Пленник ветра

      Коронация оставила на душе Рейека неизгладимый след. Он был уверен, что на всю жизнь запомнит сияющий свет короны, которая бликовала в солнечных весенних лучах. Плечи его до сих пор ощущали тяжесть монаршего плаща, а кожа помнила прикосновение ароматного масла, которым его отметила сестра Милости. И главное — теперь он не был Рейеком Уолшем. Не был младшим лордом или даже лордом. Он был королём Северной Земли, а вскоре, как обещал с помоста Эллагар, и всего Мелорана. Ни один из правящих лордов за половину века так и не осмелился присвоить себе данный титул, так что это было вызовом и обещанием одновременно.       Происходящее воодушевляло, пугало и совершенно не укладывалось в голове. — Ваше Величество…       Рейек разлепил веки, ощутив поцелуй на коже. Рядом лежал Эллагар, взглядом будто пытаясь наизусть выучить его лицо. Тяжёлый день вылился в тяжёлую, но приятную ночь. И они вновь были единым целым. — И Ваше Величество тоже… — пробубнил Рей в ответ, зарывшись лицом в серебряные волосы мужа. Он прятался и от солнца, и от Эллагара. — Ну же, — произнёс тот.       Юноша ощутил, как пальцы мужчины пронеслись по обнажённой спине, заставив вздрогнуть от истомы. — Я спал так мало… — простонал Рей, залезая под пуховое одеяло с головой. — Мне нужно ещё. В конце концов, ты назвал меня королём. А чтобы им быть, нужно больше сил. — Силы нужны тебе в первую очередь для того, чтобы заставить себя проснуться, — вздохнул мужчина, поднимаясь с кровати. На обнажённое тело он набросил льняную рубаху и отошёл к окну. Взгляду юноши предстала его широкая спина и прямые локоны, которые спадали к пояснице.       «Король с серебряными волосами», — умиротворённо подумал Рейек, поднимаясь следом. Он не хотел верить пророчествам, но они слишком крепко, словно корни, проросли сквозь всю его жизнь.       Внезапно Эллагар обернулся и взглянул на мужа серьёзным чуть печальным взглядом. С подоконника он взял вскрытое письмо и продемонстрировал его, сопроводив жест вздохом. — Что-то случилось? — удивился уже одевшийся Рейек, натягивая сапоги из сыромятной кожи.       Король кивнул. — Что-то плохое… — промямлил парень, протягивая руку за бумагой. Но слова мужа лишили смысла чтение послания. — Запад, державший нейтралитет, объявил о вступлении в войну в союзе с Югом. — Что?.. — Всё это время они молчали, чтобы мы потеряли как можно больше людей и ресурсов. Хотя это было предсказуемо. — Нет… — отрешённо покачал головой Рей. — Только не Запад. Ведь там…       Внезапно за дверью послышался шум. — Рейек! — это был голос его сестры. — Рейек, чёрт бы тебя побрал! — Дореа! — юноша метнулся к двери, споткнувшись о собственный плащ, который валялся прямо под ногами после длинной тяжёлой ночи.       Сестра спорила с охраной, которая явно не намеревалась пропускать девушку в королевские покои. — Скажите своему малолетнему королю, что здесь его сестра, — закричала та, ногой барабаня по двери. — Рейек, открой немедленно! Я знаю, что ты там. И знаю, ты в курсе, что происходит.       Резко Рей рванул на себя дверную ручку, и они с Дореей едва не стукнулись лбами. Девушка была облачена в комнатное платье и серый тонкий плащ, но, видимо, её собственный вид не волновал. Длинные волосы спускались ниже бёдер, чуть завиваясь и полыхая золотом в проникающих сквозь окно лучах. При этом лицо сестры выражало крайнюю озабоченность и явный гнев. — Рей! — вновь повысила голос она, заталкивая брата в комнату. Почти нагой Эллагар её не смущал, как и пара охранников, ощетинившихся за спиной. — Всё нормально, — скомандовал им Рей, и мужчины немедленно отступили за дверь. Затем он обратился к Дорее. — Что на тебя нашло?       