***
Как только зашла в здание, меня встретил молодой человек, который без обсуждений повёл меня куда-то. Мы проходили множество коридоров, в которых сидели по пятнадцать человек и чего-то ждали. Наверно, судьбы. Вот так странно может решиться твоя жизнь лишь от одного слова полицейского. Это страшно, ещё как страшно! У меня очень тряслись руки и голова переставала каждый пять секунд анализировать происходящее. Очень боялась, но чего? Моей вины здесь абсолютно нет, если даже попытаются доказать, то я выкручусь. Выкручусь же, да?! «Ты в скаутском клубе из верёвки не могла выкрутиться, а тут от полиции она решила убежать. Героиня отстойного фильма, успокойся». В тяжёлые моменты внутренняя Кира всегда меня подкалывала или же давала понять, что ничтожество на Земле одно, и это я. — Прошу Вас, заходите. — сказал провожающий, указав мне на дверь. Я аккуратно повернула ручку двери, перебирая в голове все существующие молитвы, и осторожно зашла. — Ох, здравствуйте, вы же Кира?! — спросил толстый усатый офицер. Его очки сидели на краешке носа и со лба стекали капли пота, как градины. Маленькие поросячьи глазки бегали по моему лицу и пытались за что-то ухватиться, от чего становилось безгранично неудобно. Глаза полезли на лоб, а шарф пытался задушить меня, но это было и к лучшему. Пусть я сейчас здесь умру и всем будет хорошо. — Да, это я. — Язык как будто проглотила, в горле стало так сухо и голос пропал, да и случилось всё это в одно время. — Вы, наверно, удивлены, что мы позвонили именно Вам, а не вашим родителям. — Я лишь мотнула положительно головой и уставилась на стены кабинета. Здесь было настолько неуютно и тесно, что всё это не только давило на меня, но и на всю окружающую среду. Огромные плакаты с полицейскими машина и надписями «Порядок — это главное!» меня пугали. Здесь стояла полка с книгами, на вид очень даже не плохими, но кто знает, что у них внутри. Передо мной был стол со стопками из многочисленных документов и нескольких пистолетов. От увиденного пришлось проглотить смачный комок. — Так вот в чём дело. Вчера, когда мы приехали на место преступления, то нашли какую-то записную книжку или же блокнот, в котором были ваши фото и данные. — Он достал мой дневник и выпученные глаза открылись ещё шире. «Твою же мать, Кира! Ты совсем в край одурела. Ворона, а не девка!» — орала я сама на себя. И впрямь это было уже слишком, даже для меня. Потерять самое личное и самое сокровенное. — Я могу его забрать?! — голос был слишком громким, от чего пришлось смутиться. — Конечно, нам он не нужен! Ещё есть дело к Вам. Что можете сказать на счёт вчерашнего? Помните ли Вы кого-нибудь из нападающих или же нет, и, да, остались ли какие-нибудь следы от происходящего? — я уставилась на него. Как будто он всё знал, как будто что-то скрывал. Мои руки полетели к заветной книге, и, вцепившись, начали трястись ещё больше. — Ну, я никого не помню, было темно, да и все целы, здоровы. — Бубнила, перелистывая страницы дневника. «Хоть бы они не смотрели, там же столько личного!» — истерило сознание. — То есть Вы были не одни?! — Одна-одна… — моей лжи не было преград. Может, для кого-то это нормально — врать в здании полиции про свой же случай, да ещё и наезжать, но я впервые такое испытываю. Начинаю ёрзать на стуле, теребя одной рукой шарф, а другой впихивая книгу в сумку. «ЕТИТЬ-КОЛОТИТЬ, КИРА!» — Я была одна, просто обобщила. Так вот, шла я по улице, свернула за угол, чтобы сократить путь и тут они… Ну, я же девушка — беззащитное создание, меня к стене прижали и тут как раз вы приехали, я и убежала. — Всё лицо покрылось красной краской, меня легко можно было разоблачить, если честно. Но в голове прояснилось одно — они позвонили мне, ибо думали, что я одна там была, так как только одна растяпа смогла оставить дневник за углом дома в кромешной темноте. «Ты врёшь только из-за того, чтобы никто не узнал?» — даже внутреннее существо не понимало, в чём дело. «Ну не просто же так, ты подумай!» — ответила. — Мы рады, что всё обошлось. Удалось поймать лишь одного человека, хотите на него взглянуть? Хотела ли я взглянуть? Во мне снова началось противостояние из страха и любопытства. — Да, с удовольствием. «Ты совсем с ума сошла?! „С удовольствием!