Удары в спину чаще всего наносят те, кого защищаешь грудью. Эльчин Сафарли „Мне тебя обещали“
— Молодой человек, с вами все в порядке? — еще раз спросил продавец встревоженного парня на инвалидной коляске. — Может, врача вызвать? — Нет, спа..си..бо, — заикаясь, ответил Пабло, продолжая упорно вглядываться в одну и ту же точку верхней полки глянцевых журналов. Именно в эту минуту все вокруг раздражало. Казалось, что за несколько последних дней он дошел до края. Костер внутри его души погас, бросание бревен было лишним, но именно сейчас, в эту секунду мир нарисовал еще один пожар неукротимых эмоций, и позволить этому миру захватить своими огненными языками остатки всех надежд он не мог. Только не сейчас, когда боль белее побелевших лиц нареканий. Когда он уже другой, не тот Пабло, который до недавнего времени засыпал с надеждами, что однажды все будет хорошо. Но, вопреки всему, желание, непокорные, как быстрые лани, заставляли всматриваться в эту самую точку. — Ваш „Музыкальный мир“ и сдача, — протянул газету и четыре песо вежливый седой дяденька. — Какой „Музыкальный мир“? — удивленно переспросил Бустаманте, продолжая находиться в определенном, загадочном для продавца ступоре. — Вы что, издеваетесь надо мной? — не на шутку разозлился старик, — вы заказали свежий выпуск „Музыкального мира“. — Простите, — очнулся Пабло. - Мне, пожалуйста, вот этот „Таблоид“, — блондин робко показал пальцем в точку, которую рассматривал в течение нескольких минут. — „Музыкальный мир“ подождет… Продавец решил не спорить с этим странным парнем, однако не мог отказаться от своей ремарки: — Вот удивляют меня такие молодые люди, с виду приличный мужчина, а читает светскую хронику. Обычно такой хлам покупают только девушки, — начал старик, мило улыбаясь себе под нос. — Ты не обижайся, но такие дамы нам с тобой не по зубам. Они любят богатых и знаменитых. Зачем тебе такая? Она не способная на настоящие чувства, поверь мне, я это хорошо знаю. Когда я учился, была у меня одна девушка, которая вела радиопередачу. В тех годах еще телевидение было недостижимой вершиной. Я тогда был молодой и красивый, настоящий мачо. Так вот… — Не сомневаюсь, — буркнул раздраженный Пабло. — Простите, я спешу. А журнал для сестры купил. — С тебя еще два песо, — покачал головой разговорчивый продавец, делая вид, что поверил. Пабло улыбнулся в знак благодарности старичку, не пытаясь снова вступать в дискуссию. Сердце учащенно билось, пряча за улыбкой что-то непонятное и тревожное и, ища в прошлом хоть каплю оправдание. Мир простелился невидимыми мечтами, которые растворялись в непонятном чувстве собственного притупленного счастья. Судьба признаниями дергала душу, упорно впуская туда необузданное желание поверить, почувствовать, понять, коснуться, хотя бы на мгновение, на сотую часть секунды, которая через минуту снова станет иллюзией и замолчит в вечной правоте несходженных дорог. Сегодня мир не такой, как всегда. Холодная осень приберегла давно мертвую надежду, и сейчас она вылетала из рукава, как будто скрытый козырь, что ярый игрок забыл использовать, проиграв партию, на коне которой стояла жизнь. Козырь, который не изменит ход его истории, но напомнит, что впереди новые лабиринты и трамплины, через какие нужно ехать на коляске, гордо держа ровную спину. Душа открывала настежь окна, оставляя сквозняк, от которого терялось все то, что было за замком долгого молчания в течении многих лет. И ни к чему непогода, которая стучала дождями, и ни к чему стужа… Ни к чему завтрашний день, это всего лишь видимость того, что у него никогда не будет… Парень коляской