Девушка попыталась отдышаться, но гнев будто хватал её за горло. — Ты знаешь, — прошипела она, не в силах сдерживать себя. Затем её взгляд обратился к Эллагару. — И Вы знаете.       Рей бросил беспомощный взгляд в сторону мужа, а затем на письмо. И тогда его сердце замерло в резком осознании. — Родители… — прошептал он, впившись взглядом в сестру. По щекам девушки поползли слёзы, а затем она ухватила брата за рукав и притянула к себе. Её тонкие пальцы впились в его кожу, а глаза стали отчаянно-безумными. — Они живут почти у границы, — кусая губы, выпалила Дор. — Войска слижут Риховф с карты, едва пойдут на Запад. Я не знаю, что с ними может случиться. — Нам нужно увезти их оттуда, — согласился Рей. Затем он обернулся, ища поддержки в глазах мужа.       Эллагар кивнул, а затем ответил: — Дореа права. Война не щадит пограничные города. Нам стоит позаботиться о семействе Уолш. — Мой замок под протекцией Севера, если это так называется, — презрительно изрекла Дор. — Я хочу, чтобы они жили со мной и моим мужем. — Пусть так, — согласился Эллагар, переглянувшись с Рейеком. Вероятно, они одновременно подумали о том, вернётся ли живым муж эйс-леди Крессен.       Впервые за долгое время после сражения у Вдовьего Пика юный король вновь ощутил ответственность. Он знал, что судьба родителей и сестёр лежит прямо в его ладонях. Поэтому, накинув плащ и выйдя из покоев, он с уверенностью сжал кулаки и крикнул слугам: — Велите подготовить коней для недельного пути!

***

      Рейеку нравилось путешествовать инкогнито. В их маленькой свите было лишь четыре хорошо обученных бойца, а наряды наконец-то перестали быть тяжёлыми и пышными. Проведя целый год на Северной Земле, он даже забыл, что значит выглядеть по-западному просто. Юноша украдкой глядел на Дорею, которая на время спрятавшегося солнца скинула с головы капюшон и отбросила полы бурого плаща к крупу лошади, чтобы ничего не мешало ей держаться в седле. Рейек даже мысленно ухмыльнулся, наблюдая за напряжённым лицом сестры: он знал, что она с детства побаивается лошадей. Затем он долго думал о прошлом. Ведь уже минуло несколько лет, как всё в его жизни пошло наперекосяк. Это началось с пожара в Риховфе. Нет, может быть, со свадьбы сестры? Или вообще с того мига, как он, Рейек Уолш, впервые встретился взглядом с загадочным северным воином, которому подарил вторую жизнь? Сложно сказать. Однако теперь юноша чётко понимал, что больше не принадлежит тому месту, куда он возвращался. «В конце концов, — с горькой иронией подумал он. — Мои ноги вмёрзли в лёд».       Эллагар в простой кожаной броне просто восхищал. Возможно, таким он нравился Рею куда больше, чем украшенный рубинами, синим бархатом и золотыми перстнями. Он был похож на простого наёмника, и западные пейзажи вместе с этим образом будоражили воспоминания.       Волосы мужчины были собраны в небрежный пучок, обёрнутый чёрной лентой, а за неделю пути серая щетина вновь покрыла его кожу, делая старше лет на пять. Глаза юного короля порой не могли оторваться от Эллагара, и лишь с помощью усилия Рей заставлял себя смотреть на дорогу. — Рей, — обратился к нему Эллагар, заметив бескрайнее любопытство, — может, песню споёшь?       Шутка юноше показалось не смешной, а ситуацию усугубила Дореа. Приторно она улыбнулась, а затем изрекла: — Если хоть кто-то услышит, как поёт мой брат, он тут же прикончит его несмотря на то, что он король. Возможно, этим «кем-то» станете Вы, Ваше Высочество. — Всё настолько плохо? — с мягкой усмешкой поинтересовался мужчина и взглянул на порозовевшего Рея. Парень процедил воздух сквозь зубы, пятерней отбросил непослушные пряди к затылку и прямо заявил, глядя на сестру: — Если ты будешь продолжать, то я скажу родителям, что это ты заставила северян меня похитить. — Зачем мне это нужно? Стать королевой риховфского трактира, где ты постоянно ошивался? — Ты «ошивался» в трактире? — второе слово Эллагар специально выделил, произнеся фразу с наигранным ужасом. — Я не ошивался! — всплеснул руками Рей, выронив поводья. Почувствовав неладное, лошадь фыркнула и потрепала чёрной смоляной гривой из стороны в сторону.       