Give me highs, give me lows, Give me thorns with my rose I want everything When you laugh, when you cry, If you're sober or high, I want everything Kaleidoscope – The Script
Проблема состояла в том, что после того вечера Дерек, казалось, перестал существовать. Сначала Стайлз думал, что так было потому, что следующие две недели он работал в дневные и вечерние смены, а Дерек, должно быть, просто решил прислушаться к его совету и сократить дозу тройного эспрессо. Но он не появлялся и в утренние смены тоже, и Стайлз начал беспокоиться. Не то чтобы он думал, что с Дереком случился какой-нибудь несчастный случай или что-то вроде того. Дерек вселял страх, и, если бы его когда-нибудь сбила машина, Стайлз искренне верил, что машине досталось бы больше. Нет, он беспокоился о том, что Дерек его попусту избегал. Просто нелогично, что он приходил купить кофе каждое утро практически все лето, а затем резко прекратил сразу же после того, как Стайлз ясно дал понять, что хотел поцеловать Дерека. Вообще-то, он и сейчас хочет. Очень сильно. Под конец сентября, когда уже прошло полтора месяца после того вечера в институте, Стайлз наткнулся на объявление об экспозиции в местной газете. Объявление было большим, красочным, с крутыми шрифтами, и оно вряд ли было в духе Дерека. Стайлз сказал себе, что оно в любом случае было не в духе Дерека. Становилось ужасно грустно каждый раз осознавать, что он не знал Дерека достаточно хорошо. Или не знал совсем. В течение последних нескольких недель Стайлз вроде бы адаптировался к той жизни, где он продолжал гуглить картины Дерека практически каждую ночь и позволял себе немного потосковать, прежде чем уснуть. Он надеялся, что, в конце концов, все пройдет, потому что теперь он не мог видеть Дерека лично, и, возможно, от этого должно было стать легче. Он все так же чувствовал себя немного преданным. Дерек мог бы сказать что-нибудь типа «эй, вообще-то, я больше не буду заходить в кофейню». Но в то же время Стайлз чувствовал себя идиотом, потому что мог даже допустить мысль, что Дерек должен был сказать ему что-то подобное. Они ведь не были друзьями. Стайлз совершенно не гордился этим фактом, но пару недель назад он отправился в художественный институт, чтобы удостовериться, что Дерек еще жив. Эрика Рейес смерила его странным взглядом и сказала, что Дерек не появлялся примерно вечность, потому что закончил все свои работы и больше не нуждался в рабочем пространстве. Стайлз определенно не гордился тем фактом, что умолял Эрику дать хотя бы телефон Дерека, но она оставалась непреклонной. Он вырезал объявление из газеты – в самом низу была фотография Дерека – и положил его в книгу про Гарри Поттера, что лежала на полу возле его кровати. Стайлз сказал себе, что делал это лишь только для того, чтобы впоследствии иметь возможность доказать друзьям, что он будет знаменитостью, когда люди увидят его голым. Положа руку на сердце, Стайлз не был уверен в том, что, учитывая данный факт, его друзья вообще захотят пойти на выставку вместе с ним. Они действительно отказались. Скотт работал, а Айзек теперь учился в колледже, так что он работал исключительно по выходным и готовился к экзаменам. Стайлз понял, что вполне мог пойти один. Он просто глянет на картины, наплевав на то, будет там Дерек присутствовать лично или нет. Если бы Стайлз был Пиноккио, то его нос дорос бы уже до размеров Китая. Но была одна проблема: Стайлз совершенно не знал, как одеться на выставку. Будет ли там полно всяких шишек и знаменитых людей? Или туда придут самые обычные люди, как он сам? Его шкаф не хранил ничего кроме футболок и толстовок, и в этом заключалась огромная проблема, потому что Стайлз не был уверен, что его футболки подойдут под дресс-код для выставки. В порыве паники он позвонил Айзеку. Возможно, Айзека немного мучила совесть, потому что он оказался паршивым другом и не смог пренебречь подготовкой к экзаменам и пойти вместе со Стайлзом на выставку. А может быть, тот просто устал от нытья Стайлза, так что предложил ему прийти и взять любую рубашку, какую только захочет. Но при одном условии: если Стайлз будет вести себя тихо. То же самое, как сказать ребенку, что он может взять любые сладости, какие захочет, и заставить пообещать, что он не съест их до Рождества. – Я выгляжу глупо? – захныкал Стайлз, стоя в спальне Айзека и глядя в зеркало, что крепилось с внутренней стороны дверцы шкафа. – Да, – тяжело вздохнул Айзек, даже не оторвав взгляд от своих книг и записей. – Серьезно? – Стайлз постучал пальцем ему по голове, привлекая внимание. Айзек развернулся в кресле. Ему настолько осточертело поведение Стайлза, что даже говорить ничего не требовалось, чтобы Стайлз понял – он пересек уже все возможные границы. – Стайлз, я сказал, что можешь прийти и использовать мою одежду только при том условии, что будешь вести себя тихо. – Я не уверен, кто из нас больший идиот: ты, потому что предположил, что я умею вести себя тихо, или я, потому что согласился на это условие. – Думаю, что мы оба хороши, – вздохнул Айзек. – Я выгляжу в этом глупо? – театрально прошептал Стайлз, а затем встал в позу, как модель в журнале Vogue. По крайней мере, так было в его голове. Судя по взгляду Айзека, он был явно не прав. – Ненавижу тебя, – буркнул Айзек и встал, чтобы вытащить из шкафа ту рубашку, у которой рукава не будут для Стайлза настолько велики. – Я для этой слишком высокий. Можешь забрать себе. Спустя некоторое время, уже сидя в джипе, Стайлз понял, что совершил огромную ошибку. Он надел белую рубашку, и это было несколько официально. Они никогда ему не шли, и ему не приходилось надевать белую рубашку с похорон мамы, так что он накинул сверху еще и одну из своих красных толстовок. Если картина с его изображением окажется слишком смущающей, он просто сможет накинуть капюшон, прикрыв лицо, и сбежать. А потом он понял, что не только он один придет посмотреть на изображение голого себя на огромной картине, но и все остальные, и существовала реальная возможность быть узнанным. В итоге он заключил, что это будет явно короткий визит. Он не сможет долго разглядывать свою собственную картину, и он совершенно не был заинтересован в разглядывании других голых людей, которых Дерек рисовал в последнее время. Как