Искупление Маферата

- Знает она, знает, - разочарованно проворчал Дориан, приставив ладонь ко лбу, чтоб солнце не слепило глаза, - улыбка до ушей, как у кошки, что сметаны нахлебалась. - Уважительнее давай, - шлепнул его по спине Бык, - это всё-таки Инквизитор. Мне можно, а тебе ещё нельзя.       Павус фыркнул в усы, нисколько не огорчившись – день обещал быть занятным, не каждого тевинтерца приглашают на авварскую свадьбу. Лелиана с Кассандрой, ускакали вперед, здороваться первыми. Коул ёрзал на лошадином крупе за Дорианом, пытаясь разглядеть, что там впереди происходит. Его ощущения просто переполняло счастьем, которому тоже надо было сопереживать. Кассандра обняла Тревельян и пожаловалась, что Жози, так вымотавшаяся с дороги, просила извиниться за своё отсутствие. - Она и правда, еле ходит, после верховой езды, - подтвердила Лелиана, - ей очень жаль и она прислала тебе конфет.       Эвелин тут же оценила масштаб жертвы со стороны посла-сластёны.       Начали обустраивать поляну перед землянкой. Лелиана, уселась на бревно, настраивать лютню и напевать песенки. Кассандра хваталась то за одно дело, то за другое, но скоро выяснилось, что готовить она не умеет, доверили резать сыры, хлеба, да фрукты мыть. Каллен, догадавшийся взять пару ковров с комнаты Инквизитора и гору посуды из кухни, устраивал место для отдыха. Варрик и Бык взялись за мясо и рыбу – жарить, запекать по-всякому. Коул старательно чистил овощи, разглядывая каждый, словно видел впервые. Павус разместил магических огоньков вокруг поляны. Пусть их днем не было видно, к вечеру, зато можно будет не заботиться о лишних делах. Тревельян заперли в доме. Шкура вместо двери, конечно, не преграда для отважных Инквизиторов, но было сказано – так надо и миледи смиренно примеряла сменную одежду, что привезли ей женщины, да изредка переговаривалась с Лелианой. - Мы обнаружили храм, в который направляется Корифей, прислонившись к проему, тихо рассказывала Соловей, чтоб особо не отвлекать людей от приятных забот делами куда менее приятными. - Сколько у нас времени? - Есть, - успокоила Лелиана, - он еще не нашел, мои разведчики следы путают. К тому же его армия теперь настолько неповоротливая, что можно гулять твою свадьбу неделю. - Хоть что-то, - вздохнула Эвелин, - но я не рискну задерживаться. - В Скайхолд прибыла Морриган, королева отправила её в качестве твоего помощника в борьбе с Корифеем. Она привезла элювиан. - Что это? – озадачилась Вестница. - Эльфийский артефакт. Морриган компетентна, но полностью доверяться ей не стоит. - Я помню, ты меня предупреждала, - отозвалась женщина, - вы зачем мне столько одежды привезли, я теперь не знаю, что выбрать. - Одень то, что легко снимать будет, - Соловей тихонько засмеялась, - или порвать не жалко. - Мудро. - Морриган утверждает, что подобное ищет Корифей в эльфийском храме. Получается, можно с помощью элювиана попасть в Тень. - Ясно, зелёное пойдет? Немаркое. - Вишнёвый тебе лучше. Демон с ним, с шёлком, заработаем. И чёрные туфли тогда, с сильверитовыми пряжками. - Что еще? - Кольчужный поясок. Дошли вести из Эмприз-дю-Лион: восстановили мост, Бык будет рад погонять дракониц, там их целых три и очень крупные. Снабжение восстановили, собрали металлов достаточно, чтоб вооружить новобранцев. Мишель перебрался в замок, работает с эльфами над элювианами. - Хорошо. Каллену не отдала, значит? - У него Блэкволл есть, отлично натаскивает новичков. – Снова засмеялась Соловей. - Что-то еще? - На Штормовом берегу тихо, после вашего посещения, миледи. Клинки Гессарина следят за порядком не хуже Инквизиции. Крествуд оживает. Кстати, слухи об авваре дошли до людей.       