***
Гостей в замке собралось не меньше трёх сотен. Знатные и влиятельные эйс-лорды с размахом отмечали свадьбу своего господина: кувшины с вином то и дело приходилось менять, а от разнообразия блюд пестрило в глазах. С удовольствием Рейек отправлял в рот то бараньи рёбра, то запечённую с яблоками оленину, то иаранские фрукты, в то время как влиятельные люди поочерёдно подносили им с Эллагаром свои свадебные дары. Всё это длилось многие часы и уже начало утомлять, но наконец очередь дошла до младшей леди Грейнцерг. С достоинством она предстала перед четой Линдхольмов и, чуть поклонившись, произнесла: — Примите искренние поздравления от меня и моего мужа. За нею слуги внесли несколько сундуков, наполненных лёгкими, как воздух, тканями, расшитой парчой, хлопковыми полотнами и прочими подарками. Но всё это не могло сравниться с тем, что она произнесла после этого. — У меня есть новость, лорд Эллагар и лорд Рейек. Надеюсь, она обрадует вас. Губы девушки тронула едва заметная улыбка. — Говори же, Эгиль, — подбодрил её брат, а затем аккуратно стёр клюквенный след со щеки своего мужа. Рейек тут же вспыхнул в желании отмахнуться, но рано опомнился и улыбнулся леди Грейнцверг, как и полагалось достойному лорду. — Через несколько месяцев я подарю вам племянника, — заявила она, заставив гостей ахнуть, а затем начать шептаться между собой. — Так сказали мне лекари. — Потрясающе! — воскликнул правитель, едва не подскочив со своего места. Рейек почувствовал, как радостно он сжал его руку, и скрепил пальцы в ответ. — Прекрасная новость, — заключил Рей. — Примите наши с мужем поздравления. Эгиль, казалось, впрямь изменилась. Её узкое лицо немного округлилось, движения стали женственнее, нежнее. Она была будущей матерью, и это зримо отражалось на ней. После этого подарки и поздравления вновь ринулись бурным потоком. Порой Рейеку казалось, что он захлёбывается в льстивых словах и дорогих, но бесполезных вещах. Единственное, что ему нравилось, — это горячая ладонь Эллагара, которая продолжала накрывать руку его юного мужа. Сам новоявленный лорд явно скучал, отчего один за другим опустошал чары с вином. Ему даже начала нравиться северная сладость здешних напитков. Правда, вскоре бесконечный вечер начал подходить к концу, хотя гости и не думали умолкать ни на миг. Между столами продолжали рыскать вьюжные коты, а музыка, казалось, играет всё громче и громче. Но не для него. Не для Рейека. Юноша прорывался сквозь пелену, накрывшую все чувства разом, пытаясь осознать, как он поднимается по лестнице, волоча за собой тяжёлый шлейф. Рядом ступал Эллагар. Это был точно он. И дверь в покои. Это была его дверь. Точнее, их. Теперь навсегда только их. Приглушённый свет, расстилавшийся от высоких подсвечников, вырисовывал на стенах чёткие тени. Порой они подрагивали от танца пламени, но оставались такими же большими и странными. Рейеку всё виделось необычным — он будто смотрел на мир совершенно по-новому. Стоявший здесь запах душистых трав, сухих цветов, мускусной воды и свечных огарков казался самым дивным на свете. От него можно было опьянеть ещё больше, но Рей не хотел окончательно терять свои чувства. Захмелевший и уставший, он оттянул ворот, душащий долгие часы, и обернулся к дверям. В проёме стоял Эллагар, наблюдая полным любования взглядом за своим юным мужем. Рей почувствовал, как по телу пронеслась волна мурашек — окуренная благовониями комната, полумрак и сияющие глаза лорда делали этот момент будто явившимся из сна. А ведь ему уже снилось подобное. Точно, пару раз. И теми долгими ночами он желал вовсе не дев, вышедших