несмело заехал в ближайшее кафе, которое должно было спасти его от безумного турне под дождем, где голубоглазый блондин традиционно бы воевал с вечностью, как с призраком собственного непонимания самого себя. Тишина в ответ кивнула, сжимая грудь осознанием того, что все так же, как вчера. Сегодня она снова с него смеяться, иногда разбавляя свой феерический смех нотами признаний, среди каких Пабло Бустаманте в который раз останется один. Кто придумал в этом мире боль? Кто создал разлуку? Кто начал считать, что это странное ненавистное чувство, ноющее страданиями у сердца, является самым крупнейшим в жизни сокровищем? Пламенеющей напиток утешения, который невозможно выпить до дна. Безжалостный бой курантов, который не утихает, пока бьется твое сердце. Любовь, которая все прощает, строя в душе собственный храм — не на показ, а только для тебя одного, чтобы напомнить, что ты еще жив. Самая высокая в жизни награда, самый тяжелый удар под ребра, самый дорогой подарок, самое безжалостнее одиночество, самая длинная вечность… Пабло Бустаманте всматривался в холодные глаза осени за окном уютного кафе, время от времени обжигая губы горячим чаем. В такие моменты не говорят. Тогда опустошают чашку, прячутся от окружающей действительности и теряют голову… Эссенция пустых слов собственного эгоизма разбивала наполовину потерянное сердце, как полупустой стакан сознания, переливая надежды, которые дурманят разум, сжигая здравый смысл. Он сам ее прогнал, сам выставил за дверь, сам закрылся в комнате собственного бессилия. А она до сих пор, как редкий коктейль: страстная, горячая, улыбается с обложки журнала. После него обычно болит в висках, дрожит тело, и скручивает судорогами мертвые ноги. Он создал из нее идеал, который далеко, в другой стране, а их отношения — совсем рядом, в мечтах. Эта маленькая тайна не приносила боли, и что бы ни происходило, просто согревала душу. Там они готовят завтраки, гуляют вместе по берегу залива, сидят в парке на лавочке, наслаждаются теплотой рук, согреваются безумной страстью ночью… Где-то среди тех странных рисунков его воображения он бежит на своих двух ногах ей навстречу и чувствует такую счастливую свободу выбора, действий, спасение. Сегодня мечта на два шага ближе. Красивая, с шармом, грацией, нежными руками, теплыми губами, соблазнительной линией колен и привлекательной формой талии… Манила взглядом. Своего рода сакральная эстетика, которой принято бессловесно наслаждаться. Ничего лишнего. Лишь бы она была бы рядом — и он бы терял под собой землю. Заголовок на обложке глянца обжег ладонь «Скандал: почему Марисса Пиа Андраде разрывает контракт с „Телеве Продакшн “ и остается в Аргентине?». Маленькими буквами дописано: “ (продолжение на странице 4) « Пабло еще раз проводит рукой по знакомому портрету, закрывает глаза, мысленно считает до ста, ревностно хранит в сердце каждую выдержанную минуту. Резко открывает журнал, находит нужную страницу и упивается дурманом слов. За окном гроза отпевает молебен, а здесь, среди маленьких букв — вся его жизнь. „Известная актриса Марисса Пиа Андраде внезапно разорвала контракт с венесуэльской телекомпанией „Телеве продакшн“, которая через несколько дней планировала начать съемки нового фильма „Унесенные жизнью“. Причины такого неожиданного решения актрисы пока неизвестны. Руководители „Телеве Продакшн“ отказываются комментировать скандал. Генеральный продюсер телеканала ВСТ, на котором должна была состояться через четыре месяца премьера фильма, выразил обеспокоенность в эфире радио „Волна Каракас Плюс“ и надежду, что Марисса Андраде изменит свое решение. В