Чай с лимоном: Чёртова дюжина

      Младший секретарь главы департамента оказался наверху ещё быстрее, чем Алан Хамфриз и Эрик Слингби успели выйти на улицу. Сунув ключ от служебного лифта в карман, Эндрю Лоумен распахнул дверь…       … в пустую приёмную. Ланса, который дежурил с ним сегодня, на месте не было.       Зато из-за двери, ведущей в кабинет Абрахама Дж. Смита, доносились голоса. Неслышно подойдя ближе, Лоумен прислушался к ним – приложил ухо к двери, закрыв глаза.       – Подумать только! Ты просто загоняешь меня в угол, Уилл, – голос шефа звучал сухо, но он, кажется, улыбался. – Я и подумать не мог, что ты настолько серьёзно…       – Увольте их обоих, сэр, – отвечал Уилфред Ланс, – и не нанимайте никого другого. Клянусь вам, что справлюсь со всем один – и ни одна живая душа за пределами этого кабинета никогда не узнает, что за вещи сгорели в печи в субботу на самом деле.       – Уилл! – Смит вздохнул. – Я знал, что ты всегда был умнее, чем эти двое. Умнее этого выскочки Дэрвела… я должен был с самого начала посвятить тебя во всё. Но разве я мог мечтать, что есть хоть кто-то, кому я действительно могу верить? Ты… нет, ты даже не представляешь, сколько лет я провёл во тьме, даже не надеясь отыскать преданную мне душу! Все вокруг – все они позабыли о том, кто мы. О нашем долге. О нашем былом величии. Им нравится, что вот эти вот самые руки когда-то разрушили всё, чем мы были, и ничего другого они не желают знать! О, сколько раз я желал отрубить их по локоть…       – Сэр! – испуганно воскликнул Ланс.       – Но чем же тогда я стану обнимать тебя? Ах нет, Уилфред – пусть я обреку себя на бесчестье, но ради того, чтобы ты остался рядом, я пойду и на это… Только прошу тебя, дай мне довести дело до конца. Я не могу без всяких причин оставить здесь только одного из вас: это будет выглядеть подозрительно… Двое твоих коллег – они ничего не знают? Ты не говорил им? Льюис уходил с тобой; вы разминулись?       Последовала пауза – буквально доля секунды; ошеломлённый Энди даже успел подумать, что это всё значит, во имя Смерти, и что там происходит, за дверями…       – Нет, сэр, – ответил Ланс. – Я бы никогда не предал вас.       – Верно, – произнёс Смит, – верно… ты бы не предал. Только ты не знаешь всей правды, Уилл. Оливер и без тебя вполне осведомлён обо всём. Он… как ты думаешь, почему он до сих пор здесь?       Теперь пауза была куда более долгой.       – Он… шантажировал вас, сэр? – Ланс был потрясён. – Он угрожал вам?       – Это тело привлекает стервятников, Уилл. Не моя вина, что Смерть наделила меня такой греховно привлекательной оболочкой… Оливер не требовал от меня, чтобы я изгнал вас – напротив, ему нравится знать, что я не имею даже мысли о том, чтобы привязать его к себе. Он хочет, чтобы вас здесь было больше, как можно больше… здесь – и там, со мной. Его извращённая чёрная душа желает погрузить в похоть всё, к чему прикасается… прости меня, Уилфред. Хочешь знать, почему здесь Энди? Он неподвластен этому! Прежде таких, как он, называли супругами Смерти… он верен только своему долгу, и ночами, пока он здесь, я могу отдохнуть и предаться размышлениям… верь: он тебе не соперник. (Лоумен за дверью тяжело сглотнул.) Другое дело – Оливер, и я не знал, что делать с ним, но знаю теперь: пусть дело его рук ляжет на него.       – Розы для Сатклиффа… вы поручили это ему?       – Конечно! Разве я мог бы поручить столь грязную работу кому-то другому? Ты слишком дорог мне, а Энди… он же просто ребёнок, разве ты не видишь? В былые времена я бы добился для него того, чтобы он пересдал экзамен и взял в руки Косу, для которой предназначен, но старая организация… её больше нет. Конечно, это хорошо, потому что ты можешь оставаться со мной, и никто нас друг у друга не отнимет, но ты же понимаешь, Уилфред, остальные… они так слабы! А я ничем не могу им помочь. Он, предатель своего долга, пособник демонов и Тьмы – он их развратил.       – Вы о Легендарном, сэр?       – Да, Уилфред. Он должен был умереть – но видишь, он жив. Демонические чары не дали жизни покинуть это омерзительное тело – но его красоту, которой он, предавая свой долг, привлекал мужчин, наших павших братьев и даже смертных, как продажная женщина, в кабаках и на дорогах… да, его лицо они ему вернуть не смогли. И ничто не сможет! Справедливость на свете существует, Уилл, и я верю, что теперь он пожинает её горькие плоды. На что может надеяться тот, чьё лицо уродливо настолько же, насколько черна его душа? Впрочем, едва ли он страдает так, как мог бы, не презирай он связь двух сходных по себе душ… как это прискорбно, Уилфред! И все мы находимся под его рукой… как страшно! Как тяжело! Тьма, что обступает нас, пугает меня, Уилл…       – Эб, – прошептал Уилфред. Потом стало тихо. Лоумен отпрянул от двери: у него голова кружилась… Наконец, отступив подальше, он вновь подошёл к двери и постучал.       