Заметки на полях

Мой дядя самых честных правил… (с) классик

Однажды я обратила внимание, что в книгах Дианы есть интересная особенность - ее герой практически никогда не действует в одиночку. Не действует, не движет сюжет, не влипает в приключения. Множество героев показаны в окружении семьи, важных для них отношений. Более того - именно семейные взаимоотношения нередко являются в том числе сюжетообразующим фактором. И мне захотелось взглянуть на это подробнее. У главных героев (детей и подростков, да и взрослых тоже) чаще всего есть братья и сестры. Нередко в качестве главных героев выступают двое - брат и сестра (“Ловушка для волшебников”, “Моя тетушка - ведьма”, “Зуб Уилкинса”, “Дорога ветров”), реже - двое братьев; довольно часто - трое детей (“Ходячий замок”, “Сила трех”, “Непостижимая тайна” и др.). Есть некоторое количество книг, где сиблингов еще больше. Пятеро героев - в “Волшебных одеждах”/”Вниз по волшебной реке”, семеро - в “Ловушке для волшебников” (вторая семейная линия в романе) и семеро же - в “Темном властелине Деркхольма”. В основном сиблинги выступают друг для друга источником поддержки, помощи, принятия, утешения. Диана - мастер слова, поэтому эти отношения реалистичны и жизненны. Они не слащавы, в них, бывает, есть и ревность, и стремление кого-то одного покомандовать остальными, и глупые ссоры, и периоды непонимания (“А мне-то казалось, у нашей семьи вообще нет родственных чувств”, говорит Блейд, сын того самого Темного Властелина Деркхольма, когда они с братом, чудом спасшиеся, возвращаются домой, и их братья и сестры пляшут вокруг них от радости…). Нередко старшие братья и сестры берут на себя заботу о младших, если родители погибли или же по каким-то причинам не справляются с заботой о детях. На этом фоне тем заметнее выделяются линии отношений сиблингов, которые можно назвать подавляющими, разрушительными для одной из сторон. Уничижает сестру Орбан (“Сила трех”), беззастенчиво эксплуатирует брата, пренебрегая его чувствами, Гвендолен (“Заколдованная жизнь”), склочничают братья и сестры из “Ловушки для волшебников”. Но таких историй гораздо меньше, и, как правило, в этих книгах присутствуют и другие варианты отношений, в другой ли семье, в следующем ли поколении той же семьи… А так бы я сказала, что в художественном мире Дианы отношения братьев и сестер - это то, что поддерживает героев, их ресурс. Неудивительно, наверно, если о своем опыте отношений с двумя младшими сестрами Диана вспоминала следующее: “...Я уже давно знала, что Изобель - самый лучший мой товарищ, но было так потрясающе открыть, что Урсула, в ее два с половиной, заставляет нас смеяться как никто! В общем, что и говорить, с сестрами мне повезло...” И вот на что еще можно обратить внимание: практически все персонажи-дети, которые являются единственным ребенком в своей семье, ведут не очень-то счастливую жизнь... А вот с детско-родительскими отношениями все менее однозначно. Обращает на себя внимание такая тенденция: многие родители в книгах Дианы заняты множеством разных вещей, и это множество не включает в себя заботу о своих детях. Конечно, наряду с этой линией есть и немало ответственных родителей (обычно они при этом и просто по-человечески очень симпатичны, хотя вместе с тем часто нелепы и смешны), заботящихся о детях, внимательных к ним, старающихся понять и помочь, - как Гест и Адара из “Силы трех”, как Крестоманси и его жена из одноименного цикла, как Дерк и Мара из дилогии о Деркхольме… Но при этом память сразу подсовывает и совершенно противоположные примеры, отзывающиеся болью и одиночеством. Полли (“Огонь и болиголов”) оказывается не нужна ни матери, ни отцу. Мать Конрада (“Сказочное невезение”) слишком увлечена написанием феминистских (о авторская ирония) романов и просто не замечает сына и дочь. Мать Митта (“Дорога ветров”) отчетливо не справляется с жизнью, и сыну приходится самому заботиться и о себе, и о ней. Заняты бесконечным выяснением отношением отец и мать Кристофера, куда больше, чем сыном (“Девять жизней Кристофера Чанта”). И так далее. Отчуждение, игнорирование, отказ от родительской роли… Есть истории и гораздо более жесткие и даже жестокие. Интересная деталь - в некотором количестве текстов Дианы именно родители главных героев выступают как отрицательные персонажи. И не просто отрицательные, а те, кто ради своих целей способны причинить вред своему ребенку и даже предпринять попытку его убить, как Алхамитт из той же “Дороги ветров” или Сибилла из “Заговора мерлина”. И интересно, что чаще в такой роли выступают матери. Пыталась вспомнить какие-то культурные отсылки, может быть, мифы, указывающие на такой сюжет, но пока что безуспешно. Приходит в голову история Медеи - но Медея убивает своих детей скорее от отчаяния. При этом есть множество сюжетов о злой мачехе, которая стремится погубить пасынков или падчериц, но в книгах Дианы этим занимаются, как правило, родные матери. Хотя… можно вспомнить работы, посвященные психологическому анализу сказок и мифов и трактовку образа злой мачехи как одной из сторон материнской фигуры, которая запрещает, наказывает, и которую ребенку нужно как-то тоже принять в определенном возрасте (чему как раз и помогают такие истории, как предполагают исследователи). Я далека от того, чтобы думать, что травмы детства всегда и непременно оказывают влияние на творчество взрослого человека, но не могу не привести цитату из воспоминаний Дианы: “...