оказалось, Стайлзу совсем не стоило об этом беспокоиться. Дерек был знаменитостью. Типа реальной знаменитостью, и это само по себе приводило в уныние. Стайлз вошел, оставаясь никем не замеченным, и проследовал за потоком людей. Помещение оказалось очень большим. Очень большим. Если подумать о том, что у Дерека хватало работ, чтобы заполнить пространство, становилось вполне очевидным, для чего ему понадобилось столько кофе. Стайлз лишь мельком оглядывал все рисунки. На одном из них изображалась женщина с правильными линиями и изгибами. Она была действительно горячей. Мысли о том, что она провела с Дереком в одной комнате столько же времени, что и Стайлз, являлись сейчас явно лишними. Так что он просто кидал на картины короткие взгляды и, убедившись, что это не он, шел дальше. Он подслушал слова женщины, что художник – человек непубличный и решил вообще на выставке не появляться. Она упомянула что-то о том, что Дерек эксцентричный и застенчивый. Стайлз был вполне уверен, что эти два слова – лишь мягкий способ выразить то, что Дерек угрюмый козел с боязнью светских мероприятий. Он даже и не думал, что Дерек действительно мог сюда прийти, и это, возможно, было хорошо. Стайлз задолбался надеяться. На то, чтобы обойти всю выставку потребовалось много времени. Не только потому, что было много посетителей, но и потому, что Дерек успел сделать множество поразительных работ. С близкого расстояния они были еще более умопомрачительны, чем через Гугл-поиск. Он начал думать, что Дерек не удовлетворился навыками позирования Стайлза, так что решил не выставлять работу вообще, но затем он завернул за угол и забыл, как дышать. Стайлз взял в рот шнурок от капюшона и начал яростно его пережевывать, глядя на висящую перед ним картину. Он будто бы смотрел в зеркало, которое увеличивало все раз в десять. И заставляло одежду исчезнуть. Там был Стайлз. И да, совершенно голый. Дерек его совсем не приукрасил. Тазовые кости все так же выпирали, и не было ни малейшего намека на мышцы. Каждая родинка была на своем месте. Однако Стайлзу, оказалось, удивительно легко смотреть на себя. На свой профиль. Ничего жизненно важного и смущающего на общее обозрение не выставлялось. Нос все так же был смешно вздернут, и Дереку удалось уловить его извечную привычку держать рот приоткрытым. Голова Стайлза была слегка повернута к зрителю, чью роль тогда исполнял Дерек. В углу глаза собрались мелкие морщинки, будто бы он всего лишь мгновение назад улыбался как идиот. Он буквально мог видеть нервные подергивания собственных пальцев даже при том, что картина не двигалась. Конечно же, она не двигалась – это же рисунок. Стайлз не ожидал, что будет испытывать нечто подобное. В горле застрял ком. Язык вдруг прилип к небу. Глаза будто разучились моргать. И вместе с тем, он почувствовал внутри внезапную пустоту. Когда люди перед ним двинулись дальше – он не слышал ни единого слова из того, что они говорили о работе – он медленно подошел ближе. Вблизи это выглядело еще более ошеломительно, и Стайлз уставился на свое изображение: на линии и мягкие штрихи его лица, ресницы и тощие руки. Странно было осознавать, что он так красив. Не Бред Питт, конечно. Но что-то рядом. Возможно. Складывалось ощущение, что нарисованный Стайлз вот-вот пошевелится. Взгляд опустился на самый низ рисунка, и Стайлз не понял, смеяться ему или плакать. Там было название рисунка: «Спасибо». В итоге он не сделал ни того, ни другого. Дерек обладал странным чувством юмора, и Стайлзу все же хотелось рассмеяться, но смех застрял где-то в горле. Странным образом утешало то, что он все же слушал тем вечером треп Стайлза о том, что не стоило пить столько тройного эспрессо и быть настолько грубым, чтобы не говорить «спасибо». Стайлз подумал, что рисунок – это в какой-то мере компенсация. Когда люди начали толпиться вокруг него, пытаясь лучше разглядеть картину, Стайлзу пришлось уйти. Даже при том, что ему хотелось постоять поблизости и послушать их мнение о работе, еще больше он хотел, чтобы его не узнали. Это было странно. Как будто картина подвела итог его лета и его***
Спустя пять дней отец швырнул перед ним газету с рисунком Стайлза и заголовком: «Дерек Хейл оставил свой след в истории искусства». – Объяснишь? – спросил отец, и Стайлз застыл, пытаясь подобрать слова. – Да, ну… я некоторое время подрабатывал обнаженным натурщиком. – Это я уже понял, – отец кивнул на рисунок в газете, но Стайлз пытался не смотреть на него. Потому что просто не мог. – Это единственное объяснение, которое я могу дать, – приврал, конечно же. Возможно, существовало множество объяснений тому, почему он предложил себя, почему он это все-таки сделал, почему он бросил, а затем вновь вернулся, почему картина называлась «Спасибо». Почему у Стайлза болело сердце каждый раз, когда он об этом думал. – Стайлз, – голос отца звучал серьезно, – Дерек Хейл? – А что? Я просто стоял голый, а он меня рисовал. Папа, мы же не встречаемся, – хотя, если бы все зависело от Стайлза, то они давно бы уже встречались. – Хорошо, потому что он для тебя слишком взрослый. – Господи, папа, всего-то семь лет! – попытался запротестовать Стайлз, но тут же сдулся, наткнувшись на недобрый взгляд. – Я же не единственный, кто делал подобное. На выставке множество картин с обнаженными людьми. – Да, но все говорят только о твоей, – сказал отец, как будто Стайлз уже знал об этом, и ткнул пальцем в статью. Стайлз попытался схватить газету, чтобы прочесть, но папа прихлопнул ее рукой, закрыв ладонью все слова. – Ты уверен, что между тобой и этим Дереком Хейлом ничего не было? – Да, пап, – Стайлз со вздохом закатил глаза. – Хорошо, – медленно ответил отец, глядя на него так, будто пытался понять, врет Стайлз или нет. – Тогда мне, возможно, стоило бы посмотреть на эти работы. Стайлз уставился на него, потому что… эй, папа интересовался искусством примерно так же, как здоровой пищей.***
