Линь Большой и Линь Маленький. Тёмная сказка

Господин Эх, казалось, не верил своим ушам. Оттолкнув ногой труп окостеневшего члена Братии, здоровяк взялся за меч, очертил им в воздухе диковинную фигуру и мягко, почти беззвучно, остановил железо в воздухе, направляя туда, где стоял Пипин: - Благородный жест, Господин, - он оскалил жёлтые зубы. – Сражаться с врагом, когда на него направлена сотня арбалетов. Воистину достойно живой легенды. - Никто из них не посмеет вмешаться, - сказал Герой. – В тот миг, когда я вошёл на огороженную щитами арену, это перестало быть их личным делом. Слушайте! – он ещё раз поднял голос. – Этот человек оскорбил героев на глазах у сотни людей. Законами Церкви ему положена смерть, однако, правами Героя я взываю к Богам Погасшего Солнца! Вершить своё правосудие моими руками! – он обнажил шпагу. – И если враг повергнет меня здесь и сейчас – пусть он уйдёт с миром, и никто не посмеет ударить его в спину. Такова моя воля! Стена из лисьих щитов не шевелилась. - Эй… Светлейший… - сквозь призму тупой боли, сковавшей его пониже спины, стонущий на песке Юн услышал голос. Ряд щитоносцев выстроился в шаге от него, но глава Опуса Братии был уверен, что окликнули его как раз оттуда – из-за щитов. Две серые лисицы, нарисованные на белом фоне, укоризненно смотрели на проигравшего, а между ними… между ними он увидел лицо: - Светлейший, - упрямо повторило оно. – Не время разлёживаться на поле брани, сейчас начнётся дуэль. - Ты… - он медленно перекатился с одного бока на другой. – Ты Кам, верно? Вытащи меня. - Непременно, Светлейший, - шпик облизнулся. – Хватайте руку! - Я не дотянусь, - зашипел Юн, корчась, - не смогу подняться. Верзила меня покалечил. Кам состроил страдальческое лицо. Солдаты Пипина не мешали его переговорам, но и помогать, естественно не собирались. - Я сейчас просуну посох между щитами, а вы – хватайтесь. Я вытащу. Сможете? - Смогу! Оба бойца мерили шагами «арену». Ходили по кругу, не спуская глаз с противника. Каждый выискивал момент, подходящий миг, мгновенье, когда враг выдаст себя резким движением. - Господин Пипин выжал из ума, - прокряхтел Юн, когда его таки-утащили за щиты. Кам подхватил его и поспешил вывести за «кордон». – Это ведь… - он сморщился – боль вновь обласкала его крестец. – Это ведь не игра… - Отнюдь, - Кам, напротив, выглядел весёлым. – Это отличнейшая игра, а господин Пипин – игрок, каких поискать. За спинами двоих необычных собеседников улюлюкали дети. - Верзила Эх прав, - сказал Кам, чуть пожевав губами. – Слова имеют свойство впечатываться в память. Что бы подумали люди, прикажи Господин Пипин убить того, кто прилюдно унизил его, Господина Пипа и многих таких же замечательных людей? Подумали бы, что слова его есть правда, а он сам – мученик. Однако одно лишь слово Героя о чести и доблести, и вот Господин Эх уже не страдалец, а великовозрастный паразит, коих стоит истреблять под корень. Герой напомнил, что он Герой. А остальное неважно. - Какой прок быть Героем, если можешь просто умереть?- Юн хмуро сплюнул на горячий песок. - Как сказал один мудрец: не стоит недооценивать силу веры, - нехорошо улыбнулся Кам. Эх атаковал первым. Громко, устрашающе, размахивая мечом, словно придворная дама веером. - Что с Господином Пипином? Он просто не двигается? – запищала в толпе небольшого ума девица. - Цыц! – невысокий мужчина рядом ударил её в плечо. Солнце отзеркалило в толпу луч, отразившийся от меча. Эх разрубил песок и взвившийся в воздух халат Пипина, расшитый серебром. Герой ушёл от первого выпада с завидной для своих лет скоростью. Шпага оцарапала щёку и ухо великана, но большого урона не нанесла. Седовласый коснулся ногами песка за спиною у разъярённого Эха. Под халатом у него была плотная кожаная броня без рукавов. Прочная, но недостаточно для остановки меча. Эх закружил, поднимая носом меча пыль. Зачерпывая её и пуская в лицо обидчику. - Шпага, заявляю я вам, не подходит против режущих оружий, - щетинистый сын бронника поскрёб затылок, – а кожанка проигрывает литому панцирю. Бой с Эхом – самоубийство. - Закрой свою пасть, железка, - грубо обозвали его сзади. – Вот увидишь, этот «медведь» ляжет со вспоротым брюхом! - Мы все, несомненно, любим господина Пипина, - попытался было оспорить сын, - но он человек и… - Не человек, - восторженно пролепетала девушка с букетом бархатцев. – Герой! Эх закричал так, что лица у всех побледнели. Меч пустился в пляс в его огромных руках, вычерчивая финты и восьмёрки, разрезая воздух. Он нанёс три или четыре хитро соединённых удара, направленных на то, чтоб завершить пляску героя одним махом, но Пипин всякий раз уходил от его меча. Сперва согнулся в три погибели, пропуская первую порцию стали над головой, затем закружил в мельнице и тремя шагами сдал влево, а меч снова ударил песок, подпрыгнул, упреждая подлый удар исподнизу и снова выбросил шпагу, оставляя, увы, лишь отметину на железном нагруднике и высекая искру. Кончик тонкого оружия затупился, но не сильно. Противники вновь разошлись в разные стороны, не спуская друг с друга глаз. - Если вспомнить, - старец в толпе неспешно почёсывал шишковатый нос, - на ежегодном Турнире Героев Господин Пипин единственный, кто каждый раз стабильно проходит не меньше, чем в четвёртый круг соревнования. На его победу в первых матчах весьма прибыльно ставить. Спасаясь от неряшливого, но, вместе с тем, непредсказуемого удара, Пипину пришлось прокатиться по песку в пыли. Всю его дорогу Эх сопровождал рубящими ударами. Толпа взволнованно замолчала. Герой поднялся на ноги рядом с неубранным телом одного из Церковной Братии, убитого громилой. Того самого, в нагрудник которого преступник намертво всадил копьё. Пипин оглянулся на торчащую кверху гладкую рукоять. В его голове появилась тактическая мысль. Эх ударил мечом снова, но наткнулся в этот раз не на шпагу или песок, а на скованный лёгкой бронёй труп: Пипин поднял его за древко копья и заслонился беднягой от сокрушительной атаки. Женщины в передних рядах падали в обморок. Плоть хрустнула. Во все стороны полетели кровавые железяки. Воин Братии развалился прямо на весу под мощным ударом великана, брызгая кровью ему в глаза. Воспользовавшись смятением оппонента, Пипин ловко завертел в руках освобождённым копьём серебра и одним махом перерубил ремни между двумя половинами панциря Эха слева, двинулся вправо, но подвернул ногу на развороченных потрохах, и тогда Эх схватился за копьё и со злобой пнул врага ногой под живот: - Ты был близко! – меж складок на его лице лился пот, глаза бегали. – Близко, Герой! – громила закрепил свой успех вторым ударом ногой. Пипин со стоном упал на спину. В глазах его на секунду потемнело. Эх отшвырнул злополучное копьё прочь и взялся за меч двумя руками. - Капитан, - одними губами сказал Пип одному из солдат с гербом-собакой. Второй герой продолжал держаться в стороне от кордона щитов. – Готовьте залп из арбалетов. - Боги Погасшего Солнца… - злобно прошептал великан, нависая над оппонентом целой горой мускул. – Где они сейчас? И со свистом опустил меч… на песок. Все замерли. Кое-кто осёкся на полушёпоте. Какими-то немыслимыми силами Пипин вскочил на ноги за мгновенье до смертельной опасности и, пройдя под рукой Эха, остановился уже за его спиной. Здоровяк раскрыл рот. Что-то торчало из его бока в том самом месте, где Герой минутой ранее перерезал ремни панциря. Загубленная шпага, вогнанная по самый эфес. Старик успел вонзить её за доли секунды. - Господин Пипин славен умением поражать важные органы… - прошелестела толпа. – Ему нужно лишь время, чтобы примериться… - Т… Ты… - изо рта противника вера полилась кровавая пенка. Глаза окутала пелена. – Ты… - она грузно опустился на колени, затем на четвереньки. Меч выпал из его рук. Не было сил держать его, слишком сильной оказалась неожиданная боль. – Ты… - он не верил. Не верил, что проиграл кому-то настолько… крохотному. - Как ты и сказал: я близко, - Пипин медленно взялся за громадный меч врага, едва ли не превышающий в длине его самого, и с усилием оторвал его от земли. – Вместе с моими Богами! – и одним взмахом снёс приговорённому голову. Тот не успел даже закричать. В давке, образовавшейся после этого, Сяо Линь и другие едва не погибли. Все хотели подойти к легендарному Герою, отвесить ему поклон и сказать о том, как сильно