из легенд. Он хотел его, Эллагара Линдхольма. Точнее, желал, чтобы тот им обладал. Наутро от таких грёз становилось стыдно перед самим собой, поэтому они тут же забывались. — Сколько вина ты выпил? — усмехнувшись, поинтересовался северянин. С явным удовольствием он потянулся к волосам, развязал серебряный шнурок, который удерживал искусно сплетённую косу, и освободил серебряные пряди. Тут же они потекли по его плечам, дотягиваясь до середины спины. — Достаточно, чтобы не бояться тебя, — с гордым прищуром отозвался парень. — А… Ты меня боялся? — с сомнением переспросил Эллагар. Комнату накрыло неловкое молчание. — Не то чтобы… — ушёл от ответа Рей. — Просто опасался, что ты сделаешь это снова. Я о тех поцелуях… — Тебе не нравятся мои поцелуи? Каждый вопрос заставал врасплох. Юноша отвернулся, но тут же услышал медленные шаги за спиной. Он чувствовал мужчину совсем рядом, ощущал исходящее от него тепло. Точно он не знал, что бывает с новобрачными после свадьбы, но представлял. И эта мысль будоражила и пугала одновременно. Внезапно нечто захватило Рея, словно лезвие скользнуло своим остриём, оставив неглубокий порез. На своей шее он ощутил обжигающее прикосновение губ. — А так? — вновь поинтересовался Эллагар, и его горячее дыхание потекло по коже. Рейек прикрыл глаза, отогнув край ворота вместо ответа. Звездопад мягких поцелуев посыпался, словно с летнего неба, а всё ещё нарастающее волнение царапало изнутри. Юноша медленно расстегнул все пуговицы своего богатого камзола, а затем испытал наслаждение, едва почувствовав, что Эллагар расплёл его волосы. Пряди свободно упали, коснувшись плеч, и тут же ладонью правитель убрал их в сторону, вновь впившись губами в чувствительную кожу. Рей подавил стон, закусив щёку до металлического привкуса во рту, а голова его кружилась, будто он выпил ещё одну чару медового вина. Нет, даже две или три. Казалось, будто ему тесно в своём теле, но в то же время он не знал, что делать с самим собой. Блаженное чувство рождалось в груди и, словно золотой рассвет, разливалось первыми лучами. Без всякого сопротивления юный лорд опустил руки, и расстёгнутый камзол соскользнул на пол, оставив его в одной льняной рубахе. Поленья в камине потрескивали, а огонь придавал бледной коже, не знавшей солнца, тёплый оттенок. — Эллагар… — произнёс Рейек, не зная зачем. Он чувствовал, что если ничего не скажет, то совсем потеряет рассудок — щёки его пылали, а на спине выступила испарина. Он обернулся, желая что-то добавить, но лорд отстранился. — Рейек, — серьёзно произнёс он. — Рейек Линдхольм. Если ты не уверен в своём желании, то я готов ждать. Столько, сколько нужно. Рей провёл кончиками пальцев по раскрасневшимся щекам, ощутив, как те пылают. Он действительно во многом не был уверен — в справедливости мира, в том, где правда, а где ложь, в том, где друзья, а где враги, в том, чего он хочет от будущего. Но в тот момент, утопая в ароматах и тьме, он точно знал одно. Впервые за долгое время тело само ринулось навстречу правителю. Рей ухватил его за запястье и дёрнул на себя, будто боясь, что Эллагар уйдёт, как тогда, три года назад. Но он был тут и безраздельно принадлежал не народу, зиме и ледяному морю. Он принадлежал ему, Рейеку, и юношу это чувство невероятно пьянило. Новоиспечённый лорд привстал на носочки, чтобы поравняться ростом со свои мужем, и припал к его губам своими, ощутив сладость первого осмысленного поцелуя в своей жизни. В ответ Эллагар сжал его затылок почти до боли, пальцами впившись в кожу. Для него это было приятным сюрпризом. В глазах потемнело, но сладкий