Искупление Маферата

      Утро, еще сизое, с ярким раскрашенным небом, отступающей тьмой и гаснущими звездами Травельян любила и хоть валилась с ног от усталости и алкоголя, но на крышу башни забралась и пристроилась между зубцов, любоваться видом. Аввар появился чуть погодя, словно специально искал её, присел рядом и указал рукой на едва заметную движущуюся точку в небе: - Хозяйка Небес говорит, что у нас есть несколько спокойных дней. - Хорошо бы, - отозвалась Эвелин. - Её трудно понять иногда, но она никогда не обманывает. Травельян повернулась к шаману: - Твоя маска, ты её снимаешь хоть когда-то? – задала она один из мучавших вопросов. - Нет, я шаман, никто не должен видеть моего лица. - Мне как-то не по себе от неё, - поморщилась Эвелин. – Почему так? - Ты хочешь получить ответ или избавиться от страха? - аввар повернул к ней лицо. Травельян заметила про себя, что кожа, казавшаяся на болотах белой и рыхлой, стала плотнее и обветрилась. В прорези так ничего и не было видно. - Я боюсь, что под ней ничего нет. - Глупости, - хмыкнул шаман, - куда оно может деться, по-твоему? Эвелин пожала плечами, действительно, звучало очень глупо. - Птица в лесу указала мне путь, мне кажется - это был ты, - полуутвердительно прошептала женщина. - Это был мой филин. – Спокойно ответил шаман. – Я лишь попросил его следить за тобой, чтобы знать куда идти. - Никаких чудес, значит? – Травельян стало невыносимо жалко себя теперь, когда страх потеряться и замерзнуть давно выветрился.       Аввар встал во весь рост и, вытянув руку вверх, к небу, издал какой-то клич, а у Травельян снова мурашки побежали от его вида. Он стоял долго, Эвелин даже попыталась привстать от неловкости, но вот зашумели крылья и на руку Глядящего в Небо опустилась большая серая птица. - Вот тебе чудо, - он опустил руку и филин, переступив лапками, устроился удобнее, моргнул и принялся чистить свои перышки.       Утром чуть живая Вестница направилась в отстроенный лазарет, за спасением от чудовищной головной боли. «Никогда больше», - пообещала она себе и даже додумать не смогла, что именно. Зато Кассандра уже тренировалась у своих манекенов, будто и не пила вчера, поприветствовав Эвелин кивком, вернулась к избиению деревянных чудищ, и каждый её удар мечом о доски отзывался в голове Тревельян грохотом камнепада.       В лазарете никого не оказалось, не было ни раненых, ни отравившихся, ни простуженных. Лекарь, видимо ушла в сад или ещё куда, и Тревельян принялась осторожно перебирать склянки, в поисках спасительного настоя. Хлопнула дверь. Глядящий в Небо, основательно пригнувшись, чтоб не задеть дверной косяк, вошёл в лазарет с дымящимся котелком в руках. Эвелин отступила от стола, давая шаману место установить посуду. - Никогда больше, - прошипел он, выбрав одну из пропущенных марчанкой склянок и опустошая в котелок, - что они туда добавляют, хотел бы я знать, в свой мараас-лок. Тревельян хмыкнула и с жадностью вгляделась в настой. - Тебе тоже? – аввар плеснул в кружку и протянул Эвелин.       Та припала к жидкости, солоновато-кислой, странного вкуса, но оторваться было невозможно: - То, что надо, - она протянула пустую обратно, - еще можно?       Аввар пил из котелка, так же жадно, как и Тревельян, кажется, они осушили его до конца, когда наконец, в голове прояснилось и женщина присела на подвернувшийся ящик. Глядящий в Небо стоял совсем рядом, поставив котелок за спину Тревельян, он мазнул ладонью по её плечу. Так и молчали, Эвелин уставилась на его чуть выпуклый живот, двигающийся в такт потяжелевшему дыханию, и не могла заставить себя ни уйти, ни поднять голову. Аввара чуть качнуло в её сторону. Тревельян зажмурилась. Брякнула дверь. Вернулась лекарь и реальность. - Чем ты будешь занят у нас? - Уже на улице спросила шамана Инквизитор. - Леди Жозефина просила помочь ей в связях с кланами авваров, - задумчиво ответил тот, - когда будет нужно, то помогу вашему лекарю. - Ты вчера говорил, что есть несколько спокойных дней, - напомнила Эвелин. - Да, отдохни как следует, Вестница. Я попросил Павуса почитать долийские и орлейские травники, мне мало знакомы местные растения, а потом буду в твоём распоряжении, если пожелаешь. - Пожелаю, - кивнула женщина, поднимая глаза на маску, - разыщи меня, когда освободишься.       Тревельян нашла себе занятий на половину дня, а потом срочно придумала дело к Лелиане, чтоб мельком глянуть, чем занимаются Павус и шаман в библиотеке.       