“ Ты что, в цирке, чтобы так говорить? Как будто тебя сейчас поведут посмотреть на обезьянку или же крокодила! Совсем с ума сошла, дорогуша.» Выходя из кабинета, я почувствовала ненавистный взгляд подростков с мамами, и на автомате хотелось сказать «Я НЕ ВИНОВНА». Чем ниже мы спускались по лестницам, тем больше в нос пробивался запах гнили и сырости. Ненароком хотелось спросить, никто ли здесь не умер?! Наверно, очень странно, когда ты ценишь жизнь, но жить тебе осталось недолго, или же наоборот — хочешь умереть, но, как ни крути, доживаешь до ста лет. А вот как тем людям, которые пожизненно в тюрьме? Безгранично томные дни. Один за другим, один за другим… Так ты постепенно вливаешься в тоску жизни взаперти и, вроде, хотелось бы всё изменить, но это невозможно. Меня завели в какую-то маленькую-маленькую комнатку с решёткой, встроенной в стену. За ней сидел довольно угрюмый человек, который смотрел в пол и его лицо закрывалось капюшоном. Могло показаться, что он спит или просто задумался. Конечно, я даже и понять не могла, кто это, да и вообще не помню, видела ли его из той суровой банды. В этот момент захотелось поговорить, вот так, просто. «Прутья решётки тебя огородят, если что. Ты в безопасности» — было интересно слушать разговор в голове с самой собой. — Скажите, могу ли я остаться с ним наедине? — прошептала охране. — Если вы желаете, — признаюсь, он был крайне удивлён. Я кивнула, и когда мы остались одни, то я облокотилась на стену, в ожидании чуда. — Эй. — Тишина. — Э-э-эй! — Гробовая тишина. Пришлось подойти к прутьям решётки и постукать по ней рукой. — Эй! Человек зашевелился. Помотав головой, он подвинулся на своей маленькой скамейке, но лицо всё ещё было скрыто. — Ты не в зоопарке, и я тебе не животное, поняла! — его грубый голос был знаком. — Прости, — и я снова смутилась даже перед обидчиком. — Понимаешь, я не хочу тебе зла, но… — Но ЧТО?! Да, мы были пьяны, да, мы были под наркотой, ну и что?! Чёрт знает, почему стали приставать именно к вам, ведь шли-то в кабак, снять тёлочек на ночь и повеселиться. Твой смазливый паренёк вырубил только меня, а все смылись. Ублюдки. СРАНЫЕ УБЛЮДКИ! — крик стоял на всю комнату, что приходилось закрывать глаза, чтобы сосредоточиться. — Вот и доверяй людям, козлы! — капюшон спал и на меня уставились жадные чёрные глаза, которые так впивались в душу прошлой ночью. Его растрёпанные волосы торчали в разные стороны и образ совёнка ясно присутствовал. Он заулыбался. Такой странной, злой улыбкой, как злодеи в мультиках. Даже не улыбка была, а усмешка. Густые брови сами по себе танцевали на его лице. Моя рука постепенно потянулась к шарфу и стащила его с меня. — Посмотри! — указывая на синяки — засосы, я смотрела ему прямо в глаза. Он был спокоен, но уголки рта всё так же поднимались и опускались в такт с дыханием. — Мне было больно, понимаешь! Больно, чёрт возьми! После этого ты говоришь, что всё хорошо! Всего лишь ты был пьяный и обдолбанный, но ничего, конечно, всё же безнаказанно. — Шарф в руке сжимала до такой силы, что даже через него почувствовала впивающиеся ногти. — Ты прижимал меня к стене, а потом элементарно пытался задушить за отказ «ПОИГРАТЬ» с тобой. И тут я услышала его истеричный смех. Он держался руками за живот и откровенно ржал. Сказать, что это было оскорбительно — ничего не сказать. — Ты мне сейчас зачем тут спектакль поставила, чтобы посмешить? Оценил шутку. Так что ж ты не поиграла в игры со мной, а? Думала, я тебя в песочницу посажу и дам совок с ведёрком, чтобы ты куличики делала?! Мы взрослые люди, да, как там тебя? — Кира. — Твёрдо попыталась сказать я, но голос срывался. — Ох, какое имечко. Так вот, Кир, мы обои уже совершеннолетние, так