого я осознавал неожиданно чётко. А ещё слышал этот голос. Ха, ещё один кошмар?! Однако голос был сильным, и куда-то звал, при этом успокаивая. И я пошёл, не будучи уверен в том, что двигаюсь, потому что и движение моё не создавало привычного сопротивления воздуха, выраженного в ветерке. Он звал и звал, до тех пор, пока я не заметил в опостылевшей и сводящей с ума пустотой темноте сине-голубой огонёк. Голос исходил от него. Всё-таки я двигался, раз огонёк приближался… - Извини, я заперт здесь, и двигаться не могу. – Услышал я. – Подойди, и коснись, пожалуйста. – Я сделал, что сказано, точно зная, что это безопасно. Темнота тут же вспыхнула разными цветами синего и голубого. Пространство раздвинулось, создавая что-то вроде воздушного пузырька, созданного из воды. А перед собой я увидел такого же, состоящего из воды, или чего-то подобного, человека, со знакомым лицом. Себя я, наконец-то, тоже видел, только созданным из огня. - Александр Чарлз Грин, если не ошибаюсь. – Холодно произнёс я, почувствовав, что могу говорить. Кого-кого, а одно из этих лиц я не ожидал увидеть даже во сне. Разве что в ЕГО памяти… Однако это лицо… Его обладатель кротко улыбнулся, поясняя: - Ваши с Лео внутренние миры действительно связаны сильно, хоть и не соединены. Поэтому я смог позвать тебя в его мир. - Что ты такое?! – Спросил я, не похож он был ни на иллюзию, ни на любимых Мусором духов. Это напрягало. Он пожал плечами: - Это сложно объяснить. Эхо силы, наверное, которую мы часто использовали и друг на друге. – Разумеется, пояснение меня не удовлетворило. Какого хрена вообще я его видел во сне?! Но этот… Алекс, решил вдруг пояснить, зачем я ему, словно предупреждая мои вопросы: - Я хотел поговорить. Но Мудрец мне не доступен. Его и так страшно измучили воспоминания о нас. А теперь, когда он вспомнил всю свою жизнь в подробностях…. Боюсь, ему недолго оставаться… адекватным. – Он говорил с печалью в голосе, и с болью. Но интуиция шептала, что он не притворялся. Что это были чувства того, что говорило со мной. А этот самый Александр напоминал мне проекцию. - Если кто-то из нас объявится ему, пусть даже и в виде эха, он окончательно потеряет разум, потому что не готов слушать. Ему и так всё время кажется, что мы его зовём. - А это не так? – Скептично хмыкнул я, скрывая дрожь. Дрожь от воспоминаний о пустом взгляде Лео, следящего за чем-то несуществующим. Дрожь от ощущения, что меня читали как открытую книгу. Дрожь от мысли, что разговаривал с мертвецом, с которым так мечтал поговорить… Бесило то, как непосредственно легко это нечто, - эхо или проекция, или чем там оно являлось, - втянуло меня в разговор, будто оно давно меня знало, будто оно было моим дядюшкой, устало и терпеливо объяснявшему что-то само собой разумеющееся не разумному племяннику. ОЧЕНЬ бесило. Но пламя разуму не поддавалось. Будто его успокаивало что-то извне. Другое пламя, например, в котором, вероятно, я находился… - Это он зовёт нас. – Печально покачала головой проекция Александра, отвечая на мой вопрос.- Ты же знаешь, Дети Звёзд умирают вместе. А его сознание, душа, оказалась брошена, насильно оторвана от чего-то большего, как кусок мяса от туши, оставлена в одиночестве. Вот она и мечется конвульсивно, в поисках наших душ, неспособная жить отдельно от целого, рвётся, медленно угасая. – И ведь логично звучало! И интуиция молчала. Хотя… Лео же говорил, что они умели обманывать его интуицию, потому что знали её слабости. Если уж они его интуицию могли обмануть, мою-то и подавно… - Так какого хрена вы его… предали? – Устало спросил я, потому что