Линь Большой и Линь Маленький. Тёмная сказка

- Что здесь происходит?! – сипло гаркнул в толпу тот, чьим именем было Пип. Низкий приземистый мужчина с лысой головой и невероятно тяжёлой челюстью щурился от света. – Что за бардак творится на рынке рабов? На моём рынке! - Великий Господин Пип – первый работорговец Малой Земли, - взволнованно зароптал Мум. – Ему платят пошлину все торговцы людьми. Большой человек! – он выпучил глаза. - Такой толстый… Похож на плешивого мопса… Трагикомедия вокруг вновь, казалось, ударила по голове Сяо огромными кулаками. Толпа вокруг шепталась, звенели латы солдат, раненый слуга Господина Эха только что перестал дёргаться. - Мне страшно, Сяо Линь, - всё скулила Сицзы. – мне страшно и больно! – она неестественно держала на весу красные руки. По запястьям блестели капельки крови. – Что же нам делать?.. - Что делать?.. – мальчик краем глаза упёрся в острую гизарму, вогнанную носом в песок совсем рядом. Воины Церковной Братии всё пребывали. - Вы знаете историю Пипа и Пипина? – спросила своего фаворита голубоглазая госпожа в «коже». Её свистящий шёпот ложился на тишину, подобно писку канарейки. – Они оба были совсем юнцами в том самом последнем бою перед затмением. Конный латник Пип девятнадцати лет от роду и его оруженосец Пипин восьми лет. Когда солнце погасло, и битва остановилась, лошадь сбросила господина Пипа, и тот сломал обе ноги и лишился чувств. Пипин вытащил его на своей спине. Один посреди целого пустого поля, усеянного одними только трупами, он несколько недель тащил его, продираясь сквозь сталь и гниющую плоть… М-да… можете ли вы представить размах того сражения? С тех пор они стали лучшими друзьями. Говорят, они первые объединились с Господином Бабахом, который был, к слову говоря, из совсем другой армии, и создали Солёную Хоругвь. - Ах, это прекрасная история, моя дорогая, - фаворит кивнул, не прекращая поглаживать тёплые девичьи ладони. – Солёная Хоругвь всегда интересовала меня, как летописца, я вас уверяю. Первое объединение враждовавших прежде людей под знамёнами Богов Погасшего Солнца для истребления истинных врагов – монархов, что столетиями сражались друг с другом. Боги подали знак, благословили будущих Героев. Моё сердце бьётся быстрей, когда я вижу настоящих святых во плоти… Седовласый спутник Пипа молча подошёл к распластавшемуся на земле телу женщины, которой Эх в гневе разбил мечом голову и прикрыл той широко распахнутые глаза: - Уберите, - сухо сказал долговязый Герой по имени Пипин, и двое из белых рыцарей Богов Погасшего Солнца поспешили выполнить его приказ. Мужчина грустно вздохнул и покачал головой, восседающей на болезненно тонкой шее. Пипин был куда младше своего спутника Пипа, но, иронией судеб, состарился всё равно куда раньше. - Господин Пип, Господин Пипин! – один из рыцарей, тот, что стоял чуть поодаль от Эха снял с головы шлем. – У нас здесь убийство средь бела дня. Под шлемом у рыцаря было вполне обычное, можно даже сказать, красивое веснушчатое лицо с ровными белоснежными бакенбардами и такого же цвета длинными кудрями, искрящимися на солнце. Его звали Юн Светлый, и он был главным в опусе Церковной Братии, одним из первых лиц государства, не считая героев. Толпа взволнованно зашумела, а кое-где даже захлопала. Давненько уже так много знатных господ не собиралось вместе в местах, подобных Нижнему рынку. По поросячьему лицу Эха бежал пот. Вино выходило из него с каждой каплей: - М-м-м… Герои… - даже голос его одеревенел. – Всё хорошо, я лишь наказал неверного торговца, что отказался компенсировать мне мои потери, что я понёс из-за его буйных рабов. - И посему ты устроил кровавую баню на глазах у сотни людей?! – гневный Пип встал рядом со своим другом. – Это больше похоже на грязную ложь пред Героями и простым народом. Есть кто-нибудь, кто подтвердит твои слова? Воины Церковной Братии стояли и не шевелились. С полтора десятка копий по-прежнему окружало Эха. - Мой… Мой слуга всё видел! – выкрикнул великан. – Пусть выйдет и всё расскажет! «Расскажет, ещё бы…» - Сяо раздосадовано смотрел на ещё тёплый труп с кинжалом в рёбрах. Минуты шли, росла тишина. - Вот видишь? – Пип развёл руками. – Никто не спешит к тебе на помощь. Видимо, не избежать тебе огромного штрафа и всяческих ограничений. Друг