Чай с лимоном: Чёртова дюжина

      Ещё до девяти утра Уильям получил две записки и поначалу даже растерялся, не зная, что делать. Первая записка была от Легендарного, вторая – от Алана Хамфриза. И обе настораживали, и обе не радовали.       Легендарный сообщал, что – вот это неожиданность! – временно реквизирует Рональда Нокса. Приблизительно до вторника. Ну а потом, разумеется, вернёт, в целости и сохранности. Кроме того, поскольку сотрудников в третьем отделе оставалось меньше, чем всегда, часть заданий, включая ночное дежурство, снималась и перенаправлялась в шестой; и это было хорошо, конечно, только зачем, скажите на милость, Легендарному понадобился Нокс?       Уильям высказал этот вопрос при Грелле, когда, сразу после распределения дел, позвал его к себе в кабинет. Сатклифф в ответ издал смешок и изящно уселся на краю стола:       – Ой, Уилли, ну ты как маленький!       – Да ещё и до вторника.       – До вторника?! – У Грелля заблестели глаза. – Ах, сладчайшая Смерть! Что за мужчина!       Уильям посмотрел на него с подозрением.       – Вероятно, от Нокса просто требуется помочь ему, – сказал он.       – Да-да, кран починить, – закивал Грелль. – Прямо до самого вторника…       Его глаза мечтательно затуманились.       – Вторая записка от Хамфриза, – продолжал Уильям, заставляя его вернуться с небес на землю. – Им со Слингби, точнее, одному Слингби, требуется помощь.       – Помощь? – Грелль перестал улыбаться. – Уилли, неужели…       – Не знаю, – Спирс вздохнул. – Он не пишет. Ты свободен до обеда, насколько я помню?       – Ты собираешься к нему? – Грелль соскочил со стола. – Я с тобой!       – Знал, что ты захочешь, – сказал Уильям. – Ты когда-нибудь раньше был у него? (Грелль покачал головой.) Что ж, ладно. Надеюсь, мы найдём нужный дом.       Алан Хамфриз жил на улице, предназначенной для жнецов, подчинённых британским департаментам – или, во всяком случае, для тех, кто изначально учился в группе англичан, – и носившей номер 22. Словом, на 22-ой Британской. Счётная система названий позволяла жнецам не заблудиться в ассоциациях и не сбиться при перемещении даже в абсолютно незнакомое место: что может быть конкретнее, чем число? Двадцать четвёртый дом нашёлся там, где и полагалось, по чётной стороне; а пятнадцатая квартира, где жил Алан и куда с недавних пор переселился Эрик Слингби – на третьем этаже. Пока они поднимались наверх, Грелль обратил внимание на папоротники на окнах и восхитился гладкими отполированными перилами: красота!       – Только вздумай по ним съехать, – обернулся к нему Уильям. – Уйду спать на диван, на все выходные.       – Уилли! – возмутился алый жнец. – Так нечестно.       – Честно. В удовольствиях тоже надо соблюдать умеренность.       Грелль нахмурился; но на перила больше не смотрел. Уильям едва заметно улыбнулся. Поправив галстук, он подошёл к двери пятнадцатой квартиры и позвонил. Почти сразу же послышался скрежет замка, дверь отворилась, и на пороге появился Алан, в тёмном халате с золотистым узором поверх рубашки и домашних брюк:       – Мистер Спирс! Грелль! Как хорошо, что вы пришли… Проходите!       – Мы явились сразу, как только получили вашу записку, – Уильям, озираясь, шагнул в прихожую. – То есть как только я её получил, разумеется. (Грелль у него за плечом издал смешок.) Сатклифф…       – Уилли, не будь такой букой! – Грелль оттеснил его плечом. – Алан, что случилось?       – Вчера, когда я был на задании по делу Кэплена, Эрика ударили по голове, и он до сих пор не приходит в себя. То есть сначала пришёл, но… больше нет. – Алан нервно сжал губы. – Он в спальне, он дышит – он спит, но я не могу его разбудить. Будильник он не слышит… и меня тоже не слышит.       Уильям с Греллем переглянулись.       – Посмотрим, – сказал Спирс. – Кто его ударил? Как это вообще могло произойти? На вас что, снова напали?       – Я был занят сбором, я не знаю… – Алан открыл дверь спальни. – Сюда.       Спальня, освещённая солнцем, была зелёной, сиреневой и лиловой. Зелёные с тиснением обои, сиреневые шторы, такое же покрывало на кровати. А вот ковёр на полу – мягкий, роскошный, розовато-лиловый. Как вересковое поле. В самом углу, у двери, виднелся ещё не просохший след от недавно затёртого пятна. На банкетке в изножье постели лежал сложенный шенилевый халат в терракотово-красную клетку. А в постели, укрытый одеялом по самый подбородок, лежал Эрик. Он спал.       Уильям шагнул ближе, постоял, внимательно вглядываясь в его бледное лицо и вслушиваясь в тихое дыхание. Потом проверил зрачки на свет.       – Похоже, сильно его ударили, – сказал он. – Но уверен, к вечеру он будет в порядке… если выспится как следует. Хамфриз, – не оглядываясь, обратился он к Алану, – закройте шторы.       – Давайте я помогу! – Грелль торопливо простучал каблуками по полу. Алан даже остановить его не успел: алый жнец задёрнул шторы одним размашистым движением, и в спальне стало полутемно. – Может, ещё чем-нибудь помочь? Ох, не могу я спокойно на это смотреть… И какая скотина могла такое сделать? Алан, ты совсем-совсем ничего не видел?       – Я слышал, как он упал. – Юный жнец покачал головой. – Это всё, я думаю… Только это был не демон. И не смертный. Я уверен, потому что смертный его бы не увидел, а демон… теперь я знаю, как пахнут демоны. Никогда этого не забуду.       – Бедняжка! – Грелль крепко обнял его. – Столько всего и в один день… Не стоит ему сегодня выходить на работу, правда, Уилли? Нельзя оставлять Эрика одного в таком состоянии… Ал, ты голодный? У тебя хоть еда на день есть?       – Наверное… не знаю, мне не до еды. То есть мне в любом случае найдётся, что поесть, а вот Эрику…       – Фрукты, орехи, мёд и молоко, – решил Грелль. – И непременно курица. Сваришь ему бульон… ох, ещё же нужны травки, без них невкусно. Не волнуйся, через полчаса я всё принесу! И ещё что-нибудь, если попросишь.       – Но у тебя ведь…       – Работа? После обеда! А до тех пор Уилли меня отпустит. Правда, Уилли?       – Не буду говорить, но временами твой энтузиазм меня пугает, – Уильям поправил очки, сдерживая улыбку. – Ладно, иди, что с тобой делать. А если кто-нибудь проедет по перилам, я этого неизвестно кого тресну прямо по ярко-красной башке, – добавил он вполголоса. Грелль, сочувственно похлопывая Алана по плечу, сделал вид, что это его не касается. – Диспетчер Хамфриз, сегодня я даю вам отгул по уважительной причине. Если случится что-то ещё или если вдруг Слингби очнётся, сообщите мне. А пока мы…       – Чёрт! – донёсся стон со стороны кровати. – Чтоб я сдох… Где мои очки?       – Эрик! – Алан, обогнув Грелля, бросился к нему. – Ты в порядке? Очки вот, – он схватил их с тумбочки и протянул Слингби. – Ты в порядке? Как ты себя чувствуешь?       – Да провалиться мне на этом месте, – пробормотал Эрик, надевая очки и оглядываясь по сторонам. – Шеф, и вы тут? Сатклифф, тебя тут только не хватало… а где я? – Он поглядел на Алана – и улыбнулся: – А, тебя я знаю! Ты мой стажёр, да? И раз ты тут один в халате, значит, квартира твоя. (Алан издал невнятный звук.) Слушай, я думал, ты не пьёшь, – продолжал Слингби. – Или я один нажрался, да? Пожалуй, да… – заключил он, глядя на побледневшее лицо юного жнеца. – Вот чёрт. Теперь мне стыдно.       – Слингби, – Уильям первым нашёлся, что сказать, – вы уверены, что вчера напились?       Эрик задумался. Оглядел себя, свои обнажённые плечи, руки. Посмотрел на Алана: тот сидел на краю постели, белый как мел, и не издавал ни звука. Тогда Слингби нахмурился и медленно покачал головой.       – Не знаю, – сказал он. – Ничего не помню… Но где-то же этот парень меня подобрал и что-то же я здесь делаю? А? – он посмотрел на Алана. – Скажи им, ты ведь знаешь!       Алан не сказал. Он повернул голову и посмотрел на Уильяма.       – Амнезия, – ответил на его испуганный взгляд Спирс. – Он ещё не оправился, такое случается… только я ни разу не видел, – он нервно поправил очки. – Слингби, вы можете сказать, какое сегодня число?       – Число? – Слингби потёр бородку. – Ну да, если вы мне скажете, какое вчера было. А так – год, вроде, девяностый… – Он глянул в окно. – Осень, вон лист жёлтый. Один. Ноябрь, наверное… – Тут его осенило: – Слушайте, мистер Спирс, вы ж не хотите сказать, что я где-то пропадал два с лишним месяца?! Я ж не настолько… Смерть великая! Или настолько? – он схватился за голову. – Ничего не знаю, ничего не помню, только башка трещит… да что ж я сделал-то?       – Тебя ударили по голове, – неожиданно сказал Алан, – ты просто этого тоже не помнишь…       – Да?       Алан кивнул:       – Да. Ляг, отдохни; тебе сейчас нельзя…       – А, – задумчиво отозвался Эрик, опускаясь на подушки, – вон оно как… Слушай, а ты хороший парень; сработаемся, наверное. Вот только вспомню, как тебя зовут…       – Алан. Алан Хамфриз.       – А. Прости, малы… э-э-э, в смысле, Алан, – Эрик тронул его за руку, – я правда забыл. Как себя-то ещё помню…       В спальне послышались рыдания. Слингби повернул голову и посмотрел на Сатклиффа, который вовсю заливался слезами на груди Спирса. Потом на самого Спирса, который, вместо того, чтобы треснуть этого алого террориста по башке секатором, каким-то привычным движением погладил его по волосам, успокаивая. И, кроме того… обнял, вроде как. Слингби занервничал, забегал глазами и узрел халат на банкетке.       – Ха, – сказал он, радуясь, что наконец-то нашёл предмет, на который можно отвести глаза, – похож на мой…       – Это твой, – сказал Алан.       – Ну да, конечно! – недоверчиво усмехнулся Эрик. – Нет, подожди, серьёзно? Ну-ка дай, – он нетерпеливо протянул руку. Алан подал ему халат. – Хм, ну да, точно, – сказал Эрик, оглядев злосчастный предмет одежды, – вполне себе мой… Я что, в нём к тебе пришёл? Ничего не понимаю…       – Нет.       – Тогда откуда он тут? Ты из моей квартиры его принёс?       – Нет, – Алан, было немного пришедший в себя, снова побледнел. Даже Грелль перестал рыдать и повернулся, почуяв неладное.       – Тогда как? – спросил Эрик. Уильям решил вмешаться:       – Слингби, вы многого не помните…       – Да я понял, мистер Спирс; мне потому и интересно! Так откуда?       Алан посмотрел ему в глаза. Слингби было замер; но, тряхнув головой, увереннее приподнялся на локте: что за новости? Алан посмотрел на Спирса. Тот пожал плечами. Тогда, как следует набрав воздуху в грудь, как перед прыжком в воду, юный жнец сказал:       – Эрик, ты живёшь здесь.       – Чего?       – Со мной.       – С тобой? Подожди, а с моей-то квартирой что? – Эрик сел в постели. – Сгорела?       – Нет.       – Хамфриз, – подал голос Уильям, – возможно, не стоит…       – Да вот уж нет, – возразил Слингби, – раз начал, так пусть объяснит! Ну? – он посмотрел на Алана. – Что?       Юный жнец вздохнул.       – Пообещай, что отреагируешь спокойно, – попросил он. – Хорошо? – И, дождавшись от Эрика кивка, продолжил: – Мы живём вместе. Я имею в виду…       – Как пара голубков, что ли? – уточнил Слингби. Как и обещал, он отреагировал спокойно – так спокойно, словно только что получил ещё один удар по голове, с размаху и бревном, но, по каким-то неведомым причинам, не утратил способность разговаривать.       – Можно сказать и так.       – Ага. Живём, – Эрик нервно облизнул губы. – Вот, прямо тут – я тебя, значит, раскладываю, так и живём. Парень, я тебя вижу третий, может, четвёртый раз. Ты что, серьёзно?       – Слингби… – начал Уильям.       – Нет, мистер Спирс! – захохотав, воскликнул Эрик. – Нет, вы слышали, что он несёт? Ну и молодёжь пошла – живём, а! Это ж чокнуться можно! Хотя чего там – Сатклиффа послушать, так вы с ним со дня на день съезжаетесь.       – Вообще-то… – сказал Грелль.       – Чего вообще-то? – прикрикнул на него Эрик. – Чем ты парню голову забил, что он такое городит? Ещё одну выдру крашеную из него сделать собрался, что ли?       – Хам! – ахнул Грелль. – Уилли, нет, ты слышал?       – Не слушай его, он не в себе, – отозвался Спирс. – Нам, наверное, лучше уйти. Послушайте, Слингби, вы верно определили, что сейчас ноябрь; вот только год тысяча восемьсот девяносто первый. Вы этого, разумеется, не помните. То, что сказал ваш бывший стажёр, правда – последний месяц или чуть больше, насколько мы все можем верить глазам своим.       – И вы туда же, да? – мрачно спросил Слингби. – Вот от вас, мистер Спирс, не ожидал. С бабами я сплю, с бабами – не трахаю я парней! Хоть даже с золотой каёмочкой, – он мельком глянул на узор на халате Алана. – И тут вы мне вдруг заявляете, что я перекрасился, что ли? И забыл? Да я скорее поверю, что вы с Сатклиффом прибавления в семействе ждёте, блин!       – Фу, какой ты злой! – возмутился Грелль.       Уильям поправил очки.       – Прибавления в семействе – нет, – сказал он, – но вот что… – И обнял Сатклиффа за плечи: – Хотите верьте, Слингби, хотите нет, но советую вам сейчас ничего больше не говорить: вы уже сказали достаточно. Диспетчер Хамфриз, – обратился он к Алану, – вы уверены, что не хотите приступить к работе?       – Уверен, – отвечал Алан. – Не хочу.       – Что ж. В таком случае, мы уходим. Если что-то случится или вдруг выяснится, вы знаете, как поступить. Обещаю, что буду здесь немедленно.       – А я пойду куплю еды, – решил Грелль. – Заодно приду проверю, как вы тут. Алан, проводишь?       – Конечно провожу, – юный жнец поднялся с места. – Большое спасибо, Грелль, и вам, мистер Спирс; вы нам очень…       Их шаги затихли в коридоре; Эрик остался в спальне один – озираться, оглядываться и нервничать. Вернувшись, Алан обнаружил, что он лежит под одеялом в халате, настороженный и хмурый.       – Я могу принести тебе чаю, – сказал юный жнец, садясь на банкетку.       – Не нужно. Объясни лучше, парень: какого чёрта? Кто чокнулся – вы трое или всё-таки я? И кто ж меня по башке-то так огрел, что я ни черта не помню? Ты, что ли, с разбегу? Или кто?       – Я бы сам хотел знать, кто это сделал, – сказал Алан. – Мы были на задании, точнее, я… ты не помнишь?       Слингби потёр лоб, мучительно скривился, зажмурился. Прошло несколько секунд. Потом он устало вздохнул:       – Нет. Я бы рад, но… такое ощущение, что у меня половину мозгов ободрали, скомкали и выкинули в помойное ведро. Ничем не могу помочь.       – Ты знаешь паб «Дыра в стене»?       – «Дыра в стене»? Ну, допустим, знаю. А тебя-то каким ветром туда занесло? Нервишки, что ли, пощекотать захотелось? Выпивка там явно не по тебе, а компания так тем более!       В руках Алана появилась Книга. Он раскрыл её и сел рядом с Эриком:       – Посмотри. Ты его знаешь?       – Мартин Кэплен, – прочёл Слингби: кроме имени и фамилии, да ещё фотографии, на странице не было ничего. – Да нет, впервые вижу. Хотя подожди, подожди…       Он приподнялся поудобнее; его пальцы коснулись корешка книги, тыльной стороны ладони Алана… и задержались так, пока он вглядывался в фотографию. Словно ничего не произошло.       – Рожа знакомая, – заключил наконец Слингби, – а вот где видел…       Алан вздохнул – и синие чернила примечаний стали проявляться из-под его пальцев.       – «В октябре 1890 года, – прочёл Эрик, – вступил в контакт с…» чего? С кем? А почему в Книге-то у тебя?       – После встречи с тобой он совершил два убийства, замышлял третье, и мне поручили узнать, почему. Это было вчера; и ты пошёл со мной, а потом я нашёл тебя у входа в переулок… Тебе разбили голову, пока я занимался сбором, и кто это сделал, я не знаю. Только не демон. И не смертный тоже.       – Дымом, серой не пахло? – деловито спросил Слингби. – Точно? Ну-ка вспоминай!       – Нет, – Алан покачал головой. – Точно нет.       – Хм. Не демон и не смертный… Ну тогда разве что ангел какой залётный, – усмехнулся Слингби. – Или кто-то из своих. Может, у тебя поклонник завёлся? Да ладно, ладно, я вижу, ты парень хороший, – он успокаивающе похлопал своего бывшего стажёра по плечу, – или я уж совсем ничего не понимаю… Ты извини, что я так на тебя при Спирсе: у меня до сих пор такое ощущение, что это всё дурной сон.       – И я тоже? – спросил Алан.       – Ты? – Эрик поглядел на него. – Ну нет. Пожалуй, что очень даже нет… Жаль, что меня штормит, а то я, может, и показал бы тебе, насколько. Ты только не болтай, но погорячился я насчёт баб, так-то.       – Я знаю.       – Знает он, ишь ты! Улыбается ещё… – проворчал Слингби, больше в шутку, чем всерьёз. – Ладно, – он потянул к себе одеяло, – что-то мне не очень-то… лучше я посплю. И ты иди поспи: такой красивый парень, а вон, зелёный весь, я ж вижу. Я тебя, что ли, гонял всю ночь?       – Нет, но…       – Да и не ходи никуда! Тут ложись, – Эрик подвинулся. – Места полно, хоть ещё пятерых укладывай, но мне тебя и одного хватит. Чувствую, что-то я очень приятное забыл, – с сожалением вздохнул он, оглядывая Алана. – Ну ладно, глядишь, может, чего и вспомню…       – Нет, Эрик. Сейчас придёт Грелль, и я буду готовить обед. Ты что, не хочешь есть?       – Хочу, – вздохнул Слингби, – но, знаешь, гораздо меньше. А вот тебя бы так и съел, говорю открытым текстом. Мы ж с тобой по вечерам не в шахматы играем, а?       – Нет, но тебе лучше выспаться, – Алан хотел подняться, но Эрик его удержал:       – Да ладно, что ты упрямишься? Можно подумать…       – Я не хочу. Эрик, отпусти меня. Немедленно!       Это было сказано таким тоном, что Слингби поневоле разжал объятия. Алан выскочил из них, пошатнулся и остановился на безопасном расстоянии, уцепившись рукой за дверцу шкафа, и задержался так, переводя дыхание.       – Значит, вот оно как, – услышал он голос Эрика с кровати. – Чуть что, так мне сразу и от ворот поворот, да?       – Я не лягу в постель с тем, кто уверен, что знает меня три дня, – прошептал Алан. Ему было тяжело дышать. – У меня такое чувство, что если я скажу «да», то случится какая-то катастрофа! Понимаешь?       – Да ладно…       – Нет, не ладно! Я знаю, ты бы понял меня ещё вчера, а сейчас для тебя это пустые слова. Ты не знаешь меня, а я не знаю, какой ты теперь. Я люблю тебя по-прежнему, и даже если ты ничего не вспомнишь, не собираюсь говорить, что всё кончено… если ты сам мне этого не скажешь.       Эрик смотрел на него, молчал, хмурился – а потом вдруг его лицо прояснилось. Он улыбнулся.       – И ведь верно, – сказал он, – ты же у меня с характером, а я совсем об этом забыл… И, пожалуй, знаешь меня лучше, чем я сам себя сейчас знаю. Я ж таким тебя и люблю… только дурак сейчас и ничего не помню. А ты молодец, да… – Он вздохнул. – Прости меня. Лучше я и вправду посплю. И ты тоже отдохни – хоть в себя придёшь, серьёзно тебе говорю.       Алан подошёл к нему, посмотрел ему в глаза, коснулся его волос, отводя назад непослушные золотые пряди… А потом вдруг склонился и поцеловал – в губы, очень легко и нежно, так, как ветерок касается спокойных вод озёра или пшеничных колосьев, долго-долго, пока всё не стихнет, волнуя их. Эрик, зажмурившись, обхватил его рукой за талию, скользнул ладонью вдоль поясницы – замер, боясь спугнуть.       – Спи, – шепнул юный жнец, отстраняясь. – Покормлю тебя, когда проснёшься.       – Есть, сэр, – хрипло отозвался Эрик, не открывая глаз. – А ещё разок можно? Для засыпания-то?       Вздохнув, Алан поцеловал его в лоб и вышел из спальни, притворив за собой дверь. Слингби поглядел ему вслед.       – Да чтоб меня всегда так обламывали, – проворчал он, снимая очки и укладываясь обратно на подушки.       А потом, обратив взгляд к потолку, рассмеялся – вместо того, чтоб обидеться.