все эти пляски и игрища мне страсть, как надоели. Александр склонил голову к плечу и облизнулся, словно пробуя вопрос на вкус, после чего медленно ответил, вроде и не мне: - Да, можно так сказать. Мы пошли против Воли Неба, зная, чем это закончится. Это – предательство. – Я нахмурился, ибо это не то, о чём я спрашивал. Пришлось повторить: - Почему? - Ты злишься? - Вскинул голову он, то ли хитро щурясь, то ли неподдельно удивляясь. Его эмоции сложно было отследить, они сменяли друг друга как… как… как вода. Я, не выдержав, заорал: - Ты понимаешь, на что вы его обрекли?! - Понимаю. – Кивнул он. - Мы все понимали. – Александр вздохнул, махнул рукой и создал в своём пузыре ещё два пузырька, висящих в воздухе, на один из которых сел, и кивнул мне на второй. Я предложением воспользовался. Странное было ощущение, сидеть на чём-то среднем между водой и резиной. – Он тысячи раз уходил на сражения, а то и на войны один. Тысячи раз. – Я вскинул брови: неужели мне всё-таки ответят. - И мы его отпускали. И он всегда возвращался победителем, живым, хоть и не всегда здоровым. В конце концов, его силы и мудрости хватило бы, чтобы подчинить себе младших богов, если бы он захотел. - Пф, не сомневался. - Но из того, последнего сражения, он бы победителем не вышел. – Александр посмотрел мне в глаза, и повторил: - Он бы проиграл. Это знали твёрдо все. И он – тоже. Но Лео одержим, понимаешь? Одержимость и питала его уверенность в очередной победе. Самоуверенность. В те дни – в наши последние дни - он не мог думать ни о чём ином, кроме предстоящего сражения, и не видел дальше своего носа. Занзас, если бы мы послушались Неба – его участь была бы ещё страшнее, чем просто гибель тела и души. – Что может быть страшнее? Что? Мне не хватало знаний. Но и я не мог не согласиться: Лео иногда заносило. Одержимость. Да, она была у него. И сильная. Не знал, насколько она влияла на его разум, но…. Эта проекция Алекса пела складно. Словно он – живой человек, или душа, которая действительно была там, в тех днях, и прожила много времени подле Лео, зная его жизнь от и до. И всё же: - А что если вы обманывались? Что, если вам кто-то это внушил? Внушил про его страшную участь. Внушил, что он – проиграет. И вынудил предать. - Нет. – Отрезал этот… человек. Тон его голоса был резок, а потому на миг, всего на миг, я почувствовал, что он не просто человек, а такой же, как Лео, особенный, неземной, великий…. Но голос смягчился, и ощущение пропало: - Мы думали об этом, и если бы это было так, после смерти мы бы поняли, что обманулись. Запомни, пожалуйста, - попросил он, снова глядя в глаза, - его одержимость – его по-настоящему слабое место. – Я кивнул, как бы говоря, что запомню. Но верить на слово этому куску Мусора не собирался. Слишком многое мог потерять, в случае ошибки. А слова можно было проверить. Пока же, я не собирался упускать шанса, узнать больше: - Так кем вы были? Людьми, демонами, богами? - Богами? – Александр почему-то весело рассмеялся. - Нет. Мы были чем-то средним между людьми и богами. Нам было доступно то, что недоступно смертным. Среди прочего было и долголетие, хоть и не бессмертие. Но всё же нам было доступно и многое из того, что есть у смертных, и чего нет у Богов. Эмоции хотя бы, хоть и в ограниченном диапазоне, но всё же. Да и были бы мы богами, достигли бы гораздо большего, и раны плоти не терзали бы нас, в том числе и его спина не убивала бы его… - А он теперь..? – Вырвался помимо воли вопрос. - Его разъедает безумие, хаос, который он никогда не умел контролировать в себе. Естественно, что он стал