Смерть находится везде. Она может принять вид зажженных фар машины, которая въезжает на холм позади нас. Она может оставаться видимой некоторое время, а потом исчезнуть в темноте, как если бы она покинула нас на время, но она опять появляется на следующем холме, чтобы потом исчезнуть вновь. Это огни на голове смерти. Она надевает их наподобие шляпы, прежде чем пуститься в галоп. Эти огни она зажгла, бросившись в погоню за нами. Смерть неуклонно преследует нас, и с каждой секундой она все ближе и ближе. Смерть никогда не останавливается. Просто иногда она гасит огни. Но это ничего не меняет... Карлос Кастанеда
Она прикрыла глаза: полоска света дёрнулась, стала шире. Шорох ползущей в сторону двери-купе неприятно врезался в мозг – словно по гладкой эмали провели крупнозернистой наждачной лентой. Сквозь прищуренные веки девочка увидела, как Круспе уже в коридоре подтягивает спущенные домашние брюки, как широкой ладонью утирает лицо и промаргивается. Он не сразу прекратил двигаться в ней, но настойчивый визитёр не думал прекращать мерного стука, в итоге выхватив их обоих из марева тесной лихорадочной пульсации. Ека хорошо помнила, как мучительно и тягостно колебался вокруг воздух, когда он впервые лёг на неё. Также горько и томительно было сейчас - Рихард нервным движением вышел из неё, охнул, крепко зажмурился, болезненно откинулся назад… Стук ключей о металлическую кромку замка. Тяжёлый звук открываемой двери. Недолгая пауза – и резкий охлест вопроса, знакомый высокий голос: - Вечера доброго, господин! Нет ли у Вас в гостях маленькой девочки? Ека подорвалась мгновенно, будто на затылок с треском и скрежещущим лязгом обрушилась гигантская канистра, полная чугунных болтов: Хаймиле! Мозг начал концентрироваться, точечно выхватывая белое пятно трусиков, комок колготок, извернувшуюся кожаную змейку браслета. Зыбкий сумрак комнаты заколыхался, сквозь свои дрожащие выдохи она услышала: - А в чём, собственно, дело? – неровный, ставший отчего-то низким голос любовника плотным буром ввинтился в её уши и тут же рассыпался под напористое: - Ответьте, будьте добры, на вопрос! Наша подруга зашла в одну из квартир на этом этаже. Зашла на десять минут кое-что забрать, но её нет больше часа. Ваша квартира последняя, значит, она у Вас. - Я один, - коротко выплюнул Рихард, - всего хорошего. - Сожалею, - мягкий голос Змута. – Понимаем, что наша просьба нелепа, но не могли бы Вы… Алекс, ты чего? Снова пауза. Ека, застегнувшая последнюю пуговицу на высоком воротничке, покачала головой: господин Рихард не мог не узнать чудаковатого сына коллеги по цеху. Ну конечно. - Здравствуйте, - наверняка мальчишка сейчас поправляет выбившуюся из-за уха прядь, нервно закусывает верхнюю губу. - Привет, - в голосе Круспе удивление, чуть заметные нотки дружелюбия. – Александр, может быть, ты поведаешь, чего от меня хотят эти молодые люди? - Ты его знаешь? В самом деле… у Вас знакомое лицо, - монгол защёлкал пальцами, припоминая: плотная сбивка трещёткой отозвалась в пустом холле подъезда. - Хаймиле уже объяснил всё. Ека не у Вас, херр Круспе? - Точно! Как я не признал?! – вскрик Гуррагчи треснул девочке по голове словно оплеуха. Она поправила манжеты, шагнула к прозрачной матовой двери. - Дочь Шнайдера? – Рихард мастерски изобразил недоумение, пожал плечами. – Нет, с какой стати? Вечером я должен ехать в аэропорт, поэтому лёг немно… - Я вот она, - Ека нервно одёрнула платье и потянулась к стоящим в углу ботинкам, - нечего было устраивать такой кавардак с поисками. Следователи, тоже мне! В длинном скудно освещенном коридоре повисла тишина. Она вибрировала дребезжащим, закладывающим уши звоном, Ека отчётливо ощущала упершиеся в её спину и затылок четыре пары глаз. Наконец Хаймиле вздохнул: - Ек, ну ты даёшь…Ты спишь, что ли, с ним? Старый хрен же… - Вот и не надо было приходить и расстраиваться, - ворчливо ответила