мой, - он обратился к долговязому Пипину. – Ты глава Королевской разведки на Малой Земле. Поведай, что за человек сейчас стоит перед нами? - Я вижу печатку у него на панцире, - не сразу ответил Герой. – Он из бедной знати, стало быть. - Бедная знать, - гадко усмехнулся Пип. – Высокомерные павлины, как по мне, все до единого. Прославились не на войне, а в мирное время, не служили в Солёной Хоругви, не строили новый мир. Зато им присуще высокомерие, коего не знают даже Герои… Они проливают кровь в мирное время. А я ненавижу кровь. Особенно ненужную… - Позвольте, многоуважаемые, это ещё не всё! По следам героев из толпы вышел ещё человек. Ниже Пипина, но выше Пипа, толще Пипина, но уже Пипа. Куда беднее их обоих, но одетый с явным вкусом. Тонкие пластины меди украшали его медового цвета одежды, складываясь в единую упругую и очень подвижную броню. За спину незнакомца был заткнут массивный железный посох с причудливым навершием, а за поясом блестели ещё и три кинжала. У него были смолистые чёрные волосы и улыбка, не сулящая ничего хорошего. - Дорогой друг Пип, дорогие люди, - Пипин слегка недовольно поджал губы. – Позвольте представить спутника: это новый адъютант моего племянника Бабао – Кам. Незнакомец поклонился. - Господин Пипин правильно заметил, что осуждённый из бедной знати, - он остановился подле Героев. – Однако это мог бы сказать любой, кто хоть бы раз видел печатку. Хочу заметить, что это далеко не всё, что про него известно. - Продолжай… - Я знаю все герба королевства лучше кого-либо, - похватал черноволосый. – Покажи мне герб – и я вытряхну наружу все маленькие секретики каждого, кто ходит под нем по белу свету. Этого человека зовут Эх, и он родился обычным уличным босяком и за всю свою жизнь не сделал ничего достойного. Кроме одного, - Кам улыбнулся, - он мастерски совратил незрелую дочь Мастера Пи Ора. - Пи Ор? – Пип недоверчиво поглядел на него. – Тот самый Пи Ор, что развернул большую компанию по реставрации старых замков и предложил с сотню проектов главным зодчим? - О, именно. Несносная дочурка понесла от Эха в первый же день их неблагополучного знакомства, и так наш большой Лорд получил имя и замок. Его трижды пытались убить сыновья Пи Ора, в том числе и ядами, однако Господину Эху везло… Но он оступился. Не давнее, как на прошлой неделе, уличённый в измене с чашницей был таки-выставлен за ворота замка, и с тех пор лишь пил и чинил беспорядки. Благо, в людное место вышел лишь недавно… - Ты врёшь! – громыхнул Эх, дёргаясь. Копья у его груди опасно приблизились. – Нет основания верить чужаку без рода и племени! - Но это правда! – крикнул вдруг кто-то из толпы. – Я слышал, как этот бугай сам только что кричал о том, что жена выставила его! Головой ручаюсь! - Дело говорит, я тоже это слышала! Своими ушами! Рынок загудел. Пип поднял руки, призывая к тишине и, вместе с тем, показывая, что слова торговцев его убедили: - Вы достаточно много знаете, господин Кам, - заметил он. – Позвольте узнать, откуда вы пришли… - Мой друг работал на некую незримую ложу, - туманно ответил за того Пипин. – Серые кардиналы, способные в своё время наделать немало бед. Я нашёл нашего общего друга в своём поместье – Героическом Пределе, за поисками некой информации, - седой таинственно улыбнулся. – Однако я переиграл его в физическом противостоянии, а моё племянник после – ещё и в логическом. И после недолгой беседы, Кам сделал правильный выбор. Отныне его старый покровитель стёрт, а новый не вызывает сомнения. - Начальнику разведки, должно быть, полезно иметь под боком такого информатора, - Пип задумчиво поскрёб подбородок. – Раскрытых шпионов либо водят за нос, если они не очень хорошие, либо вербуют повторно, коли им есть, что сказать. Кам скромно улыбнулся, склоняя голову и закрывая глаза. Блики солнца причесали защитные пластины на его груди слева-направо. - Но если слова вашего спутника – правда, - вмешался светловолосый Юн. – То господина Эха должна ждать кара куда как более суровая, нежели штраф и лишение титулов. Спешу напомнить славным героям и прочему люду, что сама идея Церкви зиждется на трёх столпах верности. Кто подскажет, на каких? - Верность Богам Погасшего Солнца! – беззубый старик первых рядах сложил ладони у рта. Юн утвердительно кивнул. - Верность своей