Прочитав статью, Стайлз не мог найти слов. Они назвали это шедевром. Они назвали это интимным моментом души художника. Они сказали, что, должно быть, это был кто-то особенный, потому что картина скрывала все вкусности, но игривый взгляд любовника говорил о многом. Он даже не знал, когда столь безвкусные комментарии стали звучать для него настолько правильно. Одна часть его хотела сказать, что кто-то наконец-то увидел то, что Стайлз знал с самой первой их с Дереком встречи. Другая его часть хотела послать гневное письмо и сказать им, чтобы они заткнулись, потому что было обидно, и они на самом деле ничего не знали. Он целиком и полностью хотел найти Дерека, чтобы врезать тому по лицу, а затем поцеловать. Его буквально разрывало на части. Спустя час ему позвонил Айзек. Тот был на полпути к истерике, потому что тоже видел статью. И он говорил, что-то типа: «Я думал, что ты все придумал» и «Ты реально был с ним голым». Сорок минут спустя позвонил Скотт. Тот уже принялся за комментарии типа: «Какого хрена, чувак?» и «Почему ты не сказал мне, что у тебя был секс с парнем?» Он продолжал в том же духе, пока Стайлз не наорал на него, что как бы он ни хотел, чтобы это случилось, ему не удалось добраться даже до поцелуя. Затем, после долгого молчания, Скотт сказал: – Реально отстойно быть тобой, чувак. Как будто Стайлз этого раньше не знал. Сюрпризом стал звонок Дэнни несколько дней спустя. Стайлз буквально чувствовал самодовольную улыбку в его голосе: – Так значит, он «кто-то особенный»? – Боже мой, – сквозь зубы прошипел Стайлз, потому что он находился на работе и чувствовал себя немного смущенным даже при том, что в зале никого не было. – Нет. – Оно и видно. – В смысле, там есть что-то особенное только для меня, – почти тут же заметил Стайлз. Ему действительно стоило поработать над своей способностью, не рассказывать людям абсолютно все. – В этом вся твоя жизнь, Стилински, – рассмеялся Дэнни, но это не прозвучало как контрольный выстрел. Дэнни, скорее всего, единственный человек в мире, кто на такое способен. – Ага, – кивнул Стайлз, озираясь вокруг, чтобы убедиться, что никто не застукает его за разговорами о Дереке. Некоторые клиенты уже спрашивали его об этом. Некоторые просто кидали на него причудливые взгляды. Стайлз подозревал, что это потому, что они знали, как выглядит его зад. Это было странно. – Ладно, я тут поговорил со Скоттом и Айзеком, и мы решили, что нужно сходить куда-нибудь в эту пятницу. Ты с нами? Конечно же, Стайлз с ними. Ему сейчас были необходимы все отвлекающие факторы, которые только возможны. Абсолютно все.***
Пятница пришла вместе с дождем, но они все же проложили себе путь в бар с помощью фальшивых удостоверений, где Стайлз налегал на спиртное и все время разражался тирадами о Дереке, его угольных рисунках и угрюмом виде. Никто не жаловался, что для его друзей было абсолютно нетипично. Возможно, они наконец-то поняли, насколько Стайлз был несчастен. Ему бы стоило сменить имя на Стайлз ВЕЧНО ОДИНОКИЙ Стилински. И только тогда, когда он уже собрался домой, неровной походкой направляясь по улице, его мир перевернулся вверх дном. Он потерял друзей где-то по дороге к машине, но он особо не волновался, потому что помнил, где она была припаркована. И уже переходя улицу и молясь, чтобы его отца не оказалось рядом – что определенно обеспечило бы ему минимум год домашнего ареста – он увидел Дерека Хейла. Дерек гребаный Хейл, который рисовал голых людей, а в частности Стайлза, стоял лишь в нескольких футах от него. Стайлз так и замер в шаге, стоя на одной ноге и так и не поставив вторую на землю. Он сейчас в некотором роде гордился своей способностью балансировать на одной ноге, честно. Дерек был один. С другой стороны, а когда он, собственно, не был один? Стайлз уставился на него, и Дерек уставился в ответ. Как будто Стайлз поймал его на чем-то незаконном. Он начал шататься на одной ноге и чуть не упал, пока в голову не пришла мысль опустить на землю вторую ногу. Когда Стайлз поднял взгляд, Дерек сделал шаг к нему, протянув руку, будто готов был в любой момент спасти его от падения. – Стайлз, – звучало как предупреждение. Как будто Стайлз был кем-то плохим. Очень плохим. Очень-очень плохим. – Дерек, – нечленораздельно произнес Стайлз и чуть приклонил голову, потому что Дерек как Королевская особа среди художников. – Ты пьяный. – Господи, – усмехнулся Стайлз и кивнул, – я такой пьяный. – Ты один? – Не-а, я с друзьями, – Стайлз неопределенно махнул рукой, давая понять, что он не знает, где они, но они точно где-то есть. – Лучше найди их и отправляйся домой, – Дерек продолжал стоять дальше, чем того хотел бы Стайлз. Что-то типа безопасной дистанции. Как какое-то правило, что, если Дерек будет стоять в пяти футах от него, Стайлз не попытается его поцеловать. – Я был на экспозиции, – сообщил Стайлз, хотя подумал, что сказал какое-то другое слово. Звучало как экспедиция, но Дерек кивнул, типа понял. Он такой понятливый. – Я видел картину, – уточнил он, потому что хотел, чтобы Дерек вновь заговорил. Ему нравилось, как говорил Дерек. Но Дерек снова кивнул. Стайлз уставился на него, будто старался силой мысли передать ему все интересующие его вопросы, а Дерек смотрел в ответ так, будто пытался понять, какого хрена Стайлз вообще делает. – И что ты думаешь? – наконец, поинтересовался Дерек напряженным голосом спустя, наверное, целую вечность косых взглядов Стайлза. – Нормально, – ответил он. Дерек не был особо щедр на комплименты, так что Стайлз собирался следовать его примеру. – Окей, – кивнул Дерек. Внезапно Стайлз начал ненавидеть те моменты, когда Дерек кивал. Он просто слегка отклонял голову назад, затем так же слегка наклонял ее вперед. Один раз. Не несколько раз, а всего лишь один. Стайлз захотелось его хорошенько встряхнуть. – Ты больше не покупаешь кофе, – заметил он. – Нет, – согласился Дерек, и Стайлзу хотелось, чтобы он сам, без подсказок, объяснил, почему больше не приходит: была ли это вина Стайлза или он просто устал от кофе, а может быть просто был зол на весь мир или исключительно на Стайлза. – Почему? – Ты сам сказал, что мне стоит завязывать, – казалось, что Дерек не собирался больше ничего говорить, но Стайлз продолжал отчаянно сверлить того взглядом, и, видимо, поэтому Дерек несколько неохотно продолжил: – И я закончил свой проект. – Тогда начни новый. На какое-то мгновение Стайлз готов был поклясться, что уголки губ Дерека поползли вверх, но угрюмое выражение вернулось буквально в считанные секунды. – Это не так-то легко. – Я могу помочь. Я просто настоящий