противном случае канал не будет покупать прокат фильма и сотрудничать с „Телеве Продакшн“. Марисса Пиа отказалась приехать в Венесуэлу, зато отправила своих адвокатов. В случае невыполнения договоренностей, молодой актрисе грозит выплатить неустойку, погасив все моральные убытки компании и канала за внезапное расторжение контракта. Девушка пока отказывается комментировать ситуацию и давать интервью. Ходят слухи, что актриса решила заняться исключительно своим альбомом. Известная аргентинская ведущая скандального шоу „Вся правда о звездах“ Тереза Диаз во вчерашнем вечернем эфире предположила, что причиной таких внезапных изменений стал разрыв личных отношений между Мариссой Пиа Андраде и ее партнером по фильму Андресом Веласкесом. Пара усердно скрывала свою связь от прессы. Однако, как только Марисса прибыла в Аргентину, Андрес Веласкес закрутил роман с молодой начинающей моделью Паломой Крус. Другого объяснения такого поведения знаменитости Тереза Диаз найти не может. Ведущая пыталась взять интервью у Сони Рей, однако не менее знаменитая звездная мама также отказалась комментировать ситуацию. Надеемся, что больше подробностей сможем предоставить читателям в следующем номере нашего еженедельника.» Пабло нервно проглотил имя Адреса Веласкеса, ревниво рассматривал фотографии Мариссы в поисках определенных объяснений. И чтобы там не было, сегодня эта осень согревала и имела странную способность — приводить в чувство. Неважно, какие причины. Сейчас она в его городе, где-то бродит по улицам, переполненными случайными прохожими, дышит с ним одним воздухом и еще не знает, что он даже не пытается ее забыть. Бустаманте сжал голову руками, выбирая правильные ответы на риторические вопросы. Сегодня в его нервов закончился срок стажировки и с этим надо было что-то делать. Хотелось оттянуть этот момент, дождаться, когда переживания улягутся и можно будет трезво оценить ситуацию. Душа проживала в какой-то своей тесной маленькой комнате в доме блочного типа необузданных размышлений, а по соседству — страх, боль, гордость, не позволяли забыться и заснуть. Сердце не билось, оно мчалось галопом навстречу новой жизни. Он должен это выяснить. Он должен знать наверняка. Он должен верить.***
И, вот, Пабло перед дверью квартиры Мариссы Пиа Андраде, — той самой, которой грезил, о которой мечтал, которую всячески пытался ненавидеть. От него к ней — только двери, а между ними — целая пропасть. Сделать шаг — и навсегда провалиться в омуте ее глаз, или вернуться назад и умереть без осуществленных мечтаний. На самом деле, он не знал, почему он здесь. Почему пришел, почему без всяких объяснений напрямую попросил у матери выяснить ее адрес, и почему Мора даже не удивилась такому внезапному порыву. Просто позволила прийти сюда. Не спрашивала, не останавливала, не делала большие круглые глаза, не возражала. Что сейчас он ждет? Что подарит эта встреча? .. Для чего, почему, зачем? Хотя… Пабло Бустаманте знал… Мариса Пиа Андраде была еще в нем, он ее еще слышал и видел. И хотя это ее присутствие в тишине его сердца ничего для него не значило, оно съедало все изнутри. Рыжая бестия стояла призраком посередине его души, оценивала руины его мыслей, врывалась в ночь прозрачным взглядом и сводила новые храмы боли и терновников. Она в нем, в середине, и как там ей, если вокруг стены? Ну как ей между ним, когда его уже нету? Вечный отголосок незабываемого отбивался тенью на мертвых ранах самобичевания. Она еще в нем живет… Всегда жила. Грезилось, что за этой дверью он чувствовал ее присутствие: где-то там она ходит, включает музыку, ищет себя. Пабло