Катарсис

Lycaon - ‍ジプシー

      ― В чём подвох, мне кто-нибудь сможет объяснить? ― когда количество набранной провизии перевалило обычную норму и продолжило заполнять тележку и дальше, Казуки заподозрил неладное.       ― Ну… допустим к нам может прийти кто-то в гости, ― не прекращая читать состав выбранного полуфабриката, предположил Маса.       ― И этот кто-то может захватить с собой друзей, ― более воодушевлённо добавил Хиро, в противоположность басисту не зацикливаясь на закусках и выбирая их по принципу «вредно - значит вкусно».       ― Кто? ― только и оставалось поинтересоваться Казу, безучастно ведя тележку вперёд и наблюдая за двумя совершенно противоположными хозяевами одного дома. Он всё ждал, когда же те наконец разведут спор о ненадобности вегетарианской пищи или же вреде полных холестерина куриных крылышек. Но, как ни странно, противоположности притягивались, оттачивались с годами и притягивались ещё сильней, заставляя Казу едва ли не почувствовать себя третьим лишним.       ― Есть не так уж много музыкантов, которых мы можем позволить себе пригласить в гости, ― заметил Хиро, благоразумно придерживая Масу за плечи и тем самым принуждая его миновать овощной отдел. ― Ты ведь уже и сам знаешь правильный ответ, правда?       Казуки неловко пожал плечами и скрыл разочарование за улыбкой. Даже такого ответа становилось более чем достаточно, чтобы подтвердить опасения мужчины. Теперь он в полной мере осознавал, почему Натсу в этот вечер никуда не спешил по привычке, соглашаясь помочь Даичи в выборе алкоголя. Он заранее знал, что этот вечер проведёт в желанной ему компании.       Сора. Даже от мысленного упоминания этого имени Казуки передёрнуло так, что дама, стоящая позади него в очереди, предпочла перейти к другой кассе. Но Казу было всё равно. Теперь, когда его мыслями завладело прошлое, он, к собственному удивлению, не мог вспомнить момента, когда Сора обрёл статус непосильного конкурента. Красивый мужчина и талантливый музыкант, он просто перестал однажды вызывать в Казуки приятельские чувства, сменяя их на презрение к наглости Соры и его способности присваивать себе то, что ему не принадлежало. Но настоящая проблема была лишь в том, что Натсу не принадлежал никому. Вольный в своём выборе и ничего не обещающий, он изредка удостаивал Казуки виновным взглядом, да и тот быстро таял в первом бокале алкоголя.       Когда в дверь позвонили, реакция у собравшихся была достаточно предсказуемая. Даичи поспешил привести себя в порядок, прилизывая взлохмаченные прядки и разглядывая себя в опустевшем наполовину бокале, Казуки, внешне оставаясь спокойным, напрягся внутри, Хиро и Маса шуточно спорили о том, кто должен открывать, и в итоге вместе спешили закончить чужое ожидание. И только лишь Натсу остался безразличен к начавшемуся в коридоре шуму. Казуки мог бы решить, что это деланное безразличие, но слишком уж натурально выглядел в нём драммер. Да и сам Сора мало чем отличался от постепенно заполняющих гостиную комнат людей. Радушный, но краткий в приветствии, он с куда большим энтузиазмом задержался близ Даичи, решившего продемонстрировать гостю свою недавнюю обновку ― серебряный кулон, массивный и переливчатый от камней, он несомненно привлекал к себе внимание, но Сора более выделил замысловатое плетение звеньев цепочки. Скользя подушечками пальцев по тонкой нити серебра, он касался и обнаженных ключиц, заставляя уже чуть захмелевшего гитариста жеманно похихикивать.       Казуки ещё раз убедился в том, что ничего не понимает, когда, уже попадая в приветственные объятия Киры, успел заметить безразличие на лице Натсу, уже попавшего под объятия громогласного Сатоши. Ему было откровенно плевать на происходящее в полуметре от него, и он, спокойно созерцавший происходящее через плечо гитариста, с готовностью переключился на подоспевшего Юуки, даря ему искреннюю улыбку и добродушное приветствие.       