гений, когда дело доходит до мозгового штурма и идей для творчества. – Стайлз ничего не смыслил ни в чем из перечисленного. – Скорее всего, это не очень хорошая идея. – Потому что я хотел тебя поцеловать? – оно само вырвалось, и Стайлз просто остолбенел, шлепнув ладонью по рту в жалкой попытке запихнуть слова обратно. Дерек удивленно хлопнул глазами и тут же отвел взгляд. – И поэтому тоже. – Вот она, история всей моей жизни, – театрально взвыл Стайлз. Как же он утром обо всем этом пожалеет. В пьяном состоянии он был еще менее крутым, чем в трезвом, и эта мысль угнетала. Некоторые могли бы подумать, что это в принципе невозможно. Дерек не ответил. Казалось, его очень сильно огорчало, что Стайлз такой идиот. – Где ты живешь? – вместо этого спросил Стайлз. – Что? – Мне нужно знать, где ты живешь, чтобы прийти и устроить мозговой штурм, – он пошевелил руками по обе стороны от лица, пытаясь изобразить всю концепцию мозгового штурма. Дерек вздохнул, разглядывая его в течение долгого времени, а потом все же ответил: – Стайлз, это плохая идея. – Айзек рассказал мне, что ты соврал, – сменил тему Стайлз, потому что, не-не, на этот раз тому не отвертеться. Дерек смерил его непонимающим взглядом, а Стайлз был не прочь уточнить. – Он сказал, что ты знал мое имя. Ты просто солгал. Это очень плохо. Я реально расстроился. Нельзя лгать людям, Дерек. – Окей, – ответил Дерек, пристально глядя на него. – К тому же ты грубый. Нельзя быть грубым и лгать. – Я сказал «спасибо». – Нет, чувак. Ты назвал картину с голым мной «Спасибо». Все могли подумать, что это про секс! – Ты идиот, – неожиданно выдал Дерек, заставив Стайлза замереть на месте. – Да, – согласился он, – а ты лгун. – Ага, – так же согласился Дерек. – И грубый. – Да. – И ты видел мой член, – последнее слово было сказано уже шепотом, и Дерек закатил глаза. – Да. – Возможно, мой отец думает, что ты педофил. Дерек не ответил. Жаль. Кто-то позвал Стайлза по имени, возвращая его к действительности. Это был Скотт. Стайлза совсем не прельщала идея быть прерванным Скоттом. Он должен был уцепиться за Дерека прежде, чем тот вновь исчезнет. Он должен был убедиться, что в жизни Дерека найдется для него место. – Я приеду завтра. Мозговой штурм, – Стайлз вновь пошевелил руками. Он не был уверен, понял ли Дерек то, что он хотел изобразить. А еще он боялся, потому что сделал довольно смелое заявление, и Дереку было бы очень легко сейчас его отшить. Это было странно, потому что сколько бы раз его в жизни не отшивали, он никогда не может прекратить этого бояться. Дерек смотрел настолько пристально, что Стайлз покраснел. Он боялся моргнуть и смотрел в упор до тех пор, пока глаза совсем не высохли и не начали слезиться. Стайлз моргнул разок, приготовившись продолжить игру в гляделки, но вдруг увидел, как Дерек вновь слабенько кивнул. Он ничего не сказал, но кивка для Стайлза было вполне достаточно, чтобы развернуться и поспешить на голос Скотта. Если бы он остался, у Дерека была бы возможность передумать. Стайлз не хотел, чтобы произошло что-то подобное. – С кем ты разговаривал? – поинтересовался Скотт, когда Стайлз остановился прямо перед ним. Он выглядел немного обеспокоенным. – Это Дерек, – Стайлз оглянулся через плечо, но Дерек уже исчез в противоположном направлении. – Правда? Он похож на преступника, – Скотт вытянул шею, будто бы пытался разглядеть Дерека за плечом Стайлза. – Ага, – затаив дыхание согласился Стайлз, потому что именно по этой причине его пробивала мелкая дрожь каждый раз, когда он оказывался возле Дерека. В этом была некая опасность. – Я поеду к нему завтра. – Что? Зачем? Как? Вау, – Скотт схватил его за руку и потащил к машине. Как же хорошо, что за рулем был Дэнни. – Помогу найти блестящую идею для нового проекта, – Стайлз пожал плечами, будто бы в этом не было ничего особенного, но мысленно он уже превратился в пятилетнюю девочку, которая с радостными воплями бегала вокруг дома. – Где он живет? – Скотт вытаращил глаза, словно не веря. И никто, по правде говоря, не мог его в этом винить. – Понятия не имею. – Чувак, – произнес Скотт, разом теряя в лице все признаки волнения. – Чувак, – эхом отозвался Стайлз, – как ты думаешь, в чем прелесть отца шерифа? Все адреса есть в его компьютере. Мне просто нужно пойти туда, когда его не будет, и выяснить все. – Стайлз, я практически уверен, что это незаконно, – заметил Дэнни, когда они остановились прямо перед ним. – Вообще-то я где-то читал, что в любви и на войне все средства хороши. Дэнни и Скотт одновременно закатили глаза. – И о чем сейчас речь: о любви или войне? – поинтересовался Айзек. – Пока не уверен, – соврал, конечно же. Он все прекрасно знал.***
Стайлз возненавидел себя на следующее утро. Не только потому, что его ужасно тошнило, и даже попытка пошевелить хотя бы пальцем ноги отдавалась тупой болью в голове, но и потому, что он помнил вчерашний разговор с Дереком. Прекрасно помнил. Стайлз думал не ехать к Дереку, ведь если бы он после вчерашнего не смог вспомнить даже их встречу, никто бы не удивился, но в то же время это могла быть его единственная возможность. Даже в том состоянии, когда все его тормоза отключались полностью, ему потребовалась вечность, чтобы убедить Дерека не говорить «нет». У Стайлза не будет больше такой возможности. На то, чтобы осмелиться и попытаться встать с кровати потребовался примерно час. На то, чтобы позвать папу и попросить принести обезболивающее, надеяться не стоило. Ему еще не было двадцати одного года, а голову на плечах сохранить все же хотелось. Вряд ли Дерек захочет его без головы, и в этой фразе не было никакого сексуального подтекста. Стайлз поехал в участок, надеясь, что отец либо завален работой, либо его вообще там нет. По крайней мере, он помылся и вроде как приятно пах, потому что использовал, возможно, слишком много одеколона, однажды подаренного Лидией на день рождения. Стайлз никогда не пользовался одеколоном. Но это ведь Дерек, верно? Не то чтобы Стайлзу раньше особо везло, так что приятный запах явно дело не испортит. Казалось, все боги в мире решили сегодня улыбнуться Стайлзу, потому что отца на месте не оказалось, и ни у кого не возникло вопросов, когда Стайлз устроился в очень удобном рабочем кресле. Стайлз проводил