Чай с лимоном: Чёртова дюжина

      – Не демон и не смертный, – задумчиво сказал Уильям. – Интересно… Совсем как в случае с тобой. Впрочем, вероятно, это просто совпадение… Я ничего не утверждаю.       – Ну-ну, – Грелль подхватил его под локоть: они вышли на улицу. И, приблизившись губами к его уху, словно собираясь поцеловать, шепнул: – Зря, Уилли.       – Есть у меня одно соображение, – сказал Уильям. – Ты собираешься на рынок? Давай я провожу тебя.       – Уилли, ты думаешь, я могу пойти в таком виде? Мне нужно переодеться! Нет, я домой. И нет, я один!       – Хорошо, хорошо, – сказал Уильям, отступая. Его своенравная леди фыркнула, вздёрнув хорошенький носик, и исчезла, напоследок притопнув каблуком. Грелль Сатклифф, как он есть.       Уильям на минутку раскрыл Книгу, полистал её, а потом, вздохнув, тоже переместился.       Он отправлялся на место преступления.       Да, он хотел увидеть его своими глазами. Осмотреться, подумать. Если Хамфриз слышал, как Слингби упал, значит, они находились сравнительно недалеко друг от друга. Стоило бы, конечно, подробнее расспросить, где именно это происходило, но пока что Уильям решил осмотреться просто так. Главное, что теперь, когда задание было выполнено, он мог узнать место.       И сразу же, как только он оказался возле паба, его ждала неожиданность: у переулка напротив стояла обшарпанного вида тележка, крытая брезентом, в которую был запряжён ослик. Тележка выглядела как-то знакомо, и если Уильям не ошибался…       Он шагнул к выходу из переулка.       – Эй, как там тебя, ты, голубоглазый! Голову-то мне от него не потеряй, хи-хи… – Гробовщик был на работе. И он развлекался. Два констебля, один пониже и постарше, другой повыше и помоложе, подтащили к тележке носилки и сгрузили с них чьё-то тело… Уильям так и не сумел ничего разглядеть. Гробовщик отделился от стены дома, возле которой до сих пор стоял, и пошёл закрывать тележку, твёрдой рукой потеснив молодого констебля, который, вроде как, даже и не мешал ему пройти. Уильям поправил очки. Ну почему внимание всяким голубоглазым констеблям уделяет Легендарный, а стыдно ему? Причём одному ему, вот что самое обидное.       Гробовщик затянул брезент поплотнее.       – Ну я-то ладно, я на работе, – негромко сказал он. – А вы-то, дорогой мой, что здесь делаете?       Голубоглазый констебль вздрогнул.       – Так и я, вроде бы… – пробормотал он.       Он не видел Уильяма, который тем временем подошёл ближе, и не мог знать, что Легендарный на самом деле обращается не к нему. Напарник дёрнул его за рукав:       – Эй! Нас ждут в участке. Ты что, не видишь, он на голову больной? – напустился он на него свистящим шёпотом, когда они отошли подальше. Гробовщик, который, конечно, прекрасно слышал всё, хихикнул. «Ну и развлечения у него», – подумал Уильям.       – Провожу свободное от заданий время, – сказал он. – Прогуливаюсь. Это Мартин Кэплен? – он кивнул на тележку.       – Нет, это Крошка Джим и представьте, себе, Большой Дик, – хихикнул Гробовщик. – Вчера вечером они тоже здесь… прогуливались.       – Где-то около двух минут седьмого?       – Около того… Что любопытно, свой променад они начали вон на той стороне улицы. Вон там, – небрежным кивком Гробовщик указал на переулок возле бара, откуда пришёл Уильям. – А Кэплен уже давно у меня, его раньше нашли.       – То есть вы намекаете, что это они…       – Хи-хи! Что это вы? И в мыслях не было! Это вы сами догадались. Ну что, не хотите проехаться со мной до конторы? Я вас чаем напою…       – Да, – очнулся Уильям, – да, знаете, я как раз хотел с вами поговорить…       – Какое совпадение! А я с вами. Залезайте, поехали.       Гробовщик взобрался на козлы тележки, подождал Уильяма. Затем щёлкнул вожжами:       – Поехали, Смитти!       Ослик потянул тележку.       – А где же вы потеряли Сатклиффа? – спросил между тем похоронных дел мастер. – Как он, кстати?       – Вполне хорошо, – отозвался Уильям. – Пошёл на рынок, покупать курицу. Для Алана Хамфриза.       – А, – Гробовщик поправил шляпу. – Другой ваш новичок, стажёр Слингби… Никак не придёт в себя после вчерашнего?       Уильям взглянул на него.       – Что вы подразумеваете под вчерашним? – спросил он.       – Ой-ой, какой сердитый тон, – Гробовщик потянул вожжи, сворачивая вправо. – Пожалуй, заподозрите, что я вашего Слингби в переулке и приложил. Уже ведь заподозрили? Хи-хи… Думаете, я бы смог?       Он покосился на Уильяма из-за чёлки, прикусив ноготь, выкрашенный чёрным лаком. Спирс покачал головой.       – Нет, – сказал он. – Я в это не верю. Но вы видели, кто это сделал? Вы ведь знаете?       Они свернули ещё раз, на узкую улицу, а с неё – в переулок за домами. Сюда выходили задние дворы, здесь текла канава, и… вообще. Спирс уткнулся в рукав пальто.       – Ну не живописные места, что поделать, – вздохнул Гробовщик. – Зато почти приехали! Дом, милый дом… – он хихикнул. – Вот он.       Тележка остановилась перед домом, обнесённым высокой, почти до второго этажа, каменной стеной. За ней возвышалось раскидистое дерево. Спрыгнув на землю, Гробовщик отпер ворота, потом завёл тележку во двор и запер ворота за ней.       – Слезайте, – сказал он Уильяму, – приехали.       Спирс осмотрелся. Изнутри двор оказался просторнее, чем выглядел снаружи. Дерево росло в самом центре – он узнал яблоню по сероватому гладкому стволу. Мимо яблони вела мощёная булыжником дорожка, с которой были аккуратно сметены все листья. Поодаль, под навесом, стоял катафалк; рядом был просторный сарай и конюшня. Словом, в мире смертных Гробовщик неплохо устроился.       Внутри дома, когда они вошли туда через заднюю дверь, оказалось тихо, прибрано и пусто. Пол в узком коридорчике был застелен тёмно-красной ковровой дорожкой; справа, в глубине, виднелись две лестницы – одна наверх, другая вниз, в подвал. Слева оказалась дверь в какую-то комнату. Нокс должен быть где-то здесь? Странно: никаких намёков на его присутствие Уильям пока не обнаружил. Может быть, он в самой конторе?       Но и в конторе его ожидало всё то же самое: полный порядок и никаких следов Нокса. В глаза бросалось только то, что место одного из шкафов слева у стены пустовало. Стена в этом месте светлела пятном.       – Вы же видите: его здесь нет.       – Кого? – вздрогнув, спросил Уильям.       – Хи-хи! – Гробовщик спрятал руки в рукава балахона. – А кого вы ищете с тех пор, как сюда вошли?       – Диспетчера Нокса, – Уильям отвёл взгляд. – Моего сотрудника.       – Ну так видите, нет его здесь. И никого нет, только мы с вами. Да успокойтесь! Верну я вам вашего Нокса во вторник, как и договаривались. Так что же вы собирались мне рассказать? Вы садитесь, садитесь: чай сейчас будет.       – Возможно, я вам помогу? – предложил Спирс.       – На себе чайник вскипятите? Ладно, ладно, понимаю: время у вас не резиновое – можете просто поприсутствовать.       В кухне Уильям тоже не обнаружил ничего такого, что могло бы указать ему на присутствие здесь Нокса, хоть когда-нибудь. Да и что это могло бы быть? Надпись во всю стену? Нет, его внимание привлекло другое: обстановка. Она совсем не напоминала то, что он ожидал увидеть в мире смертных. Например, плита была такой конструкции, до которой смертные изобретатели должны были додуматься, возможно, через десятилетия. И мойка, и раковина, и холодильник – подобное Уильям привык видеть у себя, в мире жнецов, который, как ему казалось, Легендарный оставил давным-давно. Однако же нет: выяснилось, что за достижениями он следит очень внимательно.       