Дореа с улыбкой взглянула на брата и его мужа, а затем с вызовом затянула:       «Спой мне, птица, о Севере песню,       О земле, что вкусила покоя.       Говорят, что там голые степи,       Только ветер проносится, воя.       А за степью касаются неба       Бесконечные белые горы.       Боги строго оттуда взирают       На укрытые снегом просторы.       Говорят, будто волчьи стаи       Вдруг людьми обращаются ночью.       Бесконечно над ними проклятье…» — Дореа! — на третьем куплете не выдержал Рей. — Думаешь, ты сама хорошо поешь? К тому же, ты можешь привлечь ненужное внимание.       Девушка шумно откашлялась и в знак протеста молча накинула на голову капюшон. — Рей прав, — согласился Эллагар, и это заставило юношу победоносно понять подбородок. — Мы можем накликать разбойников или пограничный патруль.       До Западной границы оставалось совсем чуть-чуть. Лишь несколько часов, затем ночёвка, ещё полдня пути, и они окажутся в Риховфе. Рей снова поцелует мать и обнимет отца, увидит сестёр и вспомнит, как пахнет дом и торговая лавка. Но в то же время на сердце было тревожно: он знал, что не может остаться сам и не может позволить это же родителям. Город, в котором он вырос, останется за спиной, как и всё то, что связывало его с Западом. Окончательно и бесповоротно. — Как думаешь, — внезапно поинтересовалась Дореа, — родители всё ещё запрягают Летницу с Зимницей?       Юноша ободряюще ей улыбнулся и ответил: — Конечно. Куда бы им деться. — А Брехун, — продолжила она, — так же сбегает в лес и топчет грядки?..       Улыбка резко сошла с лица Рейека. В глаза его, словно иглы, вонзились воспоминания. Пёс. Мёртвый. С пеной у рта. — Я… — замялся тот. — Я не знаю, Дор. Наверное…       В груди встал ком. — Ты в порядке? — нахмурилась сестра, заметив что-то неладное.       Пожар.       Крики.       Кровь.       Ещё они убили Динека. Глупого мальчишку, с которым гуляла Леа. Всё это было будто не с ним. В какой-то другой жизни. — Я в порядке, — отстранённо произнёс Рейек. — Дома тоже всё хорошо. Не беспокойся. Я уверен.       После этих слов Рей замолчал. Эллагар тоже не проронил ни слова.

***

      Леа терпеть не могла перебирать зерно для каши. Нейа делала это куда ловчее, но сегодня заниматься этим была именно её очередь. Конечно, лучше всех с перебором справлялась старшая сестра, а хуже всех — брат. Обоих Леа не видела очень давно и, в отличие от родителей, не питала иллюзий: девушка искренне считала, что война унесла жизни Дореи и Рейека Уолш. Леа прекрасно помнила тот день, когда северяне пришли в Риховф и обрушили на маленькое беззащитное поселение огонь. Пожар удалось потушить, домишки отстроить, а о нашествии забыть. Но Рейек так и не вернулся домой. После смерти мужа пропала и сестра. С тех пор… С тех пор всё стало другим. — Ты закончила? — внезапно раздался голос со стороны двери.       Леа нахмурилась и обернулась. В проёме стояла её близняшка, совершенно без интереса сплетая первые весенние цветы в незамысловатый венок. — Не закончила. Хочешь быстрее — сядь и помоги! — Ты ни разу мне не помогала, — с горделивым упрёком заявила Нейа. — Надо было заставить Аниссу… — Ага, и есть потом с грязным проделом.       Леа только что-то возмущённо прокряхтела и влажными ладонями убрала со лба прядь золотисто-каштановых волос. Нейа же водрузила венец на голову и села у окна. Спустя год после трагедии девочки повзрослели как морально, так и физически, однако их несносный характер всё ещё переливался через край. Правда была лишь в том, что теперь им оставалось донимать только друг друга или и без того застенчивую младшую сестру.       