в нем достаточно много времени, но складывалось такое ощущение, что его задница наотрез отказывалась покидать удобное место, так что он обычно колесил на нем по всему участку, отталкиваясь ногами от пола, когда возникала необходимость с кем-либо поговорить. Он точно знал, что делать, когда, нажав несколько кнопок, ввел имя Дерека, и полицейскому департаменту Бикон Хиллс стоило бы поволноваться по данному поводу. Хотя у него не осталось времени на беспокойство, потому что он нашел файл Дерека и просто не мог упустить такую возможность. Буквально через пару минут Стайлз уже знал адрес Дерека, что тот был подозреваемым в деле о поджоге и убийстве всей своей семьи, когда те сгорели заживо, но все подозрения были сняты, когда выяснилось, что во всем виновата его бывшая подружка. Теперь Стайлз вроде как понял, почему Дерек никогда не улыбался. На самом деле, знать подобное казалось неправильным. Дерек никогда не рассказывал ему об этом. Не то чтобы Дерек вообще о себе что-либо рассказывал. Все, что знал Стайлз, он выяснил сам, шпионя и делая такие вещи, что, вероятно, граничили со сталкерством. С трудом верилось, что Дерек будет рад подобным знаниям Стайлза. Прежде чем покинуть кабинет (предварительно очистив историю с компьютера), он схватил со стола ручку и блокнот. Могло выглядеть подозрительно, если бы он пришел штурмовать мозг, но не принес бы ничего подобного. Не считая пары презервативов в бумажнике, потому что Стайлзу сказали, что упаковка может повредиться, если запихнуть их непосредственно в карман. К тому же, если бы об этом узнал отец, ему наступил бы конец. Он направлялся к Дереку Хейлу с презервативами в бумажнике. Не то чтобы он на что-то надеялся, просто взял на всякий случай. Окей, возможно, он все же немного надеялся. Даже при том, что Дерек жил у черта на рогах, на дорогу много времени не потребовалось. Ну как, дорогу… скорее тропу с корнями и валунами. Стайлз никогда еще так не радовался, что его детка – Джип, а не дерьмовое Вольво Эдварда Каллена. Оно бы никогда в жизни не выжило. Дом выглядел, как старинный особняк. Стайлз узнал его по фотографиям из полицейского архива (оцифрованным, спасибо Дэнни), но они были сняты десять лет назад и отображали полностью сгоревший и все еще тлеющий дом. Этот же оказался абсолютно целым (по крайней мере, судя по виду), белым домом с потолком, находящимся на своем месте. Прямо возле крыльца была припаркована черная Шевроле Камаро. Стайлз чувствовал себя немного глупо, паркуясь рядом с ней на безопасном расстоянии, чтобы, не дай Бог, не поцарапать краску. Почему-то он совершенно не чувствовал беспокойства вплоть до этого момента. Конечно же, он немного волновался, но прямо сейчас его подташнивало практически так же, как и сегодня утром. Что, если Дерека нет дома? А что, если он дома, но прогонит Стайлза? Возможно, ему стоило бы это сделать. Стайлз тряхнул головой и приблизился к входной двери, не дав себе шанса передумать. Даже если его отвергнут, он в любом случае не будет часто сталкиваться с Дереком. А в следующем году он уедет в колледж. Так или иначе, но все будет в порядке. Трель дверного звонка разнеслась по дому настолько громким эхо, что Стайлз услышал это даже через дверь. Стайлз огляделся, чтобы убедиться, что никто не подойдет сзади и не пырнет его ножом в спину. А еще хотелось убедиться, что Дерек не прятался за каким-нибудь сараем, тихо наблюдая за ним. Честно говоря, он бы не удивился последнему. Дерек во все времена был тем еще зловещим типом. Время шло, и Стайлз начал думать о том, чтобы уехать или вломиться в какое-нибудь окно, полагая, что хотя бы одно из сотни окон окажется открытым. Но затем он услышал звук шагов с другой стороны двери. Дверь перед ним распахнулась как раз в тот момент, когда он отошел на шаг назад. Стайлз забыл, как дышать. Дерек был без футболки. Стайлз знал, что тупо пялился, но его это не волновало. Дерек был прекрасен, и Стайлз думал так не только потому, что он – сексуально озабоченный подросток, который никогда еще не видел настоящего мужчину с голым торсом. Если, конечно, не считать интернет порно, в таком случае он уже много повидал. Он сжал руки в кулаки, чтобы сдержаться и не потянуться к гладким мышцам живота Дерека или к мускулистой ряби над его ребрами. Взгляд Стайлза приклеился к дорожке волос, исчезающей под поясом джинсов. И к его груди… Господи, помилуй. Окей, Стайлзу определенно нравились мускулистые мужчины. Стайлз не отводил взгляда до тех пор, пока Дерек не откашлялся, потому что не имел ни малейшего понятия, когда еще ему выпадет шанс увидеть что-то подобное настолько близко. – Мозговой штурм! – Стайлз вскинул руки, демонстрируя блокнот и ручку как основное оружие. – Стайлз, – Дерек вновь произнес это так, будто бы он был кем-то очень плохим. Стайлзу не нравилось, когда Дерек произносил его имя как что-то отвратительное. В голове существовала масса идей, как бы он хотел услышать свое имя, но ни одна из них сейчас не была бы уместна. – Что? Ты же не сказал «нет», так что сам виноват. Я здесь. Что ты сделаешь? Вышвырнешь меня прочь? – Технически, ты еще даже не вошел, – возразил Дерек, и, казалось, он был очень близок к тому, чтобы захлопнуть дверь и оставить Стайлза снаружи. – Окей, чувак, как пожелаешь, – желудок вновь упал куда-то вниз, как и его плечи, что немного удивило. По крайней мере, Стайлз мог поставить себе «отлично» за попытку. Уже на полпути к джипу Стайлз вновь услышал свое имя. Оно было произнесено уже не настолько плохо, как в прошлый раз. Сначала Стайлз подумал, что за этим последуют извинения, так что он обернулся через плечо, стараясь сохранить смелое лицо, чтобы Дерек подумал, что все хорошо и что Стайлз не влюбился в него по неосторожности, хотя они совсем друг друга не знали. Дерек отступил в сторону, освобождая дверной проем. Он ничего больше не сказал, но усталый взгляд на его лице говорил Стайлзу о том, что Дерек все же не смог устоять перед его очарованием. Стайлз чуть ли не побежал обратно, прошмыгнув внутрь, чтобы, не дай Бог, Дерек не успел передумать. Дерек исчез, оставив Стайлза стоять в одиночестве возле двери, а вернулся уже одетым в футболку. Стайлз это не одобрил, но сейчас явно не следовало отталкивать удачу. Он