человеком. – Снова пожал плечами Алекс. - Сила и возможности – это ответственность, которая не даётся слабовольным или ослабленным, или безумным. Иначе они могут натворить дел. А Лео и в лучшие годы умел такого наворотить, что нам десятилетиями вместе разгребать приходилось. – Тут он улыбнулся тепло-тепло, из чего я сделал вывод, что Мусор был дорог ему не меньше, чем мне. Или меня грамотно водили за нос. - Чего только стоило его предложение объединить воюющие государства одного из миров в одно! Правда, по закону вселенной о наказуемой инициативе, ему самому и пришлось править внушительный срок в новообразованном государстве. Ну а уж отдаваться работе полностью и без остатка он умел, и умеет, как никто. – Я хмыкнул, согласно кивая. Да уж, Лео был фанатиком работы, и, если уж брался за что-то, то делал это на высочайшем уровне…. Но Александр вдруг стал серьёзен так, что я подобрался, ожидая не то просьбы серьёзной, не то сообщения о чём-то важном. Не ошибся: - Знаю, на тебя и так свалилось немало, и всё-таки, я хочу повесить на тебя ещё и дело, которое не смогли закончить мы. – Я вскинул брови, мол, что ещё ему надо. Он хмыкнул, и попросил: – Вытащи его. – Несколько мгновений я думал, не показалось ли мне, но нет. Именно об этом он и просил. Вытащить. Я расхохотался и долго не мог успокоиться: будто не этим я занимался, будто это было просто. - Почему я? - А у него больше ни с кем нет столь крепкой связи. Детей или мою супругу он не послушает, потому что дети – лишь дети, а Рада – мать моего сына, но не более. То же касается и Ричарда: он сын. – Хм, а это нечто было в курсе того, что происходило и со мной, и с Лео в реальности, иначе откуда бы ему знать, что я понял о каком Ричарде речь. - Он далеко, и не факт, что они вообще встретятся ещё хоть раз. Да и Риччи истинный сын своих родителей. Он отпустит папашу, не задумываясь, куда угодно и даже на гибель, без сожалений. Если тот этого действительно хочет. И на свои чувства и желания он не взглянет. – А вот в этом я, почему-то, сомневался, будто интуиция что-то говорила. Я решил, что если встречусь с братом когда-нибудь до того, как Лео решит сдохнуть, то попрошу у него помощи. - Твой отец тоже признал его власть над собой. Только ты этого не сделал. Только ты оспариваешь, сопротивляешься. - Что я могу? – Устало, и даже как-то… отчаянно спросил я, усмехаясь. Да и не сопротивлялся я власти Леонардо, просто не был согласен с его планами на его же жизнь. - Я всего лишь племянник, неопытный мальчишка, подчинённый. - Но ты ещё и Небо, его Небо, которое он признал. – Напомнил Александр, неожиданно склоняя голову передо мной, то ли в приветствии, то ли в уважительном поклоне. - Это и меня заставляет тебя уважать. Он уважает немногих. И прислушается лишь к тебе, как к Небу. А можешь ты больше, чем думаешь. И… у тебя замечательная семья. – Улыбка на его лице вышла подбадривающей, и я снова почувствовал себя ребёнком, рядом с кем-то старшим, человеком, который будто бы смотрел на мой корявый, но старательный рисунок, и хвалил, обещая, что в следующий раз у меня выйдет гораздо лучше. Не к месту она была, эта улыбка, на мой взгляд. - Используй их, когда придёт время. Просто не сдавайся, не опускай рук, и я знаю, ты найдёшь решение… - Почему бы просто не сказать что будет, и как решить эту неразрешимую задачку? – Раздражённо дёрнулся я, почти прошипев вопрос. Александр печально вздохнул: - Если бы я знал ответ – я был бы жив и ребята, и Лео был бы в порядке, жил бы счастливо в браке с Мишель, время от времени забегая на огонёк к человеку, которого он желал с