посмел рукой коснуться звонка, к которому, по иронии судьбы дотянуться было так легко. Сегодня весь мир за него. И содрогнулся… Дверь отворилась, ладони становились, как будто изо льда. На пороге стояла мечта и крестом падала на плечи. Казалось, что он поседел за долю секунды, а она его не узнала. Вдруг рыжая бестия кинула на парня свой взгляд, вонзила в него, как меч и сбросила покрывало сомнений. — Зайдешь во внутрь, или будем общаться на пороге? — строгим голосом спросила Марисса, превращая надежды в дым. Пабло молча заехал, отводя лазурь своих глаз по сторонам. Изучал все детали гостиной, искал спасения. Словно чувствовал присутствие тяжестей и бездыханного желание исчезнуть, убежать, не видеть. Бежать было некуда. Слишком поздно. — Почему пришел? — Я … — парень не знал, что сказать. Ибо что он скажет? .. Что его сердце устало болеть, в ожидании лжи и предательств? Что сегодня он решил перестать себя жалеть, несмотря на происшествия, поверить и идти вперед? Нет! Его сердце устало стучать, устало быть забытым и не услышанным. Его сердце свернулось в клубок, бездыханное, будто мумия. Сегодня его память раз и навсегда поставит печать в непростой истории его жизни. Либо это „конец“, либо „продолжение следует“, сейчас за него решат считанные минуты пребывания в этой квартире. Ветер сомнений калечил заранее придуманные слова в разносил их на крыше собственного „я“. Слишком долго пришлось его сердцу болеть, слишком долго ему пришлось быть на грани безумия. Марисса изучала поведение парня. С его глаз на нее летели сотни вопросов. Она знала, что он придет. Точно не могла предсказать, как скоро, но наверняка знала, что не будет счастья там, где ощущается присутствие роздражения и боли. Он обязательно должен был прийти. И сейчас, когда Пабло оглядывается вокруг, в стенах уютной квартиры, ее мир закалился от желаний подойти и обнять того, кто несколько веков для нее был вселенной. Пабло Бустаманте отвернулся, боялся еще раз почувствовать аромат ее духов, который оседал воспоминанием на его ладонях. Боялся еще раз заглянуть в шоколад ее глаз, еще раз окинуть взглядjv тонкую фигуру, воздерживаться от желаний прикоснуться к ней, обнять. Слова давно потеряли смысл, и именно сейчас Марисса поняла, что стоит нападать. Сегодня Пабло на ее территории и из этой комнаты он выйдет другим. — Бустаманте, ты что-то хотел? — натянув маску безразличия, Андраде знала, что сейчас маскарад был неуместен, но только сейчас у нее была возможность ударить, для того, чтобы потом он жил. Пабло раздражало ее состояние, фарфоровая улыбка, уверенное поведение, эхо последней фразы сжало грудь, все теряло смысл и оставался один выход. Именно по этому он пришел. — Какого черта? — развернулся парень, нагло сокращая расстояние от своего сердца к ее ногам. — Какого черта ты это сделала? — Милый, ты о чем? — не понимала Мариса, нагло улыбаясь. — Ты думаешь, что я идиот? — Пабло снова сократил расстояние к рыжей бестии. Сердце учащенно билось, не понимая, зачем он пришел сюда. Девушка смотрела в пустоту сердца парня, не в силах остановить его порыв. Сегодня для нее все будет просто. — Ты притворяешься, или ты действительно полная дура? Что это? — Бустаманте остановился на расстоянии в полшага, швырнул журналом. Глянец припарковался на диване, возле которого стояла Марисса. — Мой портрет, — пожала плечами актриса. — Так себе фото, есть лучше. Ты с этой фотографией спишь? — последняя фраза прозвучала несколько вызывающе и непринужденно. Парень не знал, что ответить. Было как-то гадко на душе, мир перекроил „завтра“. Собрать разбитого себя вместе и