та, поднимаясь с побледневшими щеками. Нерешительно вскинула глаза на Рихарда, замерла. Он смотрел на неё исподлобья, и во взгляде этом из-под бетонно-тяжёлых надбровных дуг не было вопроса или призыва к действию – только отчаяние и убийственная ирония. Как в игре, где после поцелуя участнику прилетает внезапная пощёчина. Девочка затеребила шарф, столкнулась с узкими очень тёмными глазами Хаймиле: - Вы можете подождать внизу, я спущусь через минуту. - Нет, - ответил Змут ровным медвежьим басом и скрестил руки на груди, - здесь побудем. - Невежливо, юноша, - протянул Круспе, выстукивая затейливую отбивку по металлу дверного косяка, - отказываться от небольшого одолжения… - Невежливо врать в лицо! – огрызнулся Хаймиле, поджал бледные тонкие губы. – Ека, как тебе не стыдно?! Хорошо, что мы всё-таки решили остаться. Я сразу понял, что здесь нечисто. Тебе ведь только… - он осёкся, ударил кулаком о ладонь. – Господин легендарный гитарист, Вам известен её возраст? В курсе, что за это можно надолго обосноваться за решёткой?! – издевательский взгляд Круспе на покаяние не намекал, поэтому парень сосредоточился на Еке: - Он тебе в отцы годится! А, между тем, твой собственный батя наверняка сейчас переживает… Да он однозначно рассудка б лишился, коли просёк бы, чем ты занимаешься. Хук пришёлся в цель. Ека задохнулась от внезапно ударившего её холода, увидела, будто стоит голая посреди площади, забитой возмущённым орущим людом – ещё чуть-чуть, и по виску саданёт шальной камень. В то же мгновение в подтверждение правоты друга её телефон, лежащий на мраморной столешнице узкой прихожей, завибрировал сердитым нутряным гулом. Хаймиле, ободренный внезапной поддержкой, развёл руками: - Девяносто восемь к двум, что это херр Шнайдер! Ека, опомнись. Не туда ты забрела, сестра, это уму непо… - Свободен, сопляк! – безапелляционно рявкнул Круспе, вцепился в плечо нахала и вытолкнул его с порога, резко потянув на себя тяжёлую дверь. Гуррагча мгновенно соориентировался, причудливо выматерился, сходу инстинктивно ответил Рихарду приличным ударом под дых. Ека отступила назад вглубь коридора, всё еще прижимая к себе истошно гудящий телефон. По всей вероятности, движение это послужило безмолвным сигналом к тому, чтобы троица приятелей решительно шагнула внутрь квартиры. Алекс осторожно прикрыл дверь, оперся на неё спиной, одновременно придерживая затвор и себя – ситуация становилась, пожалуй, излишне тревожной. Связка ключей выпала из замочной скважины, со звоном брянулась на пол. Круспе, мгновенно собравшись после внезапной атаки, выпрямился и расхохотался. Ахнул кулаком по выключателю, освещая коридор космическим сиреневым светом: - У тебя потрясающие защитники, Ека, - он потёр подбородок. – О рыцарских доспехах не мечтаете? - Мечтаете… О чём я думаю, касается только меня, - отмахнулся Хаймиле, снял с крючка куртку, молча кинул ею в Еку. – А вот о чём Вы мечтаете, херр педофил? Мечтатель хуев… Длинный коридор. Однотипные двери по обеим сторонам – Рихард видит их. Много дверей. За каждой из них – бездна галлюциногенных утопистов с разным сроком врачебной помощи: кого-то отрезвляют уже пару месяцев, кого-то со вчерашнего дня. Сейчас тихо. В лечебнице особенно шумно с утра: вечерние препараты перестают работать, дозы утрачивают концентрацию. В отслеживающих окошечках то и дело виднеются лица: спектр от любопытных до размотанных яростью – многоканальное кабельное TV. Он идёт под руку с низенькой очень рыхлой фрау Кайнеке, возвращается после визита старшего брата. Румяная нянька – плохая стража для кокаинового наркомана. Но Цвен Круспе – пациент неагрессивный, большую часть времени замкнут на себе, мухи не обидит. Если бы за их встречей с родственником кто-то наблюдал, отмороженным психопатом сочли бы Гордена: брат носился по приёмной клиники, будто подпаленный струёй напалма, махал рыхлыми руками и