Вечер шёл своим чередом, превращаясь в глубокую ночь, веселье, как и алкоголь, текли с неспешностью, позволяющей всецело наслаждаться происходящим, группки расположившихся по дому людей точно волны самого неправильного, но самого тёплого моря на свете, спешили собраться вместе, чтобы в иной миг уже уединиться на время. Кто-то предпочитал оставаться в гостиной за просмотром совместно выбранного фильма, а кто-то не устоял от соблазна показать своё мастерство в комнатке, отведённой под домашнее подобие студии, доносились голоса и с кухни ― самые инициативные взяли на себя приготовление закусок, балкон же менял своих посетителей со скоростью неспешно выкуренной сигареты. И неудивительным было для Казуки, вышедшего подышать свежим воздухом, обнаружить пепельницу и её самодельные подобия, забитыми до отказа. Покривившись находке и представив возможное негодование Масы подобному, он решительно настроился проявить инициативу и немного убраться, но мысль прервал вошедший.       Натсу даже не смотрел в его сторону, на ходу подкуривал сигарету и, со всей силы сжимая перила, уже делал первую затяжку, бездумно глядя на огни не спящего города. И Казуки не удержался от возможности полюбоваться изящностью бледно-мраморных черт и мягким изгибом губ, что так полюбовно обхватывали фильтр. Вновь с теплотой и нескрываемой нежностью во взгляде он прослеживал рельеф накачанных рук, пытался дорисовать в мыслях привлекательный изгиб шеи, спрятанный сейчас за распущенными волосами, что рваными прядками спадали на обнаженные плечи. Казу задерживал дыхание невольно, лаская взглядом изящные и до боли знакомые черты лица, прежде чем утонуть в тёмных, полных нахлынувшей тревоги глазах.       ― Что-то случилось? ― поинтересовался он, накрывая ледяную руку Натсу своей – тёплой чуть грубоватой от постоянной игры на гитаре.       ― Что… нет, всё в порядке, ― вздрогнувший было Натсу быстро взял себя в руки, растерянно улыбаясь, но всё-таки выдавая свой испуг. Он только теперь ощутил присутствие Казуки рядом. ― Всё хорошо. Я не перестану удивляться тому, как замечательно умеют спланировать всё Хиро и Маса. Они будто бы знают точно каждый раз, когда нужно убить тоску весельем, а когда усердной работой.       ― А ты часто тоскуешь? ― не преминул возможностью развить тему Казуки. И хоть сердце его билось загнанным зверем, молящим о пощаде, он желал говорить. Знать и, наконец, понимать, что происходило с небезразличными ему людьми.       ― Лишь устал, ― вновь оправдался Натсу, прикрывая глаза от щекотки, когда дыхание мужчины коснулось его шеи, а после и поцелуй накрыл притягательную ямочку на плече.       ― Мы могли бы поехать домой, ― поцелуй уже в подбородок, игриво, мечтательной паузой. ― Набрать ванну и расслабиться, а после…       Дверь распахнулась с непозволительным грохотом. И не думающий просить прощения за прерванное уединение Сора уже устроился неподалёку, прикуривая сигарету и вновь пряча полупустую пачку в кармане просторных джинс. Казалось, он не замечал пары на балконе, как и Натсу не желал замечать пришедшего, туша окурок в ближайшей пепельнице и позволяя Казуки и дальше обнимать себя за талию. А потом его тело словно пронзило молнией ― так сильна была дрожь, пробившая его с головы до ног. И всё, Казуки мог поклясться лишь благодаря лениво брошенному Сорой слову.       ― Катарсис, ― слетело с его губ как-то совершенно небрежно и бессмысленно, прежде чем он в очередной раз хорошенько затянулся едким ядом, зажатым меж средним и указательным пальцами. Он даже не посмотрел в сторону Натсу, но тот уже вытянулся по струнке, а после, невнятно бормоча что-то извинительное и пряча взгляд за спадающей на глаза чёлкой, выскользнул из объятий Казуки, а следом и с балкона, негромким хлопком прикрывая дверь за собой.       ― Что это значит? ― Казуки не бросился на Сору в желании избавиться от накопившейся за всё время ярости лишь по причине собственного шока. Слишком уж неожиданным казался подобный исход.       ― Это значит, что мы с Натсу вынуждены покинуть вашу замечательную вечеринку. Премного благодарен за приглашение, ― искренне, без доли сарказма в спокойном тоне отметил Сора и направился к выходу, но оказался пойман за руку. Крепкая хватка обвила запястье.       ― Что ты способен дать ему такого, что не в силах дать я? ― вопросов в голове было так много, что, казалось, они разорвут собой мозг. Казуки выбирал самые важные ― болезненные и такие назойливые, что от их множества дышать становилось всё трудней. ― Что такого есть в тебе, чего нет во мне?       