Чай с лимоном: Чёртова дюжина

      Дверцы лифта бесшумно разъехались в стороны, выпуская к дверям приёмной Абрахама Дж. Смита сразу двух его секретарей – Уилфреда Ланса и Оливера Льюиса. Они столкнулись у главного входа в департамент и наверх решили подняться вместе.       Льюиса снова ждала работа в приёмной, Ланса – беготня по личным поручениям шефа… и вообще исполнение всех его поручений вплоть до завтрашнего утра.       Иными словами, это почти наверняка означало многочисленное вступление во внеуставные отношения. Ну или, если уж совсем без обиняков, кого-то как следует поимеют. Поэтому Ланс был более взвинченным, более дёрганным, чем обычно, более грубым и ещё большей занозой в заднице, чем всегда. Ну и одеколоном благоухал вдвое сильнее. Оливер Льюис на это мог только вздохнуть. К этому запаху он привык давным-давно, тот прочно связался у него в голове с образом Уилфреда, но вот этого стремления пометить территорию, заполнить своим присутствием всю приёмную и даже пропитать собой все без исключения простыни в шефовой спальне он принять никак не мог. «Смиту всегда будет глубоко наплевать на тебя, пойми ты, кретин! – хотелось ему воззвать к здравому смыслу товарища, если тот ещё остался у него после стольких лет бессмысленного кружения вокруг одной и той же всё равно не его постели. – И на всех нас, и на всех, кто будет после!» – но… какой в этом смысл? Кто-то выиграет? Вряд ли…       Они всё равно останутся в том же самом аду, разве что их отношения будут ещё больше подпорчены. Нет, лучше уж вдыхать следы одеколона с простыней и думать об Уилфреде в самые неподходящие моменты… на которые Смиту, впрочем, всегда наплевать. Оливер думал, что никогда не встречал существа, настолько влюблённого в собственную физическую оболочку и только в неё одну. Из-за этой влюблённости партнёру просто не оставалось места: он был средством, инструментом… чем-то вроде правой руки, только с расширенным функционалом, если угодно.       Впрочем, ему никогда не было дела до того, чем там забита голова у его шефа. Да и до отношений в целом. Так что наплевать.       Ланс повернул голову, точно на какой-то звук; Льюис уставился на участок шеи над крахмальным воротничком, открывшийся его взору. Эту белую кожу хотелось укусить, сильно, до отметин… Смит, должно быть, недогадливый кретин, если не пользуется такой возможностью.       Он выдохнул и сунул руку в карман пальто. Ланс тотчас оглядел его с головы до ног. Оливер улыбнулся:       – Ты не на посту, Уилфред. Расслабься!       Ланс нервно дёрнул галстук и выскочил в распахнувшиеся на этаже дверцы лифта. Льюис пожал плечами и шагнул за ним. У него в руке был портфель со свежей прессой: шеф велел срочно раздобыть все утренние газеты, чтоб его… Ланс неожиданно остановился в дверях приёмной.       – Особого приглашения ждём? – спросил Льюис, заглядывая в приёмную поверх его плеча.       На диване, заботливо укрытый пледом, спал Эндрю Лоумен, их коллега, младший секретарь. Его светлый пиджак был переброшен через подлокотник дивана. Льюис пожал плечами:       – Ну так штаны-то при нём, во всяком случае. Уилфред, не стой, у меня ещё этот портфель, а он весит больше твоей задницы, имей в виду.       – Что?!       – Ничего. Пройти дай, – Льюис потеснил его, шагнул в приёмную, к своему рабочему месту, и громко шлёпнул портфель на стол. Лоумен на диване подскочил, словно ему ударили кирпичом по голове:       – А, что? Что случилось?       Вид у него был ошарашенный: глаза широко распахнуты, светлые волосы растрепались, галстука нет, рубашка расстёгнута на груди – словно почувствовав это, он торопливо стал застёгивать её наощупь. Льюис наклонил голову: хм, неужели и правда Смит не терял времени, и неприступная крепость наконец-то выкинула белый флаг?       – Что случилось? Ну не знаю, Энди, я бы у тебя то же самое спросил, – сказал он. – Время почти десять утра, твоя смена кончилась, а ты тут спишь… Чего так?       Лоумен застегнул рубашку, огляделся по сторонам: мальчик-ангелочек, заблудившийся в тёмном лесу.       – Вчера вечером мистер Смит попросил принести ему чаю, – заговорил он, морща лоб, – потом… да, потом он сказал, что ему скучно в одиночестве.       – И позвал тебя к себе, конечно? – спросил Ланс, который просто смотрел и молчал до этого.       – Нет, – Лоумен взглянул на него. – Он пришёл сюда, мы сидели здесь… вероятно, потом я заснул. Неловко, но, в целом, ничего странного; вижу, мистер Смит это так же понял. Простите, коллеги, но моя смена действительно закончена; мне нужно идти.       Он надел очки, туфли, пиджак, расправил воротник рубашки – так уверенно, что на мгновение Льюис даже засомневался: действительно ли в его костюме недостаёт галстука? Может, Смит просто разрешил ему очередную вольность? Лоумен тем временем пригладил перед зеркалом свои вьющиеся волосы до плеч, словно не обращая внимания на стоящего рядом Ланса, и снял с вешалки светлое, цвета кофе с молоком, пальто. К нему почти вернулся и его привычный тон, и его холодный вид; и, когда он прощался с коллегами, уже трудно было поверить, что его, полуодетого, разбудили пять минут назад. Закрылась дверь приёмной, потом – дверцы лифта. А потом Льюис присвистнул и рассмеялся:       – Браво, Энди! Ох уж это младшее поколение…       – Уверен, что сам не относишься к нему? – процедил Ланс сквозь зубы. По голосу было слышно, что он просто кипит. Льюис отсмеялся, выдохнул.       – Да перестань, Уилфред! – сказал он примиряющим тоном. – Штаны на нём, что тебе ещё нужно? И не стой столбом, у нас смена начинается…       – Через пять минут.       – Сэр! – оба секретаря чуть ли не встали навытяжку: появление Абрахама Дж. Смита оказалось эффектным. И бесшумным: можно было бы подумать, что он попросту материализовался перед дверью своего кабинета, если бы это не звучало как абсурд и фантастика. Защита департамента (та самая, колебания которой наблюдали в пятницу вечером в архиве Саймон, Баркер и Ламарк) таких вольностей не позволяла, что было только к лучшему, потому что помогало поддерживать в департаменте порядок и нормальную рабочую обстановку.       Ходили, впрочем, слухи, что Легендарному относительно перемещений закон не писан. Ну так на то он и Легендарный, чтобы приписывать ему фактически невозможное.       – Не раздевайтесь, Ланс, – сказал Смит, вручая ему какой-то тщательно упакованный, довольно объёмистый свёрток. – Знаете, где находится печь для мусора? Отнесите это туда и сожгите.       – Что это? – спросил Ланс.       – Хлам, – лаконично ответил Смит. – Несколько испорченных вещей, которые мне больше не нужны. Я не хочу, чтобы кто-то в прямом смысле копался в моём грязном белье, так что поручаю вам уничтожить их немедленно.       – Но…       – Выполнять! – Смит сорвался. – Чего вы ждёте, Ланс? Второго пришествия Легендарного?!       Его голос стал тонким, сиплым, неприятным, а под конец и вовсе оборвался. Льюиса передёрнуло; а Ланс покраснел пятнами, пробормотал:       – Да, сэр, –       и, пошатнувшись, выбрался за дверь.       – Зря вы его туда отправили, ему теперь придётся спрашивать дорогу у каждого встречного, – сказал Льюис, избегая смотреть шефу в глаза… в тёмные стёкла очков, разумеется. – Вы позволите мне проводить его, сэр?       – Позволяю. Идите быстрее, Льюис, – Смит дёрнул плечом и скрылся в кабинете. Второй секретарь бросился за коллегой:       – Уилфред, подожди! Стой, – он нагнал его у дверей лифта. – Мне… тоже вниз.       Ланс пожал плечами. Он стоял как деревянный, со свёртком под мышкой, и смотрел вверх и в сторону. Видно, по его меркам, ему здорово досталось…       Смерть великая! Пошли Уилфреду Лансу хоть каплю мозгов, чтобы он понял, с каким уродом связался на самом деле! Да демоны, наверное, и то получше будут! Они хотя бы демоны, от них хорошего ждать и не приходится. А тут…       – Он меня ненавидит, да? – вдруг спросил Ланс, когда они вошли в лифт. Оливер Льюис вздохнул: наступила минута откровений. За те годы, что они проработали вместе, на Ланса временами находило. Толку, правда, было мало: никакого просветления это с собой никогда не несло. Видно, и в этот раз не принесёт, подумал Льюис.       – Не думаю, – отозвался он. – Ему равно наплевать на всех нас, неужели ты не видишь?       – Кроме Лоумена.       – Джентльмены предпочитают блондинок, – плоско пошутил Льюис. – Знаешь, на самом деле, я так не думаю. Просто новое лицо, всё такое…       – Нет. Он просто считает его не таким как мы. Хотя на самом деле…       – К чему ты клонишь? – по спине Льюиса пробежал холодок. Ланс взглянул на него в упор:       – Он тебе ещё не надоел?       