не затыкался ни на секунду: - Я не могу взять в толк! Не могу уразуметь, - тщательно выговаривал он, - как возможно в такой период, когда тебя стали узнавать на улице… когда твою музыку начинает любить не только шайка соратников…Как можно в этот момент так упасть на дно?! Ты же сам говорил, что рок не равняется наркоте, и что мы имеем на выходе? Ты мудак, Цвен… Посмотри, на кого стала похожа мама после твоих выходок! - Не кричи, - боже, пусть закроет сейчас свой рот. Внутри меня поразительная тишина, я не хочу из неё выпадать. Не желаю. - Я просто не понимаю, к чему ты идёшь. Чем постоянно недоволен? В точку, брат. В самое ядро. Если б я мог вскрыть себе грудь и увидеть, что изнутри ежеминутно меня ест и не даёт возможности по-настоящему кончить от результата. Кокаин давал ощущение нормы. Того, что всё в норме. Хотя бы на поверхности. - Мне кажется, тебе надо вспомнить о том, как мы росли, - Горден наконец остановился, навис над осунувшимся братом, стараясь не замечать его подёргивающийся левый глаз, - вспомнить и сравнить. Тогда мы мечтали не застудить ноги в развалившихся ботинках, а теперь тебе и желать больше нечего. Вот и выдумываешь себе страсти искусственно. Мечтатель хуев… Ты хоть понимаешь, что эта зависимость не лечится до конца? С твоей-то психикой. Всё равно когда-нибудь сорвёт… Рихард в странном свете коридора сквозь лиловую пелену видел неловко одевающуюся взъерошенную Еку, её полуприкрытые глаза, подрагивающие ресницы. Видел замершего каменным троллем Змута, закусившего губу, мечтающего исчезнуть Алекса, горделиво поднявшего острый подбородок Хаймиле… Он опустил голову, растрепал влажные волосы, вернулся в комнату. Подошёл к комоду. Я устал. От берлинского гранитного неба и непрекращающегося грязного дождя, от нескладности и угловатости немецкой речи, от раздражающих регулярно мешающих мне факторов. - Ну, - Хаймиле дёрнул подругу за рукав, - пошли что ли, бесстыдница… - Боюсь, вынужден буду вам помешать, - голос Рихарда прозвучал мягко и ровно. Хаймиле поднял глаза, на мгновение увидел блестящее матовой чернотой дуло. В следующую секунду раздался глухой хлопок: монгола дёрнуло вперёд, он покачнулся, упал. Закричал Алекс. *** Вроде бы его отец ничего не боялся. Вроде бы. По-крайней мере, Лекси нравилось так думать, равняться на главу семьи. У него самого страхов была полная копилка: один другого ярче, проникновенней. Крупные насекомые, большие и шумные грузовики, резкие запахи, близнецы, змеи… Последние вгоняли в особенную жуть. Их школа пропагандировала идею живых уголков, и надо же было случиться: класс Лекси опекал пару почтенных пожилых ужей. Каждый раз во время планового дежурства гадов необходимо было кормить, убирать в террариуме, но мальчишка не мог побороть ужаса перед длинной холодной плотью, медленно, упорядоченно следовавшей по заданной траектории. Замирающая амплитуда их движений заставляла его содрогаться от отвращения и, крепче зажмурив глаза, оставлять змей без кормёжки – Алекс искренне полагал, что дьявольские отродья отлично обойдутся и так. Сейчас глаза мальчика были прикованы к столь же отвратительным толстым глянцево-липким змеям дредов, еле движущимся в густой луже, медленно ползущей к его ногам. Голова приятеля конвульсивно дрогнула и замерла, Лекси почувствовал тупой толчок тошноты, зашевелившийся в желудке и направившийся вверх по пищеводу. Он не слышал горестного отчаянного крика Круспе, глухого стона Еки – видел лишь, как двигаются губы большого Змута, склонившегося над другом, как судорожно его пальцы сжимают раскуроченный затылок. Картинка задвигалась скорее: сквозь непроницаемый пенопласт будто бы в самом деле залепивший уши, до Лекси доносится отчётливый шёпот здоровяка: «Срикошетило ведь…». С ужасающе искренним удивлением Змут поднимает глаза на Рихарда: - Зачем Вы убили Хаймиле? – почти детский нелепый вопрос. Негостеприимный