Каштаны цветут дважды

Белль тревожно следила за тем, как Голд с трудом поднялся, окинул взглядом лежащего без сознания мужчину, мельком посмотрел на нее и, храня невозмутимое молчание, ушел в кабинет. Она осторожно поставила вазу на пол, а затем метнулась к мужчине, принялась растирать ему виски. Через минуту, к ее бесконечному облегчению, тот издал слабый стон и, шевельнувшись, открыл глаза. Белль ухватила его за руку, потянула. — Уходите. Скорее, слышите? — Это ты меня приложила? — он окинул ее мутным взглядом. — А теперь пытаешься помочь? - он коротко хохотнул и тут же, зашипев от боли, схватился за затылок. — Прошу вас, скорее! — Белль вновь нетерпеливо дернула его за рукав — Ладно, но ты со мной. Он тебя убьет. — Не убьет, я ему жизнь спасла, — возразила она с уверенностью, которая, как Белль надеялась, звучала убедительно. — И какого, позволь поинтересоваться, дьявола? От сухого, пропитанного ненавистью тона Белль передернуло. На мгновение она едва не отвела взгляд, но затем твердо посмотрела в ярко-синие глаза. — А теперь пытаюсь спасти твою. Не поможешь мне? Вместо ответа мужчина поднялся, пошатнувшись, шагнул к выходу. Закрыв-таки наконец за ним дверь, она прижалась к стене и закрыла глаза. Бешено колотилось сердце. Мысли устроили веселую бестолковую чехарду. Руки словно все еще оттягивала тяжелая ваза. — Зачем ты это сделала? Вздрогнув, Белль открыла глаза. *** Киллиан пробирался по сумрачным улицам, одержимый одним желанием: напиться. Чем угодно, да хоть дрянным ямайским ромом. Напиться. Ненормальная — не то эсэсовский прихвостень, не то сбрендившая дурочка. Киллиан заскрежетал зубами, представляя, как он успевает разрядить револьвер в непроницаемо-надменную физиономию Голда. В их первую встречу Голд был другим. Никчемный, жалкий калека, превративший жизнь красавицы-жены в ад. Кто же мог подумать, что червяк превратится в крокодила?! Глоток, всего один глоток рома, чтобы унять неутихающую боль в затылке и чудовищную боль в сердце. Он ухватился за перила, передохнул и, стиснув зубы, преодолел последний пролет лестницы. Киллиан уже поднял руку, чтобы нажать на кнопку звонка, как вдруг ему бросился в глаза лежащий на коврике лепесток магнолии. Сигнал. Черт... да ведь поэтому Голд и дал ему уйти, дернулся в горле тяжелый смех. Он подался назад, но двери уже распахнулись, а снизу Киллиану навстречу поднималась блондинка в форме СС. *** — Я не хотела, чтобы он пострадал из-за меня, — твердо ответила Белль, делая шаг от стены. Голд поморщился. — Я не об этом, — сухо уронил он. — Почему ты спасла меня? Белль молчала, беспомощно глядя ему в глаза. Голд нетерпеливо выдохнул и шагнул к ней. — Белль, твоя жизнь в моих руках. Я могу и сделаю все, что понадобится, чтобы узнать от тебя то, что мне нужно. И может быть, — он зло усмехнулся, — ты только что подписала смертный приговор всем, кого пыталась спасти. Белль пыталась не слушать его и не верить ему. Но все, что Голд говорил, было так очевидно, так неопровержимо и так просто, что Белль никак не удавалось ухватиться за что-либо другое, что подкрепило бы ее уверенность в том, что она все сделала правильно. К горлу подступила тошнота, как бывает, когда вдруг попадаешь на край обрыва и понимаешь, что опоры больше нет. Внезапно для себя она шагнула вперед. «Подальше от бездны или поближе?» — мелькнуло в сознании. Теперь Голд был так близко, что Белль могла его коснуться. — Вы так старательно цепляетесь за свою жестокость. Запираетесь в ней. Если вы на самом деле такой, то зачем это вам? Голд снисходительно улыбнулся, окинул Белль неторопливым, потяжелевшим взглядом. — Поверь, дорогуша, тебе не захочется узнать ответ. Слова расползлись по прихожей темным облаком, и Белль снова попыталась понять, что же, что она натворила.