что бы и не заняться этим на улице? Мало того, что я сижу за решёткой и хрен его знает, когда выйду на свежий воздух, так ты мне устраиваешь представления, видимо, тебе больно было и всё такое. Но, дурочка неблагодарная, тебя не трепала жизнь, как меня, понятно?! А твой парень — натуральный придурок и слабак, ибо ещё не понял, с кем в игрушки играет. — Выслушав эту ахинею, я просто заорала внутри себя. — Ты дебил или да? Во-первых, имя у меня нормальное, а тебя я буду называть козлом, понятно тебе, животное?! — Мой крик отчётливо стоял в камере, сама себя боялась, если честно. — Мне шестнадцать, дебил, шестнадцать, о каком сексе речь, а?! И это даже не мой парень, но, знаешь, что… Ты скоро выйдешь на улицу, ведь у тебя скоро тюремная прогулка, пёсик. — Су-ка. Просто чёртова сука. — Незнакомец схватился за решётку обеими руками и начал её трясти. — У вас всё в порядке?! — вбежавший охранник не понимал, в чём дело. — Да, конечно, ещё пять минут и я уйду. — Хорошо, — мужчина вышел и захлопнул дверь. — Тише ты, заткнись, — Прижимала палец к губам, после чего сделала глубокий вдох и продолжила, — Как имя твоё? — Роберт, а тебе какое дело?! — Я с миром пришла, правда. Я знаю, что это не специально. Всё получилось спонтанно, понимаю. — В памяти пронеслись обрывки прошлой ночи и эти томные глаза с огромным отчаяньем. От этого мне становилось паршиво на душе. Мало того, что по моей вине он попал сюда, так я ещё и накричала на него. — Сядь, пожалуйста. — Он осторожно коснулся скамьи и опёрся на стену, всё ещё зло смотря на меня. — Я хотела извиниться за всё это дерьмо, которое случилось. Мы оба виноваты, но, Роб… Прости. Я тебе блинчик принесла, хочешь? — На его лице было недоумение размером в жизнь. Доставая контейнер с едой от Джека, мне было совестно. Наверно, стыд был перед всеми, в том числе и перед собой. Всего этого не должно было быть, явно, не должно. Роб не виновен, а сейчас сидит здесь, Джек пострадал из-за меня, а я его еду ещё принесла к «врагу». Даже не помню, как всё это случилось. Пока он отвернулся, я просто схватила блины и побежала, сделав вид, что всё съела. Да и брала я их, чтобы отведать потом, не думала, что всё так будет. Чёртова лгунья с тупым характером. — Ты будешь же, ну, держи… — рука просунулась сквозь прутья, Роб осторожно взял и после этого я слышала только смачное чавканье. Моя совесть чуть-чуть успокоилась, но егозить на месте не перестала. — Спасибо, — слова звучали так скверно и недоверчиво. Хотелось просто взять сердце и выкинуть его из груди, чтобы не бояться, не чувствовать боль. -Ты тоже прости за это, — Роберт указал на шею. — Сама понимаешь, мне девятнадцать, хочется чего-нибудь запретного, абсолютно нового. Не помню даже, как такое произошло. Да и друзья — не друзья. Всё пошло не так, абсолютно не так. Не знал, что ты ещё такая маленькая. И… За еду спасибо, второй день ничего не ел, только пил и пил, и пил… — Да ладно, с кем не бывает… — прошептала. Я и впрямь всё понимала, или же так думала, по крайней мере сейчас я спокойна. За несколько минут человек может испытать кучу эмоций. Будь это — радость, грусть, разочарование, веселье… Всё это дорого и каждый раз ново. Никогда, ну просто никогда, не знаешь, как ты себя поведёшь в той или иной ситуации. Один раз ты можешь огорчиться, на второй — рассмеяться, ибо уже привык. И вот так люди привыкают к боли, страданиям. Но самое страшное — это когда люди привыкают к людям. Сколько не бейся, если уж суждено, что вы не рядом, то так и будет. И самой иногда смешно, на сколько глупа. — Сколько тебе ещё здесь сидеть осталось? Осведомиться никогда не поздно, я считаю. Человеку всегда нужна поддержка, опора, и даже если он «скала» в этом смысле, то хоть чуточку интереса к нему проявлять должны. Безусловно, я хотела всячески подбодрить Роба, хоть мы и не знакомы, хоть он и в камере, хоть я и полная дура… — Без понятия, если честно… Никто ничего не сказал, — замотал, сожалея, головой. — Кинули