вкус вина на губах, запах пота, цветов и чуткость прикосновений окончательно разбудили мальчишеское тело. Рей плохо помнил, как оказался на кровати, укрытой чёрной медвежьей шкурой, зато на всю жизнь в его памяти остались впечатления об огненных прикосновениях. Без всякого стеснения Эллагар вытянул шнурок, соединявший края льняной рубахи, и влажным ртом припал к впадинке между рёбрами. Рейек тихо простонал и отвернулся, стыдясь своего лица — его распирало возбуждение, которое было невозможно скрыть. Тем временем язык северянина скользнул к затвердевшим соскам, а руки его вольно блуждали от бёдер парня к плечам. Затем он начал подниматься выше, покрывая поцелуями плечи, шею, подбородок, щёки. В порыве желания Рей обхватил его гладко выбритое лицо ладонями и, в полутьме ища его губы своими, прижался. Сердце колотилось бешено, ритмом напоминая лошадиный галоп, и ничто не могло остановить его неистовый бег. — Я люблю тебя, Рейек, — невнятно шептал Эллагар, а юноша с упоением отвечал на поцелуй, не понимая, отчего ему настолько хорошо. С ним никогда не происходило ничего подобного, и это чувство не напоминало ни одно другое. Ничто не шло даже в сравнение с ним. — Я тоже тебя люблю, — наконец-то отозвался Рей, глотая воздух и вдыхая аромат тела. — И всегда любил. С того самого дня. Совершенно нагой и беззащитный, он лежал, смущённо отвернув голову. Он не смотрел, как раздевался лорд, однако слышал, как падает на укрытый ковром пол его дорогая одежда. Парень приподнял от любопытства голову, но тут же вновь им овладело смущение. Впервые в жизни он видел Эллагара обнажённым: его тело было бледным, как и лицо, крепким, с выделяющимися мышцами и реками синих вен, текущих под кожей. Правда, внезапно стыдливость отошла на второй план — на ноге лорда Рей заприметил жуткий тёмный шрам, который распластался по голени. — Это… — промолвил Рейек, но правитель перебил его. — То, что спасло мне жизнь. Благодаря тебе. Удивлённо юноша скользнул глазами к лицу Эллагара. И оно действительно выражало благодарность. Их связывало нечто большее, чем брак — жизнь и смерть стали поручителями этого союза. — Ты — лучшее, что случалось в моей жизни, — произнёс северянин, а затем наклонился над телом возлюбленного. Рей обхватил его шею руками, а затем содрогнулся, почувствовав, как соприкоснулись их плоти. Волнение, вино и возбуждение делали этот вечер особенным и наполняли трепетом каждую секунду. Влага рта, влага тела, влага, проступившая на спине. Воздух пропитался запахом двух тел, и нагота стала будто совсем привычной. Губами Рей прикасался к подбородку мужа, затем к губам, вискам, и вновь спускался к шее. Кончики серебряных волос щекотали кожу, обостряя ощущения. Рейек был возбуждён так, что ему казалось, будто его затвердевшая плоть может сделать больно любовнику. Но тот лишь мягко улыбался и целовал, целовал, целовал. Внезапно новая волна ощущений накрыла Рея, отчего тот почувствовал сухость во рту. Вся влага его тела собралась внизу — рукою Эллагар крепко ухватил его член, ритмично сдвигая тонкую кожу. «Разве бывает настолько хорошо?» — спросил себя Рей, задыхаясь от удовольствия. — Тебе нравится? — пронеслись слова. В такой момент было сложно вникать в их смысл, и, тем более, дать ответ — язык не слушался в пересохшем рту. Вместо согласия юноша простонал, рукой впившись в плечо мужа. Тогда тот резко перевернул его со спины на живот. На секунду парень ощутил себя беззащитным, но это чувство практически покинуло его, когда горячее тело накрыло спину. И вновь прилив наслаждения — плоть правителя медленно скользила между