Оглядываясь назад, я понимаю, что с тех пор наши отношения с матерью так и не восстановились. Там, в Уэльсе, она увидела во мне существо, которое ей совсем не понравилось. Она обвиняла меня в том, что я стала на сторону тети... Когда мы вернулись в Лондон, мать всегда сопротивлялась моим попыткам ее обнять, под тем предлогом, что я уже слишком большая”. Речь идет о пятилетнем ребенке. Читать это, по-моему, больно и сейчас. На недостаток (или отсутствие) родительской заботы герои Дианы отвечают по-разному. Как уже упоминалось раньше, старшие дети могут брать на себя ответственность за младших. А еще - обращаться за помощью к другим родственникам. О, с другими родственниками, как правило, все тоже интересно. И тоже непросто. Например, дедушки… С ними надо держать ухо востро, они запросто могут оказаться волшебниками, как дедушка Родди из “Заговора мерлина”, а то и кем-то еще более странным (как второй ее дедушка, Гвин, оказавшийся ни много ни мало как владыкой валлийского потустороннего мира - но дедом при этом, в общем-то неплохим). Дед пятерых братьев и сестер из “Волшебных одежд” - бог, дух реки. И даже дедушка, в котором вроде бы нет ничего особенно необычного, оказывается схож… с драконом, по крайней мере навыки обхождения с этим вздорным стариком помогли мальчику наладить отношения с одним старым (и не менее вздорным) драконом (“Темный властелин Деркхольма”). И тут я снова не могу не привести цитату из воспоминаний Дианы о детстве: “...Затем мой дедушка поднимался на кафедру. Он был достаточно величественным и дома, а уж во время проповеди - настоящий пророк Исайя. Он вздымал руки и текли слова, звучно, ритмично, великолепно... Тогда я еще не знала, что он был знаменитым проповедником, что люди приходили его послушать издалека, за сорок миль, потому что он говорил практически как бард, свободным размером, который называется hwyl... Его голос нагонял на меня ужас. Годы спустя я часто видела сны, в которых часть комнаты отъезжала в сторону, открывая моего дедушку, говорящего по-валлийски, и я знала, что он говорит о моих грехах...” В общем, дедушки в мире Дианы нередко связаны со странным, волшебным и потусторонним миром. Но при этом обычно расположены заботиться и помогать своим маленьким родственникам. Что же касается родственников, о которых идет речь в эпиграфе - разнообразных дядей… а также теть… и кузин и кузенов… и персонажей, воплощающих другие степени родства и свойства… Изредка среди них встречаются персонажи, похожие по своим качествам и жизненным устремлениям на “плохих матерей” (например, дядя Кристофера из “Девяти жизней Кристофера Чанта”). Но все же чаще все эти родственники служат созданию веселой семейной суматохи, ощущению живой жизни семьи, ближнего круга, населенности твоего личного мира, в котором всегда есть с кем пообниматься, поссориться, посплетничать, вместе поработать и так далее, что там еще люди могут делать вместе. Пример такого расширенного семейного сообщества - семьи-антогонисты из “Волшебников из Капроны”, по ходу сюжета враждующие, но (о авторская ирония, вновь говорю я) имеющие так много общего в своем жизненном укладе и устройстве того самого семейного мира… Если кратко суммировать все вышесказанное, то семья у Дианы предстает разнообразной, представленной в разных вариантах отношений и родственных связей, с возможностью быть и разрушительной, но с явной верой в то, что хорошая семья может быть очень важна и служить поддержкой для человека. До сих пор речь шла о семейном биологическом родстве - но в этом художественном мире тема семьи им отнюдь не исчерпывается. И об этом хочется немного сказать. Довольно важная тема в контексте семьи - возможность того, что современные социологи и антропологи называют “семья по выбору”. Приемные родители, приемные дети, бабушка, берущая на себя заботу о внучке вместо отказавшейся от этого матери, или не бабушка, а вообще какой-то дальний родственник или свойственник... В части этих историй вполне себе зримо прослеживает сказочный архетип волшебного ребенка - приемный, откуда-то появившийся ребенок скорее всего окажется сыном или дочерью коронованной особы или кем-то, связанным с волшебным миром… Интересно, что похожая история наблюдается в “романах воспитания” 19 века, когда несчастный обижаемый сирота находит добрых людей, готовых взять его к себе - и тут обнаруживает, что они или его настоящие родители, или биологические родственники, дальность родства варьируется. У приемных детей Дианы обычно все иначе - обнаружение своей необычности, волшебных свойств или родителя-императора не влечет за собой ничего хорошего, только проблемы и опасности. И когда удается с ними разобраться, то дети, как Ник и Мари из “Непостижимой тайны”, как Говард из “Ловушки для волшебников”, остаются со своими приемными родителями. То есть - настоящими. Неидеальными (“Мой старый толстый папанька!”, - говорит Мари о своем отце). Неромантическими и чаще всего негероическими. Теми, кто был рядом и дал понять, что в целом все будет хорошо или по крайней мере неплохо. Уже за одну эту деталь мне хочется Диану расцеловать. Эх, если б я могла...