сюда, как какого-то щенка, пса дворового… «А ТЫ ГОВОРИЛА, ЧТО ОН СОБАКА!» — кричало подсознание. Сердце забилось, мысли переставали поддаваться контролю. — Знаешь, ты не волнуйся так. Раз уж я это заварила… Дверь резко открылась и вошёл тот охранник, который поначалу был в шоке от меня и моей просьбы уединения с виновником. — На выход, девушка, на выход! — Он стал на меня кричать, хватать за руки, как будто у меня было там мало синяков! — Вы совсем с ума сошли, а?! — отбивалась, как могла. — Я устал ждать, дамочка, пока вы наговоритесь! Никто не знает, что вы тут затеяли! — Думаю, он не имел права со мной так обращаться, да и говорить такое. На душе скребли кошки. — Отпусти! Последнее слово можно?! — Наматывая на шею шарф, провизжала я. — Валяй! — одобрительно кивнул. Я подошла к решётке и опустила голову. Выдохнув, мне удалось лишь прошептать: — Освобожу, клянусь. — И молча ушла. Ясное дело, Роберт не понимал, что происходит, да и сами представьте, что какая-то сумасшедшая незнакомая девушка сначала на вас наорёт, потом покормит, а уже затем попытается вас спасти. Жизнь супергероев отдыхает. Дверь за мной захлопнулась, жадно скрипя, и уши не могли терпеть этого. Охранник молча вышел за мной. — Когда я могу прийти ещё раз, а? — кровь бурлила во мне, но какое-то отчаянье пронеслось в голове. — А зачем вам ещё раз, просто объясните?! — Было видно, что этот человек уже устал от меня и элементарно ждёт моего ухода, но, к сожалению, я слишком настырна. — Э-э-эм… Это мой друг, да, друг. С детства знакомы! — На ходу я сочиняла сказку моей юности, осторожно вписывая туда Роберта. — Он мой хороший друг, господин офицер. Знаете ли, мы на аттракционах катались в детстве очень много, один раз я чуть не выпала, а Роб меня спас! Хороший он, отпустите, а. «На какой же вы карусели катались в детстве, а?! Случаем, не „БЕШЕНЫЙ СЕКС“ называется» — внутренняя Кира насмехалась и в тот же момент жалела меня. — Хватит заливать-то! — Соседей можно залить, точнее — затопить, а я правду говорю! — Мои щёки горели пламенем и капельки пота скатывались со лба. Мужчина презрительно на меня посмотрел, потёр свой живот, сама не знаю, зачем, и понурил голову. — Вот что я тебе могу сказать. Дело на него ещё не написано, даже интерес к нему не проявляют. Приди дня через два сюда, да расскажи, как всё было. Только ответь мне… Под чем ты была в ту ночь, что не узнала собственного друга, а? «Скажи, что Роб дал тебе наркоту, а потом пытался изнасиловать!» «Ты совсем с ума сошла, внутренняя Кира! Может, скажем, что мы угнали тачку и убили президента, а?! Так что нет-то, очень даже классная история. И всё равно, что живём за тысячу километров от правительства!» «Тебе решать!» «Вот Роберт удивится, когда рядом с ним я сидеть буду!» — Я просто не выспалась, да и ночи тёмные, не видно ничего, — писк из моего рта выходил только так. — Да уж, дети, вы совсем с ума сошли. — Спасибо. «ЧЁ?! КАКОЙ СПАСИБО?!» — То есть да, наше поколение совсем не сложное… Э-э-э. Лёгкое! Да, не лёгкое! — Мои глаза вышли из орбит от своей же тупости. Это был величайший позор, просто величайший! Я пыталась наклонить голову, похожую на красный помидор от смущения, чтобы не было видно моего кривого рта, который вытворял что-то неясное. — О боже. — Офицер хлопнул себя по лбу и закатил глаза. — Приходи через два дня, я всё сказал. — Спасибо огромное, приду, обязательно приду… — начала было я. — Проваливай! — закричал он и, на прощание помахав ручкой, я смылась из обозрения.***