немного потоптался на месте, постукивая ручкой по блокноту, чтобы удержать себя от бесконечного бессвязного трепа. Каждый раз, когда Дерек смотрел куда-то в сторону, Стайлз озирался по сторонам, но чувствовал себя пойманным, обнаружив, что Дерек смотрит прямо на него. Тот провел его в кухню, и она оказалась намного лучше, чем ожидал Стайлз. Оглядев помещение, Стайлз решил, что Дерек – вампир и вообще ничего не ест, потому что, черт возьми, на кухне не было ни пятнышка. – И? Стайлз растерялся на мгновение, не понимая, о чем спрашивал Дерек, а затем резко вынырнул из своего замешательства. Мозговой штурм! – А, ну да, точно! Прости, я забыл! Меня тут, знаешь ли, только что отшили, на крыльце, и та часть мозга, в которой хранились навыки мозгового штурма, просто отключилась, так что я такой: «о чем вообще речь», но теперь я весь в твоем распоряжении, чувак! – Стайлз запрыгнул на кухонную стойку и немного поболтал ногами, а затем подсунул руки под задницу, дабы не размахивать ими все время. Взгляд Дерека ясно давал понять, что он не считал все это таким уж очаровательным. У Стайлза возникла мысль, что так было бы идеально целоваться, если бы только Дерек встал между его ног и был бы по уши в него влюблен, но затем Дерек вновь смерил его тем самым взглядом, и Стайлзу захотелось спрятать голову прямо в висящем сзади шкафу. – Точно, мозговой штурм! Круто! Я спросил себя, что ты умеешь делать? В смысле, что у тебя получается лучше всего? Возможно, именно с этого нам бы стоило начать. – Ты же говорил, что хорош в этом, – Дерек состроил страдальческое лицо. – Но я никогда не говорил по сравнению с кем, – Стайлз прикусил ноготь на руке и посмотрел на Дерека из-под ресниц. Дерек не растаял. Черт. – Как ты узнал мой адрес? – вдруг спросил Дерек, как будто чувствуя, что лучше сменить тему, чем продолжать этот разговор. – Мой отец – шериф, – Стайлз пожал плечом, – в этом есть свои преимущества. – Определенно. Если ты – сталкер. – И ты туда же, – простонал Стайлз и откинул голову назад, с громким ударом стукнувшись о шкаф. Дерек наградил его странным взглядом – и да, Стайлз готов был с ним согласиться: это прозвучало действительно скверно. – Мои друзья сказали то же самое. Дерек продолжал смотреть на него странным взглядом. – Возможно, на работе слишком пусто, когда ты не приходишь каждый день, чтобы купить себе новую язву, – наконец, сказал Стайлз. Прозвучало слишком громко, и это смущало. – Ты считаешь меня грубым, – заметил Дерек. – Да, но, вообще-то, у грубости тоже есть свое очарование, – «и сексуальный пресс», мысленно добавил Стайлз, но вслух, конечно же, не сказал. Дерек молчал долгое время, а Стайлз отказывался говорить еще что-либо, потому что он и так выдал уже слишком много. Единственным способом сделать все для Дерека еще более очевидным было завалиться на спину, широко раскинув ноги, и прокричать, что его тело готово. У Стайлза на самом деле были определенные границы. – Я в основном рисую углем. Иногда красками, если выпадает случай. Изредка занимаюсь скульптурой, но у меня хорошо получается, – Дерек сказал это так внезапно, что Стайлз просто свалился со столешницы. К счастью, он приземлился на ноги, но это смотрелось совсем не изящно. – Да? И ты все делаешь в этой арт-порно манере? – сболтнул Стайлз, снова взобравшись на столешницу. – Это восхваление человеческого тела, – Дерек наградил его недовольным взглядом. – Чувак, да там сиськи, члены и все остальное. А еще влагалища. Это порно. – Ты здесь для того, чтобы поливать грязью мои работы или штурмовать мозг? – закатил глаза Дерек, а затем попытался изобразить то странное движение руками по обе стороны от головы, которое Стайлз продемонстрировал вчера вечером. Для Стайлза это стало шоком. Сейчас он искренне поверил, что Дерек тоже его любит. – Это порно, а следовательно, мне нравятся твои работы. Дерек фыркнул. Фыркнул. Сегодня просто день чудес. – Раз уж мы заговорили о твоем порно, я тут кое-что подумал, – сказал Стайлз и не смог сдержать усмешку, наткнувшись на злобный взгляд. – Почему картина со мной была единственной, на которой не выставлено все на показ? Не то чтобы я был этому не рад, потому что, знаешь ли, мой отец убил бы меня, но… мне стоит беспокоиться? – Нет, на твоей картине это было не к месту. – Лестно, – без особого выражения сказал Стайлз, а Дерек, казалось, уже готов был побиться головой о ближайшую стену. – Ты понял, о чем я. – Не совсем, потому что мало что понимаю в искусстве, но неважно, – Стайлз вытянул шею, чтобы получше оглядеть кухню. – Ты живешь один? Вопрос на засыпку. Стайлз уже знал, что Дерек живет здесь один. – Да. – Разве тебе не одиноко здесь? – Мне нравится одиночество. – Не удивительно, – пробубнил Стайлз сам себе и посмотрел Дереку прямо в глаза. Он почувствовал, что вот-вот снова свалится со столешницы. Стайлз любил Лидию Мартин очень долгий период своей жизни, но тоска по ней никогда не была похожа на это. Он никогда не испытывал такого чувства, будто кто-то ударил его кулаком прямо в живот, а мышцы напрягались так сильно, что приходилось глотать воздух так громко, что этот звук эхом разносился по комнате. Глаза Дерека были такого яркого и насыщенного оттенка. Стайлз не мог понять, то ли Дерек читал его мысли, то ли пытался силой мысли стянуть с него штаны. На самом деле, Стайлз с удовольствием бы помог ему с последним пунктом. Он мог бы потерять свою девственность на кухонной стойке. Это было бы круто. Если вместе с Дереком. – Стайлз, – Дерек говорил тихо, но ему и не надо было говорить громко, чтобы Стайлз услышал, – для чего ты пришел на самом деле? Сначала он вновь хотел зацепиться за идею мозгового штурма и за то, что Дереку необходимо думать о будущем и подпитывать свою известность. Но потом он сдался, потому что вряд ли Дерек уже не знал все то, что Стайлз, возможно, не сказал вслух, но он в открытую признался, что хотел поцеловать Дерека. Он мог сразу открыть все карты. Будь он Джеймсом Бондом, он бы в любом случае выиграл. – Ты уже знаешь это, – все же струсив, ответил он. Дерек по-настоящему зарычал, будто от злости, и Стайлз чуть вздрогнул от этого звука. – Этого не произойдет, – Дерек сказал так легко, будто бы это совсем не разбило сейчас сердце Стайлза. Тысячи