ягодиц юного мужа. Время перестало существовать, как и реальность происходящего. — Я хочу, чтобы нам обоим было хорошо… — шепнул Эллагар, наклонившись к самому уху. Его волосы задели плечо Рейека, и он вновь не смог сдержать стона. — Я тоже… — пробормотал юноша, прогнувшись в спине. Однако щекотливое чувство сменилось на тревожное — между ягодиц Рейека пронзила боль, сплетённая с удовольствием. Вновь боль. И отрывистое дыхание над собой. Парень чувствовал, как несколько капель пота с лица Эллагара упали на его спину, ощутил, как они скользят по позвоночнику к самому копчику. И вновь прогнулся, позволив мужу полностью войти в себя. Рей не знал, каково быть с женщиной, но был уверен, что не променял бы Эллагара на любую деву из легенд. Желание ассоциировалось только с лордом, и только с ним он получал такое наслаждение, от которого хотелось неистово кричать. Движения мужа становились всё более резкими — он уже не жалел своего юного любовника и с жадностью, полный вожделения, входил в него. Рей же только успевал глотать ртом воздух, цепляться за шкуру и умолять Древних, чтобы этот момент длился как можно дольше. — Ты слишком желанный, — произнёс Эллагар. — Мне тяжело сдерживать себя. — Не сдерживай, — возбуждённый в край, выкрикнул Рей. Он сам чувствовал, что его затвердевший член вскоре эякулирует. И всё кончилось в одночасье. Огненное семя обожгло спину юноши, побежав к ягодицам и стекая по ногам прямо на бурую шерсть. Сам Рей содрогнулся, а затем ладонью ощутил собственную сперму — вязкую и такую же горячую. Без сил он рухнул на кровать, ловя ртом воздух. Реальность медленно возвращалась, глаза его заметили разбросанную по полу одежду и фигуру Эллагара, который стоял к нему спиной. «Я муж этого человека, — мысленно произнёс Рейек, будто только что осознал произошедшее. — Его любовник и равноправный лорд Северной Земли». Рейеком Линдхольмом правил восторг. И он подарил обернувшемуся Эллагару самую искреннюю улыбку, какую тот видел в своей жизни. Это было нескрываемым счастьем. Это было миром, который принадлежал лишь им двоим.38.
27 июня 2017 г. в 23:48
Хоровое пение, слышимое в широких рекреациях Твердыни Ветров, сливалось с музыкой собственных ощущений. Но лишь тех, что бушевали внутри. Внешние же впечатления оставались совершенно неясными. Рейеку казалось, он не чувствует тяжести влекомого им плаща, да и что уж кривить душой, он не ощущал даже собственных ног или прикосновений Дореи. Сестра вела его за руку, и её липкая горячая ладонь сжимала кисть брата так сильно, что тому должно было быть больно. Но и на это он не обращал внимание. Всё его естество стремилось к огромным дверям, за которыми стоял Эллагар. В тот момент лорд стал для него мерой всех вещей. И, облачённый в свадебный наряд, Рейек наконец смог себе в этом признаться.
Храмовый хор вновь затянул напев на древнем северном языке, и юноша сглотнул, взглядом сверля закрытые двери. С той стороны он слышал голоса и знал, что именно сейчас, в эту секунду, правитель клянётся в своих намерениях, а главенствующая сестра Милости, облачённая в робу с четырёхлистным алым цветком, передаёт его обещание Древним.
Секунды казались вечностью, но внезапно двери распахнулись, и сияние торжественного зала ослепило юного жениха. Он стоял у края длинной дорожки из алого кентийского ковра, нетерпеливо сжимая руку сестры в ответ. Стёкла, украшенные витражами, обсыпали каменный пол разноцветными бликами, а глаза сотен людей, занявших галереи, глядели только на него одного.
— Будь смелым, — едва слышно прошелестела Дореа, будто освободив брата ото сна.
