полно, моя девочка, разве мы похожи на инвалидов?

- Девочка моя, дурочка моя, хватит уже, - шепчет Тая, прижимая её к себе. Стэф держит сестру за колени и уже не просто рыдает - воет. Тае страшно, пусть и происходит это каждый год. Будь её воля - она бы отменила такую дату, как 22 октября. Тае тоже больно. Тоже горчит. Но потеря у Таи меньше, хоть и знала она отца дольше. Ей семнадцать было. Стэф - тогда еще Стеше - двенадцать. Не было в мире таких папиных дочек, как Стэф. Не было и не будет. И слава Богу, думает Тая. . Тая оставляет на столе конверт с деньгами и пачку крепкого снотворного с припиской не запивать его вином. Стэф пожимает плечами и идёт курить на балкон. Острые плечи отчаянно мерзнут, ведь майка на тонких бретельках не закрывает практически ничего. " - Помни, дочка, не страшно быть под чьей-нибудь защитой. Страшно сильной быть, но одинокой." Слёзы двумя дорожками бегут вниз. . - Милославская, тебя к директору! - пухлощекая Катя улыбается почти дружелюбно и в глазах у нее озабоченность происходящим читается. Стэф дарит ей благодарную улыбку. Половицы скрепят под её каблуками, путь от второго до четвертого этажа занимает несколько минут и почти всю ее уверенность. Перед кабинетом она замирает, будто перед эшафотом. Сердце стучит быстрее, чем выходят патроны из дула снайперской винтовки. Вот понять бы еще, чего она так боится... - Заходи уже, - насмешливо раздается из-за двери. - Позавчера ты была смелее. Он стоит у шкафа с какими-то папками в руках, Стэф это отчего-то раздражает. - Вы что-то хотели? - спрашивает она, даже пытается сохранять субординацию. Хотя позавчера они прекрасно переругивались на "ты". - Спросить, что ты здесь делаешь. Тая еще вчера позвонила и объяснила причину твоего отсутствия. Последние слова он произносит мягко, глядя прямо в ее покрасневшие заплаканные глаза. Стэф от этого пробивает током, почти что кипятком ошпаривает. - Не смей меня жалеть! - шипит она ему в лицо, забывая напрочь, кто перед ней стоит. - А я тебя и не жалею. Он стоит настолько близко, что свистящий шепот его слов шевелит ее челку. Стэф думает, что будет, если его поцеловать. Он не думает - целует.