Занавесочная повседневность

      Сэм спал плохо — болела голова. Образы мутными тенями плыли в темноте за закрытыми веками, не формируясь в четкое видение. Размытые силуэты вставали один за другим, и он чувствовал, что беда близко, но ничего не мог разобрать — ворочался только и комкал простыни. В какой-то момент Сэм увидел вспышку, обжигающую глаза, пронзительно-яркую, будто софит. Парень вскликнул, и в окружающей тишине собственный голос показался слишком громким. Сэм заслонил лицо ладонями — свет смягчился, доказывая, что он проснулся и просто не понял этого. Солнечный луч сквозь неплотно задернутые шторы падал ему на глаза.       — Хрень, — тихонько ругнулся он, переворачиваясь на другой бок. Голова гудела — он правда слышал низкий звук, как тот, что исходит от трансформаторной будки. Сэм уставился в полумрак комнаты, точнее на спину брата, который спал на соседней кровати, непривычно отвернувшись к стене носом, но рука все равно была спрятана под подушку, где стопроцентно сжимала нож: некоторые привычки не вытравить.       Старший Винчестер немного сполз вниз, к изножью, и ступни свисали с койки вместе с одеялом, отброшенным в сторону. По левой голени Дина тянулся косой глубокий порез, начинающийся от середины колена и заканчивающийся у пятки. Края раны были стянуты аккуратными стежками и срастались хорошо, благо Сэм следил за этим. Он, собственно, уже мог руководить извращенным кружком кройки и шитья — плюс один к его нестандартным умениям, по меркам обычных людей, конечно.       Парень вздохнул и, приподнявшись сначала на локте, чтобы движение не было резким, сел на кровати, но комната все-таки поплыла, смешиваясь с белесыми бликами перед глазами. Сэм помассировал виски, стараясь унять головокружение и боль, давящую на лоб и растекающуюся к затылку, затем встал и нетвердо пошел в ванную, ощущая босыми ногами сначала шершавость старого ковролина, а потом прохладу квадратиков кафельной плитки.       Вода с нестерпимым шумом вырвалась из крана, когда он отвернул вентиль. Сэм зажмурился и уперся руками в край раковины. Образы опять заплясали свой танец, не становясь четче, наоборот, они были будто засвечены, как фотопленка, — сплошь пятна. Он наклонился и подставил голову под струю ледяной воды, которая намочила волосы и шею, но ничего не изменила: никакого отрезвления, никакой ясности.       — Эй!       Сэм дернулся от неожиданности и ударился темечком о кран.       — Какого черта, Дин? — спросил он, выпрямляясь и потирая ушибленное место. Вода капала с волос на плечи, оставляя темные разводы на синей футболке. — Стучаться не учили?       Старший Винчестер приподнял брови и сложил руки на груди, приваливаясь плечом к дверному косяку. Несмотря на расслабленность позы, взгляд его был серьезен.       — Ты не запираешься, вуайерист. Что с тобой, Сэмми?       — Это ты вуайерист, а я нормальный [1], — раздраженно сказал Сэм, прикрывая глаза ладонью, потому что Дин еще врубил люминесцентную лампу — единственный источник света в ванной. Ее монотонное жужжание действовало на нервы почти так же, как и братец, который пялился на него с тревогой. — И я в порядке. Иди спать.       — Так я тебе и поверил, да и утро уже. Сам скажешь, что происходит, или принести клещи?       Сэм не ответил. Гул в голове нарастал, и у парня заложило уши, словно при взлете самолета, а пространство замельтешило черными точками. Он покачнулся, но не заметил этого, потому что все чересчур рябило. Дин успел подхватить его до того, как он «поцеловался» с полом.       — Легче, тигр, — бросил старший Винчестер, закидывая левую руку Сэма себе на плечо. За талию обхватывать не стал, вспомнив, что на боку брата, красуется огромный темно-фиолетовый синяк — подарочек с последней охоты, как и его порез. — Это видения твои, да?       — Нет.       Слишком быстрый ответ — явная ложь. Дин нахмурился.       — Идти можешь? — спросил он, взваливая почти весь Сэмов вес на себя.       — Да.       Снова ложь: Дин видел, что если он сейчас отпустит брата, то тот свалится тут же, как Шалтай-Болтай какой-нибудь.       — Чудненько. Пойдем в постель, Саманта.       — Извращенец, — сказал Сэм, делая несколько на удивление твердых шагов, но Дин все равно его держал. Вдруг младший Винчестер зашипел, вырываясь, и упал на колени, обхватив руками голову. Он задохнулся от боли, неожиданно оборвавшей гул, звенящая тишина ударила по ушам вакуумом. Силуэты, наконец, перестали акварельно расплываться, а сделались жестким грифельным контуром. Картинка вспыхнула и отпечаталась на сетчатке глаза предвестием беды. Парень застонал и опасно наклонился вперед, но уткнулся лбом в ключицу Дина, который так же, как и он, стоял на коленях.       — Сэмми?! — Младший Винчестер разобрал в голосе брата беспокойство, смешанное с чем-то непривычным, тем, что почти никогда не показывалось и скрывалось за семью замками: страхом. — Сэмми, ты слышишь меня? Сэм!       — Тише, — прошептал тот, чуть отстраняясь, — не ори так. Дай мне секунду, — и снова уткнулся в ключицу.       — Кто теперь извращенец? — насмешливо спросил Дин, не шевелясь, чтобы не тревожить брата. Сэм слабо улыбнулся, буквально уголками рта:       — Ты.       — Почему это? — возмутился старший Винчестер.       — Ты же меня обнимаешь, а я просто использую тебя как опору.       — Что? — Дин удивленно обнаружил, что действительно успокаивающе поглаживает Сэма по спине, будто в детстве, когда мелкому снился кошмар и он в слезах прибегал к нему. Вот блин, автоматическое действие — сделал и даже не заметил: некоторые привычки не вытравить. — О-у, извини, чувак.       — Все хорошо, — тихо сказал Сэм, не меняя положения головы, которая, как ему казалось сейчас, весила добрую сотню фунтов. — Мне даже нравится.       — Боже, Сэмми, теперь мне страшно находиться с тобой в одной комнате, вдруг ты захочешь…       — Сволочь, — пробурчал младший Винчестер, не давая брату закончить предложение: узнавать, что же там такого ему могло захотеться, он не желал.       — Стервец, — бросил Дин беззлобно и добавил: — Как думаешь, если кто-нибудь войдет, то правильно поймет наши ванные посиделки? А?       Сэм ничего не ответил. Тяжелое послевкусие боли еще не развеялось, но гул в ушах исчез — долбанная трансформаторная будка спеклась, — однако громкие звуки все еще царапали ему череп изнутри. Сердце Дина билось до приятного тихо, успокаивающе, словно колыбельная. Парень закрыл глаза — и в завековой тьме вспыхнули силуэты его видения. Он вздрогнул, и ладонь брата тут же замерла на его спине, напрягаясь.       — Я в норме, Дин, — сказал Сэм, предугадывая вопрос. — Просто слишком рано.       — Слишком рано – что?       — Закрыл глаза, — вздохнул младший Винчестер. — Это скоро пройдет. Знаешь, — продолжил он, пересекая, тем самым, возможность начать расспросы, — мы сейчас почти в точности повторяем… эм… мой вещий сон. Только там было темно. И мы сидели на земле. И да, кажется, еще я видел Бобби.       — Твои Хьюм-силы [2] стали транслировать семейные походы? — усмехнулся Дин. — Костра и зефирок не рассмотрел?       — Не рассмотрел, — эхом отозвался Сэм, резко отталкиваясь от брата и вставая. Ноги затекли, и теперь их покалывало, словно иголками.       — Эй, полегче, Йети, не буянь, — проворчал старший Винчестер, поднимаясь за братом вслед. — Только обморочным прикидывался.       — Я же сказал, что это скоро пройдет. — Комната слегка кружилась, и он схватился за косяк двери, делая вид, что разминает ноги. — Все хорошо.       Дин взглянул на брата: тревога и беспокойство сменились серьезной внимательностью и толикой недоверия.       — Твои виде… — он осекся, вспомнив, что Сэм не любит, когда его экстрасенские штучки называют «видениями», — о’кей, вещие сны всегда предсказывают несчастья или предупреждают о них. Ты уверен, Сэмми, что действительно все хорошо?       — Да, — твердо сказал тот и вышел из ванной. Дин нахмурился и покачал головой: опять слишком быстрый ответ — мелкий что-то недоговаривает.       Слишком быстрый ответ, думал Сэм, падая на скомканные простыни своей кровати, выдает ложь, и Дин обязательно пристанет к нему с расспросами, потому что он всегда раскусывает его вранье. Но если до этого дойдет, а до этого дойдет, Сэм будет лгать снова и столько, сколько понадобится, чтобы убедить брата, что видение — всего лишь бессвязная чушь, не требующая внимания.       Он никогда не скажет правды. Он никогда не скажет, что в чертовом вещем сне у него из спины торчал нож. Он никогда не скажет, что был мертв по-настоящему, а Дин безутешно укачивал его остывающее тело.       Он никогда не скажет.       Никогда. ______________ [1] Сэм прав: Дин путает понятия. Вуайерист — человек, который получает удовольствие от наблюдения за половым актом, обнаженными или полуобнаженными людьми. Так что в данной ситуации, скорее, Дин является вуайеристом, чем Сэм. [2] Называя экстрасенсорный дар Сэма «Хьюм-силами», Дин имеет в виду аналогичные способности Дэниела Дангласа Хьюма — известного шотландского медиума-спиритуалиста, прославившегося феноменальным талантом к ясновидению, левитации и демонстрации других проявлений так называемого «психического феномена».