семье! – добавила низкорослая дама. Юн кивнул головой ещё раз. - Верность героям Континентальной Войны, - Кам вежливо ударил ладонью о ладонь. – Браво, публика здесь, надо признать отменная. - Так, стало быть, смерть, - задумчиво проговорил Пип. Непохоже было, что новость его хоть сколько-то печалила. – За измену жене. - Церковь ни для кого не делает исключения, - Юн светлый скрестил руки на груди. – Я сам приведу приговор в исполнение, если позволите. Как человек, никогда не имевший семьи, я острее других чувствую, насколько велик этот грех. - Ох, Господин Юн Светлый! – девицы из толпы наперебой спешили лишиться чувств. Казалось, что даже недавнее кровопролитие тронуло их намного слабее, чем блеск его грустных глаз. – Какой благородный! Добрый!.. - Пусть будет так, - негромко сказал Пип. Его спутник, помедлив, кивнул: - Здесь будет свершено не ещё одно убийство, а правосудие! – громко сказал седовласый Пипин. – Именем Богов Погасшего Солнца, Герои сказали своё слово. Один из Братии поспешил убрать массивный меч Эха подальше, другие, что окружали его, расступились, когда Юн вышел вперёд, вертя в руке блестящее копьё. Немного расступилась и толпа. Церковники оттащили Сяо, Мума и Сицзы. Лишь Пипин со своим шпионом остались, где стояли. Даже Пип, отчего-то ступил назад. Теперь внимание всех было приковано к наконечнику копья Юна. Эх стоял, покачиваясь, будто парализованный ударом грома. Огромный, он возвышался над рыцарем в сияющих доспехах, будто гора. Тень от него, накрывала юношу почти целиком. Солнце било в глаза. - Поставьте его на колени, - скомандовал Юн своему опусу. Два рыцаря, оставив копья, зашли слева и справа гиганта, ещё один, вооружённый, подступил сзади. - Так значит, казнь? – прошипел себе в подбородок Эх. – Я возражаю… - На колени! – приказал бугаю один из церковников. Тот, что был слева. Бронированная рука вцепилась в свободный рукав и попыталась потянуть вниз. Приговорённый не поддавался. Копьё сильно ткнула его в шею у самого панциря. Приговорённый не поддавался. Два рыцаря с силой приложились к нему, пытаясь поставить на колени. Приговорённый не поддавался. - Полагаю, у меня есть последнее слово, по нашим законам! Вы только посмотрите на весь этот балаган! – грозно прокричал Эх. Пипу, Пипину, Каму, Юну, толпе, всем. – Меня осудил грязный шпик, и все тотчас же ему поверили. Лишь потому, что ваши Герои так сказали! По толпе пронёсся тревожный шумок. Рыцари замерли, не зная, что делать. Замер и Юн с копьём наготове. На лбу у Пипина появилась резаная морщина. Герой сделал маленький шажок вперёд. - Да, Герои! – протрезвевшим Эх казался куда злобнее, чем хмельным. – Например Пип, что сейчас так по-геройски пятится. Что до сих пор мочится в портки при виде крови. Герой! – он плюнул перед собой. Пип побледнел. – Пип, который водит в свою постель мужчин, и все это знают. Герой! - ЛОЖЬ! Толпа зашелестела. - А ещё меня судит Пипин, помогающий своем «дорогому другу» в его увлечениях. А ещё занимается слежкой и истреблением любого, кто хоть сколько-нибудь не согласен с идеологией. Как вам? Как-то по его приказу прирезали чиновника, выступавшего за смягчение жизни рабам. А заодно горло вскрыли его жене, родителям и годовалым детям, что в утробе задушить эту «заразу»! Герой! А ещё он снюхался со шпиком, предающим всё и вся ради наживы! Где тут верность, о какой глаголет наш светлый Юн? - ХВАТИТ! - Ах да, Юн… Казнить меня хочет самый честный и порядочный человек на Малой Земле! У него никогда не было семьи, но он сам создаёт себе каждый раз новую! Да-а-а, все знают о его любви к незрелым девицам, что по ночам приводит к нему в покои сводник. Да подиумы этого же рынка кишмя кишат маленькими Юнятами. Только об этом, само собой, молчок. Толпа уже едва могла сдерживать возмущённые крики. Довольный собой, Эх самостоятельно встал на колени, словно издеваясь над бойцами, что пытались совладать с ним на протяжении всей его речи. Юн, красный от злости, едва ли не бегом приблизился к нему. - Твои слова уже ничего не значат, ублюдок, - проскрипел он. - Посмотрим… Его медвежьи лапы взмыли вверх с невероятной скоростью, «обняли» шеи церковников справа и слева и с хрустом сломали их. Женщины в толпе завопили. Копьеносец позади ударил, метя в затылок Эха, но тот, швырнул