ответов пролетали на сумасшедшей скорости в голове Стайлза. Некоторые из них были злые. Некоторые сопровождались слезами. Остальные признавали поражение. – Не говори так, – наконец, выдавил из себя он, не имея даже возможности смутиться слабости в своем голосе. Он взял свой телефон и положил на кухонную стойку, начав вращать его по кругу. Ему необходимо было отвлечься, чтобы не думать о том, как сдавило горло и как трудно стало сглатывать. – Почему нет? Это правда, – голос Дерека не был груб, однако все же звучал как пощечина. Горло Стайлза болело так, будто бы по нему прошлись наждачной бумагой. Он отвел взгляд, так и не ответив. С Лидией было проще. Стайлз всегда мог сказать себе, что она вместе с Джексоном, и он никогда не сможет конкурировать с красотой и деньгами. И с Порше. Но насколько знал Стайлз, у Дерека никого не было, и от этого становилось намного труднее принять тот факт, что ему предпочли одиночество. – Потому что это причиняет боль, – слова вырвались сами по себе. Стайлз не знал, понял ли Дерек то, о чем он говорил, потому что последние несколько слов снова и снова устраивали настоящие американские горки в голове Стайлза всю последнюю минуту, а Дерек уже вполне мог обдумывать, чего бы съесть на ужин. – Стайлз, тебе восемнадцать, и ты меня даже не знаешь. Он сказал последнюю часть так, будто это было очень серьезное основание, чтобы не любить кого-то. Стайлз не был согласен, правда. Дерек мог говорить все, что угодно, но тело и мозг Стайлза не хотели ничего делать по заказу. – Мне все равно, – шепнул Стайлз. Он чувствовал себя даже хуже, чем тогда, когда отец отчитал его за то, что он пробрался вместе со Скоттом на место преступления. Его плечи резко поникли, а голова свесилась вперед. Стайлз не смотрел Дереку в глаза, потому что боялся, и, честно, его еще никогда не отвергали подобным образом. Лидия просто сказала ему, что он отличный и очень милый парень, но она уже влюблена в Джексона. К тому же Стайлз знал это еще до того, как она сказала. А в случае с Дереком у него все же оставалась малюсенькая и очень глупая надежда. – Мне не все равно, – внезапно вскрикнул Дерек. Видимо, его терпение перешло все границы. – Ты всего лишь ребенок, Стайлз. Ты ничего не знаешь о жизни или о том, чего ты от нее хочешь. Ты слишком много говоришь, ты раздражаешь. Ты говоришь буквально все, что появляется в твоей голове. Я всего лишь приходил за кофе, потому что мне нужно было работать день и ночь, чтобы закончить свои работы вовремя. Я всего лишь позволил тебе позировать, потому что у меня больше никого не было. Да, я солгал тебе, потому что не хотел, чтобы ты думал, что мне хоть чуточку интересно, как тебя зовут. Ты просто ребенок с гиперактивным бардаком в голове, который вдруг решил, что любит меня. Нет, не любишь. А теперь проваливай отсюда. Под кожей распространялось такое странное чувство, будто бы под нее заползли миллионы муравьев. Горло болело. Все болело. Везде. Стайлз даже не был уверен: то ли слезы подступали к глазам, то ли это просто вселенская злость. Отлично, он мог смириться с мыслью, что Дереку он не нужен. Но его не просто отвергли. Это было оскорбление, и даже Стайлз не заслуживал подобного. Он просто встал на ноги и вышел. Возможность посмотреть Дереку в лицо даже не рассматривалась. Ему просто хотелось оказаться сейчас дома. В одиночестве. Свернуться калачиком в своей постели и притвориться, что этого никогда не происходило. Он был глуп, допустив мысль, что на этот раз все могло получиться. Что гребаный Дерек будет тем, кто ответит ему взаимностью. Самое ужасное, что Дерек был прав по всем пунктам. Стайлз знал, что он раздражал. Такой уж он. Просто никто и никогда еще не говорил ему это в лицо подобным образом, будто он отвратителен. Скотт говорил об этом ласково, как и отец, но Стайлз мог с этим справиться. Не то чтобы у них был выбор, они все равно его любили. Он хлопнул дверью, надеясь, что хотя бы одна картина упала на пол и разбилась вдребезги. Хотя они, наверное, даже не грохотнули на своих креплениях. Когда Стайлз оказался в джипе, он все так же не мог дышать. Ощущение того, что кто-то закрепил на его груди металлический пояс, постоянно затягивая все туже, приводило в ужас. Он знал, что это означало. Он знал то ощущение, когда легкие будто были наполнены водой, и любая попытка вдохнуть заканчивалась крахом. Именно это ожидало его во дворе дома Дерека. Сразу после отвержения всей его жизни. Стайлз – настоящее посмешище. Он даже не мог покинуть это место, сохранив хоть чуточку собственного достоинства. Он проклинал папу за то, что тот научил его правилам безопасного вождения. Даже при том, что он очень хотел, Стайлз просто не мог завести джип и поехать домой, когда на горизонте маячила паническая атака. Вместо этого он свернулся на своем сиденье и спрятал лицо в ладонях, пытаясь дышать в создавшейся вокруг темноте. Он зажмурился, маниакально сжимая и разжимая пальцы. Стайлз пытался внушить себе, что сейчас не подходящее время и место. Но с каждым неудачным, раздирающим горло вдохом он все четче вспоминал то время, когда подобное происходило с ним последний раз. Казалось, это было очень давно, сразу после смерти мамы. Тогда он практически каждый день чувствовал, будто его легкие пойманы в ловушку тела, и то ли оно его душило, то ли собственное горе. Стайлз со всей силы ухватился за руль. Ему хотелось опустить окно, чтобы впустить хоть немного воздуха, потому что внутри вообще не было прокля̀того воздуха, но он пытался сконцентрироваться на дыхании, всеми силами старался не думать о словах Дерека и о том, какую боль они причиняли. Он с этим обязательно разберется, но не сейчас. Сейчас он должен был просто дышать. Стайлз даже не услышал, как открылась дверца машины. Внезапно его схватили сильные руки, повернули его голову так, чтобы он смотрел прямо на Дерека, который немного расплывался по краям. Стайлз пытался оттолкнуть его и вырваться из хватки, но руки Дерека обняли его голову и заставили сосредоточиться на движении его губ. – Стайлз, – голосу, наконец-то, удалось немного пробиться сквозь звон в ушах Стайлза. Стайлз вновь попытался его оттолкнуть. В следующий момент его вытащили из машины и опустили на ступеньки лестницы. Трудно было сконцентрироваться на дыхании, когда Дерек сидел перед ним на корточках с таким взволнованным видом, что Стайлзу хотелось смеяться. – Стайлз, тебе нужно дышать, – сказал Дерек, и его голос звучал странно и отдаленно. Стайлзу хватило времени лишь на то, чтобы подумать, что это, как правило, плохой знак, прежде чем потерять сознание.***