В ответ Сора посмотрел с таким холодом и превосходством, что заставил Казу без лишнего сопротивления отпустить его и отступить прочь. Но он не ликовал этой победе и не спешил обозначить её случайно оброненной улыбкой. Он принимал её как должное.       ― Возможно, у тебя всего лишь недостаточно смелости, чтобы признать очевидное. В твоём праве будет сейчас послать меня к чёрту, но если осмелишься ― приходи.       В руку лёг клочок бумажки, и дверь захлопнулась прямо перед носом. Казуки так и остался стоять в одиночестве, пока, запоздало спохватившись, не услышал под окнами шум заведённого авто. Вот так в одночасье он потерял только обретённую стабильность, получая взамен жалкий кусочек бумаги с адресом как насмешку. Сора действительно рассчитывал, что он бросится следом? Действительно надеялся на то, что тот бросится вытаскивать Натсу прямо из постели новоявленного любовника?       Казуки был не таким. Ещё раз взглянув на бумажку с адресом и зная, что тот против воли клеймом отпечатается в памяти, он смял её и бросил к окуркам, избавляясь от назойливого желания выкинуть их с балкона вместе с пепельницей. Он дышал ровно, закрывая глаза и отдаваясь иной реальности, где всё происходящее здесь становилось лишь сном. Дурным сном. И когда единственным пульсирующим в мозгу желанием осталась лишь необходимость добраться до квартиры и лечь спать, Казу уже пробирался через гостиную к выходу, игнорируя весёлые оклики и вопросы, и только у последней двери, пойманный и силой затолканный в темноту спальни, он на мгновение растерялся. Сердце… предательски любяще, наивное сердце сбилось с ритма, когда знакомые руки крепкой хваткой легли на плечи, родные глаза обеспокоенно поймали взгляд и… Казуки не сдержал разочарованного выдоха.       ― Чего тебе, Маса?― необидчивый лидер даже бровью не повёл, улавливая раздражение в голосе согруппника.       ― Мне? Для начала достаточно будет объяснений, что за бред творится между тобой и Натсу?       ― Но…       ― Я никогда не вмешивался в ваши дела, но когда ты вот так просто отпускаешь его с другим… ― Маса осёкся, видя мольбу в глазах напротив.       ― Они просто хорошие друзья, ― неуверенно произнёс Казуки, взглядом продолжая умолять Масу о согласии и признании его лжи.       ― С каких пор Натсу следует за друзьями точно цепной пёс? ― больно, по живому касаясь правдой… Маса сожалел, прикусывая губу и ослабляя хватку. Он чувствовал, видел по изменившемуся лицу Казуки, что и так сказал слишком много, а потому продолжил почти заботливо, едва не переходя на шёпот. ― Может, я и вижу не всё, но я замечаю достаточно, чтобы утверждать ― Натсу ошибся, преднамеренно или нет, но ошибся, ты ему нужен даже сейчас. Скорее, даже сейчас ты ему нужен больше, чем всегда.       Свет, проникший сквозь распахнувшуюся дверь, на мгновение ослепил обоих, но тактичный кашель заглянувшего не узнал бы только полностью глухой человек.       ― Позже, Хиро, мы разговариваем, ― последовавшее бормотание в знак извинения, и прикрывшаяся щёлка вновь вернула пару в отдельный, почти запретный мирок.       ― Почему он не ревнует тебя? ― как-то невпопад изумился Казуки, даже сквозь хмельной полубред запутанных мыслей понимая, что не будь он так болезненно увлечён Натсу, он смотрел бы на басиста своей группы совершенно иными глазами.       ― Потому что это взаимное доверие. Он верит мне, а я верю ему, ― в голосе Масы слышалась улыбка, искренняя и способная чистотой своей согреть любого. ― Потому он не устраивает скандал, заставая меня с кем-то наедине, а я не закатываю истерик, когда он бог знает чем занимается с тем же Сатоши.       ― Последнее имя ты всё-таки произнёс с заметной неприязнью, ― усмехнулся Казу, вновь по крупицам обретая настоящего себя.       ― Тебе показалось, ― Маса улыбнулся чуть шире, выдавая своё поражение лишь мимикой, почти неуловимой в сумраке комнаты. ― А теперь вызови такси, отправляйся домой, а завтра обязательно поговори с Натсу обо всём. Уверен, это лишь непродолжительный протест с его стороны. Он же только к тебе и тянется.       ― Хорошо, я обязательно последую твоему совету, ― не удерживаясь и даря прощальные объятия, Казуки уже заранее знал, какой адрес назовёт таксисту. Эта ночь обещала быть длиннее, чем хотелось бы.