Дориан сидел в своём излюбленном кресле, вальяжно развалившись, качал ногой, закинутой на ручку кресла, и читал. Глядящий сидел напротив, скрестив ноги. - Ты успеваешь, дражайший? – интересовался маг, перелистывая страницу книги, - я могу читать медленнее. - Не отвлекайся, - непроницаемая маска повернулась к Тревельян, которая надеялась, что её не заметят, - я запоминаю, обдумывать буду потом.       Павус проследил направление взгляда маски и недовольно ткнул книгой в сторону Тревельян: - Пытка орлейской писаниной, у меня во рту пересохло и язык в мозолях. - Вот беда, - издалека покачала головой Эвелин, - компенсируем вином за картами?       Павус одобрительно кивнул и, подперев пальцем строчку, продолжил чтение. Лелиана задержала Инквизитора дольше, чем та предполагала. Накопились дела, требующие обсуждений, да и просто поболтать с Тайным Канцлером было приятно.       Уже стемнело, когда Тревельян, зарывшую нос в увлекательные отчеты шпионов Инквизиции об Орлесианском Дворе, оторвал от чтения, отодвигаемый рядом стул. На него устроился шаман: - Читай, я подожду. - Ничего важного, - наконец отложила бумаги Эвелин, - просто любопытные сплетни, пригодятся, если ехать на приём в Халамширал. - Там я не смогу тебе помочь. – С сожалением ответил шаман. - Да, это дело знати, - и дёрнулась, - о, я не это хотела сказать. - Меня не трогают ваши родословные, - равнодушно произнесла маска, - знатная кровь точно так же льётся из раны, как кровь простолюдина. - Я хотела сказать, - упрямо продолжила Тревельян, - что я рада, что тебе не придется иметь дело с этой стороной моей жизни. Хорошо представляю, что там будет происходить и мне самой не по себе, отвыкла уже, знаешь ли, от придворных расшаркиваний. - Мне Бык рассказывал о тебе. Бери его с собой, волнуется сильно, если ты без него уходишь. - Да? – Тревельян улыбнулась, - хорошо. - Вы близки. – Утвердительно сказал Глядящий. - В каком смысле? – Отчего-то встревожилась женщина. - Это видно, - туманно ответил шаман, - доверие и уважение. - Пойдем, поедим, - позвала его Тревельян, когда поняла, что слишком пристально рассматривает длинные крепкие пальцы аввара, - я очень хочу есть.       На лестничном переходе он вдруг остановился, и Тревельян налетела на его грудь, когда шаман обернулся. Теперь они сравнялись ростом, и маска очутилась на уровне лица Эвелин. Её качнуло вперед, так что женщина ладонями уперлась в плечи аввара. Голова сразу закружилась, и живот отозвался на это головокружение сгустком тепла в самом низу. Тревельян вдохнула, если бы он сейчас прижал её спиной к камням, она бы застонала от удовольствия. Шаман придержал, осторожно смяв в ладони женское бедро. Эвелин всхлипнула, снова подаваясь вперёд, к маске. - Вестница, - глухо сказал шаман, в образовавшейся паузе, - похоже, нам больше нельзя оставаться наедине. -Что? - Пискнула Тревельян, до которой слова доходили, словно сквозь толстое одеяло. - Иди в таверну, - аввар отступил в сторону, - я буду позже.       Эвелин протиснулась мимо широкого плеча, недоумевая, и пытаясь найти в себе силы понять, что происходит с Глядящим. Да и с ней. Когда Вестница спустилась в библиотеку, шаман обхватил голову руками и привалился к стене башни, чуть покачиваясь от напряжения. Сегодня в таверну он точно не пойдёт. Спустя еще два дня Эвелин опустилась на стул рядом с Быком и так же как он вытянула ноги, посидели молча, потом переглянулись. - Я думал он побойчее будет, - высказался кунари. - А я уже жалею, что не рыженькая и не Павус, - отозвалась Тревельян. Бык ласково прищурился на подругу: - Дай ему время, и себе. С этим авваром не всё так просто, я тебе уже говорил об этом. По крайней мере, он не ушёл и завтра собирается выезжать с нами в Адамант. - Да? – Удивилась Эвелин, - а кто ему разрешил? - Вестница, будь готова, что ты сама у него разрешения скоро спрашивать будешь, - хохотнул Бык. – Если я хоть что-то понимаю в людях.       Они снова покосились друг на друга и засмеялись. На полпути до крепости Стражей, древнего Адаманта, стихли шутки, над войском Инквизиции повисло напряжение, словно само небо давило на них сверху, грозя предстоящей бурей. Вестница считала своим долгом обходить лагерь каждый вечер, общаться со своими людьми. Когда-то Бык показал ей хороший пример, и она старательно запоминала имена воинов, которые могли не вернуться обратно. Даже если не запомнить, то хотя бы один раз произнести его вслух. Её просили благословить и Тревельян, обливаясь внутри слезами, целовала лоб очередного солдата, верящего в её святость. В такие моменты она люто ненавидела всех богов, что посылали на простых людей испытания, совсем не равнозначные их силе.       