Послышался какой-то шум. Потом Смит возвысил голос – у младшего секретаря даже запершило в горле:       – Войдите!       – Сэр? – Энди открыл дверь: Смит сидел за столом, Ланс – на кушетке; волосы, ещё с утра тщательно уложенные бриолином, теперь были взъерошены, а щёки горели красными пятнами. Младший секретарь постарался не задерживать взгляд на нём. – Сэр, я говорил с Аланом Хамфризом, и он…       Он опустил глаза.       – Что, Энди? – нетерпеливо спросил Смит. – Говори же!       «Связь двух сходных по себе душ», – звучало меж тем в голове Лоумена. Ложь, понял он. Какая страшная, какая чудовищная ложь!       – Он не верит, что Слингби может быть виновен в том, что сотворил Мартин Кэплен. И собирается идти в Библиотеку жнецов, чтобы предоставить доказательства. Вёл он себя резко, но это не имеет значения: голосу здравого смысла он внимать совершенно не способен, а жаль. Я знаю, что вы возлагали на него большие надежды.       – Ты сожалеешь о нём?       – О падении одного из моих братьев? Да, сэр, безусловно. Потому что я не знаю, на что отважится диспетчер Хамфриз, если доказательств не найдётся. Безобидный со стороны, он…       – А вот и узнаем, – перебил его Абрахам Дж. Смит. – Ланс, мне нужна Книга воспоминаний Кэплена из Библиотеки жнецов. Немедленно.       – Книга воспоминаний?! – удивлённо переспросил Ланс. – Но Эб… сэр, разве в этом есть…       – Мистер Ланс! Когда я даю приказы, это значит, что я хочу, чтобы вы обсуждали их? Идите и принесите Книгу! На каком языке я говорю?       – На современном английском… сэр, – Ланс поднялся с места, оглядел Лоумена, шефа и вышел.       Смит пронаблюдал за тем, как дверь закрылась. Ещё немного он посидел, вслушиваясь в шаги, а потом спросил:       – Энди, посмотри, он ушёл?       – Сэр? – удивился Лоумен.       – Прошу тебя, это важно! Посмотри.       – Хорошо, сэр. – Младший секретарь вышел в приёмную, а потом вернулся и сообщил: – Да, сэр, он уехал.       – Хорошо. Оставь дверь приоткрытой… Ты ведь всё слышал, я знаю. И я слышал, что ты стоишь за дверью.       – Сэр, – Лоумен дрогнувшей рукой поправил очки, – сэр, я не понимаю, о чём вы…       – Понимаешь, Энди, – Смит поднялся из-за стола и двинулся к нему. – Я тебя обидел? Оскорбил? Мои слова ранили тебя?       – Сэр, – Лоумен попятился, – я не хочу…       – Нет, – Смит обнял его, – нет. Ничего не говори! Льюис шантажировал меня, – прошептал он Энди на ухо, – теперь за то же самое взялся и Ланс… он хочет обвинить меня в двух убийствах сразу! Слышал его требования? Энди, – выдохнул он, тесня секретаря к стене, и вдруг, тесно, сжимая его ягодицы, – Энди, какой же ты…       Его голос вдруг оборвался, тело дёрнулось, как в судороге, он шарахнулся от секретаря, издал какой-то хрип, даже схватил себя за горло… Лоумен вскрикнул и вжался в стену; Смит замер, шатаясь, на одном месте, волосы на мгновение закрыли ему лицо… Но он не упал – напротив, он вдруг выпрямился. Оглядел кабинет… взглянул на собственные руки. Волосы мешали ему: он яростно заправил их за ухо.       – Не слушай этого бреда, – произнёс он, и Энди вздрогнул: его тихий голос звучал уверенно и мелодично, перепонки он больше не разрывал. – Это просто бред… не слушай его никогда!       – Н-но сэр… – пробормотал младший секретарь, однако Смит не слушал его: он вдруг заинтересовался ножницами, лежавшими на столе. – Что вы… нет, сэр, нет! – он бросился было к шефу, но тот, проворно отскочив от него, перекинул через плечо свои роскошные тёмные волосы и – щёлк-щёлк! – прежде, чем Лоумен успел его остановить, яростно откромсал добрую половину вьющихся тёмных прядей. – Зачем?! – Энди всё же добрался до него, отобрал у него ножницы… отшатнулся от отрезанных волос, свалившихся на ковёр, как от чего-то мёртвого. – Во имя Смерти, сэр…       Смит потеснил его в сторону, подобрал с ковра отрезанные волосы и швырнул их в горящий камин.       – Отрежь ровно, прошу тебя, – сказал он, разворачиваясь спиной к секретарю. – Я так хочу. Клянусь, что потом не скажу ни слова…       – Сэр, – прошептал Лоумен, чуть не плача – и верно, иначе на причёску Смита было просто не взглянуть. – Хорошо, я… я вам помогу.       – Спасибо. Спасибо тебе, – отозвался Смит. Он как будто вслушивался в щёлканье ножниц. – В чём этот выродок действительно прав – ты один стоишь целого подразделения таких, как они…       – Ланс? Сэр, о ком вы?       Глава лондонского департамента вздохнул:       – Нет, не он… Не жалей, Энди, стриги!       Что ещё оставалось Лоумену? Щёлк-щёлк! Постепенно, стараясь быть аккуратным, он выровнял волосы шефу настолько, насколько ещё можно было их спасти – до плеч.