В момент пробуждения он был немного сбит с толку, потому что не узнавал этот кофейный столик и ткань дивана, на котором он лежал. Затем воспоминания со свистом пронеслись в голове, заставив его подскочить настолько быстро, что он даже на мгновение ослеп от притока крови. – Ты должен лежать, – произнес рядом знакомый голос. Когда Стайлз, наконец, смог вновь нормально видеть, он обнаружил Дерека, сидящего на скамеечке для ног в нескольких футах от него. Раз уж на то пошло, Стайлзу захотелось заметить, что Дерек совершенно не походил на обладателя скамеечки для ног или очень элегантного темно-серого дивана. – Я должен идти, – прохрипел Стайлз, потому что черта с два его сегодня отвергнут по второму разу. Он немного смутился, когда заметил на столе свой телефон, лежащий поверх блокнота рядом с его же ручкой. – Ты забыл их, – объяснил Дерек, проследив направление его взгляда. – И часто такое происходит? – Да меня постоянно отвергают. Это как часть моей работы, – горько усмехнулся Стайлз. Дерек закатил глаза, но он не выглядел столь же хмурым, как обычно. – Панические атаки. Часто они у тебя случаются? – Уже нет, – пробормотал Стайлз. Ему совершенно не хотелось об этом разговаривать. – Если не считать сегодняшнего дня, – заметил Дерек. – Да, – Стайлз предпринял попытку встать, но Дерек поднял руку, будто пытаясь его остановить. – Я не должен был говорить этого. Это было неприемлемо. – Неважно. – Нет, Стайлз, это важно. Я не хотел… – «причинить тебе боль», мысленно добавил Стайлз, когда Дерек замолк. – Хотел, Дерек, – пробормотал он, потому что никто не говорит подобных слов без какой-либо определенной цели. Дерек открыл рот, видимо, собираясь что-то сказать, но Стайлз его опередил: – Да, я все понял. Все твои слова были правдой. Я гиперактивный и, возможно, самый раздражающий идиот в этом городе. Не думай, что я этого не знал. Прекрасно знал. Я слишком много говорю, и у меня совершенно нет фильтра. И этого тоже не нужно было мне говорить. Стайлз ненавидел свой голос за дрожащие нотки. От этого его «я сильный, я смогу это принять» речь становилась не столь впечатляющей, какой он пытался ее сделать. – Надо было просто оставить меня в машине, тогда я давно бы уже уехал, – кинул он напоследок и вышел из дома во второй раз за день. По крайней мере, когда он на этот раз сел в машину, у него не случилось панической атаки, так что он мог спокойно ехать домой. Но, конечно же, Стайлз – такой Стайлз. В тот самый момент, когда он собрался поставить будильник, потому что на следующий день должен был работать в утреннюю смену, он заметил, что забыл у Дерека блокнот, ручку и телефон. – Охуенно просто, – буркнул он сам себе и отправился рыскать по дому в поисках настоящего, олдскульного будильника.***
Стайлз проснулся на двадцать минут позже, чем рассчитывал, потому что, видимо, просто невозможно правильно установить будильник на часах со стрелками вместо электронных цифр. Тем не менее он успел на работу вовремя, но минута в минуту, так что у него не осталось времени на завтрак. По крайней мере, работа в кофейне имела неоспоримые плюсы: в ранние часы практически никто не заходил, так что Стайлз смог выпить много кофе и съесть несколько круассанов. Это было очень даже неплохо. Возможно, ему стоило просыпать чаще. Он думал, что день мог быть вполне приятным, если бы не тот факт, что дверной колокольчик прозвенел в очень знакомое время – ровно в пять-сорок-пять. Стайлзу пришлось сильно себя сдерживать, чтобы не завалиться на стойку и не захныкать. – Тройной эспрессо? – устало спросил Стайлз, как только Дерек подошел к прилавку. Тот выглядел несколько нерешительно. – Ага. Над ними висела напряженная тишина все то время, пока Стайлз готовил до ужаса знакомый заказ. Как будто руки сами по себе делали то, что надо. Стайлз пододвинул стаканчик через прилавок, и Дерек принял его, а деньги уже лежали на месте, как всегда. Но он не ушел, и это было совсем не как всегда. – Чего ты хочешь? – в конце концов, огрызнулся Стайлз. Во имя всего святого, он не желал быть униженным еще и на работе. – Я просто пришел, чтобы отдать тебе это. Ты их забыл. Снова. Там были телефон Стайлза, блокнот и ручка, которые он украл со стола отца. Все это находилось в руках Дерека. – Знаю. – Тогда почему ты удивляешься моему приходу? – Я собирался покупать себе новые, – пожал плечами Стайлз. – Не беспокойся, я не собирался приходить к тебе снова. – Стайлз, – будто очень устало выдохнул Дерек, – я не имел в виду то, что сказал. – Мы уже все обсудили, Дерек. Да, именно это ты и имел в виду. А теперь, если ты не возражаешь, мне надо уделить время и другим клиентам. – Кому? – Дерек хмуро оглядел совершенно пустое кафе. – Они могут сейчас прийти, – пробормотал Стайлз, а Дерек закатил глаза. – Стайлз. – Да, Боже мой, Дерек, чего ты хочешь? – Тебе восемнадцать. – Я знаю. Это, вообще-то, мой возраст. – И ты совсем меня не знаешь. – Прекрасно. Но я хотел бы узнать. – Ты идиот. – Это ты тоже говорил. Я знаю, что ты взрослый и все такое, но, честно говоря, тебе бы стоило проявить немного больше изобретательности. Один уголок рта Дерека пополз вверх. Предательское сердце Стайлза будто взбесилось. – Стайлз, прости меня за те слова, – Дерек моментально стал серьезным, но сердце Стайлза продолжало подпрыгивать на месте. Как будто на пластинке образовалась царапина, и теперь воспроизведение зациклилось на постоянном повторе. Стайлз опустил взгляд и сконцентрировался на соскабливании пятна с прилавка. Оно, определенно, должно было исчезнуть. – Я не привык общаться с людьми. Стайлз издал немного странный смешок. Это было неудивительно. Вот только он понятия не имел, к чему все это приведет. – Хотя я мог бы все же принять твою помощь с мозговым штурмом. Стайлз настолько резко вскинул голову, что вполне мог бы заработать себе травму. Неужели это значило…? Да. Да. ДА! – Я мог бы заехать к тебе попозже, –