хозяин опускается на колени: - Боже, я не хотел… - молнией оборачивается к Еке: - Милая, я ведь не хотел… - растерянно шепчет он девочке, прислонившейся к дальней стене. Он, не поднимаясь, ползёт к ней – глянцевый травмат, аккуратный и нестрашный, волочится за ним, скребёт о каменную плитку. Рихард некрасиво кривит тонкие губы, отчего его ассиметричное лицо становится по-настоящему уродливым, протягивает руку, гладит девочку по щеке. Та отшатывается от него, будто от прокажённого. Ещё какое-то время вокруг Лекси та же плотная непроницаемая тишина. Он не видит глаз господина Круспе, не может понять, что тот ищет во взгляде его маленькой одноклассницы. Что бы не искал, очевидно - не находит. Ибо завеса ватного безмолвия внезапно падает как многотонные гаражные ставни: - Какого хуя ты не веришь мне, Ека?! – крик высокий, колеблющийся антенной. – Ты должна всегда верить мне! Они не желали убираться вон, я просто припугнул! Ека, я всего лишь хотел, чтобы эти отморозки ушли из моего дома! Ека… «Ответь ему хоть что-нибудь, - скорым поездом пронеслось в голове Алекса, - ответь, Ек, не молчи, пожалуйста…» - Не молчи, ты не имеешь права молчать! – отзеркалил его мысли Круспе, внезапно подскочив на ноги, нависая над по-прежнему беззвучной девочкой. - Мы справимся с этим, слышишь? У меня есть связи и деньги, я буду упирать на вынужденную самооборону. Ведь они ворвались в мой дом без моего согласия… Блядь, заткни этот ёбаный телефон! – истерично выкрикнул он, рванул из рук Еки вновь загудевший мобильный. Трубка вылетела из его влажных ладоней, шмякнулась об пол – Круспе с разгону всадил в неё две пули. Выстрелы, словно хорошие затрещины, привели Алекса Риделя в чувство: мальчишка, не разбирая дороги, по вязкой уже луже крови метнулся к ванной. На входе поскользнулся – однако чудом успел повернуть затвор, тут же истошно зарыдал. Рихард отстранённо покосился на хлипкую дверцу, вмазал ногой по матовой поверхности и прокричал: - Ну посиди, посиди, Лекси. Мы ведь ещё успеем поговорить, верно? Ека лихорадочно потёрла затекшие икры, лишь сейчас сообразив, что уже некоторое время сидит на полу в неестественной позе. Пространство перевернулось. Внимание целиком поглотила тонкая багряная нить, движущаяся к ней от неподвижного тела Хаймиле, а вот мечущийся взад-вперёд Рихард не занимал вовсе. Девочка машинально обмакнула кончики пальцев в густо-красное, вспышкой припомнила алые стрелы, которыми дредастый монгол украшал свои глаза, если компания отправлялась гулять. « Защитный городской окрас!» - со знанием дела пояснял юный шаман, балансируя на узком бордюре… Она медленно поднялась. Увидела направленный на Змута травмат, следом - резкий приказ: - На ноги сию секунду! Великан, ставший в момент мешковатым и несуразным, послушно встал, Ека внезапно и горько всхлипнула: Змут казался ей непобедимым гигантом, махиной. Сейчас у забрызганной кровью стены в широких своих штанах с чёрными потёками стоял просто крупный мальчишка - стоял напротив взрослого мужчины с оружием. Рихард резко обернулся на вскрик девочки, неопределённая гримаса исказила его лицо. Он вновь упёрся режущим пронзительным взглядом в Змута, указал на неподвижную фигуру у его ног: - Тащи его в гостиную. Быстро. Быстро, здоровяк, не будем впадать в лирику! Парень покорно наклонился, бережно взял Хаймиле под мышки, поволок мёртвого друга мимо посторонившегося Рихарда в комнату, протянув за собой непрерывный хорошо очерченный след. Остановившись посередине гостиной, Змут оглянулся - Круспе, прищурившись, кивнул: - Теперь подойди к окну. Дождавшись выполнения приказа, мужчина повернулся к Еке. Больно ухватив её за предплечье, привлёк к себе, в таком положении ногой отворил дверь коридорной кладовой: - Милая, - попросил он тише, - будь умницей, справа на нижней полке лежит моток бечевы, найди её. Девочка присела на корточки, протянула