Тот воспрянул, вытянулся, словно хотел показать всем своё величие. Но в душе понимал, что оно посвящалось только одному человеку. Лорду Эллагару Линдхольму, стоявшему у каменного алтаря с белоснежным струящимся полотном в руках. Его свадебный наряд был невероятно хорош — тёмно-синий камзол, достающий до колен, расшитый чёрной нитью и украшенный ониксовым камнем. Высокий стоячий воротник прибавлял величественности образу, а густой мех богато отделанного плаща спадал на плечи, делая и без того крепкую фигуру ещё мужественнее. Но сильнее всего сияла сталагмитовая корона, цепляющая блики яркого весеннего солнца. Невольно Рейек улыбнулся, медленно двинувшись навстречу под дивное пение хора, ставшее тонким и невероятно высоким, словно соловьиная трель. Вскоре он был совсем близко к лорду, так, что видел собственное отражение в его персиковых глазах. Дореа отняла руку и, поклонившись, отступила. Юноша был уверен, что она ни капли не противится его выбору.
Самостоятельно поднявшись на ступенчатый подступ, Рей поднял гордый и открытый взгляд к служительнице церкви. Та отозвалась коротким кивком и произнесла слова так громко, что они мигом разлетелись по всему залу:
— Рейек Уолш, даёшь ли ты согласие перед лицом Древних быть мужем Эллагару Линдхольму, верным спутником и единоправным лордом Северной Земли?
Правитель замер, и его глаза вцепились в жениха, не отпуская из своего плена ни на миг. Казалось, присутствующие забыли, как дышать, и сотни гостей с замиранием сердца ждали ответа.
Рей вновь посмотрел на лицо Эллагара, будто впервые вглядываясь в резкие северные черты. Да, он был тем самым воином, которого удалось спасти от смерти. Он был тем самым раненым, которого Рей лично выхаживал в лесном шалаше. Он был тем самым лордом, который приказал похитить его. Он был тем самым человеком, которого Рейек почему-то полюбил.
— Да! — с вызовом отозвался парень, уверенно сжав ладонь в кулак. Напряжение в зале сменилось на любопытство.
Эллагар едва заметно улыбнулся, а сестра Милости продолжила церемонию:
— Тогда прими его покровительство, и пусть вас не оставит щедрость Дара, любовь Милости, свет Благодати и справедливость Казни.
Слова проваливались в пустоту, будто ноги в высокий одеорский снег. Юноше казалось, что вокруг нет вообще никого — гости сливались в единую массу, громкое пение становилось шёпотом. Здесь был только Эллагар и он, Рейек Уолш. Как тогда, три года назад. Сглотнув густую слюну, он припал ладонью к груди, нащупав алый камень кулона, который никогда не снимал. Рубин будто налился жаром, и его тепло ощущалось даже через парчу камзола.
— Четыре бога, четыре истины, четыре сути, — неосмысленно повторил парень, заметив, что в момент молитвы молчала лишь леди Ашберт вместе со своей свитой. Её причёска была сделана на восточный манер, что сильно разнило её с присутствующими гостями. Хотя Дореа тоже сильно отличалась от местных. И уж что молчать — сам Рейек был не похож на северян, однако, в отличие от девушек, держался здесь так, будто прожил целую жизнь между морем, снегом и ветром.
— Рей, — едва слышно прошептал лорд, продемонстрировав белую ткань, которую всё это время нянчил на руках.
— Точно! — ошарашенным шёпотом отозвался тот и резко наклонил голову, отчего едва не слетел алмазный обруч.
Тут же он почувствовал нежное прикосновение шёлкового полотна к волосам и коже, а затем лёгкую руку служительницы на затылке. Размеренно и громко женщина начала читать молитву, а спустя пару минут всё было окончено. Взгляд снова разрезал яркий свет. Теперь в руках Эллагар держал золотой кубок, почти до краёв наполненный вином.
— Это последняя часть, — уверенно произнёс он, торжественно демонстрируя чашу гостям. В зале стояла мёртвая тишина, но ликование предчувствовалось во многих лицах.
Рейек инстинктивно обернулся в сторону сестры, чтобы поймать её взгляд. Дореа кивнула в знак поддержки и слегка нахмурила брови, будто укоряя брата в нерешительности. Тогда юноша вновь обратился к Эллагару, наблюдая за тем, как он делает несколько больших глотков. Золотой кубок перекочевал в руки младшего лорда, и, зажмурившись, он отпил.