Закончив перебор, Леа сполоснула руки в деревянной кадушке и обтёрла их льняным полотенцем. Её работа на это утро была окончена, и это было единственным, что радовало. Девушка подошла к сестре, и какое-то время они молча наблюдали из окна, как мать и Анисса обрезают усохшие ветки с яблонь. — Мама постарела, — внезапно заговорила Нейа. Задумчивым взглядом жёлто-зелёных глаз она скользила от матери к младшей сестре. — Если бы ты потеряла двоих детей, — мрачно отозвалась Леа, — то была бы похожа на нашу полоумную коровницу. — А ты и без этого на неё похожа, — парировала близняшка. — И почему ты говоришь так, будто они мертвы? Ты не можешь… Если бы мама услышала… — Да, она бы расстроилась. Или хочешь сказать, что ты тоже всё ещё веришь, что Рей и Дор вернутся? — Разумеется, я верю! — воскликнула Нейа, возмущённо оттолкнув сестру. Венок с её головы слетел на пол, и ещё неокрепшие лепестки первых цветов отнесло к двери сквозняком. — Мы не видели никого из них мёртвыми, поэтому как можно говорить об этом с такой уверенностью?!       Леа замахнулась, чтобы стукнуть ту по плечу, однако сдержала ладонь и отпрянула от окна. — Вари дальше кашу сама, — огрызнулась она и направилась к выходу, попутно ухватив короткий шерстяной плащ с объёмным капюшоном. На улице всё ещё было прохладно, а в лесу, где она любила бродить в одиночестве, тем более.       Порой Леа чувствовала ненависть к себе. Особенно ярко это проявлялось в те моменты, когда она оказывалась за воротами Риховфа. Все здешние тропинки, даже самые путанные, вели к тому месту, где однажды она впервые увидела смерть. Там же в последний раз в её глаза смотрел Рейек, после чего больше никто никогда его не видел. Девушка мысленно возвращалась к тому дню и бесконечно думала о том, что она бы могла изменить. Не влюбись она в Динека, парень был бы жив. И не сбеги она в лес в тот день, брат не пошел бы её искать. Но судьба бесповоротна и насмешлива, поэтому обернуть всё получалось лишь в собственных мыслях. И почему Рей был единственным, кто пропал в тот залитый огнём вечер? Всем поселением несколько дней они искали тело её брата, однако не нашли ничего, что могло дать хотя бы подсказку. После того случая мать осунулась, действительно постарела и перестала куда-либо выезжать. Отец один занимался торговлей, и дела у них в общем-то шли не очень. Леа даже порой думала, что будет рада выйти замуж, однако быстро гнала мысли прочь. После смерти Динека ей так никто и не смог понравиться.       Девушка опустилась возле старой осины, откинувшись на шершавый ствол спиной. Больше всего ей хотелось вздремнуть под шёпот молодых ярко-зелёных крон, но едва девушка прикрыла глаза, лошадиный топот нарушил её покой. Леа медленно поднялась с земли и прильнула к дереву, прислушиваясь. Вскоре она начала различать голоса с диалектом, который слышала единожды в жизни, а лошади оказывались все ближе. «Северяне?» — с ужасом подумала девушка, дёрнувшись с места. Она была готова рвануть обратно к Риховфу, но было поздно. Солнце, стоявшее над лесом, на секунду ослепило её, а перед глазами возник всадник в буром плаще. Он смотрел прямо на неё жёлто-зелёными глазами отца, Дореи, Нейи и её самой. — Леа… — произнес всадник, скидывая капюшон, из-под которого выпали чуть волнистые от влаги локоны, тянущиеся едва ниже плеч. — Рейек… — белая, как полотно, произнесла девушка, от недоумения отпрянув на два шага.       Несколько секунд они молча глядели друг на друга, не в силах понять, что происходит. А затем…       Затем Лей закатила глаза и ничком рухнула прямо на сухой еловый ковер.