первого взгляда. – Весело и чуть лукаво сверкнул глазами он. - Он не стал бы изменять жене. – Фыркнул я. - Он не смог бы отказаться от тебя. – Парировал Алекс. Я снова фыркнул. Он встал со своего пузырька, подошёл ко мне, и, глядя сверху вниз, щёлкнул меня по носу. Я гневно прищурился, под его усмешку. – Потерпи, Занзас. Ваши отношения, конечно, противоестественны. И всё-таки ты для него панацея, как Небо, что одним присутствием дарит своим Хранителям умиротворение. Он мечется сейчас, потому и отказался от тебя, но и потому же однажды не выдержит, вернётся. - Сволочи вы. – Скривился я. - Вы все. Всё на меня скинули. И вечно твердите: «подожди», «потерпи»…. - О, да. Это ответственность серьёзная. – Весело покивал Александр. - Но у тебя очень много союзников, тех, кто не желает его отпускать. – Ну да, ну да, таких – точно очень много. - Ладно, есть ли ещё что-то, что я должен узнать? – Спросил я, чувствуя, разговор подходит к концу. А ещё, что он нужен мне. Что он не случаен, не бред воспалённого переживаниями за несносного дядюшку сознания. Алекс кивнул, и стал перечислять: - Тебе будет тяжело. Очень. И страшно. Но не смей сдаваться, и опускать руки. Ты просто не имеешь права перечёркивать все то, что в тебя вложил он. А он вложил в тебя многое, в том числе и остатки своей надежды, оставив себя без неё. Это первое. Леонардо ещё далеко не раз побывает на грани. И даже перешагнёт её однажды. Но не бойся. Он тоже не имеет права уйти, даже если продал свою душу и тело, и подходит момент, когда их новые владельцы должны будут потребовать их. Это второе. – Я прищурился: продал душу и тело, значит? Но кому, почему и зачем?! - Мы ещё вернёмся в мир, Занзас. Вернёмся все вместе. Я не знаю, как, не знаю, в каком виде, но мы не закончили свои дела, а потому не имели права покидать вверенный нам участок работ. Я – эхо. Но мы не исчезли, как он считает. Наши души живы, и ищут путь к своему потерянному Небу. Это третье. – Он помолчал, будто к чему-то прислушиваясь, а потом вдруг произнёс: - А теперь возвращайся за моим огоньком в свой мир. Тебе не помешает хорошенько выспаться. Не бойся проспать завтрак. – Передо мной появился уже знакомый голубоватый огонёк, которого я, вероятно, должен был коснуться. Но у меня ещё были вопросы: - Почему я должен верить эху, которое может мыслить самостоятельно? – Эта мысль формировалась долго, и объясняла основную причину моего недоверия. Однако проекция Александра Чарлза Грина хитро улыбнулась, до боли знакомой усмешкой, только знакомой на другом лице: - Кто сказал, что я мыслю самостоятельно? Я – всего лишь связь своей души с душой Леонардо. Спрятанная связь. Я чувствую душу свою, она где-то очень близко к Лео. И именно она управляет мною, своим эхом, как иллюзионист управляет своей иллюзией. – Он не лгал. Иногда мне казалось, что я тоже чувствовал связь этой проекции с чем-то за пределами пузыря. Я верил: - Хорошо, я поверю тебе. Но лишь потому, что, несмотря на ваше предательство, он действительно вас зовёт до сих пор…. – Он благодарно склонил голову, но прежде чем я коснулся огонька, попросил ещё: - Если увидишь Костю, моего сына, передай, что я его люблю, что им горжусь, и что он не предал меня, выбрав себе в отцы другого человека. – Голос дрогнул. Я кивнул: это была простая просьба, но, кажется, важная, минимум для двоих. Кивнул и коснулся огонька, чтобы снова оказаться в темноте и пустоте. Огонёк исчез, а я остался, плутать и думать над беседой, ожидая пробуждения или смены сна… Чтож, кажется, кое-какие моменты происходившего и происходящего стали проясняться…