им восхищаются. - Мой друг, - Пип скупо склонил голову, - вы заставили нас поволноваться. По щелчку его пальцев слуги уже несли Пипину новый халат оловянного цвета с застёжками-изумрудами. - Не нужно было волноваться! – встрял Юн Светлый, которого до сих пор заботливо поддерживал Кам. Выглядел церковник на порядок лучше. – Любой защитник веры не может выйти проигравшим в поединке насмерть. - Отправьте отряд в замок Господина Эха, - негромко сказал Пипин своему адъютанту из солдат. – По священному правилу Богов, очистите всех, кто был связан с ним родственными узами. Пусть дети переродятся на рынке рабов, а взрослые вберут в себя сталь. Родовой замок, с которым Господин Эх был связан, надлежит вернуть Церкви до тех пор, пока мы не найдём кого-нибудь, действительно достойного. - Верно, - с жаром подхватил Юн, хотя его, признаться, никто не слушал. – Богохульство, нужно выжигать в десятом колене, не меньше. Я прикажу своим агентам пройтись по всему родовому древу… - Величавые Господа, Величавые Господа! – к Героям на всех парах нёсся пузатый смотритель рынка рабов. – Я трижды прошу прощения, за все неудобства перед Великими Героями и Церковниками. Никогда ещё моя стража не… - его лицо было белым, как выгоревший песок под ногами. - Чему быть, того не миновать, - устало прервал его лепет Пипин. Не было сил уж наказывать сегодня ещё кого-то. Ноги его подкашивало слабостью, а в глазах по-прежнему мельтешили чёрные отблески. – Некоторым препятствиям нужно просто оказаться перед нами, минуя все барьеры… Тело Эха выволокли не меньше, как вшестером. Поле брани разравняли башмаками помощники работорговцев. Свита Юна хлопотала об убитых членах Братии, а войска с эмблемами пса и лиса медленно сворачивали строй. К воротам рынка для них подъезжали повозки. - Я едва не забыл, - Пип подозвал к себе главу рынка и тот в страхе приблизился к нему. – Мы с провожатыми пришли на рынок, чтобы сделать большой заказ на рабов… Солнце перевалилось за половину неба и начало стремительно рыжеть. Толпа вокруг поредела, а воздух стал наполняться вечерней прохладой. - Сюда, осторожно, - Сяо Линь выглядывал из-за стены развешенных ковров. Хорошо, что о них все позабыли тотчас же, когда закончился бой. Сперва они спрятались, а теперь начали медленно искать пути к побегу, – Сицзы, - он протянул руку девочке, но та ухватила его только самыми кончиками пальцев – руки по-прежнему горели. - Мы можем пройти вдоль ряда ковров к выходу на малую пристань, - чья-то ещё руку коснулась плеча Сяо, и тот едва не подпрыгнул. Это был Мум, - а оттуда перелезем через изгородь и попадём в переулки у рынка. - Ты ещё откуда взялся? – Линь грубо оттолкнул его. – Иди давай к своему хозяину, он, видишь, заждался! – не давало покоя то, что именно из-за их недавней потасовки началось побоище. Мум замер, а уже спустя миг из глаз его потекли слёзы и он сел там, где стоял. - Э… Ты чего?! - Х…Хозяин, - простонал через слёзы мальчик. – Нету больше хозяина. Некому больше обо мне… - Сяо Линь, - Сицзы поджала губки и серьёзно посмотрела на друга. Её кошачьи глаза расширились, а зрачки сжались до размера рисовых зёрнышек, - мы должны взять его с собой. Ему совсем некуда идти, ты разве не видишь? – она подала плачущему мальчишке свою красную ладошку. - Не погонись он за мною, было бы, - чертыхнулся Сяо, однако на этом всё и закончилось. В отличие от брата он не мог долго злиться на человека. Даже когда и правда хотел. И когда такое случалось, ему хотелось злиться ещё и на себя. Но тоже не получалось. - Удивительно пусто стало на рынке… Как будто бы всех куда-то увели. Весь свой путь трое друзей проделали без приключений, однако, в одном лишь шаге от ворот… - Гляди-ка, - один солдат с гербом-собакой указал на них колчаном с болтами, - ещё детишки. Но ведь Господин Пип повелел собрать всех их и погрузить на повозки? - Верно, - его друг почесал кудрявую голову, - он только что купил себе в замок всех рабов нижнего рынка. Может, беглецы? - Незачем долго думать, - решительно сказал третий арбалетчик, - на повозку их. К нам. А там и общий обоз нагоним! Глядишь, по монетке заработаем! – и дети снова угодили в плен…