Тревельян прижала вишневый шёлк к груди, что-то скажет ей Тайный Канцлер. - Народ в Ферелдене не против аввара - лишь бы не орлесианец. Орлесианцам лишь бы не ферелденец. И тем и другим хорошо, что не тевинтерец. Церковь, разумеется, вопит вполне определёнными голосами, но этих мы быстро успокоим.       Вестница рассмеялась, с нескрываемым облегчением: - Только Дориану не говори, расстроится, не смотря ни на что. Ладно, а с севера никаких новостей?       Лелиана подозрительно долго не отвечала. - Родственники твои крайне недовольны. - Еще бы, зачем я спросила? Как быстро слухи разносятся. Благословения мне не видать. - Тебя уже благословила Андрасте, - жёстко произнесла Лелиана, словно напоминая Вестнице суть дела, - а то, что твоего мужа-аввара зовут Маферат, весьма символично, не находишь? - Ты представляешь, насколько меня пугают такие совпадения? – тихо ответила Эвелин. - Это не совпадения, дорогая, это не что иное, как провидение Создателя. – Тоном проповедницы произнесла Лелиана и тронула струны. - Ты на виду всего Тедаса, как мы ни пытаемся хранить тебя от злых языков, не всегда это удается, прости. - Что ты, Лелиана, ты столько сделала. Всё, всё, хватит о делах. Спой, пожалуйста.       Лелиана затянула тихую балладу о любви короля Алистера к Элиссе Кусланд, погибшей героине.       Выпустили Тревельян только в сумерках. Женщина огладила шелка на бёдрах, очередной раз поправила пояс и, пригнувшись, шагнула через порожек. - Я за папу, - пожал плечами Бык, подставляя ладонь Вестнице, - отдаю тебя, босс. - Лады, - хмыкнула Эвелин, чувствуя, как вспотели ладошки. - Вот, - кунари протянул ей вязаную-перевязаную верёвку, - вручишь суженому. Придумала, что скажешь ему? - Нет, - ужаснулась женщина, - ничего же не сказал, что будет. - Импровизируй, босс, как всегда. Но ты должна его просить, чтоб он развязал узлы. Сделай так, чтоб он захотел развязать их все, пока Рыжик будет петь.       Они вывернули к поляне, убранной коврами и сияющей от Дориановых светильников. Один ковёр был плотно заставлен едой, и Тревельян очень захотелось туда, за весь нервный день, она только пару яблок сгрызла. На втором ковре происходило интересное: по обе стороны выстроились её друзья и соратники, образовав коридор, направленный к Маферату. Шаман сидел на пятках, одетый или скорее раздетый по авварскому обычаю. Укутывала его плечи и голову шкура огромного буффало. С рогами и частью черепа. И где взял-то? И синей глины не пожалел, сидел, как изваяние, только чуть подрагивали мышцы живота. Лелиана, увидев Тревельян, поклонилась, присела рядом с авваром и запела что-то, совершенно не знакомое Эвелин, без лютни.       Вытянув руки с верёвкой вперед, Тревельян медленно прошла по коридору. Под ноги ей бросали монеты, поздние осенние цветы, семена. Эвелин заметила, как трогательно старается Коул, теперь уже почти человек, участвовать в этом светопреставлении, как он обрадовался, когда она наступила на его монетку.       Эвелин чувствовала, что стоять перед суженым глупо, она дошла и опустилась на колени, почти в такую же позу, как и он, протянула моток. Лелиана сменила мотив. На лице шамана не отображалось ровным счётом ничего, глаза смотрели в одну точку, сквозь Эвелин. Она вздохнула, просить так просить.       