руку к шкафу… Внезапно подняла голову, упершись взглядом в глаза любовника, сейчас тёмные и незнакомые. - Отпусти их, - максимально внятно попросила она, неимоверным усилием заставляя голос не дрожать. - Нет, Ека, - быстро ответил Круспе, опуская ладонь на затылок девочки и нежно поглаживая его, - во всяком случае, не сейчас. Сделай-ка что я сказал, у нас мало времени. - Я ведь останусь, ты можешь их отпус… - Заткнись! – ладонь мгновенно сжалась, больно стянув кудри в тесный пучок. – Мне не нужно перечить, когда ты запомнишь это. Достань верёвку, и марш за своим толстяком-другом! Быстро, быстро! – подтолкнул он девочку. Змут и Ека почти одновременно зажмурились от яркой лампы, осветившей большую комнату. Рихард принял из рук девочки аккуратно уложенный моток, указал ей на диван: - Сядь, милая, и будет лучше, если пока я не буду тебя слышать. Ека опустилась на место, по-ученически поджав под себя ноги. Невольно отметила, что в непроветренном помещении ещё остался их общий запах. Тем временем, Круспе усадил Змута на низкий табурет, деловито и скоро соорудил грейпвайн-узел, тремя движениями намертво зафиксировав широкие запястья парня у трубы центрального отопления. «Почему ты не двигаешься, почему не крикнешь?» - отзвякнуло где-то очень глубоко в голове Еки: отзвякнуло – и тут же лопнуло. Она сама, сколько б не старалась, не смогла бы сейчас кричать. Голос, задавленный стрессовой ситуацией, выжал из себя всё, что мог – там, справа у нижней полки, оставив ей лишь сухую глотку и бессвязные попытки проглотить слюну. Наконец голая спина Рихарда подвинулась, Ека смогла увидеть друга: Змут сидел к ней вполоборота, с неудобно задранными руками. Заметив побелевшие губы девочки, Круспе покачал головой: - Это не смертельно. Не смертельно… - повторил он тише, бросив беглый взгляд на лежащее у прозрачного стола тело. Ека приказала себе не смотреть, но оглушительно зелёное пятно эмблемы вольфсбургского футбольного клуба на куртке Хаймиле притягивало к себе взгляд, выцепляя, поддевая его крючком. Она видела, что Рихард несколько раз обошёл комнату кругом. Наконец, обнаружив искомое, усмехнулся, повертел в руках кружевную салфетку. Пояснил: - Мне дарил это кто-то из девочек-поклонниц. Ещё тогда…в той жизни, - произнёс он тише и, скомкав кружево, заткнул рот Змуту. Лишняя предосторожность: парень не пытался издавать звуков, реагировать на Рихарда – скосив глаза, он не отрывал взгляда от Хаймиле, медленно моргая и периодически сглатывая. В звенящей тишине полупустой квартиры торопливый сбивчивый говор услышала не только Ека. Круспе метнулся в коридор, в два удара ногой вынес дверь ванной, отобрал у Лекси телефон на истеричном крике: «Папа, спаси нас!» - и мгновенно разбил его о мраморную плитку. - Ну что, Александр, молодец… - покачал он головой, усевшись на бортик ванны, блестевшей матовым агатом. - Молодец…- повторил устало. Машинально протёр пистолет о бедро, не видя расширившихся от неподдельного ужаса зрачков мальчика, забившегося под раковину. - Вставай, - рука Круспе в один рывок вытянула Лекси из укрытия. Он за шкирку втащил его в гостиную, швырнул на диван, к Еке: - Попрощайся пока с друзьями, милая, - неровным голосом посоветовал Рихард и потянулся за свитером… Вроде бы его отец ничего не боялся. Вроде бы. Сейчас Оли Риделю казалось, что сердце, до сих пор никогда не дававшее о себе знать, наконец материализовалось, стукнув свинцовым тараном сначала где-то в глотке, а секундой позже - очень глубоко и низко в животе. « Папа, господин Рихард сошёл с ума, мы в его квартире, он издевается над нами…» - и сразу оглушающий треск, удар. Конец связи. Остаток сознания подсказал очевидное: новый адрес коллеги ему неизвестен. Оли одервенелыми пальцами коснулся кнопки вызова. - Кира? Беспокоит Ридель. Срочно нужен папин адрес.Clint Mansell – Xibalba Anoice - invasion Хамиль (Каста) – Феникс