опираться всему миру в чертах ее лица было сложно. Он был вынужден не сдаваться. — Зачем ты осталась в Аргентине? Ты хочешь погубить свою карьеру? — А это не твое дело, Бустаманте! — Мое! Еще как мое! Решила поиграть в заботливую сиделку. Подкарауливала меня у дома, пришла ни с того ни с сего, построила из себя жертву, даже маму сагитировала на свою сторону. Для чего тебе я? — Ты абсолютно прав, ни для чего. Единственный, кто изображает из себя жертву — это ты! — Марисса, не зли меня! Я сопоставил факты. Скажи откровенно, ты осталась в Буэнос-Айресе ради меня? — Нет, конечно! У меня новый контракт с аргентинской телекомпанией. Хочу попробовать себя в роли телеведущей. Я давно ждала предложений от страны, в которой я выросла. Венесуэла — также моя родина, там некоторые родственники, Соня начинала все с нуля также там. Но все же, Каракас — это не Буэнос-Айрес. Вот и все. Предложили хорошие условия, я и согласилась. А ты, что действительно думал, что все делается ради тебя? — спокойным тоном поинтересовалась девушка. Постепенно его мир начал падать, летел с бешеной скоростью. Пожалуй, так лучше. Все оказалось гораздо проще, напридумывал себе Бог знает что. Сейчас хотелось отсюда уйти. Стены давили со всех сторон, было душно и неспокойно на сердце. Казалось, что за несколько секунд его душа и мечты начнут войну, в которой он давно проиграл. Как все просто. Вот она стоит напротив — красивая, молодая, без макияжа, одета по-домашнему в джинсы и легкий свитер. Его Марисса! Та самая и уже не та. Всматривается в голубые глаза, улыбается, в ее душе — свой мир, который спрятан за семью замками. И именно сейчас Пабло понимает, что он никогда не узнает, что там на самом деле внутри. Хотелось просто уйти где-то на берег Ла-Платы, чтобы избежать взглядов Моры и новых вопросов. Хотелось исчезнуть и забыться, чтобы больше ее не увидеть. Парень развернулся, выбрав курс на дверь, за которой все будет по-другому. Так, как раньше, но не так светло. — Нет, Бустаманте, сбежать так просто тебе не удастся. Мы поговорим. Чтобы потом не возникало ко мне никаких претензий. — У меня нет претензий, — с нескрываемой горечью прошептал Пабло, не оглядываясь. — Боже мой, я, надеюсь, ты не расплачешься. Прости, у меня нет салфеток, чтобы вытирать свои сопли. — Не буду. Мужчины не плачут, — ровным голосом ответил блондин, даже не догадываясь, что Марисса Пиа Андраде точно знала как дорого ему стоило выдавить из себя бесстрастные слова. — Интересно, интересно … А где ты здесь мужчин видишь? — с ее стороны это звучало вызывающе, резко, до предела. Вызов, ценой в ненависть. Ответ, который будет стоить ей несколько заветных мечтаний. Главное, не остановиться. — Ты решила позабавить себя? Устала от сцены? — обернулся Бустаманте. — Почему? Я правду тебе говорю. А на правду не обижаются. Ты обвинил меня в том, что я осталась ради тебя. Ты действительно так думал, или просто нашел повод меня увидеть? Не думаю, что с моей стороны будет красиво, если я позволю тебе на что-то надеяться. Не строй иллюзий. — Я не буду! — уверенно ответил Пабло. Горло, казалось, стянул канатом. Вот-вот вырвется крик раненого зверя. — Вот и хорошо. А то мне будет не по себе, зная, что бывший супермен спит и видит мое обнаженное тело, — карие глаза игриво подкатились вверх, ища новых пространств в его душе для очередного удара. Кажется, слово „бывший“ задело его больше всего. — Зачем ты сейчас это говоришь? — Я просто хочу, чтобы ты осознал правду: я никогда не привяжу себя к инвалидной коляске. Мне нужен мужчина, который сможет носить меня на руках и зарабатывать деньги, а не