Слова не шли, она сидела и смотрела на странное лицо, покрытое засохшей глиной, тонкие трещинки разбежались по ней, словно скульптура должна была осыпаться от одного прикосновения. Речь, самую большую в своей жизни, она произнесла на балу Селины - три предложения и много пафоса. А сейчас даже представить не могла, что сказать. Он же сам всегда говорил, что слова не важны, что и так всё ясно с ними. Эвелин смотрела в голубые глаза и рассказывала об их первой встрече, как она испуганная шла, косясь на огромный молот в его руках. Как смотрела на него, и дождь смывал с неё прошлое. Как она прижалась к нему среди развалин замка, впервые узнав, что о ней кто-то заботится, не потому что она Вестница Андрасте, аристократка, боевой товарищ, а просто женщина, с вечно холодными ногами. Как у неё выпрыгивало сердце, когда Бык усадил их рядом за стол в таверне Скайхолда. Как приняла его имя, вместе со своей судьбой, какая бы она не была.       Травельян понимала, что плачет и что не произнесла ни слова, просто согнулась пополам, протягивая веревку своему мужчине: - Возьми меня под своё одеяло, прошу тебя, - и заплакала от переполнившего её счастья, когда он верёвку взял.       Кассандра, кажется, тоже всхлипывала, а Павус с Калленом громко вздохнули.       Коул сдал с потрохами, непосредственно заявив, что она сказала очень много, а шаман внимательно слушал и что он не знал, что сердцами можно разговаривать, и ему обязательно нужно этому научиться.       Лелиана плавно перетекала с одной строчки на другую, пела одухотворённо, поглядывая на развязывающего узлы Маферата. Бык старался на совесть, не податливые, но и не пережатые узлы развязываться не торопились, поддавались с трудом, как и положено. Травельян боялась голову поднять, до тех пор, пока Соловей, не взяла какую-то невероятную ноту и не тянула её до конца воздуха в лёгких.       Бык отнял верёвку, пересчитал оставшиеся узлы: - Семнадцать узлов развязал Маферат, Глядящий в Небо, хватит на наш век!       Тревельян, закрыла лицо руками. Её осторожно подняли с ковра. Шаман отнял руки от лица и повернул к Быку, тот обмотал запястья новобрачных этим же мотком, завязал последний, на этот день, узел с кокетливым бантиком: - Теперь вы муж и жена. Нормально, да? - Оглянулся он на товарищей, те закивали и бросились поздравлять новобрачных.       Глядящий свободной рукой обхватил Эвелин, поцеловал в лоб.       Их потащили на соседний ковер, расселись, как попало. Дориан переманил огоньки ближе, и сидели все в сиянии, живые, веселые, довольные.       Обычай связывать руки молодожёнов Эвелин оценила, вот где понятно сразу, кто как будет вести себя в паре: кто будет тянуть на себя, а кто поддаваться. Поняла, когда они переплели пальцы, и стали действовать свободными руками. К счастью она была левшой, а он орудовал правой, где не справлялась одна рука – другая приходила на помощь: придерживала нажью тушку, дотягивалась до винограда и сыра, подливала вино. Эвелин улыбалась небу, поднимая кружку с вином: - Привет тебе, дорогая.       Прочертив сияющую царапину по синему бархату ночного неба, упала яркая звезда, на которую Тревельян успела загадать желание.       Лелиана снова достала лютню и то просто наигрывала мотивчики, то пела тихонько, прерываясь на глоток вина и сыр. Павус разглагольствовал о свадебных обычаях тевинтерецев, ни в какое сравнение, разумеется, не идущие с варварскими обычаями юга. Бык подливал ему вина в протянутый кубок и качал рогами. Каллен не сводил глаз с румяной Кассандры, которая забавно смущаясь, косилась на знакомые места в стороне. Варрик спорил с Дорианом, Коулу казалось, что по тёмным кустам ходит большая белая кошка и разговаривает с филином.