Конечно, по пути домой просто задалась вопросом — что я творю?! Но мне иногда жалко людей, даже таких, которые причинили мне боль. Очень много раздумывала, не бросить ли мне Роба, чтобы не связываться со всей этой ерундой да и вообще не попадаться на глаза полиции, ведь дело-то не шуточное, но что-то так трепетало внутри. Огромный непонятный ком грыз меня, заставлявший выполнить обещания. Никому бы не понравился обман, сама по себе знаю. Иногда обманы идут во благо, но они считаются недосказанной информацией или чем-то подобным, но разве обещание в освобождении — недосказанность? Навряд ли! Конечно, именно с Кирой из города Нью-Джерси случается всё, чего не ожидали её родители, и растили они её не так, и надеялись на другие манеры, но всё тщетно. Так может рискнуть? Просто сделать это на благо одного человека, которому и так не сладко, по крайней мере, сам так сказал, и пусть это может оказаться ложью, но я обязана его достать из тюрьмы.***
Как только я вошла в дом, стянув с себя обувь, то начала кричать Джека. «Странно, почему он не отвечает?! Он же не мог уйти… Обещал сидеть здесь, так какого хрена.» Я прошлась по всем комнатам, но в доме была гробовая тишина. Как будто кто-то помер… Всё было прибрано, даже страшновато становится. У нас обычно дома огромный беспорядок, хоть мама очень часто и стонет по этому поводу. А когда я остаюсь одна, то там начинается такое… Вещи всегда где-то валяются, а когда меня просят прибрать всё это, то я отвечаю, что с этого момента это — их законные места. Ничего плохого не вижу в творческом беспорядке. — Дже-е-ек! — Никто не отзывался, а настроение было испорчено в край. Поднимаясь по лесенкам на второй этаж, я услышала звуки какой-то странной и непонятной для меня музыки. Подходя всё ближе и ближе, я начала разбирать голос, а точнее — бас, Джека. Он пытался петь или перекричать музыку? Так я и не поняла из-за некого гула вокруг комнаты. Открыв дверь, мне в лицо прыснула вода в виде пара, от этого волосы стали слипаться и шарф прилип к тонкой шее. Открыв глаза, я закричала. — ТВОЮ МАТЬ, ДЖЕК! — Мальчик с глазами штормовых морей сексуально ласкался под душем, а звуки музыки добавляли атмосферы. Он мылил свой прекрасный торс мочалкой, но, слава Богу, он стоял спиной. Первое место, куда я посмотрела, была очень накаченная, как орех, попка. Руки невольно потянулись, чтобы потрогать её, но меня остановили раньше, чем я успела что-либо сделать. — Кто здесь?! — он повернул голову и тело в три четверти, от чего я закрыла глаза руками, но щёлочку-то оставила. Он стирал с лица пену, чтобы разглядеть хоть что-нибудь, но моего духа уже не было в этой комнате. Выбежав из жаркой комнаты, я села на пол и закрыла лицо руками. Было до жути стыдно, лицо снова стало красным, а руки тряслись, но я улыбалась, как сумасшедшая. Обмотав шарфом лицо, чтобы хоть как-то спрятаться от реальности, замолкла. «Мой мозг и глаза только что лишились невинности». «Так какого же хрена ты без стука и спроса зашла в ванну?!» — сознание ликовало. «Да кто ж знал, что это ванна?!» «Действительно, ты уж на улице рядом с мусорным баком живёшь! Ну ладно, хоть какие-то воспоминания останутся об этом теле… » Да уж, когда мои внуки будут просить занимательные истории на ночь, то я смогу рассказать в подробностях мой сегодняшний день. Сначала я побывала в тюрьме, а потом впервые увидела их дедушку голым. Но будет ли он их дедушкой?! Может, мой муж будет красавцем — брюнетом с обложки журнала, или же альбиносом, а если негром?! «Я хочу еврея!» — верещала внутренняя Кира. — Много хочешь! — Как и ты! — Улыбаясь, сообщил одетый Джек, выходя из ванны и неся с собой оставшийся пар. — Я ещё не готов показывать тебе своё тело, но если ты желаешь… — Он в шутку начал расстёгивать штаны и спускать их. Я видела серые боксеры и глаза полезли на лоб. — Ну же, потрогай! — Ой, отстань, а! — Отвернулась в смущении. — Где ты была так долго? — Он сел рядом, поглаживая меня по спине. — Проститутку ходила снимать, чтобы на тебя не кинуться, придурок. — Пробубнила я. — И как? — Его смех был, как у ребёнка. Мне казалась, за такие улыбки я готова отдать все сбережения семьи, главное — видеть. — ОТЛИЧНО! — Саркастично пропела. — Но всё равно ты передо мной не сдержалась, — Он ухмыльнулся, как это бывает в горячих фильмах. Закусив губу, приуныла. Ведь каждое слово было правдой… — А если на самом деле, то где ты была? — За пончиками ходила… — Так долго? — Недоверчиво спросил Джек. — На другой конец города. — В знак подтверждения достала огромную коробку со сладостями, которые, на самом деле, купила в какой-то дешёвой забегаловке в паре кварталов от дома. — Достойно, Кира. — Одобрительно покачав головой, собеседник взял шоколадный пончик и откусил. «Неужели все парни едят, как самые голодные люди на планете?»***