Глаза у него были широко раскрыты, зрачки – расширены, как у безумца. С замиранием сердца, вспомнив старые легенды, ходившие среди жнецов, Льюис всмотрелся в цвет его радужки. Вроде не жёлтый. Значит, не страшно.       – Эм, знаешь, нет, – он пожал плечами. – Приличный парень, работается с ним нормально… ну да, похоже, что в любимчиках у шефа. Но будет не он, будет кто-то другой, и не факт, что он не окажется тем, от кого сбежим мы оба, помнишь? Я не хочу потерять место, Уилфред; ты, думаю, тоже. Так что…       Лифт остановился, дверцы открылись. Льюис больше не успел ничего сказать: Ланс ухватил его за локоть:       – Пойдём-ка прогуляемся.       «Плохо дело!» – мысленно запаниковал второй секретарь Смита, увлекаемый к боковой двери. Через неё можно было выйти во двор департамента; там находилось несколько подсобных помещений, а среди них – печь для мусора. Из золы потом делали удобрение: идея безотходного производства жнецам очень нравилась. Утром здесь обычно никого не было: работники вспомогательных служб подтягивались сюда ближе к обеду. «Убей и сожги – никто даже не узнает! – продолжал паниковать Льюис. – А, стоп, мы же ведь не горим, да и убить нас не так-то легко… Но я всё равно не хочу с ним разбираться!»       – Уилфред, слушай… – начал было он.       – Сатклифф тоже много строил из себя, – нет, Ланс его не слушал. У него было что-то другое в голове. – А потом, прямо после выпускного, нашёлся добрый человек, который показал ему, что почём. Завёл в беседку в парке и в два счёта сделал из него такую пай-девочку! Живо сбил ему планку! Ну и ещё кое-что.       – Ну да, и теперь у нас в департаменте актриса не пойми какого пола, – фыркнул Льюис. – И Джек-Потрошитель по совместительству. И всем от этого так весело, что прямо до колик, чёрт их дери! Тебе это правда кажется хорошим делом, Уилфред?       – Не совсем. Но Сатклифф изводил меня почти три года, изо дня в день – знаешь, каково это? Каждое утро я вынужден был таскаться за ним, как будто я у него на побегушках, а завести будильник – чёрта с два, для их величества это слишком! И наконец-то нашёлся парень, который поставил его на место. Да я бы руку ему пожал! Да, непременно – не будь мне так лень тащится ради этого в Бристоль.       – В Бристоль? – Льюис взъерошил волосы, приглаживая их назад. – Знаешь, интересно, вчера я получил оттуда кое-какие документы…       – Лоумену тоже не помешало бы встретить такого хорошего парня, – продолжал Ланс. – Он, будь он проклят, ничем не лучше нас! И никак не стоит того, чтобы носиться с ним, как будто у него задница с золотой каёмочкой! Но нет, нет, конечно, у него хватит ума пожаловаться, если с ним обойдутся неласково. Другое дело, если… тебе же он, вроде как, нравится, да?       – Ну, может, при нужном освещении и сойдёт, – Льюис засмеялся. – А ты что, свести нас, что ли, хочешь? Извини, не выйдет: отношения – это не моё.       – Твои проблемы. Одного раза вполне достаточно.       – Смерть великая! Уилфред, откуда у тебя такие идеи? Звучит просто дико.       Ланс пожал плечами:       – Отказываешься – твоё право. Но учти, Сатклифф может как-нибудь случайно узнать, кто его тайный поклонник – да, с цветочками. И тогда…       – Ну да, – Льюис засмеялся, – узнает. Что это ты. И дело с концом! Беги тогда в Бристоль, Уилфред – может, тот хороший парень возьмёт тебя под крылышко. Да я же первый скажу, что это всё – наглое враньё!       – А вот и не враньё, – озадаченно сказал Ланс. – С чего ты вообще взял, что это я?       – С чего я взял? Ой, Уилфред, прекрати! – Льюис остановился, чтобы отдышаться. – У тебя одного есть мотив соглашаться на такую ерунду! А Энди большую часть времени был у меня в поле зрения, когда появлялись эти чёртовы цветы! Ну и когда на Сатклиффа напали, ты ночевал сам знаешь где. Смит сделал тебе алиби! Так что рассказывай кому-нибудь ещё: меня ты не обманешь. И хоть наша королева-девственница когда-нибудь дорастёт до той ещё высокомерной сучки, ломать ему жизнь я тебе не дам. Поцелуй меня в задницу, Ромео!       Он развернулся и зашагал по дорожке в сторону департамента.       – Ты врёшь, – сказал ему вслед Ланс. – Олли, скотина, ты просто стоишь и врёшь! (Льюис, не оборачиваясь, на ходу показал ему средний палец.) Хочешь подставить меня? А ну вернись! Я этого не делал, слышишь? Клянусь чем хочешь, убей меня – я не сошёл с ума, я этого не делал!       Льюис остановился. Обернулся.       – Ну да, – сказал он недоверчиво. – Как же! Тогда из нас троих остаюсь я. А что, всегда мечтал побегать за Греллем Сатклиффом, рискнуть здоровьем разок-другой! – крикнул он, издевательски приподнимая полы пальто и разводя их в стороны, как маленькая девочка. – На меня ты тем более ничего не свалишь, даже не мечтай! Так что засунь свой язык куда понравится – главное, молчи. Ясно? Я тебя даже слушать не хочу!       – Но я не…       – Ну да, а я тайно мечтаю нарожать детишек от Сатклиффа! Просто замолчи, Уилфред. И потом, если не я, не ты, не Энди – кто тогда? Легендарный вздумал пошалить?       Ланс посмотрел наверх, на окна двенадцатого этажа. Льюис повернулся и посмотрел тоже.       У жнецов, когда они в очках, очень острое зрение: у окна виднелась знакомая фигура в новеньком, с иголочки, чёрном костюме и серо-голубом шейном платке.       – Зачем ты вообще пошёл вниз?       – Оставаться с ним, когда он на взводе? – Льюис повернулся обратно. – Нет уж, мне не надо! Я не готов к нежным отношениям с шефом с самого утра и в неформальной обстановке! Он же когда не в духе, это гремучая змея и бык-осеменитель в одном флаконе. Гремучий осеменитель! А? Ладно, моё чувство юмора на дне, – махнул он рукой, подходя к Лансу. – Пошли, я должен был показать тебе чёртову печку.       – А показал чёртово пекло, – прошептал старший секретарь, кое-как двигаясь с места. – Ты… ты хоть понимаешь, что это должно означать?       – Да, – вполголоса отозвался Льюис. – Мне всё это подсказывает, что мы не просто вляпались – мы ушли по самую макушку, Уилфред. Причём Энди стоит у нас на головах… Пожалуй, поищу-ка я себе место в Бристоле. Тебе поискать? Эй, Уилфред? – он обернулся.       – Ты идёшь не в ту сторону! Печка там.       – Да? Ну надо же, наверное, с прошлого года стороны света поменялись, потому что память у меня хорошая! – Льюис побежал догонять товарища… теперь уж, скорее, по несчастью. Или чёрт его знает, по чему.       – А чувство юмора отвратительнее некуда, – сообщил Ланс дежурным тоном. – Тебе лучше просто молчать, Олли.       – Слушай, – Льюис на ходу положил ему руку на плечо, – кажется, я знаю парня, у которого с чувством юмора всё в порядке, но вот ведь беда, Уилфред, он меня терпеть не может: кажется, у них старый конфликт с моим шефом… Хорошо, хорошо, я молчу. Я же не виноват, что в этом чёртовом департаменте тухло, как в болоте! Сатклиффу хотя бы повезло: нашёл себе идиота, который рад играть с ним в парочку. Смотреть тошно!       – Ты же против отношений. Или чужие тоже считаются?       Льюис на вопрос не ответил.       – Мерзко это всё, вот что, – сказал он и ускорил шаг.       Ланс также ускорил шаг, торопясь за ним. Так они пришли в самый конец огороженного двора, где стояла печка. Сюда же кто-то уже успел свезти целую кучу опавших листьев, которая дожидалась своего часа.       – Поищу керосин, – решил Льюис, направляясь к соседнему сарайчику. – Чёрта с два получится просто так её разжечь… – он обернулся к товарищу. – Эй, ты что делаешь?! – вскрикнул он, увидев, как Ланс, опустившись на одно колено, торопливо раздирает свёрток.       – Копаюсь в грязном белье шефа, – огрызнулся тот. – Не хочешь быть соучастником – иди ищи керосин!       – Ну уж нет! – Льюис в мгновение ока очутился рядом. – Не ты один любопытный, Уилфред. Ну, что там?       – Десять слоёв обёрточной бумаги пока что… Ага, что-то есть!       – Простыня после первой брачной ночи? – подался вперёд второй секретарь, заметив что-то белое.       – Идиот… Рубашка!       Мелькнул белый рукав. На манжете виднелись бурые пятна. Льюис приподнял брови:       – Он что, членовредительством заняться решил?..       Ланс продолжал разворачивать. Он вытащил чистый с виду пиджак, брюки и пальто в подозрительных тёмных пятнах… наконец, лаковые туфли. Просто грязные. Слишком грязные для того, кто безвыходно сидит в своём кабинете много-много лет подряд.       – Чёрт, – прошептал Льюис, – кажется, Бристоль – это даже недостаточно далеко… как думаешь?