Интересно, ему тоже приходится заказывать всё через технический отдел? Кто занимается здесь обслуживанием и установкой? Может, Нокс и впрямь понадобился именно для этого? Хоть он и выглядит типичным троечником, а по этой части, тем не менее, подкован очень хорошо – недаром ему доверили технически усовершенствованную Косу. Так что, может, он действительно чинил кран… именно в смысле того, что чинил кран. Вероятно, бывшему стажёру Сатклиффа довериться проще, чем кому-то незнакомому из технического отдела. Или…       Или здесь просто замешано что-то, чего просто не в состоянии понять Уильям.       – Вы пальто-то повесьте, – Гробовщик кивнул на гвоздик за дверью. Он поставил чайник на огонь, снял шляпу и свой балахон, который перебросил через спинку стула. Странное дело: без него он совсем переставал сутулиться, делался прямее и как будто легче, точно сбрасывал с себя заодно и груз прожитых лет, который так давил ему на плечи. Длинный сюртук, строго по фигуре, подчёркивал его тонкую талию и словно намекал: вот, у Легендарного есть тело, а у тела есть желания, причём не одно только желание уюта и комфорта, которыми он окружил себя в том числе и здесь, в кухне с тёмно-зелёными стенами и двумя небольшими окошками, завешенными лёгкими кисейными шторками.       – Вы ж поговорить хотели?       – Что? А, да, – очнулся Уильям. – Простите, Легендарный, я задумался. Я могу говорить свободно?       – А то как же, – Гробовщик стоял у плиты и глаз не сводил с окошка. – Где же вам ещё говорить, как не у меня дома? Так что да, я вас внимательно слушаю.       – Знаете, мне пришла в голову одна мысль… – начал Уильям.       – Всего-то одна?       – Сначала одна. Теперь их больше. На Слингби напал тот же, кто в ночь на четверг напал на Сатклиффа, я уверен. Он появился точно так же неожиданно и исчез в никуда, не оставив никаких следов. Это был не смертный, но и не демон, а кроме того, он был достаточно высок, чтобы ударить Слингби по голове, причём настолько сильно, чтобы заставить его потерять сознание. Кроме того, он должен быть достаточно уверен в своей безнаказанности. Два нападения на тех, с кем по своей воле едва ли кто горит желанием связываться – нужно быть прямо-таки безумцем, чтобы отважиться на такое.       – Ох как! Уверены?       – Да, уверен. Более того, теперь я уверен, что Слингби ударили по голове из расчёта скрыть другое преступление. Те двое в переулке были убиты, потому что… Мартина Кэплена убили не случайно, верно? Слингби хотели вывести из равновесия, так же, как Грелля? Это должно было произойти?       Гробовщик глубоко вздохнул:       – Вероятно, что это. Хотел бы я знать подробности…       – Кэплен действительно должен был умереть вчера вечером?       – А почему бы и нет? Причин не умереть, как видите, не нашлось. Его убили смертные, такие же, как и он – надо сказать, ничуть не лучше, чем он. Всё вполне законно, дорогой мой, мировой порядок не нарушен, можете спать спокойно.       – Но те двое тоже мертвы! – Уильям поднялся из-за стола. – Он убил их – он уже убивает людей ради своих интриг! Он нападает на нас. Что дальше? Он начнёт убивать и нас тоже?       – Сядьте, – бросил Легендарный, не повышая голоса. – Сядьте и успокойтесь. Что вы раскричались, да и кто он? Кого вы подозреваете?       – Смита, – сказал Уильям. – Это он – я просто знаю, что это он! Все его секретари ниже меня – никто из них не смог бы убедительно вести себя с Сатклиффом, никто из них не справился бы со Слингби и никто из них не способен на убийство. Я знаю. Я терпеть не могу всех троих, но я знаю: это не они! Это их начальник.       – Но ведь он не выходит из своего кабинета, он не покидает департамент, – мягко напомнил ему Легендарный. – У вас что же, есть доказательства?       – Нет, – Уильям покачал головой. – Они есть у вас.       – И это вы тоже знаете? Вот просто знаете?       – Да!       – И что же, по-вашему, – Гробовщик широко улыбнулся, – я его покрываю? Того, кто мечтает уничтожить меня?       Спирс не ответил. Он выдохнул, сел; потом достал из кармана носовой платок и промокнул лоб, на котором выступила испарина.       – Я, наверное, схожу с ума, – сказал он, – но да. Именно так.       Гробовщик улыбнулся ещё шире:       – Да уж прямо так?       И расхохотался – свалился за стол, не удержав равновесия. Задребезжали стёкла и тарелки в буфете – Уильям вскочил на ноги, но Гробовщик неожиданно затих, перестал смеяться.       – Ох, уморили… – вздохнул он. Его суховатая белая рука с длинными чёрными ногтями зацепилась за край стола, а потом он и сам выбрался, слегка пошатываясь. – Ну, дорогой мой, детектива из вас не вышло, а вот интуиция у вас пожалуй что ничего. Куда ближе к среднему… Да, интуиция – это хорошо. Лучше, чем ничего, во всяком случае.       – Так я прав? – спросил Уильям.       – Как бы это сказать… – Легендарный постучал пальцем по столу. – Хи-хи! Наполовину… О, а вот и чай готов. Чашки у меня тут есть, а вот за печеньем сходить придётся. Не откажете? Справа от двери шкаф, прямо на самом верху. А мне бы передохнуть… Ох, ну и уморили вы меня!       Подумав, что справится, Уильям кивнул и ушёл за печеньем. Оно и впрямь стояло наверху шкафа, всё в той же уже привычной ему урне. Когда он вернулся на кухню, оказалось, что Гробовщик уже разлил чай – по чашечкам из тонкого фарфора, расписанного розовыми цветами. Спирсу даже захотелось себя ущипнуть. После мензурок – фарфор!       – Ну уж, удивил я вас, – Гробовщик, который сидел за столом, сложив руки, улыбнулся. – Ах да, у меня ведь ещё тминный кекс есть. Делать вчера нечего было… Хотите?       – Не откажусь, – Уильям поставил урну с печеньем на стол. «Задобрить он меня пытается, что ли? – подумалось ему. – Никогда раньше себя так не вёл!»       – Мне-то всё равно столько не съесть, – пояснил Гробовщик, доставая кекс из буфета и нарезая его на столе. – А потом уже и вкус будет не тот… Хотите – возьмите с собой, Сатклиффа накормите. Он не откажется, я думаю… Пейте, ешьте. И не думайте про Эйба. Я про него думаю уже триста лет. До сих пор толку не было.       – Значит, вот как, – пробормотал Уильям. Он откусил кусочек кекса, сладкого и очень душистого. Вкусно. Ему нравился тмин. – Он что же, всё это время не в себе?       Гробовщик вздохнул:       – Можно сказать, он не владеет собой. Временами он вырывается из… этого состояния, но ненадолго. Когда я вышел в отставку, то обошёл полмира, ища способ, как помочь ему. Слишком тяжёлый случай… Чудо, что он до сих пор ещё с нами, на самом деле. В день, когда он нашёл… сэра Джона, – губы Легендарного странно дрогнули, словно имя погибшего секретаря он выплюнул, а не произнёс, – его должно было не стать. Но он остался. Он просто… он слишком сильный, чтобы его уничтожить просто так.       – И поэтому вы хотите его спасти?       – Много лет назад Эйб стал тем, кто вернул мне солнечный свет. Было бы справедливо отплатить ему тем же, вы не находите? Средство почти у меня в руках; нужно только немного подождать.       – Вы нашли лекарство от безумия?       – Говорю же: это не безумие. Я всего лишь верну ему самого себя. Звучит, конечно, легко, но вы понимаете, что это очень трудно. И очень опасно – возможно, что даже смертельно опасно. Однако это единственный шанс.       – Ясно. – Уильям помолчал, глотнул чаю. – Сколько ещё вам потребуется времени?       – О… нужно выбрать подходящий день, – Гробовщик обвёл чашку по ободку. – Думаю, что меньше года.       – Года?! – у Спирса сорвался голос.       – Он возглавляет департамент в таком состоянии уже триста лет. Вы правда думаете, что несколько месяцев что-то изменят?       – Но он убил двух человек! Спровоцировал убийство третьего! Напал на Слингби и на Сатклиффа! Он ведь… неужели нельзя сделать так, чтобы он хотя бы перестал быть опасен? Ведь это же… под угрозой вся организация!       – Надо же! – вздохнул Легендарный. – А ведь против Сатклиффа у Смита были заготовлены вполне схожие доводы. Чего же вы хотите? Отправить его в тюрьму? Надеть на него ошейник? Спросите у Сатклиффа, как ему это понравилось! И подумайте, что это сделает с тем, кто из последних сил держится, чтобы… пейте чай, Уильям. Я не хочу об этом говорить. Только знайте одно: если вы не послушаете меня и решите действовать сами, вы дадите свободу тому, что может уничтожить весь департамент. А может, и возвратить организацию в Тёмные века… как вам это понравится? Впрочем, мы с вами наверняка не успеем увидеть всего: вы тоже слишком много понимаете… Ешьте: обед ещё нескоро.       – Кажется, я больше не голоден, – отозвался Уильям, глядя в пространство перед собой.       Пришёл. Поговорил. Ну что ж, зато теперь он знал правду… только для чего? Чтобы жилось страшнее? Нечего сказать, помогло…       – Решили перевернуть мир, объявив голодовку? Хорошее у вас самомнение, – Легендарный отломил кусочек кекса и запил его чаем. – Знаете, я бы даже составил вам компанию – почему бы и нет? Жаль только, что не поможет. К счастью, не всё так плохо, как вы думаете. Успокойтесь.       – Что я скажу остальным? – спросил Уильям. – Что я скажу Греллю? Эрик Слингби после удара не может вспомнить весь последний год, забыл всё, что его связывало с Хамфризом. Когда он всё вспомнит – если вспомнит – что я ему скажу?       – Какой хороший вопрос! Он знал о том, что его дело делегировали его стажёру?       – Да. Он читал его… то, что смог прочитать. И ещё… верно, он говорил про Смита. Верно! Он догадывается, что в департаменте происходит что-то неладное. Он намекал, что Смит пытался каким-то образом добраться до Грелля… жаль только, я не знаю, что именно он имел в виду. Я не расспросил его, мне было не до этого. У меня вчера был очень тяжёлый день…       – Правда? А выглядите прямо отдохнувшим. Сатклифф всячески способствовал, да? Хи-хи… Ой! Да вы глаза прячете. Ладно, не хотите – не отвечайте. Только вот что: Сатклиффу, пожалуй, вы можете рассказать что угодно, хоть даже и всё, о чём мы с вами разговаривали. Он поймёт. И не мне рассказывать вам, как он умеет хранить молчание. Вы это знаете.       – Да уж, знаю, – Уильям взглянул на него. – Вчера, например, мне с большим трудом удалось узнать у него, о чём на самом деле вы говорили с ним здесь, когда задержали его у себя, помните?       – О.       – Посттравматический синдром, значит?       – Так вы всё вспомнили.       – Да. И это были худшие воспоминания за всю мою жизнь, вот что я могу вам сказать. Я должен был знать раньше… почему вы мне не сказали?       Гробовщик вздохнул.       – Ничего не попишешь, – отозвался он, – вы должны были вспомнить сами… Вам выпало тяжкое испытание, и вы сами должны были его пройти. Жизнь, или Смерть, если вам угодно, испытывает нас всё время, даже в мелочах; и если мы справляемся, то становимся сильнее, твёрже… понимаем что-то, что прежде не было нам доступно.       – Ну…       – Эйб любил об этом думать. Нас всех волновали такие вещи… тогда было очень страшное время. И мы стремились к тому, чтобы оно завершилось. Мы хотели видеть организацию другой. И у нас почти получилось… Расскажите мне то, что услышали от Слингби. Возможно, я чего-то ещё не знаю? Мои источники не могут дать мне всей информации – не хотелось бы упустить что-то важное, а время идёт… Налить вам ещё чаю?       Спирс задумчиво поправил очки.       – Хорошо, – сказал он, – надеюсь, в департамент я не опоздаю.       – Будет забавно, – отозвался Гробовщик, разливая чай по чашкам. – Вы ведь очень пунктуальны, а, дорогой мой?