Глядящий поймал её перед палаткой, когда она возвращалась после очередного такого обхода, опустив голову, вся погрязшая в тяжелых мыслях. Тревельян лениво попыталась выкрутить своё запястье из руки шамана, но тот потянул на себя, прочь от света костра. - В крепость я пойду с тобой, Хозяйка Неба велела быть рядом. - Опять Хозяйка, - отвернулась Эвелин, внутри было пусто и разговаривать с авваром не хотелось. - Всегда, - жёстко выговорил шаман и замолчал. Потом взял лицо Тревельян в ладони, повернул к себе, - возьми тех, кто не подведет, в ком уверена. Плохое предчувствие.       Эвелин пустым взглядом окидывала птичью маску шамана, перегорела она, что ли за эти долгие дни или просто придумала себе всё. Его палец коснулся самого уголка губ, нежно, словно сама эта нехитрая ласка могла причинить боль обоим. Женщина уцепилась за его руки, пытаясь убрать их, но шаман прижался кожаной маской к её лбу: - Пообещай мне быть осторожной. - Хорошо, возьму Быка и Павуса,- выдохнула Вестница и, помолчав, добавила сердито, - тебя тоже.       Она, наконец, выкрутилась из рук аввара и ушла, не оборачиваясь в свой шатёр, растянулась на матрасе, закиданном шкурами, зарылась в них, сердито распихивая ногами края одеял. В голове звенело, надоедливо лезли мысли, совсем не к месту сейчас крутившиеся в мозгу, а вставать и искать в темноте вино, чтоб их урезонить было лениво. Вестница полежала на одном боку, на другом, на спине, закинув ногу на одеяла, закрутившись в кокон, раскрывшись. Сна не было. Встала сердитая и измученная, и решила выйти к костру, благо там, судя по приглушённым голосам, ещё сидели Бык, да Варрик с Дорианом. - И вот, представь, - Эвелин замерла, не отодвигая полог, расслышав, что кунари рассказывает увлекательную историю о приключениях молодой Тревельян, - я узнаю, что этими здоровенными лбами командует пигалица лет двадцати. Да ещё как командует! Словно она уже сто лет как генерал над всеми контрабандистами Марки. Я, конечно, поразился такому и отправил их обратно с письмом, расшаркался, как следует.       Тревельян покачала головой, шила в мешке не утаить, а два крупных шила в маленьком мешке тем более. - Так вот, - забулькало, стихло, Бык прокашлялся, - повелись мы переписку вести, любезную, словно голуби ворковали, а попутно дела делали, какие надо. Вообще без претензий, милое дело с ней дело иметь, - язык кунари уже заплетался основательно. - Надо было записывать с начала, - огорчился Варрик. – Такой роман. - Я те дам, роман, - Эвелин представила, как Бык качает огромным пальцем, - это наша история, свою выдумывай. Что молчишь, шаман? Давай, пей.       Тревельян присела у полога на корточки, становилось интереснее. - Я бы на твоём месте давно Инквизитора в стог с сеном уложил, - хохотнул Бык и звонко хлопнул себя по ляжке.       Марчанка удивлено подняла брови, кунари определённо провоцировал шамана. - Ты не на моём месте, - отозвался аввар, - наливай. - Конечно не на твоём, - бульканье, - на меня она и не посмотрит, а об тебя же уже все глаза проглядела. - Сдается мне, - догадался Варрик, - на твоем месте, Бык, он бы тоже не растерялся. - Может, поговорим обо мне? - Неожиданно встрял Дориан, и марчанка вздрогнула – неспроста он заговорил, совсем не глупый жеманный мальчишка. – А то я смотрю уже искрит между вами, любезные мои. Боюсь, разнять если что, не сможем. - А я не пойму, что он нос воротит, чем ему Эвелин плоха, - пьяно возмутился Бык.       Тревельян сжалась, она слишком хорошо знала кунари, чтоб понять к чему он ведёт. - Запудрил даме мозги, - кружка грохнула о жестяной поднос, - нервы у неё не казенные, она хоть и Вестница, а баба не из железа деланная.       Загрохотало еще что-то, кунари явно поднимался, сшибая всё вокруг. - А вот пойду и утешу, - посыпалась еще какая-то посуда, завозмущался Павус.       Вестница прыснула в кулак. - Что, не позволишь мне пройти в палаточку? - с издёвкой спросил кунари аввара, судя по звукам вставшего поперек дороги. - Прекрати, Бык, - тихо произнёс шаман, - мог бы, в ногах у неё спал, как пёс.       Тревельян сползла на ковёр. - Ясно, - абсолютно нормальным голосом ответил кунари, - понял, наливай Павус, ночь только началась, а сна ни в одном глазу.