Прошло два томных дня, проведённых в вечном, как мне казалось, ожидании чуда. Ничего не случилось, да и что могло случиться, если ты сидишь на одном месте всё время и смотришь в стену, размышляешь о жизни, причём, не только своей. Сейчас я всё рассказала следователю, подробно объясняя каждую мелочь и уговаривая мозг запомнить всю ту ложь, которую я пронесла, дабы не спалить всю контору. С Робом мы ещё не виделись, и дальше кабинетов меня не пускали. В коридорах снова сидят злые люди, постоянно смотрящие в глаза и проклиная твою душу. Здесь все — от маленьких детей, до пожилых стариков и старух. Но, знаете, у них есть одно сходство — они все еле-еле ходят. — Кира, вы уверены, что всё рассказали? — Да, конечно, — куда уж больше врать-то. — Если вы так хотите забрать своего друга отсюда, то должны внести залог, понимаете, о чём я? — В каком-то сериале про суд я слышала обо всём этом, но никогда и представить не могла, что в моей жизни будет такой же случай. — Сколько? — Чётко и ясно произнесла. — Около двухсот долларов. — Сказал, как отрезал. В голове пронеслись ужасающие цифры, а руки сами полезли к кошельку. Я всегда носила с собой все деньги, потому что если их складывала в копилку, то «каким-то чудесным образом» все купюры и монеты исчезали, и была самым настоящим банкротом. С собой было всего двести двадцать долларов, и моё лицо стало невероятно грустным. Я копила всё это время на очень дорогие краски и мольберт, а сейчас всё просто отдаю незнакомому человеку за, представьте себе, НЕЗНАКОМОГО ЧЕЛОВЕКА! Никуда не годиться. Отсчитываю нужную сумму и злобно смотрю на следователя. — Можете идти, мы его скоро отпустим. Выходя на улицу и закрывая за собой дверь, пыталась тереть лицо руками и осознавать, что всё прошло более чем удачно. Всем хорошо, все свободны, живы здоровы, а самое главное — БЕДНЫ! Вот она справедливость. Присев на лесенки, я закрыла лицо руками, чтобы солнце не слепило глаза. В последнюю неделю у нас были самые настоящие тропики, так что я сама была не прочь посидеть в тюрьме, чтобы чуть-чуть остыть. — Кира… — Услышала я уже до жути знакомый голос. Ненароком привыкаешь, если честно. Резко встав и повернувшись в это же время, я искренне заулыбалась. Роб помахал рукой и очень скромно подошёл. Это так было не похоже на того человека, которого совсем недавно узнала. — Что ты сделала, чтобы меня отпустили…? — Он весь сиял и, как будто, улыбался в ответ солнышку, подставляя ему своё лицо. Я ещё никогда не была убеждена, что он такой красивый. Эти могущественные брови оттенка ночи и глаза, как две дыры, в которые тебя засасывает. А волосы… Абсолютно хаотичные, но настолько пышные, чуть-чуть вьющиеся. Но самое-самое — это улыбка. Она не такая, как у Джека. Они абсолютные противоположности. Как добро и зло, любовь и ненависть. Джек — пай-мальчик, очень хороший и милый, но иногда проявляет хулигана, а Роб и есть тот самый хулиган, самый первый парень во всех разборках и драках, но не значит ли это, что где-то в глубинах души он маленький кусочек счастья?! Жизнь такая странная. Вот ты знакомишься с человеком, думаешь, что он такой, а на самом деле только потом осознаёшь, что представляет он из себя абсолютно другого человека. — Наплела всякой чуши и внесла залог. — Пробубнила, всё ещё думая на свои темы. — Сколько я тебе должен? — Что?! Нет-нет, ничего не надо, правда. Пустяки всё это. Обещала, так выполнила, не бросила. — На самом деле говорила это сама себе, чтобы убедить, что в какой-то степени я молодец. Он подходил всё ближе и ближе, и когда между нами не осталась ни дюйма, то наклонился к уху…