жалкий мешок с собственным двухколесным транспортным средством, — последние слова вывели Пабло из себя. Пришел в ярость из-за того, что на долю секунды сердце обожгла немыслимая надежда. Все вернулось в один момент. Только посмотрел на нее и опять потерял голову. Было дико осознавать, что ей все равно. Парень сжал кулаки, подумал секунду, и, не сдерживая эмоций разогнался со всей силы коляской, прижимая девушку к стене. Сейчас хотелось ей сделать больно. Хотел ударить, но не сумел. Только левым колесом наехал на ее босую ногу. А она терпела, не сбавляя улыбки, не скручивая громкость своего шарма и, не отступая от своей цели. — Что правда глаза колет? Бустаманте, мне нужен мужчина, с которым у меня будет все: семья, дети, слава и полноценный секс. Подчеркиваю: полноценный. С тобой мне ничего такого не светит, — последние слова заставили Пабло сильнее надавить колесом на ее ногу. Закрутились эмоции в водовороте чувств и выплыть назад не смогли. Не старались даже… Блондин сильнее прижал хрупкое тело девушки к стене, заламывая ей руки. Марисса смотрела на него с высоты своего роста, как на какой-то низкий слой чужой души. Оба чувствовали бешеное напряжение и неравную борьбу карих и голубых глаз. Оба знали, кто проигрывает. Оба знали, что в этот миг вселенная погибла и никогда не воскреснет назад. Девушка хотела, чтобы он ее ударил, а еще лучше — убил. Она ждала эмоций, которые разорвут его пополам. Все рассчитано с точностью до миллиметра, все вычислено до последней мелочи, все предусмотрено, смолчано, сыграно, выпито, уничтожено, забыто и рождено с нуля. Еще пару слов, и он будет мертв. В пустоте его сердца не останется абсолютно ничего и на этом она должна сыграть. Сыграть главную роль немого фильма. Все просто! — Не волнуйся, я не пропаду. В мире столько мужчин. Думаю, ты сам понимаешь, что за годы карьеры я почувствовала слишком много, чтобы отказаться от всего этого ради тебя: роскошь, дорогие курорты, невероятные подарки, горячие властные руки на моем теле, — последнюю фразу актриса прошептала прямо в губы блондина, наклонившись к его лицу. — Мне нужен мужчина, Пабло, м-у-ж-ч-и-н-а, а не тряпка. Пабло уехал, направившись к двери. Без оглядки. Он разворачивал свои объятия, а она этого не понимала. Смеялась, ударяя по открытым ранам. Зарылся по грудь в печаль и убегал, чтобы больше ее никогда не видеть. Ни слова. Молча, украдкой, побежден и убит. — Вот видишь. Разозлился, хотя бы. Мог бы и ударить, я бы не обиделась. Блондин остановился. Сжал кулаки, закрыл глаза. Перерастала злость в спокойствие, и привычка поглощала боль. Совесть оставляла упреки. Не растоптать бы священное!!! Но что-то раскалывало его пополам, где-то здесь он оставил пол души, а вторая ее половина разлетелась в пыль. Сегодня все остатки сердца разбились вдребезги. Время бежать, чтобы она не видела его безумной дозы боли. Время искать другое обезболивающее — где-то в музыке на берегу Ла-Платы. Время написать „конец“ и поставить точку. Открыл дверь, так и не оглянулся, выехал в коридор. — Провожать не буду. Уедешь из лифта, — с правой стороны по лестнице есть спуск для инвалидов. Хотя, думаю, ты им воспользовался, как поднимался сюда. Тебе ведь не привыкать,— Марисса бросила ему вслед. Закрыла дверь. Оперлась лбом к прохладной стене. Занавес упал. Немой фильм без титров подошел к завершению. Это была самая тяжелая роль в ее жизни. Роль, которую она сыграла без всякого сочувствия, без единой капли сожаления и какой осталась довольна. Тишина и осень на сегодня лучшие режиссеры-постановщики. Механизм запущен. И останавливаться она не имела права.