Чёртов Кристиан Костов...

Весь день я ходила, как громом пораженная, пугалась каждого резкого движения и крика. Я ждала его, готовилась столкнуться с ним в любой момент, на любой паре, даже на той, где его, в принципе, не могло быть. Кира и Ника заметили мое поведение, но ни одна ничего не сказала, они уже привыкли к переменчивости моего настроения. Может Костов приезжал к отцу? Что если он забирал документы? Вопросы крутились у меня в голове. Мысль о том, что Кристиан может покинуть университет, заставляла меня радоваться и переживать одновременно. Если бы он ушел из моей жизни, мне было бы проще забыть всё, что между нами было. Но это значило еще то, что я бы больше никогда не увидела Костова. Никогда. В горле предательски пересохло, а желудок свернулся в трубочку. Виктор, разумеется, очень не вовремя заметил моё состояние. Я хотела побыстрее оказаться дома, в одиночестве, убраться из-под чужих взглядов. Пыталась поспешно попрощаться со всеми после пар, но Добровольский увязался за мной. — У тебя такой вид, будто демона увидела, — осведомил он, идя рядом. Парень без труда успевал, хотя я прибавляла шагу. — Почти, — горько усмехнулась я. Как он, однако, точно попал. Костов будто исчадье ада, губящее мою жизнь. — Как поднять тебе настроение? — с легкостью в голосе спросил Виктор. — Ты умеешь стирать память? Хотя, проще стереть уже всю меня! — рассуждала я со смехом. Да, в этой попытке пошутить была доля жалобы, но ничего не могла с собой поделать. Темноволосый внимательно смотрел на мой профиль. — Очень смешно, Скарлетт, — раздраженно произнес он, — хватит хандрить, а то я тебя к психотерапевту запишу, — серьезно добавил парень. — Спасибо, но я сама себе психотерапевт, — хмыкнула я. До моей квартиры оставалось совсем чуть-чуть. — Тебе надо развеяться, — произнес Добровольский то и дело, смотря на меня, — зачем ты взяла две конференции на себя? Это слишком много! Я промолчала. Не говорить же, что эти выступления для меня, как спасательные круги. Готовясь к ним, я теряюсь, прячусь от своих мыслей. Учеба спасает меня. — У меня в пятницу День Рождения, я хочу, чтобы ты была там, Кира и Ника тоже приглашены, — внезапно серьезно заговорил Виктор, останавливаясь возле моего двора. Он смотрел прямо мне в лицо, будто пытался просканировать мой мозг своим взглядом. Я глубоко вздохнула и устремила свои глаза вверх. Небо было облачным, солнца не видно уже давно. День Рождения. Забавный человеческий праздник. Чем День Смерти отличается от Дня Рождения? Вероятно ничем. — Хорошо, — просто согласилась я. Сколько можно убегать от каждой мелочи? Хуже чем сейчас уже не будет. А если такое и возможно, то с судьбой не поспоришь. Надоело. Вечером этого же дня у меня произошла переписка с Лин, после того, как она прислала мне очень объемное сообщение в стихах. 22:41 Я: Что это? Очень красиво. 22:41 Рита: Написала новую песню. 22:42 Я: Она потрясающая, когда записывать будем? Я: Шучу 22:44 Рита: Ты приедешь в следующий вторник. 22:44 Я: Рита, я пошутила 22:45 Рита: А я нет, мне нужен вокалист на второй голос. 22:45 Я: Вы никого не нашли? 22:50 Рита: Нашли, но она средняя. 22:50 Я: я приеду 22:51 Рита: я знаю

***

Когда я открыла глаза утром, то уже знала, что больше не смогу уснуть. Сильное чувство тревоги окутало мое тело. Я чувствовала мерзкий тягучий страх прямо на дне моего желудка, меня мутило, в правом виске пульсировала боль. Я поднялась на локтях и осмотрела свою спальню. Ни то, чтобы я ее давно не видела, всего лишь желала поймать момент. Установить эту секунду, когда я боюсь. «Что заставляет меня переживать?» — спросила себя я. Мне хотелось осознанно подойти к решению проблемы. Я размышляла. «Что-то должно произойти плохое сегодня?» — продолжала внутренний диалог. «Ничего. Экзамена нет. Выступления перед огромной публикой нет. Кристиан? Возможно. Но он всего лишь человек! Разве простой обитатель мира должен вызывать в тебя тревогу? Нет!» Я сделала десять вдохов и выдохов, стало немного легче. Этот миниатюрный результат слегка приободрил меня. Но не настолько, чтобы запихнуть в себя хоть что-то на завтрак. Я чувствовала себя плохо все утро и с таким же состоянием вошла в аудиторию. Первая пара — политология с Павлом Петровичем. Как только я переступила порог кабинета вслед за Бергер и Балтийской, мой взгляд сразу метнулся к верхним рядам — это уже стало привычкой за полгода. И в этот раз мои глаза нашли, что искали. Кристиан сидел совсем далеко с парой каких-то парней. Костов откинулся на спинку стула и вальяжно что-то говорил, его белоснежная рубашка была слегка расстегнута. Я поспешила отвести взгляд, чтобы не встречаться с ним глазами. Сердце забилось чуть быстрее. Я сагитировала одногруппниц сесть ближе к преподавателю, чем обычно. Не знаю, видел он меня или нет, думает Костов обо мне или нет. Неважно. Его присутствие мешало мне. Я не была готова видеть его здесь, в мою голову вбилась мысль, что Кристиан заберет документы, он должен был это сделать. Я сидела, как в вакууме, мало обращая внимание на что-то. Прошло уже сорок минут лекции, когда в аудиторию зашла замдекана, пухлая светловолосая женщина. Она подошла к преподавателю и негромко произнесла, но, так как на лекциях у Павла Петровича всегда было тихо, ее услышали почти все. — Можно забрать Романову с конца лекции, — ее голос был слегка напряженным. Статный мужчина осмотрел ее и кивнул. — Скарлетт, идем, бери вещи, — тихо говорила она, будто находилась в чьей-то спальне и боялась разбудить. Я опомнилась и торопливо засобиралась. Мне стало дурно, почему-то я не хотела с ней идти даже из любопытства. — Выходите и перезвоните, — сказала Арина Андреевна и замялась, когда я спускалась с ряда, — матери… Я остановилась прямо посередине аудитории и зависла. Кровь отхлынула от лица, а сердце забилось где-то в ушах. Стало холодно. Кому перезвонить? Зачем?! — Скарлетт, можете идти, — кивнул мне Павел Петрович, который видимо подумал, что я жду его разрешения, но я ничего не ждала.