в него одно из тел и боец, замешкавшись, промазал. Великан опустился на четвереньки и зарычал, как медведь. Мчащегося прямо на него Юна он ударил лбом прямо в грудину панциря, и молодой капитан отлетел назад на несколько метров, сильно ударяясь крестцом о землю и проезжая так, что на песке осталась колея. Светлый завыл от боли. Третий копьеносец ударил во второй раз, но рука Эха схватила рукоятку копья у самого лезвия, а пудовый кулак снёс дорогой шлем с физиономии церковника, а заодно отнял и с десяток зубов. Вырвав копьё, Эх дважды полоснул беднягу: сперва вскрывая череп под носом, а затем перерезая гортань. Задним зрением здоровяк увидел, что к нему подкрадываются, и незамедлительно развернулся и всадил трофейное копьё в грудь нападавшего. Он ожидал увидеть Юна, однако тот лежал там же, в конце колеи, и кряхтел, а церковник, посягнувшийся на спину, был обычным пареньком. Копьё пробило панцирь, но намертво застряло внутри. Мальчуган застонал и припал на колено. Из руки его выпал меч Эха. Небывалая удача. Великан довольно поднял свой меч. - Моя спина! Моя спина! – кричал Юн Светлый. – Ты сломал мне кости, ублюдок! – он барахтался на песке, пытаясь подняться. Но не мог. Лишь корчил рожи. – Убейте его! Церковная Братия! Во имя Богов погасшего Солнца, мать вашу! Но никто не пошевелился. Сяо Линь чувствовал, что руки церковника, что всё ещё держали его, тряслись. Рядом пятился белый бугай, что держал Мума и Четвёртую. - Вам следовало гулять в сопровождении лучших из лучших, - шумно хмыкнул Эх, - а не набивать свиту своими дружками. Каждому легко чувствовать себя непобедимым, а, Юн? Но лишь до тех пор, пока не прилетит первая оплеуха. - Значит, молва не врёт, - одними губами молвил Пипину Кам. – Вот и вся великолепная Церковная Братия? - Народу нужны идолы поярче, - ни один мускул на лице Героя не дрогнул. – Белые доспехи, серебряные копья. То о чём молодым девицам нравится слушать песни, а мальцам – мечтать получить такие же. Ты недооцениваешь силу веры, Кам. - Я – да, Господин Юн, - он кивнул на чертыхающегося церковника, - видимо, наоборот, - шпик усмехнулся. – Однако, что это я? Он ведь всё равно получит медаль за сегодняшнее. - Ты вытащишь его, как только я закончу приготовления… - М? – шпион заметил, что Пипин отсылает Пипу какие-то знаки, но значения их он не знал. – Вы снова что-то замыслили, господин? Войско появилось неожиданно. С шумом, лязгом и грохотом. Цвета господина Пипина – серая лисица на щитах. Это были печально известные тяжёлые панцирники: грузные, неповоротливые и медлительные, но сильные и живучие. В реальном бою один такой латник мог победить около десяти противников до тех пор, пока его латы не вскроют, а ему самому не отрежут голову. Невзрачные, в сравнении с Братией, о них не слагали песни, в них не играли дети на улицах. Их просто боялись. Их топоров, их булав и копий, их щитов. Они появились буквально из воздуха, просеялись сквозь толпу, наполнили рынок. Щитоносцы отгородили зевак от импровизированного поля брани. Копьеносцы заняли позиции за ними, а топорники оцепили периметр. Стало тесно, и Сяо Линя зажало в этой массе плоти и железа. Лёгкие стрелки с гербом «Собачья Голова» - слуги господина Пипа, заняли позиции на стенах рынка и взяли Эха на прицелы. И всё это за считанные минуты. - Мои слова всё равно не смоются, дураки, - великан опустил меч, понимая, видимо, что стольких врагов ему не победить. – Герои стары! Герои слабы! Герои грязны! Вы ничем не отличаетесь от других, но закапываете их всё ниже и ниже, а ваши слова, защищает бронированная армия. Но вы скоро исчезните! А я нет! Теперь уже нет! Эхо моих слов будет жить вечно… - Эхо повторяет лишь последнее сказанное, - кто-то прошёл между двумя щитами и остановился прямо перед лицом верзилы. Пипин. Толпа с интересом заглядывала за головы латников. Люди лезли друг другу на головы. Особенно сообразительные карабкались на стены к арбалетчикам. - Всем сделать десять шагов назад! – зычно прикрикнул Герой. – Я сражусь с тобой лично. За честь Героев. За честь Богов, - за поясом седовласого висела коротенькая тонкая шпага, смешная против здоровяка Эха и его большого меча. Лицо Пипина оставалось непроницаемым. – Узнаем, чьи слова эхо будет повторять вечно. Толпа взорвалась овациями.