Вино было невероятно сладким и очень крепким. От его вкуса хотелось закашляться, но почему-то Рей пил ещё и ещё, пока совсем не осушил чашу. И в тот момент, когда он передал её пустую сестре Милости, зал восторженно загудел и залился хлопками, криками и поздравлениями. Однако женщина, проводившая церемонию, сделала жест ладонью, заставляя всех замолчать. Гости затихли, наблюдая за тем, как младшая леди Эгиль, облачённая в праздничное платье и тиару своей матери, выносит на руках алую подушечку, увенчанную сияющей короной. Почти такой же, как у самого правителя, только изящнее: кварцевые сталагмиты были лучше заточены, а оправа венца представляла собой серебряные прутья в форме веточек с лесными ягодами и листьями. Алые, синие и прозрачные камни обсыпали венец, и Рей глядел на него с недоверием и восхищением одновременно. Тонкость работы и чрезвычайный вкус его поражал.
— Я сам сделал корону для тебя, — шёпотом произнёс Эллагар, с едва заметным, но довольным прищуром взглянув на мужа.
— Сам? — удивился юноша, но ничего добавить не успел. Служительница перебила его:
— Рейек Линдхольм, урождённый Уолш, отныне ты коронуешься как лорд Северной Земли, хозяин Льдов, сын Древних. Преклони же колено и зарекись перед Богами.
Рей утёр вспотевшие ладони друг о друга и тут же припал перед сестрой Милости, чуть склонив голову. Он множество раз повторял эту клятву, но всё ещё боялся, что может забыть какую-то часть.
Хор, всё это время тянущий тихий напев, умолк, заставив зал погрузиться в звенящую тишину.
Юноша почувствовал, как дрогнули его скулы и ослабли руки, но он не поддался волнению.
— Я, Рейек Линдхольм, — громко, почти срываясь на крик, произнёс он. Уверенность и серьёзность сплелись в его клятве, — урождённый Уолш, присягаю на верность Северной Земле. Видят Дар, Благодать, Милость и Казнь, что я готов отдать свою жизнь за Север и его подданных. Пусть слышат Древние, что я клянусь служить народу так, что он будет славить меня в песнях, а богатства и земли лишь преумножатся. Пусть люди знают, что я протяну им руку в любой трудности и беде, а враги Севера встретятся со смертью от моего меча. Я, Рейек Линдхольм, лорд Северной Земли, Хозяин Льдов, сын Древних, даю обещание перед лицами людей и Богов, что буду править страной так, как правили до меня Великие.
На своей голове он ощутил тяжесть прелестного венца, которая склоняла её всё ниже. Но Рейек справился и, поднявшись, вытянулся во весь рост. Впервые за долгое время он почувствовал себя на своём месте, ловя восхищённые взгляды замерших, словно изваяния, гостей. Никто не смел издать и звука. И лишь когда Эллагар крепко взял руку своего мужа и вознёс сцепленные ладони над головами, то радостный праздничный гул обрушился, словно лавина. Со всех сторон только и слышалось: «Долгой жизни лорду Эллагару и лорду Рейеку. Слава роду Линдхольмов!»
Рей ощутил гордость, распирающую грудь. Он смог. Он сумел. И теперь все эти благословления для него. Юноша окинул ликующий зал покровительственным взглядом. Лессер, его сестра, даже Эгиль — все они выглядели радостными и счастливыми. Но внезапно глаза его остановились на Джавиере. Лицо мужчины было искажено кривой улыбкой, а в руках он сжимал металлический браслет, который всегда носил на запястье. Вещица была смята настолько, что её грани приникли друг к другу. На секунду взгляды встретились, и Рею показалось, что он тонет в болоте тёмно-зелёных глаз Джавиера. От этого стало не по себе, и парень тут же заставил себя отвлечься. Впереди был праздничный пир. А потом… Лишь Древние знают, что потом.